Совершаю ошибку, возможно, Но ничто мне уже не поможет. МУККА, алёна швец — «Дворовая».
— Ты видела собственную успеваемость? Позорище, а не школьница! Я уж думала, я не видела худшей успеваемости, чем когда учился в школе мой младший брат, а тут оказалось, что… — Хватит! С того времени, как Йеджи вернулась домой, мачеха выносила ей мозг как минимум пару раз за день: сначала за завтраком, потом за поздним ужином. Отец не реагировал, хотя ему пора было уже вмешаться, потому что дочка часто плакала, думала о том, что было бы неплохо действительно переночевать у кого-нибудь ещё раз, лишь бы не слышать пустословных обвинений в свой адрес. Это было унизительно, оскорбительно, и если бы отец говорил про отметки, то это ещё ладно, простить можно, но не Ынха. Не эта сука. — Ты на кого голос повысила? — женщина подошла к Йеджи и схватила её за волосы, лишь чудом не вырывая серый клок. Хван ойкнула и поморщилась от боли, но это не остановило мачеху, которая теперь хотела крови, хотела воспитать из этой девушки что-то стоящее. Только надо ли было читать нотации и пытаться вдолбить какие-то манеры и этикет, если человек давно выполз из детсадовского возраста? — Я спрашиваю ещё раз: на кого ты повысила голос? — На тебя! — гаркнула Йеджи и оставила в пальцах мачехи несколько вырванных волос. — Достала своими нравоучениями! Думаешь, если ты моя мачеха, которая вроде как разрешила называть себя мамой, теперь тебе будто бы можно всё? Нет! Тебе нельзя мне что-либо указывать! Ты мне не родная мать! Послышался звук звонкой пощёчины, что даже заставил соседей вздрогнуть, и Йеджи во все глаза уставилась на Ынху, которая, вся красная от гнева, потирала ладонь, явно не понимая, что этим действием заставила себя возненавидеть ещё больше. Никогда, никогда на Йеджи не поднимали руку, никогда она не позволяла бить себя, и теперь не позволит, чтобы какая-то женщина, клюнувшая на разведённого мужчину, била её, тем более по лицу. — Курящая тварь, которая не может следить за собственной успеваемостью и огрызается, не может называть меня матерью! — проговорила Ынха, немного успокаиваясь, но Йеджи ей надоела: не так она представляла воспитание старшеклассницы, не так ей хотелось жить со своим мужем и его дочкой. — Так что отныне называешь меня «госпожой Ли» и только на «вы»! Йеджи терпела подобные слова уже много дней: очень, очень много чего обидного, глотала обиды, терпела, лишь бы отец ничего не говорил и не ругался, но он даже не обращал внимания на распри собственной жены и собственной дочери. Ему было, если честно, всё равно, что там происходило, главное, чтобы его лишний раз после работы не трогали и вовремя накормили, а то плохо придётся всем. Когда Йеджи вернулась в школу и домой, первые дни всё было относительно нормально: она общалась с отцом и Ынхой, как всегда, без всяких взрывов и чего бы то ни было ещё, в школе тоже всё было отлично, одноклассницы-подруги обнимали её, а Ёнджун кивал, видя её. Они оба до сих пор помнили тот сумасшедший поцелуй в машине, хотели повторения, но никто никому ничего не говорил, чтобы не было покрасневших щёк и заикания. А потом, после того, как прошёл пробный период нормальной учёбы, взъерепенилась Ынха, которой буквально осточертело ходить за Хван-младшей и говорить, что благодаря своему поведению она только ухудшит отношения с кем-либо. И вот сейчас всё достигло своего апогея, ведь мачеха подняла на неё свою руку, а Хван еле сдержалась, чтобы не прописать прямо в нос, да посильнее. Мамины ухажёры научили: есть только два принципа — это бить или же быть битой, если ударишь — то никто в ответ не даст, а если попытаешься защититься, то противник озвереет. Йеджи думала, что Ынха рано или поздно покажет своё истинное, настоящее лицо, но когда она наконец-то открылась, стало понятно, на какой мегере и гиене одновременно женился её отец. — Засранка, только попробуй своему папочке нажаловаться, что это я сама тебя ударила, ты, идиотка, сама меня спровоцировала, — прошипела Ынха, и Йеджи, дабы это больше не терпеть, настолько лихо развернулась, что мачеха забоялась, что та сейчас даст ей с ноги. — Я тебя предупредила! И чтобы наконец-то бросила курить — у тебя изо рта воняет! Девушка, ничего не говоря, просто схватила телефон и выбежала из квартиры, на ходу завязывая шнурки кед и поскакивая