Гарри Поттер и Фатальная ошибка

      Впервые за свою короткую жизнь Гарри не выспался. Открыв покрасневшие глаза и оперившись рукой об пол, он медленно занял вертикальное положение. Тело все еще беспричинно вздрагивало.       Наверное, мертвец из могилы выглядел бы свежее чем Гарри с его бледным лицом и синяками под глазами. Тотальная разбитость, бессилие и безнадежность.       Ничего не выражающим взглядом он осмотрел свой чулан и прилагая невероятные усилия поднялся на ноги. — Хелицерус… А, вот ты где…       Огромный паук на голове вновь пощекотал своими лапками лицо Гарри, от чего он невольно вздрогнул. Кошмары мучали его полночи. А потом он заснул? Или провалялся в бреду?       Даже сейчас картинки прошлого дня все еще посещали его сознание. Эмоции выгорели, и отвратительная картина раздавленного Карла не вызывала ровным счетом ничего, окромя внутреннего опустошения и мучила своим появлением все меньше и меньше.       Гарри начал машинально собираться в школу, пока не вспомнил о том, что его должна разыскивать полиция. Да и будет ли сегодня работать школа? Еще раз повертев головой и сняв паука с макушки, он задумчиво посмотрел в его восемь глаз. — Может мне действительно лучше сбежать? Мне ведь не нужно есть. Раны заживают быстро.       Паук лишь потряс брюшком и обхватил лапками руку Гарри. — Ты меня не бросишь, да?       Лапки сжались еще сильнее, а Гарри начал обдумывать вариант побега. Вчера он отбросил его. Наверное, зря, много времени утекло, но тогда нормально думать он не мог.       Гарри вспоминал как несколько раз пытался покинуть обитель Дурслей. Спать на холодной земле или лавочках было еще не удобней чем на старом матрасе. А вопрос «Что делать дальше?» заботил гораздо больше, чем сон на улице. Как ему ходить в школу? Что говорить мистеру Гудвею? Куда идти и просто как дальше жить?       Несмотря на свою начитанность, Гарри не мог дать никаких ответов. Может быть ему податься в детдом? Логика подсказывала, что там ему может быть еще хуже, да и покидать место, к которому привык и все знаешь не хотелось.       Но что делать теперь, когда даже в детдом нельзя? В колонию Гарри не хотел. Он опустил Хелицеруса и вновь сжал руками голову. — Нужно поговорить с мистером Гудвеем.       В голове пронеслись слова умершего Карла. И виски прострелило болью. Гарри пошатнулся и чуть не упал.       Считает ли Гудвей его нормальным мальчиком или помогает из жалости «нагулянному» ребенку? Может он также, как и остальные считает его никчемным? Но ведь он, Гарри, не никчемный — он заложник ситуации. Правда ведь? Его вины ни в чем нет? — Есть.       Потусторонний голос вновь заглушил все остальные звуки. Глаза Гарри расширились от ужаса и страха. — Отстань от меня. — Ахаха. Глупый ребенок. Ты так хорошо устроился, обвиняя других в своих бедах. Ты даже не пытаешься изменить ситуацию. — Прекрати.       Перед глазами Гарри начали появляться картины школьных издевательств. Над его внешним видом, стеснительностью и неуклюжестью. Толчки, обзывательства, мелкие пакости, все они заставляли Гарри испытывать обиду, боль — не только физическую, но и душевную. — Ты не сделал ровным счетом ничего, чтобы изменить свою жизнь, имея для этого все возможности. Оправдываешься своей слабостью, просто плывешь по течению и смеешь обвинять других в своей никчемности, имея в СТО КРАТ больше сил чем они! Ты действительно ничтожен.       Раздавшийся смех сопровождался видениями укоризненно глядевшего на него мистера Гудвея, когда Гарри своими грязными руками касался книг, забывая их вымыть. Перед глазами промелькнули ночные шансы тайно принять душ, хотя бы раз в неделю, несмотря на чуткий сон Дурслей. Упущенная возможность своим домашним заданием получить заступничество старших ребят или кого-то из класса. Даже Дурслей можно было заставить кормить его просто нажаловавшись тому же Гудвею. — Ты не сделал ровным счетом НИ-ЧЕ-ГО. — Я не виноват, это все они! — Ахахах.       