Порой созданные человеком места порождают бесчеловечных монстров.
Стивен Кинг
***
У каждого есть совесть.
Граница, которую никому не следует переступать.
Ваше личное нравственное суждение,
подсказывающее, где добро, а где — зло; что хорошо, а что плохо.
Нечто, обусловленное системой ценностей и норм.
Нечто, подталкивающее к раскаянию
при совершении поступков, противоречащих морали. Социальным нормам,
которые сковывают цепями и не дают раскрыть истинный потенциал.
Вина.
Стыд.
Раскаяние.
Сожаление.
Тот самый внутренний голос, настигающий в момент отклонения от праведного пути.
Он скрывается где-то неподалеку. Внутри. Всегда.
Поджидает удобного момента, чтобы вмешаться в вашу жизнь.
Угнетает, не так ли?
***
Штаб-квартира MI5, конференц-зал Пятница, 5 сентября 11:12 19 дней до следующего убийства На стол перед Гермионой шлепнулась коричневая папка с документами. Коротко взглянув на нее, она вновь вернула свое внимание на доску в конце кабинета: не было никакого смысла просматривать содержимое. Только получив от Дамблдора значок, посвящающий в члены Ордена Феникса, Гермиона не знала, чего от нее ждут. Теперь же, сидя в одном помещении с двадцатью офицерами разных рангов, где лучи раннего сентябрьского солнца безжалостно светили сквозь огромные окна, вызывая неприятную испарину по всему телу, она все поняла. Совещание длилось уже больше часа, но никаких новых деталей, которые могли бы помочь в деле, так и не появилось. Каждый присутствующий становился все более расстроенным, и хмурые брови вкупе с напряжением в плечах четко отражали растущее негодование. Сириус и Джеймс перечисляли улики, найденные криминалистами в доме Люпинов несколько дней назад: снимки стен, стульев, пятен крови. Но ничего из этого не добавляло новых данных к профилю, составленному Гермионой. Джеймс начертил на карте идеальную окружность вокруг района, где жили Люпины, а также четыре аналогичных — в других районах Лондона; также обвел и MI5, где произошел взрыв. Все жертвы были найдены на расстоянии от трех до десяти миль друг от друга. — Раньше мы были уверены, что Волан-де-Морт совершает нападения только в Лондоне. Однако последнее убийство опровергло эту теорию. — Убийца покинул свою зону комфорта, а значит, стал смелее, — добавил Сириус. — Это доказывает временной интервал между бомбой и Тедди… смертью Эдварда, — его рука остановилась над записями, где указано приблизительное время смерти. Пальцы неосознанно надавили на ручку сильнее, чем нужно, отчего побелели костяшки. Нимфадора — 7:40. Эдвард — 8:15. Ремус — 9:00. — Не думаю, — вклинился Драко, прежде чем Гермиона сама бы успела возразить. Постукивая пальцами по горлышку бутылки Perrier он откинулся назад, вытянув перед собой ноги. — Я про смелость. — Почему же? — Тетя Дора и Тедди были сопутствующим ущербом, не более того. Цель — MI5. Гермиона полностью была с ним согласна: жесткий взгляд, короткий кивок. «Драко прав. Если сравнивать это нападение с другими, то Ремус умер вполне спокойно. Он не так сильно переживал за свою жизнь, как это было у других жертв. Взрыв был посланием для нас: «Вы не сможете меня остановить. Ваша жизнь беззащитна. Вы живете только потому, что я этого хочу». Он убил Эдварда и Нимфадору только для того, чтобы причинить боль. Стоп… Тетя Дора?» — У тебя нет права так ее называть! — тут же плюнул Блэк. Джеймс метнул в сторону Драко тяжелый взгляд, затем усадил Сириуса в кресло — его рука, лежащая на плече друга, едва заметно дрогнула. — Хочешь верь, хочешь нет, но ты не единственный, кто лишился родного человека в тот день, — сухо ответил Драко. По Малфою нельзя было сказать, что он скорбит, но среди жестких линий скул затаилась печаль: зубы были стиснуты слишком сильно. Краем глаза Гермиона заметила, как Сириус скривился на замечание Драко. Она не могла определить, настоящее ли горе у Драко или притворное. Сириус с силой стряхнул руку Джеймса со своего плеча. Драко был невозмутим. Он вновь замолчал и скрыл лицо под идеально отточенной маской скуки. Гермиона не смела ничего возразить. Несколько последующих минут были тяжелыми: мнения людей расходились, а факты тщательно пережевывались, отбрасывались и пережевывались вновь до тех пор, пока их уже никто не смог бы усвоить. Криминалисты не нашли ничего путного