к лифту. Ей срочно требовался свежий воздух, чтобы не расплакаться, ей требовался кто-то, кто поможет это пережить, но вариант звонить Чхве Ёнджуну отпал сразу, как Йеджи подумала о своём учителе — видимо, не наступило пока его время, не доверяла ему настолько, чтобы просить помощи. Гордость порой мешает людям принимать важные и нужные именно сейчас решение, потому первый контакт, что высветился в журнале вызовов, и был обстрелян звонками. — Йеджи, всё нормально? — Наён потянулась в своей постели — она ночевала дома, у матери, впервые за два дня, и чувствовала себя максимально разбитой после учёбы. Ей срочно, очень срочно требовались таблетки, которые в изобилии были у Цзыюй, но они немного повздорили, потому Им и уехала, чтобы переждать бурю. — Ты никогда не звонишь без сообщения… — Где можно быстро и без расписки родителей набить татуировку? — сразу перешла к сути звонка Йеджи, и её подруга так и застыла. — Мне это срочно надо, это необдуманное решение, я пожалею, но мне нужно, чтобы кто-то сделал мне больно, а результат был красивым. — Блядь, ну ты и загнула, — расхохоталась Наён, открывая окно — ей срочно требовалось покурить, потому что сигареты стали её помощниками в сфере принятия важных и особо важных решений. — Единственное, что я могу предложить — это тату-салон, где работает мой кузен, Хан Джисон, — колёсики закрутились в голове, и Наён хитро улыбнулась, вспомнив, что в этом же самом тату-салоне работал и бывший Цзыюй. — А! Там ещё работает Чон Чонгук, один из лучших мастеров Сеула. Остро тебе его рекомендую, потому что мой братик может слегка так напортачить. — И какими рисками обернётся то, что Джисон-оппа напортачит? — Хван твёрдым шагом шла к автобусной остановке, вынимая из кармана карточку для оплаты транспорта. Как же хорошо, что она готовилась выходить из дома и захватила с собой все нужные вещи. — Советую тебе взять Чонгука. И красавчик, и по-настоящему классный мастер, — зачем это делала Наён? Не для того, чтобы по-тихому насолить Цзыюй, наверно, хотела, чтобы Йеджи немного отвлеклась хотя бы на внешность татуировщика, не запариваясь, что он является близким родственником лучшей подруги. — Запоминай адрес… Йеджи быстро пробила, как добраться до тату-салона с названием «Devil’s Heaven», и села в нужный автобус, который вёз её в неизвестность. Раньше, когда она была младше, а мама и папа ещё не были в разводе, они разговаривали о татуировках, алкоголе и курении, и родители были не против первого, в то время как две последние позиции воспринимались ими чуть ли не как бесовские, приводящие к смерти. Хван привыкла себя убивать сигаретами, и если она немного залечит собственную душу татуировкой, то станет ли хотя бы немного легче жить на этом свете? Не станет. — Здравствуйте, — администратор поклонился Йеджи, и она отзеркалила жест, — вы по записи, на консультацию или… — Позовите, пожалуйста, Чона Чонгука, — сразу проговорила Хван и ощутила лёгкую заминку. — Что-то не так? — Вам придётся подождать, у него сейчас сеанс, закончат через час, — произнёс администратор. — Ваше имя? — Хван Йеджи. Администратор принёс небольшие портфолио мастеров и карамельки; первое Йеджи начала с большим энтузиазмом изучать, чтобы скоротать час, а второе отложила — хотела к каникулам выглядеть хорошо и взять ещё одну подработку, где понадобится немного показывать своё тело. В портфолио были интересные эскизы, интересные татуировки, и именно стиль Чонгука понравился больше всего: в нём действительно что-то было, именно в нём чувствовалась чёткая индивидуальность, и один из эскизов настолько привлёк внимание, что Хван рассматривала его настолько долго, насколько могла. В переплетениях пока что ничего не было понятно, а потом стали вырисовываться буквы, образуя слово «angel», написанное заглавными буквами. Неплохо для начала. Йеджи понадеялась, что этот эскиз не занят, подняла голову и внезапно встретилась с тёмным взглядом самого мастера, Чонгука, что, проводив клиента, всматривался в девушку прямо перед собой. — Хороший выбор, — произнёс он бархатным голосом, — к тому же и мастер перед вами. Чон Чонгук. А вы? — Хван Йеджи, — сказала очарованная девушка шёпотом. — Мне Им Наён сказала, что тут можно набить татуировку без разрешения родителей и никто документов не попросит. — Она права, — Чон подмигнул