Громоподобная насмешка над Гарри от которой он не мог ни спрятаться, ни убежать, казалось, сейчас сведет его с ума. Он упал на колени и просил прекратить это. Вновь и вновь, пока чья-то рука не коснулась его.       Перед ним стояла Петунья. Она как-то странно посмотрела на своего бледного зареванного племянника. — Звонили из школы. Занятия на сегодня отменили, — его тетя буквально шипела, выплевывая слово за словом, — Мы едем в Лондон за покупками всего того, что ты разбил и поломал, мелкий гаденыш, потому выметайся прямо сейчас из дому и проваливай к миссис Фигг.       Петунья склонилась над Гарри и взяв того за плечи, посмотрела прямо в глаза. — И запомни. Еще хоть один раз в этом доме случится что-то подобное и я вышвырну тебе отсюда, не смотря на никакие обещания. И тебе лучше не знать, что тогда враги твоих отца и матери сделают с тобой.       Гарри будто обухом по голове ударили. Он сжал кулаки и коротко кивнул, после чего остался в своем чулане один.       Быстро укомплектовав портфель самым необходимым, а было таких вещей немного — личная тетрадь с рисунками, одна недочитанная книга и канцелярские принадлежности. — Хелицерус, полезай в портфель. Возможно, сюда мы больше уже не вернемся.       Паук без промедления выполнил указание, а Гарри покинул чулан и дом Дурслей, лишь мельком увидев на кухне их семейку. Мысль прихватить из дома еще чего если и проскользнула, то была задавлена словами тети Петуньи.       Путь к жилищу миссис Фигг, сумасшедшей кошатницы, Гарри запомнился подозрительными взглядами, кидаемыми соседями Дурслей и других жителей квартала. Неужто тот гвалт, что он устроил вчера был столь заметным? Или они уже знают, что его разыскивает полиция?       Гарри лишь сильнее ускорился и без стука ворвался в дом старушки. Дурсли и так постоянно костерят его за их порушенный «имидж» в глазах Литтл Уингинга, не хватало получить от них еще несколько часов причитаний. На пороге его встретили сразу несколько кошек, которым он нечаянно наступил на хвосты, те зашипели на него и разбежалась будто от чумы кто куда. — Оу, Гарри, как неожиданно и приятно. Проходи, проходи, я всегда рада тебя видеть.       Не успел он ничего сказать, как его подхватили на руки и усадили в кресло, навалив сверху еще кучу кошек. — Эти пушистики так по тебе скучали. Я сейчас пойду посмотрю, может что-то вкусненькое найду.       Гарри взбледнул, хотя, казалось, стать более бледным чем он есть сейчас уже невозможно. В прошлый раз он чуть не подавился невкусными кексом, а уж как у него болел живот… Такое понятие как срок годности если и было в голове у миссис Фигг — то уже давно покрылось кошачьей шерстью.       Гарри чихнул, именно она сейчас лезла ему в нос, рот и уши. Коты буквально обложили его. Зато они мягкие и их можно гладить.       Но чем дольше Гарри неподвижно сидел, тем больше смурнел. Он уже понял, что оставаться наедине со своими мыслями плохая идея.       Он обдумывал и прокручивал в своей голове раз за разом разговор со своим невидимым собеседником. Гарри не считал себя никчемным. Это остальные никчемные. Ладони Гарри почему-то обожгло, но он не обратил на это внимание. Он умный — так говорил мистер Гудвей, а остальные глупцы, это уже давно понял сам Гарри. Именно потому, что остальные тупые уроды, они и достают его. Он не виноват, что Дурсли сделали все, чтобы он выделялся, и далеко не в лучшую сторону среди ребят. Почему он вовсе должен соответствовать каким-то их стандартам? То, что он грязный это тоже все Дурсли, и идиоты из школы, часто валяющие его по земле, а иногда и обливающие помоями из школьного ведра.       Что-то теплое побежало по кисти Гарри, но он не обратил на это внимание. Разве он виноват, что в школе все такие идиоты, что в школе учатся дружки Дадли, что у них есть родители, которые защитят их, а у него, Гарри, их нет. Даже оказывается, что ему достались какие-то враги от настоящих родственников.       