в доме Люпинов, допросы соседей тоже оказались бесполезны. Поэтому в напряженных до предела нервах людей засело ужасающее чувство бессмысленно ускользающего времени: осталось еще девятнадцать дней. Часы безостановочно отсчитывают секунды до следующего убийства. Невилл — IT-эксперт — докладывал последним: ни камеры наблюдения, ни архивные данные не помогли пролить хоть немного света на этот мрак. Все равно что собирать зерна в хлеву. Лорд Волан-де-Морт был призраком. Казалось, он может материализоваться из воздуха, бросить тело и исчезнуть прежде, чем правосудие успеет добраться до него. Это очень раздражало. Однако, Гермиона все равно была уверена, что в архивах что-то да спрятано. Но, не имея никаких подсказок, они не смогут ничего отыскать. — Спасибо, Невилл, — отрешенно сказал Джеймс, ссутулив плечи. Утренний свет невыгодно оттенял его кожу, выделив впавшие от недостатка сна веки. В комнате медленно нарастал всеобщий пессимизм, и Гермиона могла явно ощутить, как надежда, словно песок из разбитых песочных часов, стремительно ускользает от них. Дамблдор вдруг повернулся к Грейнджер лицом, и она заметила, как и другие присутствующие перевели на нее взгляд. Это нервировало — будто лапки паука защекотали загривок. — Мисс Грейнджер, полагаю, пора ознакомиться с характеристикой, — произнес Дамблдор. В его лукавых глазах мелькнул пытливый блеск, и Гермиона странно напряглась. Как на экзамене. Она коротко кивнула, подобрала сумку и поднялась — стул жалобно скрипнул по линолеуму. Когда Гермиона заняла место Джеймса у доски, то почувствовала сильное головокружение. Казалось, земля уходит из-под ног, а она падает вниз. Грейнджер застыла на месте и в поисках точки опоры наткнулась на спокойный, но ледяной, как зимнее озеро, взгляд Драко. Она вздохнула поглубже и отвернулась к другим офицерам. — Для того чтобы понять Лорда Волан-де-Морта, необходимо узнать человека, который носит это имя. Каково его окружение? Что побудило к таким действиям? Какой у него социальный статус? Почему он выбрал этих жертв? Открыв сумку, она достала несколько листов бумаги и фотографии, которые поместила поверх снимков с места преступления, почти полностью скрыв жуткие сцены убийства. На фотографиях были запечатлены жертвы — незадолго до смерти. Все они были счастливы: на лице Лаванды — легкая улыбка, на лице Седрика — глупая. Даже у Грегоровича, который обычно выглядел мрачным и ворчливым, играла мягкая улыбка в уголках рта. — Все жертвы были людьми, прежде чем стать телами. Мы, офицеры и агенты, как правило, забываем об этом. Но Волан-де-Морт не забыл. Волан-де-Морт испытывает некое влечение к тем, кто рассказывает свою историю, — слова встали комом в горле — она удивилась эмоциям в собственном голосе. «Восхищение. Отражение сущности. Бог, который играет со слабыми». Гермиона заметила, как некоторые заметно оживились: прежде всего — Джеймс и даже Снейп. Дамблдор, однако, по-прежнему оставался таким же нечитаемым, как и раньше. Его глаза потускнели, под очками залегли мешки — он выглядел уставшим. Похоже, дело Волан-де-Морта отнимало силы буквально у всех. — Мисс Грейнджер, вы хотите сказать, что Волан-де-Морт поступает согласно условиям своего окружения… — Или ему просто нравится убивать счастливых людей, — перебил Снейпа Сириус. — Бред, социопата не волнуют чувства людей. — Ну, может, он социопат, которому не все равно… — Это еще более абсурдно, Блэк. Ради Бога, хоть раз почитай что-нибудь научное… — Волан-де-Морт не социопат, — заявила Гермиона и поморщилась, когда в комнате сразу же воцарилась тишина. Тиканье часов на стене стало звучать непривычно громко, почти насмешливо. Джеймс прекратил возиться с бумагами в руках. Дамблдор приподнял седую бровь, и Гермиона была уверена, что увидела, как в уголках его губ промелькнула улыбка. Снейп закатил глаза, очевидно, раздосадованный. Гермиона насупилась. — Не знаю, может, вы не читали файлы, мисс Грейнджер, но доктор Грюм в своем профиле уже поставил Волан-де-Морту диагноз «Социопатия». — Да, и поплатился за это. Он умер, не так ли? — Гермиона вспыхнула, кровь бешено запульсировала в жилах, и она почувствовала, как щеки заливает краской. Грюм действительно был великолепным психологом с почти нулевым коэффициентом ошибок, который в одиночку