ей и кратко усмехнулся. — Только в основном из несовершеннолетних бьют беспризорники. Но вы вроде не такая. — Просто… мне надо, — уклончиво сказала Йеджи, — я чуть не набила рожу своей мачехе, потому что она подняла на меня руку, и будет счастьем, если вы мне набьёте эту красивую надпись прямо на бедре. Чонгук лишь на мгновение опустил глаза вниз, чтобы посмотреть, во что утыкался ноготь без маникюра, и улыбнулся — что ж, выбор вполне себе ожидаемый. Такие, как эта клиентка, хотят нечто эпатажное, нечто необычное, и в его портфолио и эскизах найдётся горка такого искусства, что поразит ум каждой девушки. — Для такого ангела достаточно интересная надпись, это как на Ким Чен Ыне написать, что он Ким Чен Ын, — шутка понравилась Йеджи, но всё же она стояла твёрдо на своём и хотела именно эту надпись видеть на своей ноге. — Ну, что ж, если мы обсудили всё, то прошу в мой кабинет — там определимся с размером, переведём картинку на бедро и начнём бить. Йеджи не знала, как делают татуировки, у её знакомых не было картинок на коже тоже, потому она выполняла буквально всё, что говорил Чонгук. Он показал примерный размер тату прямо на бедре девушки, назвал стоимость, что показалась ей вполне приемлемой, и начал печатать рисунок на принтере. — Да, кстати, — как бы между прочим произнёс парень, — шорты снимите. Чернила могут запачкать. Если жалко нижнее бельё — могу дать одноразовое, а если хочется его просто прикрыть, чтобы я там ничего не видел, то могу дать простынку. Йеджи стянула с себя шорты, а потом на выдохе решила, что трусы можно будет выкинуть при худшем раскладе, потому что переодевание за шторкой практически в компании молодого парня не входило в её планы. Она удобно расположилась в кресле, а потом ощутила, как Чонгук умело приложил бумагу к её бедру, сразу начиная переводить рисунок. Он не смотрел на неё, смотрел лишь на кусок кожи, с которым предстояло работать, и уже заранее знал, что девушке всё понравится. Он профессионал, сделает всё хорошо, быстро, так ещё и расскажет столько историй, что Хван потом будет долго его вспоминать. Чон Чонгук умел быть и очаровательным, когда хотел, и мог быть самим Дьяволом, когда хотел кого-то отшить. — Помню, бил одной девушке интимный пирсинг, — Йеджи сразу насторожилась, потому что зачастую такие истории заканчивались быстрым перепихоном. По крайней мере, она так думала. — И она аж старалась как можно шире ноги развести, чтобы я видел, куда бить. В итоге села на шпагат. Потом оказалось, что до этого спортом не занималась и танцами не увлекалась. Ну а потом вообще оказалось, что порвала себе мышцы, пока пыталась сделать так, чтобы я всё видел. — И часто попадаются такие… клиенты? — хихикнула Йеджи. — Думаю, новый клиент — новый нонсенс. — Вы правы, — Чонгук начал бить, и Хван поморщилась. — Будет больно, предупреждаю сразу. Будет выходить сукровица. Потом дам рекомендации, как ухаживать за татуировкой. Завязалась непринуждённая беседа, в ходе которой Чонгук часто хмыкал, но не отвлекался от дела. Йеджи же больше стала болтать, поняла, что татуировщик странным образом ей понравился, и если она продолжит так безудержно болтать, то он постарается её заткнуть. Но Чон вроде как ничего пока не говорил, никоим образом не намекал о том, что ей пора замолчать и не отвлекать его работы. Рука не дрожала, когда он держал слегка жужжащий аппарат, но пришлось через час сделать перерыв — Йеджи стало немного плохо, и её требовалось как можно скорее привести в сознание. — На вот, кусок сахара. Поможет справиться. Но стоило перед сеансом немного поесть. Через пару часов татуировка была готова, и Йеджи натянула шорты, стараясь не попасть тканью по травмированной коже. Чонгук не мог налюбоваться своим новым творением, сфотографировал его на фотоаппарат, чтобы потом распечатать фото и вклеить в портфолио. Хван тоже была довольна татуировкой, и пускай было немного больно, она лихо прошлась по коридору и так же лихо оплатила свою первую картинку на теле. Будут ли ещё — она не знала, но если и будут, она их набьёт явно у Чонгука. — Итак, рекомендации таковы: татуировку мазать кокосовым маслом или же детским кремом, тут кому что нравится и кому что по кошельку, — сразу начал Чон. — Я рекомендую первое. Дальше: не повреждать ей и клеить плёнку. Я оставил вам свой телефон, что