Хруст, дошедший до ушей Гарри, не вывел его из размышлений. Они все просто завидуют ему. Что он умнее, что он всегда получает высший бал, пусть учителя и не обращают на это внимание и не хвалят его, они ведь тоже слепые идиоты, а остальные простые завистники, неспособные написать простое домашнее задание, рассчитанное на даунов. Да, именно так и есть. Гарри уверился в этом. Просто он лучше, чем окружающее его быдло. — Боже! — вскрик вернувшейся миссис Фигг на этот раз заставил обратить Гарри внимание на окружающую реальность. Он так же сидел в кресле, но по его расцарапанным рукам скапывала кровь, а кулаки сжимали поломанные шеи двух кошек. Мертвые тельца вызвали только брезгливость. Гарри скривился и бросил их на пол. — Что ты делаешь, дьяволенок?!       Кошатница подскочила и залепила ему звонкую пощечину и только тогда до Гарри дошло, что он натворил.       Он передернулся и вновь слезы начали собираться на глазах. Неверующе посмотрев на свои руки, на кровь, только теперь свою, и сожаление затопило всё его естество. — Миссис Фигг, это не я! Он заставил меня, правда! Я не хотел! — Выметайся из моего дома! И чтобы я и тени твоей близко не видела.       Гарри сжал изножья кресла и прикрыл заплаканные глаза. Он не хотел. За что ему все это? Миссис Фигг пусть и была полоумной, по его мнению, но искренне желала ему добра, никогда слова злого не говорила.       Он бегом покинул дом старой кошатницы, чтобы не видеть ее разъярённого лица и бежал куда, глаза глядят. Лишь бы не думать, не слышать и не вспоминать.

***

      Джон Гудвей привычно сидел за своим рабочим столом и что-то активно выписывал из детской книги, периодически легко улыбаясь. Да, не думал он что его жизнь после всего пережитого сложится именно так. Зато он получил то, что давно искал — стабильность и спокойствие. — Мистер Гудвей, не поможете мне?       Библиотекарь поприветствовал вошедшую учительницу теплым взглядом и начал искать нужные ей книги. За все те годы его работы, он уже немного устал по надуманным поводам оказывать подобную помощь. То книги найди, то перенеси что-нибудь тяжелое, то дай совет. А уж сколько раз его приглашали на различные посиделки. И все с одной целью — окольцевать. Но он стойко держал холостяцкую оборону.       Уже найдя книги с нужными названиями, которые ему вернут на следующий же день, лишь бы еще раз найти причину увидеться, чуть ли не на всю школу раздался отчаянный крик.       На рефлексах Гудвей положил книги на пол и молнией вылетел из своего кабинета на звук. Около входа в школу стояли множество полицейских машин и самих блюстителей правопорядка. Он столь быстро оказался около ревевшей миссис Коул, упавшей на колени, что казалось, напугал этим самих полицейских. — Миссис Коул?       Женщина билась в истерике, проклинала весь мир и попыталась его оттолкнуть. — За что?! За что?! Карл!       Она повторяла беспрерывно имя своего сына и ничего больше не замечала. Гудвей резко подхватил горюющую мать на руки и отнес ее к ближайшей лавке, аккуратно усадив её и бросил взгляд на подошедшего служителя порядка.       Ко входу в школу начали сходиться оставшиеся в ней учителя. Все же уже вечерело, но у многих оставалась какая-то работа, задерживающая их в здании. От проверки заданий учеников, до заполнения журналов, планов уроков и прочего.       Гудвей лишь покачал головой смотря на морально разбитую миссис Коул, сказать, что на ней не было лица — ничего не сказать. — Что случилось, господин полицейский? — Кто вы? — Джон Гудвей. Работаю библиотекарем в этой школе.       Полицейский несколько замялся. Фигура простого библиотекаря была на две головы его выше и много шире в плечах, а взгляд добрых карих глаз почему-то пробирал до дрожи, несмотря на явную доброжелательность. — Извините, позвольте представиться. Сержант полицейской службы, Крен Дигор. Вы узнаете мальчика на фотографии? Если да, то могли бы вы быть одним из первичных свидетелей и проехать с нами в участок?       