провел реформу в области профилирования, но он ошибся насчет Волан-де-Морта. — Я по-прежнему не верю, что Волан-де-Морт его не убивал… и да, Снейп, — сказала она, пресекая возражение, которое уже созрело на его губах. — Я знаю, что в отчетах говорится о самоубийстве, но мы все прекрасно понимаем, что для Волан-де-Морта не составило бы труда сделать так, чтобы это выглядело именно как самоубийство. И, к вашему сведению, я прочла все документы. Но это не значит, что они точны. Волан-де-Морт не социопат. Никогда им не был. Снейп промолчал. Остальные в зале наблюдали за ней с растущим интересом, даже Сириус. Дамблдор сделал небольшой полупохвальный кивок в сторону Гермионы; она испытала странный прилив гнева. «Если он уже знал об этом, почему молчал? Понимает ли, что на карту поставлены жизни людей?» Но не ей задавать вопросы начальству. Пока нет. — Мы имеем дело с самым жестоким психопатом, — коротко и четко произнесла МакГонагалл, поджав губы и пристально глядя в глаза. Гермиона впервые слышала ее речь за сегодня. Выглядела женщина так же, как и тогда, в кабинете Дамблдора: под темным форменным пиджаком выделялись плечи, что придавало ее лицу твердость и решительность. — Высшего уровня, да. Конечно, соглашусь, имеется множество симптомов социопатии, но я твердо убеждена, что Волан-де-Морт просто добивается образа социопата. Это все часть его игры. И слишком много улик указывает на психопатию, поэтому их нельзя упускать, — она прочистила горло и развернулась к доске, чтобы выписать свои заметки. — Главная отличительная черта любого психопата — всепроникающее, одержимое желание навязать окружающим свою ложь. Херви Клекли приводит шестнадцать различных психопатических симптомов, а Роберт Хэйр — еще четыре. Они частично пересекаются и пару раз противоречат друг другу, но если ориентироваться на них, то можно четко увидеть, какие применимы к Волан-де-Морту. Маркер громко скрипел по белой поверхности. Все заинтересованно наблюдали за Гермионой, плечи их были поджаты — даже Снейп и Блэк перестали препираться, чтобы выслушать Грейнджер. На одной стороне доски она расписала все доводы Клекли, а на другой — Хэйера. Потом она вычеркнула неприменимые пункты в списке Клекли, пока не остались следующие формулировки: внешнее обаяние, отсутствие тревожности, патологический эгоцентризм, эмоциональная поверхностность, недостаток проницательности, неприятие любой доброты, отсутствие попыток самоубийства. В списке Хэйера: внешнее обаяние, завышенная самооценка, скучающее настроение, патологическая лживость, склонность к манипуляциям, отсутствие угрызений совести, слабость восприятия, отсутствие эмпатии, нарушение поведения в детстве, совершение правонарушений в подростковом возрасте, криминальные склонности. — Вот признаки, подходящие к личности Волан-де-Морта. Обратите внимание, что я вычеркнула все признаки, которые хотя бы отдаленно говорили об антисоциальном поведении или плохой оценке окружающей обстановки, — она снова отвернулась и начала новый список, переписав туда некоторые из вычеркнутых ранее признаков Клекли и Хэйера. Он гласил: отсутствие ответственности, быстро меняющееся настроение, скудный поведенческий контроль, сексуальная жизнь, беспорядочные половые связи, множество краткосрочных отношений. — По этим параметрам пока не хватает данных. Нельзя подтвердить, что отсутствие признаков изнасилования связано с асексуальностью, а не с желанием представить нам свое творение. То же самое касается и других пунктов. Она заметила, как некоторые делают заметки. — У Волан-де-Морта напрочь отсутствует мораль. Нет ни добра, ни зла. Лишь то, что выгодно, — Гермиона повернулась, черный маркер почти до боли сжался между пальцами. — Он воспринимает мир крайне цинично, недоверчиво и эгоистично. Он высмеивает то, что мы называем здравым смыслом, и стремится получить удовольствие от своих действий. Для него человечество — это ресурс, где каждого можно использовать, а затем выбросить за ненадобностью. — Чертов псих, — прошептал Невилл, теребя тесьму кожаного браслета. — По-моему, он отдает предпочтение творчеству, — с пренебрежением возразил Драко. — Не вы ли говорили, что мы не должны использовать личные местоимения, чтобы не спровоцировать его? — спросила сотрудница, делая