если будут какие-то проблемы, мне можно спокойно позвонить и посоветоваться. В основном с татуировкой нет никаких проблем, если начать о ней заботиться сразу после нанесения. — Спасибо большое, — сказала Йеджи и поклонилась. — Знаете, мне стало даже легче как-то и уже не хочется никого бить. — Тогда желаю удачи и до свидания, — поклонился в ответ Чонгук. Хван вышла на свежий воздух, вздыхая его полной грудью, а потом улыбнулась заходящему дню. Надо же, как же, оказывается, легко принимаются решения, пускай и не особо хорошие. Зато интересно теперь будет житься: сначала будет ухаживать за татуировкой, если возникнут вопросы — позвонит Чонгуку, а теперь надо позвонить подруге, которая и подбила на эту идею, так сказать, дала чисто дружеский совет, как поступить дальше. Именно за это Хван и любила Им — она всегда вовремя что-то говорит, а потом эти слова становятся теми, что действительно помогают. — Ну что, сделала? — сразу спросила Наён, как только Йеджи позвонила. — Красиво? — Охуенно, — просто проговорила Хван. — Держится всю жизнь, уход обязателен, а то сдохну от заражения крови и чернила поплывут. — Прекрасные перспективы, я считаю, — сказала Наён. — И кстати, мы скоро все вместе умрём. Так что уже заранее готовься, хорошо? — Обязательно.* * *
В школе не было никакого напряжения, но Йеджи всё равно надела юбку подлиннее и никак не выдавала себя, хотя очень распирало от счастья и хотелось хоть кому-то показать татуировку. Она решила, что покажет её своим подругам, а если те будут слишком много болтать, то просто не позовёт их летом на море. Хороший план, просто замечательный, если честно. Только вот когда Йеджи вошла в пустой класс, чтобы там уже дождаться подруг, оказалось, что класс не особо-то и пустой, он уже занят и занят был Чхве Ёнджуном. — Стоять, — девушка уже собиралась по-тихому свалить, как её остановил учитель, — закрой дверь, подойди ко мне сюда, пожалуйста. Видит бог, как же Йеджи этого не хотела, но, кажется, первым взрослым, что увидит её татуировку, будет именно классный руководитель. Не мачеха, что явно в обморок грохнется, не отец, который просто равнодушно пожмёт плечами, а именно Чхве Ёнджун, потому что именно при виде него больше всего хочется выпрыгнуть из трусов. Уж подруги разглядели всё в подробностях, поохали, поахали, сфотографировали несколько раз эстетично и выложили в разные социальные сети, не подписывая, у кого эта наколка и кто её набил. — У тебя всё хорошо? — спросил учитель, оглядывая её с головы до ног. Йеджи присела на пару и, вся покраснев от ожидания и смущения, немного задрала юбку. — Чёрт, Хван Йеджи! Дверь не закрыта на ключ, мы в школе, вообще-то! — Не-не, вы не про это подумали, учитель Чхве, — чуть ли не рассмеялась школьница. — Посмотрите! Ёнджун, признаться честно, охуел с того, что увидел: на карамельной коже бедра чёрными чернилами под плёнкой было выведено одно слово на английском языке. Он был не особо силён в иностранных языках, с трудом в школе выучил японский, делал потуги в китайском, но ничего не получалось, а английский не знал совершенно. Он не мог просто подойти к школьнице, прикоснуться к её ноге, немного пощекотать: они не были в машине, вдалеке от остальных, и он еле-еле себя сдерживал. — Хотите потрогать? — спросила Йеджи, склонив голову набок. — Только вот что вы хотите потрогать? Меня или же татуировку? — И тебя, и татуировку, — проговорил тихо Ёнджун, приближаясь к девушке. Он встал аккурат между ног Хван, а потом провёл руками вверх по её ногам, залезая под юбку. Он хотел поцеловать её, хотел касаться, делать всё, что ему заблагорассудится. — Разрешишь, Йеджи? — Для вас — всё, что только душе угодно, — произнесла девушка, закрывая глаза и готовясь ко всему. — Трогайте. Целуйте. Ласкайте. Звонок на урок прервал их, и Йеджи вздрогнула, отстраняясь от намечающегося поцелуя, а потом спрыгнула с парты, подхватывая сумку с тетрадями. Ёнджун не поймал даже тень девушки, которая настолько быстро побежала по коридору, что её волосы развевались где-то позади, цепляя таких же, как она, школьников, спешащих на урок. Её щёки до сих пор были красными, и когда она вскочила на урок Мина Юнги, то учитель понял, что она действительно спешила и хотела побыстрее сесть за парту. — Проходите, ученица Хван, — проговорил он, кивая ей и протягивая