На протянутых маленьких фотографиях был изображен Карл, вернее то, что от него осталось. Ни единый мускул не дрогнул на лице Гудвея и даже выражение его лица осталось столь же расслабленным, как всегда. Голос, как про себя отметил сержант Дигор, тоже не заколебался ни на йоту. — Да, я знаю этого ученика. Последний класс начальной школы. — Хорошо, тогда пройдемте. Мои коллеги поговорят с остальными возможными фигурантами дела. Миссис Коул?       Гудвей вздохнул и тихо нашептывая успокоительные слова взял ее за плечи и потихоньку повел в сторону полицейской машины, усадив на заднее сиденье и заняв место рядом. Еще один полицейский примостился напротив водителя.       Гудвей как мог пытался успокоить миссис Коул, но понимал, что сейчас это почти не даст никаких результатов. Ему осталось только сетовать на такую вопиюще несправедливую судьбу. Как мальчика, так и матери. — Вы уже послали своих за мистером Коулом? — Да, он уже в участке. Первыми мы вышли на него. — Ясно. Что хоть случилось? — Узнаете в участке у детектива. Я не знаю всех подробностей. — Не лукавь, сержант.       Последнее слово было вымолвлено с таким холодом и скрытой угрозой, что у Дигора выступил пот на лбу от страха, но он пересилил себя. — Кхм. Приедем в участок разберемся. И вы не одни в салоне.       Гудвей повернул голову в сторону миссис Коул и сам себе укорил за резкость. Не привык он в таких ситуациях обращать внимание на мирных жителей. Мирных жителей… как же давно он не использовал эту терминологию.       Дальнейший путь к участку прошел без происшествий. Лишь Гудвей раз нахмурился, его интуиция почти никогда не подводила его и прямо сейчас она твердила о какой-то неясной опасности.       Покинув машину и передав миссис Коул на руки нужным людям, обычный с виду библиотекарь начал отпугивать от себя своим видом бравых полицейских пока стоял и ждал приглашения на беседу с прокурором. Никакой робости в присутствии стражей правопорядка, которую обычно испытывают гражданские, и в помине не было. Скорее наоборот, полицейские нервничали рядом с ним, стоило ему кинуть на них взгляд.       Простояв неподвижной статуей еще с час, Гудвей с ленцой наблюдал за копошащимися как муравьи хранителями правопорядка. Не часто у них случаются такие происшествия, и они действительно напоминали разворошённый улей. Лихорадочный бег по участку, звонки, крики, лютующее начальство, беспорядочное шуршание бумаги, заполнение и выслушивание рапортов, приезжающие и отъезжающие машины — все это слилось в единую какофонию звуков.       Пока в один момент Гудвей не обратил внимание на то, что из одной комнаты вышла миссис Коул, уже не плачущая, но будто серая и безжизненная. Ее поддерживал муж, который сам держался от «срыва» из последних сил. Лишь роль мужа и мужчины не давала ему проявить слабость перед окружающими. Гудвей про себя одобрительно кивнул, сохраняя внешнее безразличие.       Внезапно миссис Коул обратила на него внимание, освободилась от нежно поддерживающих рук мистера Коула и направилась решительном шагом к нему.       Ее рука резко замахнулась, собираясь залепить пощечину. На долю мгновения в глазах Гудвея промелькнуло удивление, и он перехватил женскую ладонь, еще далекую от его лица. —Миссис Коул, чем я заслужил такое обращение? —Чем? Ты еще спрашиваешь чем? — женщина начала подрагивать и всхлипывать, рискую расплакаться в любой момент, — Это ты и твой гаденыш Поттер виноваты! Это он выбросил Карла на дорогу! Это ты его надоумил!       Крик женщины начал становиться истеричным, а ее свободная рука со всей силы начала бить Гудвея по груди, тот в ответ даже не поморщился. — Мистер Коул. Заберите свою жену, ей нужно отдохнуть.       