заметки на iPad. Гермиона узнала в ней Эммелину Вэнс — специального агента MI5 и легенду, которая трудилась над множеством старых дел, в числе которых — успех в деле Крауча. Женщина была одета просто и без макияжа, который бы скрыл ее гордое лицо, где нос чуть больше обычного и немного нарушает симметрию, но это лишь добавляло шарма и элегантности. — Да. Однако, это предназначалось прежде всего для прессы, так как я не хочу, чтобы Волан-де-Морт узнал, что у нас есть зацепки. — Вы думаете, что Волан-де-Морт — мужчина? — Да, — уверенно ответила Гермиона. Ей больше не казалось, что это только предчувствие: масса мельчайших деталей указывало на то, что убийца мужчина. — Главный аргумент — имя, которое он сам себе дал. Лорд Волан-де-Морт. Не просто Волан-де-Морт, а с титулом — Лорд. И эта приставка добавлена не только для напуска дымки власти или знатности. Допускаю, возможно, это лишь попытка направить нас по ложному пути, но я так не думаю. Преступник хвастлив, высокомерен и уверен в себе — и ни за что бы не оплошал с именем. Он хочет, чтобы мы знали его пол и что он опережает нас по всем фронтам, поэтому и оставил бочку с маслом в доме Люпинов. Волан-де-Морт прекрасно знает, что у нас пока на него ничего нет. — Может, стоит рассказать об этом людям? — спросил Невилл. — Мы только подарим ему признание. Он стремится вселить страх в сердца лондонцев. Нельзя этого допустить. Будет лучше, если мы не станем придавать имени значения и попытаемся поймать преступника без огласки в СМИ. Невилл кивнул, Джеймс молча согласился, складывая бумаги на столе. Оставалось неизвестным только одно — возраст. Гермиона не смогла точно определить, когда Волан-де-Морт родился, существовал промежуток от середины двадцатых до начала пятидесятых годов. Увы, но нужно больше данных. — Какие признаки сыграли определяющую роль для вашего профиля? — спросила Вэнс, но без яда. Любопытство промелькнуло в словах, поэтому Гермионе очень приятно было поделиться своими мыслями. — Как я уже говорила, имелось немало общих симптомов, которые дали толчок: выдающийся интеллект, особое обаяние, самоуверенность, отсутствие иррационального мышления, страха и нервозности. Последовав по так называемой красной нити из убийств, становится очевидно, что Волан-де-Морт блестяще и ловко манипулирует жертвами, — Гермиона удостоилась нескольких секундных взглядов, но только потому, что вся эта информация не представляла собой ничего нового. Ее пальцы сжались вокруг маркера. — Мы, офицеры и агенты, забываем, что порой преступники умнее нас. Быстрее. Безрассуднее. Считаем, что раз уж мы на стороне добра, то справедливость восторжествует. Но дело вот в чем. Мы ничуть не лучше и часто недостаточно оперативны, чтобы поймать преступника. Поэтому, если будем действовать в том же духе, потерпим неудачу. Сделав паузу, подчеркивая слова, Гермиона смочила губы. И, убедившись, что полностью завладела всеобщим вниманием, продолжила: — Волан-де-Морт постоянно опережает нас на десяток шагов. Никогда не молчит. Никогда не испытывает робости или сдержанности. Притворяется сочувствующим, ища уязвимость в своих жертвах. Никаких признаков раскаяния или стыда. Патологический эгоцентрист. Непринужденно симулирует глубокие эмоции. Желает получить опыт и нуждается в стимуляции. Стремится к риску для расширения своих возможностей. Все лежало прямо перед нами, но мы не замечали. — Не хочу тебя прерывать, Гермиона, — внезапно произнес Драко, выпрямившись на стуле так, что волосы его полностью осветились солнечными лучами, проникающими через большие окна. — …Но почему он так тщательно планирует свои действия? Разве психопаты не отличаются импульсивностью и отсутствием терпения, чтобы продумать свои убийства до мельчайших деталей? Уголком глаза Гермиона уловила, как Невилл встал и открыл окно, впустив свежий воздух. Стойкий запах избыточного скопления людей постепенно рассеялся. Драко открыл вторую бутылку Perrier и наполнил ее стакан. Она благодарно кивнула. — Вот в этом-то и кроется разгадка. Как я уже сказала, почти каждый кирпичик подходит под социопатию — но не все. Поэтому он не относится к этой категории, но именно схожесть заставила доктора Грюма считать преступника социопатом, — ее руки оставались неподвижны, но сердце неистово