Скрышепад

Кто выбирает солнце — тот не умеет врать. горькая мята — «Слабость».

      Черён не смогла сдержаться — чемодан со всеми вещами упал на пол, а она сама повисла на шее матери и отца. Она отчаянно хотела видеть их с самого дебюта, потому что до того момента могла хотя бы созваниваться, а потом появились дела, усилившиеся тренировки, выступления, перелёты и нервы. Сначала она была лидером, договаривалась с девочками обо всём, а потом просто вспылила, ведь природный характер не перебьёшь никакими тренировками, и её сместили. Менеджер сказал, что если Минджон будет лидером, то это значительно снизит стресс самой Черён, а Ким обретёт уверенность в себе — то качество, которого ей по-настоящему не хватало.       — Мама, папа, — Ли закрыла глаза и буквально вцепилась в воротники родителей. Она хотела прижаться к ним, обнять, и пускай посылала деньги, как только появилась зарплата, понимала, что этого мало, дабы отразить всю любовь к ним. — Я так по вам скучала…       — А мы смотрели каждое твоё выступление и каждый клип, — мама прижала к себе дочку и погладила её по рыжим волосам — краска уже слезала, оставляя тёмные корни, но в данный момент это никого не смущало. Будет нужно — Черён сама выберет салон и сделает стрижку и покраску, не нужно будет — дождётся приемлемой длины отросших корней и самостоятельно себя подстрижёт. Она могла это сделать, ведь, если что-то её бесило, то она старалась от этого стремительно избавляться. — Ты умница. И ничего страшного, что деятельность вашей группы поставили на паузу. Ты могла сразу вернуться домой, а не быть практически два месяца в общежитии и прятаться от всех. Мы бы поняли тебя. Феликс бы тебя понял. Зря ты пряталась от нас.       Черён многое делала «зря», но старалась, чтобы все думали, что так и надо, что так действительно нужно. Она совершала ошибки и смеялась над этим, не показывая, что это её очень сильно волнует, стукалась о стены в попытках добиться хоть каких-то слов от других людей, а потом бросалась в омут с головой, надеясь, что это хоть немного поможет. Не помогало, как-то даже наоборот, порой вредило, и сейчас Ли понимала, что действительно зря скрывалась: родители приняли бы её даже в случае распада NGBR, потому что она от их плоти, от их крови. А Феликс… Феликс же вообще боготворит свою сестру, он бы принял её и в случае неправильное пластической операции, и полнейшего провала с позорным гонением из индустрии развлечений.       Брат пришёл после прогулки только вечером, проводив Юну до дверей её собственной квартиры, а потом замер на пороге. В прихожей стояла новая пара кроссовок, вполне себе знакомый чемодан с раззявленным зевом выглядывал из комнаты старшей сестры, а из кухни лился бесконечный смех с какими-то вкраплениями истории. «А вот во время практики Джису как-то сказали, что ей надо шире размахивать руками, так при следующем повторе танца она разбила зеркало! Зато тренер сразу же понял, почему она сдерживалась, и молча оплатил новое зеркало студии». «Шухуа и Ичжуо как-то подрались в комнате общаги из-за телятины: Минджон на всех купила, а эти девчонки не поделили лишнюю порцию, которая предназначалась… кошке, которая жила под нашими окнами! Конечно, Джису-онни потом всех разнесла, надавала таких тумаков, что ахали все до новых съёмок, а Винтер поклялась больше не покупать столько мяса». Это была Черён, Черён, рассказывающая о буднях, проведённых в группе, и её смех лился рекой прямо из кухни, куда Феликс на негнущихся ногах стал идти. Шаг, второй, третий — и вот уже он увидел свою старшую сестру, с которой даже давно не созванивался, не ходил на её выступления, но всем показывал, кто его сестра. И ладно, Черён сидела за столом, смеясь, прикрывала лицо руками, смеша родителей, а потом согнулась от смеха и… увидела Феликса.       — Ликс-и! — и девушка устремилась к младшему брату, заключая его в тёплые и крепкие объятия, что голова закружилась у обоих. Они давно в этом нуждались, давно хотели этого, и теперь всё будет по-другому, теперь они будут чаще общаться, чаще вместе гулять, а ещё… Феликс познакомит её со своей девушкой. Это произойдёт в скором времени и обязательно. — Как же ты вырос! Вроде говорят, что парни так в рост не пускаются, но ты стал выше меня! Не удивлюсь, что ты пробьёшь своей макушкой потолок.       