Названный подбежал к ней и коротко извинившись, повел ее из участка. А вот Гудвей после этого напрягся. И так острые черты его волевого лица, казалось, стали еще острее, а во взгляде карих глаз появилась сталь и непоколебимость. Его фигура будто стала еще выше и опасней. «Простой» библиотекарь уже понял, что разговор с прокурором теперь будет вестись совершенно на других тонах. — М-Мистер Гудвей. — Сержант Дигор. — В-Вас вызывает прокурор. П-П-Пройдемте. — Не заикайтесь, сержант, не такой уж я и страшный.       Дигор никак не прокомментировал подначку. Уж слишком напрягал его контраст доброй улыбки и взгляда с… а собственно чем? Пусть с этим разбираются вышестоящие, именно так думал простой полицейский, сопровождающий будто не обычного библиотекаря, а как минимум всемирно известного террориста. Без наручников, и в шаговой доступности от его шеи, и пистолета в кобуре. И лишь когда тот скрылся за дверьми, сержант Дигор взял себя в руки и успокоил трясущиеся поджилки.       Гудвей вошел в допросную, его отвели в совсем другую комнату, а не ту, из которой вышла миссис Коул. Прокурор приподнял правую бровь и встретился взглядом с теперь уже не свидетелем, а возможным соучастником и подозреваемым. И не смотря на всю свою долгую карьеру общения с разными типами отморозков, он должен был признать, что мистер Гудвей качественно отличался от всех них. Он спокойно занял место за небольшим металлическим столиком с настольной лампой, а больше в допросной ничего и не было, и уставился ему прямо в глаза. Дуэль взглядов прокурор проиграл в кратчайшие строки и был вынужден напряженно занять место напротив своего собеседника под его все еще добрым и всепрощающим взглядом. У прокурора сложилось такое чувство что он мышь, запертая в вольере огромного питона, хотя все должно было быть наоборот. Такое же чувство разделяли стоящие около выхода, за спиной Гудвея, двое полицейских. — Кхм, мистер Гудвей, я полагаю? — Да, а вы? — Джейк Хоуп, прокурор этого округа. Соизволите ответить на несколько вопросов? — Как свидетель? — Вы имеете полное право на молчание и можете потребовать адвоката и говорить только в его присутствии. — Вы так и не ответили на мой вопрос, — на несколько секунд повисла немая пауза, — но так уж и быть я готов свидетельствовать. — Кхм, отлично.       Гудвей сохранял внешнюю доброжелательность и не выглядел хоть как-то напуганным или вообще заинтересованным в происходящем. Это Хоуп понял почти сразу. Ни ерзанье на стуле в попытки занять удобную позу, ни быстрое движение расширившихся зрачков в разные стороны по комнате, ни общая напряженность и робость в голосе, что обычно сопровождали среднестатистических допрашиваемых преступников, совсем не проглядывались у сидящего перед ним человека. — Тогда для протокола. Ваше полное имя, возраст, время и место рождения.       Хоуп достал ручку и приготовился конспектировать нужные данные в свой блокнот. — Джон Артур Гудвей, тридцать лет, родился в тысяча девятьсот шестьдесят первом году, двадцать восьмого марта, Уэльс, округ Вейл-оф-Гламорган, город Барри. — Прописка и фактическое место проживание на данный момент. — Литтл Уингинг, улица Глициний, дом десять. Прописка и место проживания совпадают. — Когда поступили на роботу библиотекарем в местную школу? — Пять лет назад. — Чем занимались и где работали до этого? — Государственная тайна.       Пишущая рука Хоупа замерла. Он перевел взгляд с блокнота на все также улыбающегося мистера Гудвея. Что ж, это многое объясняло для прокурора. — И куда же мне обращаться если я хочу узнать столь занимательную информацию? — Боюсь без санкции некоторых личностей из кабинета министров Великобритании, вы ничего не узнаете. — Даже так? — Даже так.       