О Куруфине Искусном, сыне Феанора

Тьелкормо был рядом всегда. Когда Куруфинвэ родился, целительница сначала передала его на руки отцу, сияющий Феанаро передал младенца Нернадель, а следующим рядом оказался не Майтимо, не Макалаурэ и не маленький ещё Карнистир. Совсем юный охотник взял его так бережно, словно он был стеклянным, и замер, вглядываясь в насупленное лицо младшего брата. Так в жизнь безымянного ещё младенца вошел Тьелкормо, чтобы остаться в ней навсегда. Он был рядом, когда их мать оставила их. Был рядом, когда погиб отец. Поддержал в решении после пленения Майтимо. Подставил плечо, когда пал Аглон. Выслушал и успокоил после предательства Тьелпэ. Первым поднял голос, соглашаясь идти на Дориат. Всегда. Мира без Тьелкормо просто не существовало. Когда они выступили на Дориат, Куруфинвэ не думал ни о чем, кроме Клятвы. Тьелкормо жаждал мести, но его младшему брату месть казалась ничего не значащим пустяком — хотя счетов к покойному Берену и у него накопилось порядочно. И все же он весь горел мыслью о Сильмариле, Клятва подгоняла вперед, словно кнут, и пробивался в тронный зал Менегрота Куруфинвэ только для того, чтобы проверить, не там ли Камень. Но влетев в зал, он замер, забыв на долгие роковые минуты о Клятве. Его разум почти всегда был открыт разуму Тьелкормо, и сейчас его чуть не сбила с ног волна звериной ярости и дикого торжества, исходившая от брата в осанвэ. Они кружились в поединке, оба сильные, оба умелые, только вот опыта Диору явно недоставало. Тьелкормо наседал на него, заставляя лихорадочно защищаться, как вдруг... Куруфинвэ рванул к лучнику, стрела которого только что вонзилась в плечо брата, и убил его одним ударом. Обернулся в сторону поединка как раз, чтобы увидеть, как с ликующим рыком Тьелкормо погрузил меч в живот Диора — и как тот, яростно закричав от боли и гнева, последним рывком ударил прямо в грудь своего противника. Куруфинвэ не знал, зачем он мчал туда. Возможно, чтобы добить Диора особо мучительным образом. Возможно, просто чтобы закрыть брату глаза. Всё это уже не имело значения: осанвэ не могло лгать, Тьелкормо был мертв, мертв; видимо, удар пришелся в самое сердце. И Куруфинвэ, бежавший через весь зал к двум телам, прекрасно понимал, что это конец. У эльдар в минуты боли и отчаяния иногда бывают прозрения, но Куруфинвэ такое прозрение было не нужно: он и так знал, что его фэа покинет этот зал отдельно от роа. Просто жизни без Тьелкормо не существовало и не могло существовать. Он не знал прежде, что можно быть мертвым и ещё дышать, но он был мертв за долгую минуту до того, как в его грудь одна за другой вонзились три стрелы. Куруфинвэ упал, не дойдя пары шагов до брата.