ладонь, чтобы указать ей на её место. — Садитесь. И давайте начнём урок. — Ты где была всю перемену? — быстро проговорила Юна, её глаза расширились, а потом она проводила взглядом подругу, что покраснела и очень хитро улыбнулась. — Йеджи! — учителю уже надоели шепотки и лишние телодвижения, потому он постучал по столу, приструнив сразу же всех. Многие не любили Мина Юнги, потому что он был на редкость строгим, требовал дисциплину и всё, с ней связанное, задавал много домашнего задания, а потом валил на итоговых зачётах для допуска к выпускным экзаменам. Некоторым он, конечно же, нравился, потому что что-то в нём было, но эти мелкие детали буквально тонули в достаточно негативном портрете, который составляли все старшеклассники по сдаче сунына. — Извините, учитель Ким. Такого больше не повторится. «Как переводится то слово, что набито у тебя на бедре?» — у Ёнджуна было окно, он не знал, чем себя занять, потому что всё, что ему нужно было доделать, он доделал. Он поэтому и решил написать Йеджи, чтобы она ответила ему на перемене, но не ожидал, что она ответит, и ответит настолько быстро, насколько сможет. Взгляд Мина Юнги скользнул от школьницы, что загородилась учебник, начав конспект, о котором буквально только что рассказали, и девушка поняла, что можно начинать переписку. «Это слово переводится как ангел, — написала в ответ Йеджи, оглянувшись, чтобы никто не подсматривал за ней. Было бы очень неприятно, если бы какой-нибудь отличник увидел её с телефоном и доложил об этом учителю — не оберётся скандала, а потом вообще придётся лишь при помощи родителей выходить из ситуации. А зная мачеху, она будет ещё очень долго выедать мозг чайной ложечкой. — И почему вы вообще решили об этом спросить?» Йеджи не думала ни о чём до того момента, пока уроки не закончились полностью, а она сама не вышла из школы. Ей одновременно хотелось и пойти домой, и вернуться в учебное заведение к Чхве Ёнджуну, но он уже смотрел на неё через окно своего кабинета. Смотрел и видел её растерянность, неуверенность, а потом на неё сзади налетела Наён, обнимая, Джунхён хлопнул её по плечу, и все вместе они пошли в сторону домов, чтобы проводить Хван. Она же теперь недалеко жила, могла хоть за пять минут до уроков вставать и прибегать, но друзья всё равно провожали девушку, обнимали на прощание и явно о чём-то говорили. «Надеюсь, ты помнишь, что можешь обратиться ко мне, если у тебя возникнет какая-либо проблема», — как только Йеджи прочитала это сообщение, она резко обернулась к школе и улыбнулась, ведь сейчас, именно сейчас, резко осознала, что да, Чхве Ёнджун — это тот, к кому она прибежит, если возникнет что-то, что она не сможет решить. Пока таковых проблем не было, но если ещё хоть раз Ынха тронет её, обзовёт, выставит вон из квартиры, она сделает всё, чтобы учитель помог ей. Видимо, у него полно времени по жизни и нет девушки, чтобы он думал за себя и за обычную школьницу, которая старается бороться с трудностями сама, лишь бы не напрягать людей вокруг. — Что-то случилось? — спросила Наён и оглянулась, пытаясь найти, на кого смотрела её подруга. — Ладно, не важно. Ты когда придёшь ко мне за своими оставшимися вещами? Мама всё ждёт, а ты не приходишь и не приходишь… наверно, скучает по тебе, потому что сказала, что ты помогаешь слишком резво для обычной квартирантки. — Ну, сегодня я не могу, мне на смену в магазин, — произнесла Йеджи, задумавшись. Она, конечно, договорилась в магазине о подработке на целую неделю, но не учла того, что по выходным действительно предпочитала отдыхать и отдавать все свои силы урокам. — Я по выходным не работаю, в пятницу тоже, давай забегу в пятницу? Сейчас мне просто домой буквально перекусить и быстро бежать на работу. — А, ну, тогда жду тебя у себя в пятницу после работы, хорошо? — улыбнулась Наён, опуская глаза — до этого времени ей надо было подготовиться и привести себя в форму, чтобы Йеджи и тени на её лице не заметила. — Посидим немного у меня, поболтаем, попьём чаю. Мама, правда, сама будет на работе, но, думаю, она не расстроится, если тебя не застанет. По крайней мере, я так думаю. — Договорились, — улыбнулась Йеджи. — Я приду к тебе в пятницу. А Чунджи, закуривший через дорогу от школу, понял одно — это не просто девчачьи посиделки, сдобренные чаем и печеньем. Это нечто большее.