Прокурор отложил ручку и долго всматривался в лицо Гудвея. — Тогда позвольте быть с вами откровенным. Может тогда мы быстрее решим наши вопросы. — Как хотите. — Кхм. Со слов миссис Коул вы находитесь в тесном контакте с неким мальчиком по имени Гарри Поттер. Приемным ребенком в семье Дурслей. — Так и есть. — Отлично. Не буду ходить вокруг да около, но водитель, сбивший Карла, утверждает, что его на дорогу толкнул другой мальчик, когда на перекрестке еще горел красный свет. По описанию и приметам, как вы поняли, шрама мальчика, а также показаний миссис Коул, мы достаточно быстро установили его личность и узнали с кем он находится в близком контакте. — Допустим. Что вы хотите от меня услышать? — Какова природа ваших отношений? — Обычная. — Мистер Гудвей, не усложняйте мне дел… — Простите но я усложню, — Гудвей приподнялся со стула оперившись руками об стол и сзади стоящие полицейские схватили его за плечи, но сколько бы силы они не прикладывали, они так и не смогли усадить Гудвея обратно, — прокурор Хоуп, почему-то вам как и остальным жизнь мальчику захотелось усложнить. — Сядьте, мистер Гудвей! И что это значит?! — Ничего. На ваше счастье.       Гудвей так и не занял сидячее положение, продолжая прожигать Хоупа добрым взглядом и говорить на повышенных тонах — Гарри Поттер, является примерным учеником, не способным на вами описанные действия. Дорога домой Карла и Гарри немного совпадает и желание водителя грузовика скинуть вину на мальчика легко увязывается с нежеланием сесть в тюрьму очень надолго. Карл мог споткнутся или самоуверенно попытаться перебежать дорогу. Безответственность и легкомыслие в его стиле. — Не учите меня делать мою работу. — Посмотрим.       Гудвей после короткой вспышки остыл и уже хотел продолжить гораздо спокойнее как вдруг в допросную ворвалось четвертое лицо. — Господин прокурор! Пришли извлеченные записи из камеры видео наблюдения! — Так быстро? Что там? — Ребенок сам кинулся под грузовик, — казалось говоривший сам не верил в то, что прямо сейчас излагал его язык, — и более никого на перекрестке окромя него и водителя не было.       В комнате раздался скрипящий звук. Хоуп взглотнул комок в горле, посмотрев на погнувшийся тонкий лист метала под пальцами Гудвея. — Я могу лично пообщаться с водителем? — Кхм, вы и без меня знаете, что нет, мистер Гудвей. Можете быть свободны.       Прокурор вытер платочком выступивший пот на лбу, когда допрашиваемый покинул их общество, как и те двое парней державшие его за плечи.       Сам Гудвей быстро дошел уже по темноте домой и набрал номер на домашнем телефоне. На той стороне раздался игривый женский голос. — Не уж то сам морской волк почтил меня своим звонком? — Я уже давно не достоин этого прозвища. — Ну-ну, это ты кому-то другому расскажешь. Зачем звонишь? По делу или… — По какому еще делу? Я уже давно от них отошел, так что «или». Помоги по старой дружбе. Мне нужна запись с определенной камеры видеонаблюдения. Сейчас она фигурирует в одном криминальном деле. И достань досье на водителя сбившего Карла Коула. — Не вопрос. Пришлю. Только поподробней.       Объяснения не заняли много времени, а собеседница как-то мечтательно вздохнула. — Не думал вернутся? Наши ждут тебя… — Нет. — …и надеются, что ты просто на очередном задании. — По работе библиотекарем в начальной школе в одном из многочисленных пригородов Лондона? — в голосе Гудвея проскользнуло несвойственное ему раздражение. — Как знаешь.       Когда Гудвей ложил трубку он решил попробовать. Еще раз. В еще одной бесполезной попытке. — А как там дела с Гарри Поттером, ты что ни будь разузнала? — С кем? В первый раз слышу это имя и фамилию. — Ясно. Не обращай внимания. Хорошего дня.       На той стороне несколько секунд молчали, пока не пожелали в ответ того же и положили трубку. — Все так же не помнишь.       На следующий день занятия в школе отменили. А после наступили выходные. Сидя за компьютером у себя дома, Гудвей пересматривал запись дтп со смертью Карла и перечитывал досье на Смита Кернвола, водителя грузовика. Тот был не местным, обычный дальнобойщик. Гарри никогда даже в глаза не видевший. И все же слишком четко его описавший. Откуда и как? На записи Гарри нет, но за словами Кернвола там он впервые его и увидел. Ложь? Скорее всего, если бы не сам Гарри, вокруг которого творилась чертовщина.       