колотилось. Она сделала глубокий вдох, словно готовилась нырнуть в морскую пучину. — Волан-де-Морт играет с нами. Он психопат, способный контролировать не только свои эмоции, но и свою жизнь. Более того — в профиле указано, что он не только имеет стабильную работу, но и преуспевает в своей карьере. Волан-де-Морт — манипулятор, который точно знает, что движет нами. Знает, как влиять на наши чувства и использовать их в своих целях. Он олицетворяет собой идеальную темную триаду: Нарциссизм, Макиавеллизм, Психопатию. В кабинете снова воцарилась напряженная тишина. Дамблдор обратился к Гермионе, разрушив нависшую паузу. Голос его был осторожным, словно она представляла угрозу. — Кого нам искать, мисс Грейнджер? Ее глаза загорелись, а в венах растеклось волнение. «Вот и все. Мой первый полноценный профиль». — Проверьте врачей. Всех тех, кто за последние сорок лет изучал медицину. Кроме того, обратите внимание на людей с двумя высшими образованиями и на студентов-медиков. Проверьте сыновей и племянников этих людей. Зятьев. Обратите внимание на вундеркиндов в этой области. Велика вероятность, что его интеллект был замечен и, возможно, даже афиширован массам родителями. Все присутствующие одновременно начали делать записи, даже Драко. Дамблдор как-то по-особенному смотрел на нее. Выжидающе. Пристально. Так проникновенно, словно мог заглянуть прямо в душу. Внутри Гермионы зародилось беспокойство, и она никак не могла понять почему. Смутно помнила, как что-то промелькнуло во время речи, словно чиркнула спичка, но тут же исчезло, будто ничего и не было. Поймав себя на том, что рассматривает мужчину, быстро отвернулась. — Что-то еще? — Как я уже говорила: мужчина. Вероятно, белый. Крепкий, худощавого телосложения. Обаятельный… Не забывайте, что когда вы выходите на улицы Лондона, то ищете не Волан-де-Морта. Вы ищете человека, который носит идеальную маску. Людям нравится этот человек. Мужчины готовы пасть ниц, чтобы стать его другом. Пользуется популярностью у женщин. Холост. Нет кого-то особенного в жизни. Множество знакомых. Нет близких друзей. Возможно, и есть один или два, но я сомневаюсь, что они знают о его второй жизни — даже если и раскроется им, то они увидят только то, что он хочет им показать. Или то, что он хочет, чтобы они знали. Живет на широкую ногу и в основном тратит деньги на вещи, которые демонстрируют его состоятельность: одежда, роскошная машина, итальянская кожаная обувь, дорогие рестораны, квартира в собственности, либо дом. Он проживает здесь, в Лондоне. Лондон — его территория, Лондон — его игровое поле. Вам предстоит попасть в зону интересов этого человека, и поверьте мне, это риск. Никогда не преследуйте его в одиночку. Никто не может гарантировать вам безопасность. — Значит, каждый может оказаться под прицелом, — совершенно серьезно сказал Джеймс, Гермиона молча согласилась. — Своих жертв он выбирает случайно, согласно тому, насколько они ему интересны — как только вы переходите ему дорогу, то сразу же попадаете в поле зрения. — А возраст? Гермиона слегка прикусила губу, чувствуя стыд. Вот то, чего она не знала. — Пока я не могу точно определить возраст. Слишком много переменных. От середины двадцатых до начала шестидесятых, — удивительно, но никто не упрекнул ее за это. Все были слишком рады, что наконец-то есть отправная точка. — Хорошо, — сказал Джеймс, когда стало ясно, что Гермиона больше не будет добавлять никаких подробностей. Он положил ручку. — Нам следует поговорить о том, как много мы расскажем общественности… — Мы не можем разглашать эту информацию. Волан-де-Морт контролирует все — начиная с головы Грегоровича и заканчивая тем, как мы нашли Эдварда в доме Люпинов. Волан-де-Морт слишком умен, слишком коварен и хитер. Поэтому либо это его возвысит, либо подтолкнет подражателей, которые только и ждут возможности выпустить на волю своих монстров. «Люди становятся чудовищами, если им позволить. Лучше не подталкивать их к этому». — Мисс Грейнджер права, — сказал Дамблдор и посмотрел на МакГонагалл, которая уже лихорадочно набирала текст на iPad. — Мы опубликуем официальное заявление, что по-прежнему не можем разглашать никакой информации. Это даст нам время, чтобы успеть поймать Волан-де-Морта в течение следующих двадцати дней. Джеймс