Услышь меня

Теперь еще одним пунктом «взрослости» стало больше. Мэй открыла свой первый накопительный счет в банке. До этого в ее воображаемом чек-листе появились квитанции на оплату коммунальных услуг, оформление санитарной книжки, покупка ершика и входного коврика в квартиру. У нее высокая цель. Теперь двадцать процентов от каждой зарплаты она решила откладывать, чтобы помочь Ямато в покупке машины. За несколько месяцев к его дню рождения набежит немного. Он еще не сказал, что хочет стать автолюбителем. Его желание предательски выдали всплывающие окна рекламы новых иномарок и отечественных моделей авто на их ноутбуке. — Мэй! Я дома! — он как обычно завозился на пороге, расшнуровывая кеды. В квартире все было такое низкое — обувная полка, люстра, дверные ручки, розетки, подоконники. Он даже шутил, что надо было брать ее на два размера больше. — Ты рано. Я не успела ничего. Сама только вернулась, — Мэй вышла навстречу из кухни с двумя мокрыми морковками в руках. — И где это мы гуляли? Так и знал, что ты мне изменяешь… — сделал грустную мину долговязый. — Я, нет, я… — ничего не приходило в голову. Теперь, когда они живут вместе, он знает обо всех ее передвижениях, поэтому что бы она сейчас ни сказала, он раскусит на раз два. Поэтому решила говорить правду, умолчав о подробностях, — Я в банке была. Там о-о-о-очередь. В саду сказали принести реквизиты счетов. У них там что-то поменялось, — кажется, выкрутилась. Ямато только улыбнулся глазами и наклонившись, откусил добрую половину морковки. — Ну тофда мовет сходим куда-нибудь? Тут недалеко открылась лапшичная! — с хрустом откусил еще, перехватив ее тоненькое запястье. — Давай. Только джинсы натяну. Держи, — всучила ему корнеплоды, — Оставь половику завтра на суп!

***

— Помнишь, когда Айко пригласила нас быть свидетелями. Она тогда уже была беременна. Потом мы шли по этой аллее. Я тогда представил, как ты ведешь маленького мальчика за ручку, и подумал, что тебе очень идет быть мамой. Та фотография, где ты держишь на руках их сына, одна из моих любимых. Ты там такая женственная, нежная, — он теснее переплел их пальцы, а сам смотрел вперед, будто боялся увидеть ее реакцию на свои слова. Вечер был тихим. Ветер едва задевал ветви каштанов над их головами. Иногда их обгоняли спешащие домой офисные работники, навстречу также медленно шли галдящие компании старшеклассников и влюбленные парочки. Его жена поняла. Еще бы! Когда сам Ямато не отваживается заглянуть в глаза. Поэтому она просто сказала, что думала в тот момент, что уже наблюдала в себе все три месяца замужества. — Тогда я еще боялась брать на себя ответственность. И сейчас, несмотря на столько шагов. Все еще опасаюсь. Мне казалось, что я не смогу заботиться о тебе как следует. Но оказалось, что все идет своим чередом, все получается само собой. Во всяком случае, у тебя еще нет проблем с желудком, — последнее замечание она произнесла с некоторой гордостью. — Мэй. Я замечаю твою заботу. Не наговаривай. Ты мне ее даешь не только на завтрак или ужин. Она вот отсюда идет, — указал на левый карман ее ветровки, — И я знаю, что этого запаса хватит не только на меня. Какое-то время они шли молча, каждый думая о своем. Он украдкой смотрел, на ее опущенные пышные ресницы, выглядывающие из-под челки, как она прикусила нижнюю губу, как немного ссутулились узенькие плечики. Она же чувствовала на себе беспокойный взгляд его огромных серых глаз. Неловко. Это понимал и мужчина, непрозрачно намекнувший о своем желании стать отцом, и женщина, которая едва успела осознать себя таковой. — И скольк… — Куда мы… Начали разом и тут же затихли. — Ты первая. — Нет, ты. — Я хотел спросить, сколько мы будем молчать? А ты сама начала говорить, хэ, — выдавил из себя унылый смешок. — Я хотела спросить, куда поедем на следующие выходные, когда вернешься?— безэмоционально протараторила Мэй, понимая, что плавно сменить тему не получилось. — Ты что забыла? В бассейн! Я уже договорился со своим тренером. Буду учить тебя плавать. Чтобы летом моя маленькая пиранья смело бороздила океан вместе со всеми, — улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, которая исправляла все неловкие ситуации. — А ты тогда кто? Осьминог? Нет, морской конек! — в прыжке боднула лбом свою каланчу, а он приобнял ее сзади за плечи и промурлыкал в макушку: — Кем хочешь называй. Но не отвертишься!  Холодный дом встретил их огоньком светильника в холле и двумя парами пушистых тапочек.