Гудвей сделал глоток чая и начал вертеть ручку, гипнотизируя ту взглядом. Так он концентрировался на проблеме. Сейчас в его голове крутился философский вопрос — быть или не быть, лезть или не лезть, встревать или не встревать?       Следующая неделя расставила все на свои места. За все дни Гарри так и не появился в школе, взволновав этим только одного человека. Библиотекаря. Тот расспрашивал учителей. Дурсли не уведомили почему Гарри прогуливает уроки, а сами учителя пребывали в секундном ступоре, когда их спрашивали о Гарри, будто вспоминая учится ли вовсе такой ученик в их школе.       Оббегав саму школу уже в пятый раз в пятый день с расспросами, когда Гарри в ней так и не появился Гудвей вернулся к себе в библиотеку и упал в кресло прикрыв глаза и сцепив вместе руки. Что уж говорить если его бывшие коллеги, которых он просил разузнать о мальчике, тоже ничего о нем не помнили. А если вспомнить все те прошения, которые он отправлял на разные имена уполномоченных и не очень людей? В том числе и прокурора Хоупа. Они ведь тоже ничего не дали. Гудвей испытывал некоторое иррациональное чувство тревоги, даже сейчас его сердце учащенно забилось, что если он придет к Гарри домой то станет частью чего-то, тайны, что порушит его мирную и стабильную жизнь к которой он так стремился.       Он находил много отговорок ни разу не посещать Дурслей. Гарри пусть и выглядел не очень, но всегда был активным, полон энергии, никогда не болел, да и развивался быстрее сверстников, как в физическом, так и в умственном плане. Значит можно сделать логический вывод что и дома ему живется не катастрофически плохо. В отличии от школы. Кстати, школа.       Гудвей резко занял вертикальное положение и нахмурился. А почему он не поговорил с детьми и не заставил их отстать от Гарри? Он смог бы приструнить даже ретивых родителей. Почему не надавил на того идиота что хотел устроить суд, у него ведь у самого есть связи? Что за чертовщина?       Гудвей начал расхаживать между полками анализируя свои действия, и они ему не нравились. Пальцы одной руки вновь начали вертеть ручку, а другие плавно торкались шершавых корешков книг. — Это не дело. Ох и чувствую я, что еще не раз пожалею об этом.       Какая-то тайна, тайна грозившая втянуть его в совсем ненужные приключения, тайна которая была причиной всех странностей. Боже, как же он устал, ему подобного на прошлой работе хватило с головой, но в свете последних событий, Гудвей не мог не волноваться за своего ученика. И в конце-концов чувство ответственности взяло верх. Уж если он не способен разделить ношу проблем маленького ребенка, то кто он вообще такой?       На следующий день в доме Дурслей прозвучал дверной звонок, а потом настойчивый стук в дверь.       Вернон доедал свой пятый по счету бутерброд и чуть не подавился от внезапного звонка, вызвав этим короткий смешок Дадли. Раздраженный он пристально посмотрел на свою жену. — Ты кого-то ждешь Петунья? — Нет. Может это грузчики с новой мебелью приехали пораньше? — Не знаю, сейчас проверю. И не дай бог это будут не они. — Не сердись, Вернон. — Какой нормальный человек без приглашения приходит в дом, да еще прямо в обед? Что б ему икалось.       Тем временем настойчивый стук все продолжался и продолжался. Как и дверной звонок противной трелью голосил на весь дом. — Да слышу я, слышу! Хватить ломится в наш дом! Ну ты у меня сейчас получишь.       Встав из-за стола Вернон грозным и уверенным шагом, прихватив и свернув в трубочку газету, бурча побрел к двери и резко её отворил. — Это кто еще тут такой нагл…       Вернон резко замолчал и взглотнул взглянув в карие «добрые» глаза человека с рыжими волосами, возвышавшемуся над ним больше, чем на голову и даже шире него в плечах. — Я. Джон Гудвей. Позвольте поговорить с вами о Гарри Поттере.