нахмурился, но уступил. Ссутулившись в кресле, он выглядел удрученным, более того — встревоженным. Гермиона практически ощущала эту тревогу. Она понимала его: плохо оставлять людей в неведении. Но национальная паника только поможет Волан-де-Морту. — Будем надеяться, что новая информация окажется полезна в поисках Волан-де-Морта. Думаю, всем пора возвращаться к работе. Минерва сделает рассылку с уведомлением о следующей встрече, — Дамблдор поднялся со своего места, и все, даже Драко, последовали его примеру. В кабинете внезапно стало светлее, тот наполнился энергией. Все уходили в хорошем настроении, и Гермиона почувствовала, как косточки пульсируют бодростью. Она собрала свои записи и уже складывала их обратно в сумку, когда Сириус неожиданно прервал ее, спросив, почему она не была на похоронах несколько дней назад. — Я… Прости, я занималась делом… — Гермиона была застигнута врасплох. Страх сковал внутренности. Легкие схлопнулись, и дышать стало труднее. Блэк несколько секунд сверлил ее взглядом, затем, наконец, произнёс: — Там были все. Даже Снейп. Гермиона, которая прекрасно умела анализировать ситуацию, понимать, как все устроено, как действуют люди, смотрела сейчас на мужчину перед собой и чувствовала… смятение. Поскольку Сириуса не требовалось анализировать, чтобы понять, какая боль бушевала у того внутри. Горе, насколько знала Гермиона, было весьма неистовым чувством. Оно сотворило с Сириусом нечто ужасное, превратило некогда красивое лицо в мрачную маску. Ее не удивило то, что он спросил это именно сейчас. Агонии нужны дни, чтобы поселиться в сердце. На момент их встречи несколькими днями ранее Сириус еще не осознал, что Ремус действительно ушел. Теперь же, когда прошло почти двадцать дней со дня убийства, отчаяние уже окончательно овладело Блэком. «Если рядом нет врага, ты начинаешь нападать на своих союзников». Внезапно кто-то задел ее плечо, и Гермионе понадобилось время, чтобы понять, кто это был. Драко. — Она консультировалась с экспертом — доктором Реддлом. Это известный специалист в области медицины, и он привнес в дело информацию, которая помогла составить профиль. Теперь можно найти убийцу Ремуса — разве этого мало? — он стоял сбоку от Грейнджер, слегка выставив одну ногу вперед, почти защищая. За сегодня это было самое приятное, что она слышала от Драко, хоть каждое слово и пропитано презрением. — Разумеется нет. Отличная работа, Гермиона, — мягко сказал Джеймс и опустил ладонь на плечо Сириуса, чтобы вывести того из кабинета. Гермиона проследила за тем, как они уходят: Джеймс что-то бормотал Блэку на ухо, пока тот угрюмо шел к выходу. Дамблдор стоял неподалеку, лицо его снова стало нечитаемым: он бросил в их сторону быстрый взгляд, затем вышел следом. Драко задумался на мгновение, а потом ухмыльнулся настолько сильно, что на щеках появились ямочки. — К счастью, я был рядом. — Хочешь сказать, что сама бы я с ним не справилась? Он странно, чуть с любопытством рассматривал Гермиону, в его взгляде мелькнул небольшой блеск. На миг Драко перестал казаться грубым и беспечным. Она наконец-то увидела маску, тщательно продуманную, созданную годами пребывания в доме Малфоев. Та сверкала в серых глазах. Затем Драко моргнул, и все исчезло. — Я думаю, — серьезно начал он, — ты справишься, с чем угодно, с такой-то большой головой. А потом он широко улыбнулся и рассмеялся — получилось так глубоко и красочно, что Гермионе стало трудно дышать. Смех был похож на симфонию, несущуюся навстречу суровому ветру, — прекрасный звук, который простым совершенством противостоял завыванию и свисту. Сердце заколотилось. Мышечная память. — Пойдем, Грейнджер, — промолвил Драко и зашагал вперед. — Мне срочно нужна большая чашка кофе, да и тебе, думаю, не помешает. Я угощаю. Не дожидаясь, пока она последует за ним, он вышел из кабинета. Гермиона проводила взглядом удаляющуюся спину Малфоя, задаваясь вопросом, почему она все чаще в последнее время затаивает дыхание, сама того не замечая.***
Флореан Фортескью Пятница, 5 сентября 14:34 19 дней до следующего убийства Когда они зашли в Флореан Фортескью, то обнаружили, на удивление, полупустое заведение. После полудня здесь всегда многолюдно и шумно. Толпы людей сбегаются в кафе, чтобы заказать прохладительное фраппе или фирменное мороженое. Но не сегодня. Двое мужчин в дорогих костюмах стояли спиной ко входу, ожидая, пока бариста приготовит их заказ. Маленький мальчик поглощал десерт из шоколада с белой крошкой, а его бабушка не спеша потягивала капучино. Несколько юношей и девушек в огромных наушниках — очевидно, студенты — раскладывали на столе ноутбуки и серые учебники, чтобы, воспользовавшись бесплатным Wi-Fi, написать эссе, которое, скорее всего, необходимо сдать в начале нового семестра. Драко был в середине рассказа про Блейза с Панс. Ему пришлось внести залог за них во Франции: после того, как Паркинсон дала пощечину офицеру за то, что тот слишком долго смотрел на ее грудь — пара оказалась за решеткой. Но неожиданно Малфой замолчал. На какое-то мгновение Гермиона задумалась, вглядываясь в резко изменившееся лицо Драко: еще минуту назад спокойное и открытое, теперь оно напоминало идеальную древнегреческую скульптуру. Замкнутое. Холодное и неподвижное. Как мрамор. Малфой сделал шаг назад, оставляя между ними больше пространства. Гермиона сфокусировала взгляд. — Драко? Гермиона развернулась в направлении голоса, махнув неудержимой копной волос, и тут же замедлила ход. Двое мужчин, стоявших минуту назад в очереди, медленно приближались к ним, каждый держал в руке большую чашку лучшего кофе в городе. — Мне казалось, ты говорил о важной конференции, на которой должен присутствовать. Похоже, суперважная, а? — произнес один из них, поднимая свою чашку в сторону Гермионы. Мужчина был таким же белокурым, как и Драко, но волосы подстрижены под каре и зачесаны назад большим количеством геля для укладки. Высокий. Симпатичный. Волевой. Атлетичный. В нем было что-то милое, приятное и безобидное. Сходство с Драко просто поразительное: такая же фигура, такой же прямой нос, такие же серые глаза — даже оттенок у них был одинаковый, что-то среднее между серым и зеленым. Разница только в одежде. В то время как Драко преклонялся перед Henleys и кожаными куртками, человек перед ними явно был рожден для костюмов от Westwood. Немного найдется мужчин, способных ходить в костюме так же легко, как и без него. Этот человек определенно был одним из таких. Но не из-за него шаги Гермионы замедлились, а дыхание сбилось с пути. К ней легким шагом приближался второй мужчина, губы которого изогнулись в довольной ухмылке — Том. В его глазах горел живой интерес, и Гермиона вновь ощутила притяжение. Губы пощипывало в предвкушении. В мыслях пронеслись яркие воспоминания поцелуя. И когда Реддл наклонился к ее щеке, одарив легким, словно невесомым, прикосновением губ, она не смогла пошевелиться. Спустя мгновение кожа в этом месте будто воспламенилась. — Гермиона, — сказал Том, и от этого бархатистого голоса по позвоночнику пробежали мурашки. Дрожь до костей, но не от холода — от желания. Расстояние между ними уменьшилось до нуля. Взгляд у него был такой глубокий. Проникновенный. Потрясающее воспаряющее чувство растущего насыщения. Каждая частичка организма ждала, когда он вдохнет в нее жизнь. — Том, — улыбнулась она, стараясь сохранить в душе то тепло, которое породило его имя. Сегодня она говорила более уверенно, чем несколько дней назад. Теперь Гермиона меньше мечтала и больше желала. Внезапно ей захотелось поправить волосы. Драко, стоявший слева от нее, крепко сжал кулаки. Он молчал — как мертвец, метая зрительные кинжалы в сторону Реддла. — Может, представишь нас, Том? — мужчина, сопровождавший Тома, очевидно, не рассчитывал на скорый ответ Драко, поэтому повернулся к Реддлу с вопросительно поднятыми бровями и пытливым блеском в глазах. — Прошу простить мою невежливость. Абраксас, специальный агент Гермиона Грейнджер. Гермиона, Абраксас Малфой. Мой хороший друг. «Малфой. Ну разумеется». Гермиона осторожно приняла протянутую руку Абраксаса. Кожа была нежной и мягкой, такая бывает только у тех, кто никогда не занимался тяжелым трудом. — Приятно познакомиться, мисс Грейнджер, — сказал Абраксас и одарил ее ослепительной улыбкой: честной, чистой и, что самое главное, открытой — такую редко можно встретить у представителей этой фамилии. В уголках губ притаилось нечто озорное и догадливое. — Том о вас очень высокого мнения. Должен признаться, я никогда раньше не слышал, чтобы он так восхищался девушкой, — искра озарила взор, казалось, он узнал ее. Гермиона не могла вспомнить, где бы он мог ее видеть. Абраксас ей подмигнул: — Жаль, конечно, что Драко не познакомил нас раньше. Ведь он отзывается о вас так же хорошо, как и Том. В памяти медленно всплыли давно ушедшие события. Ей смутно вспомнился Абраксас, ожидающий Драко на парковке Оксфорда в черном Mercedes Cabriolet, чтобы забрать того на выходные. Тогда она считала Драко снобом. Он и сейчас им был, но всегда найдется что-то большее в глубине, чего не удастся увидеть с первого взгляда. Телефон Абраксаса зазвонил, проигрывая негромкую музыку из стандартного набора, но он перевел звонок в режим ожидания. — Мы, к сожалению, опаздываем, но мне бы очень хотелость продолжить наш разговор. Гермиона увидела, что Абраксас задумался над чем-то. Глаза загорелись, а лицо сделалось моложе, игривее. Если сравнить с лицом Драко, то было просто удивительно, как братья могут быть так похожи и в то же время так отличаться друг от друга. — Очень хотел бы увидеть вас на моей выставке в это воскресенье. Ничего особенного, просто несколько художников нашего времени, которых я представлю в загородном доме. Там будут друзья семьи и любители искусства. — Я… сочту за честь, спасибо, — Гермиону никогда раньше не приглашали на подобные мероприятия. Хорошее место для изучения этого социального круга. Проведения небольшого исследования. Возможно, там будет и Волан-де-Морт. «Если мой профиль верен, то именно в таком месте следует его искать». — Мы могли бы пойти вместе, — непринужденно сказал Том, но его тон намекал на иное. Это не просто небрежное предложение. Там была нотка желания, затаившаяся в глубине. По телу пробежало необычное покалывание. Они не успели толком поговорить после свидания — работа мешала им обоим, — если, конечно, не считать коротких сообщений: «Как дела?», «Хорошо, ты?», «Я тоже». Реддл все еще улыбался ей. Яркое солнце освещало густые темные волосы, окрашивая их в разные оттенки коричневого. Гермиона чувствовала, как ее тянет к Тому, словно магнитом. Она чувствовала себя ошеломленной и рассеянной. — С удовольствием, — сказала она, и по щекам пополз румянец. Кровь под кожей пульсировала. Где-то в комнате отодвинулся стул, отрезвляя Грейнджер. Внимание Гермионы снова переключилось на братьев, так похожих друг на друга. — Значит, договорились, — Абраксас взглянул на часы и похлопал Тома по плечу, затем посмотрел на Драко. — Увидимся завтра за ужином? — Да, до завтра. Она с любопытством наблюдала за тем, как Драко пытался собрать себя в единое целое, после чего скривил губы в самую ровную и холодную улыбку, на которую был способен. Выглядело фальшиво. Почти болезненно. Он вскинул подбородок, едва брат обошел их, разговаривая по телефону. Что-то о медицине. Абраксас говорил глубоким, властным баритоном, лицо — холодное и спокойное. Реддл извиняюще улыбнулся и наклонился вперед, чтобы еще раз прикоснуться губами к щеке Гермионы. Когда он шептал слова прощания, его дыхание было теплым и манящим. Пахло свежей мятой: она содрогнулась. В глазах Драко читалась неприязнь, а в линиях челюсти — опасность. Гермиона рискнула оглянуться через плечо, чтобы посмотреть на реакцию Абраксаса, но тот уже ушел. Вынужденная улыбка Драко приклеилась на весь оставшийся день.***
Вообразите себе жизнь без совести.
Никакого чувства вины.
Никакого стыда.
Никаких угрызений совести.
Никаких чувств, сдерживающих ваши аморальные поступки.
Мир, в котором не нужно тратить ни секунды на раздумья о благополучии членов семьи. Друзей. Незнакомцев.
Никакого балласта. Никаких запретов.
Жизнь без ограничений.
Вас никто не удержит от воплощения любых желаний. По вашим жилам течет чистый творческий потенциал,
являющий витиеватую сказку амбиций и воображения.
Большинству кажется, что совесть присуща всем людям, поэтому они беспрекословно принимают это бремя.
Глупцы.
Чтобы скрыть отсутствие совести используйте обаяние и хорошее настроение. Тогда никто не сможет упрекнуть вас в безжалостности.
Ваше самообладание будет настолько удивительным, настолько непохожим на их личный опыт, что они никогда не заподозрят, что вы не такой, как все.
Что вы лучше.
Вам позволено все, что вы захотите.
Никаких цепей.
Полная и абсолютная свобода.
Добро пожаловать в мой мир.