Парень жутко покраснел и поцеловал сестру в щёку, прижимаясь к ней и вдыхая знакомый аромат. Родная сестра, любимая нуна, так было хорошо в её объятиях, что не хотелось отпускать. А ещё же он Юне пообещал познакомить её с Черён! Но об этом Феликс, по волосам которого проводили маленькой нежной женской ладошкой, предпочёл пока не думать, а только прижался к нуне ближе, теснее, будто бы хотел поглотить её целиком. Он любил Рён, пускай в школе она была слегка задирой, часто его дразнила, но по-доброму, а потом отдалилась от всех, сделав своей идеей фикс дебют в группе. Она думала, что всё будет хорошо, что вокруг цветёт слива и пахнет ромашками, но реальность оказалась разбивающей, пришлось буквально выгрызать себе путь, даже когда дебютировала, Ли, наравне с остальными, боролась за место в чартах, экранное время на шоу и внимание зрителей. Она смогла, краткое мгновение их группа действительно была на пике популярности, а потом всё рухнуло. Замки, выстроенные на облаках, не имеют должной прочности, потому девушкам было сложно воспринять то, что их отправили на перерыв.       А если перерыв длится настолько долго, как у них, значит ли это, что расформирование?       Они сидели рядом долго, и Ёнбок всё не мог отойти от Черён, даже чай наливал только тогда, когда сестра находилась рядом — это приносило ему больше сил, заставляло знать, что она точно никуда больше не уйдёт, и… ему становилось легче рядом с нуной. Юна внушала опасения со смерти Рюджин, казалось, что она делала всё, чтобы максимально стать похожей на свою онни, и это пугало всех знакомых, а больше всего — её парня, который ходил по тонкому скользкому льду, пытаясь не сказать, что она до боли напоминает Рю. Это расстроит младшую, заставит вновь замкнуться, потому что Феликс помнил моменты, когда Юна с открытыми глазами сидела на кровати, обнажённая, притянув к себе колени и обхватив их руками. Она смотрела в одну точку, не двигалась, её губы будто бы шевелились, но она не произносила ничего, а потом призраком буйной юности ложилась в постель, отворачивалась и очень нервно, тревожно и беспокойно спала всю ночь. Растрёпанные светлые волосы, мокрая шея, сжатые в кулак пальцы — она просыпалась так, а потом закусывала губу и поворачивалась к своему парню.       — Мне снится Рюджин… она мне снится каждую ночь, — горячий шёпот проникал в каждый уголок сознания парня, он прижимал к себе Шин и чувствовал, как её сердце колотилось, как она остро нуждалась в нём. Феликс не знал, как сделать так, чтобы Юна рассказала ему обо всём: о всех своих мыслях, об образах, что бередят воспоминания. Конечно, Ли знал, что Юне тяжело, так же тяжело, как и Йеджи, которая смерть старшей видела собственными глазами, а потому вздыхал, не зная, чем помочь. — Просит что-то, умоляет… а ещё очень хочет, чтобы мы её навестили. Но я не смогу, Ликс. Я боюсь её навещать.       Никто из их компании со дня похорон не приходил на могилу Рюджин, никто не разговаривал с её могильным камнем и не оставлял никаких вещей, чтобы потом видеть, будто бы их забрало небо. Юна разговаривала со старшей сестрой долгими тёмными ночами, писала ей письма, а потом сжигала, и даже как-то пыталась начать курить, но Йеджи настучала ей по голове и сказала, что хотя бы кто-то должен оставаться со здоровыми лёгкими. Она же девушка воздушная, одухотворённая, милая и улыбающаяся, и не должна подносить тлеющую сигарету к губам и говорить, что всё хорошо, всё идёт по плану. Ничего не идёт по плану, когда человек ломается — это не план, это одно сплошное безобразие, бардак, хаос. Одно то, что Юна стала практически копией Рюджин, только с длинными волосами, говорило о сумятице в голове девушки: ей надо было пережить то, как жила сестра, а родители показательно забыли о своём старшем творении. Все фотографии со стен квартиры убрали, любые упоминания пресекались, они замкнулись в работе, став отдельными от всех людьми.       Потому Юна и стала чересчур часто зависать у Феликса — в пустой квартире, которую окутывали ветра, ей было одиноко. Её парень, доказывающий раз за разом свою любовь, доказывал в сотый раз, что ему проще совладать с бурей, чем оставить её наедине с собой.       — Нуна, — это слово тепло отозвалось под рёбрами, и Феликс улыбнулся, — ты же не знакома с моей девушкой, да? Я бы очень хотел познакомить тебя с Шин Юной. Она ещё учится в школе, кстати, в той, где ты выступала на Хэллоуин, но не думаю, что вы пересекались. Она хорошая, я думаю, вы понравитесь друг другу.       Ли не знал, что Черён взаимодействовала в школе с Йеджи и совсем немного с Суджин, да и то помнила это событие по тому, как обе ей отвечали — совершенно не как школьницы. Забавно, что с ними разговаривали на равных, даже будто бы в чём-то обвиняли, но не ставили их выше себя, не превозносили, как многие до этого. Черён, помнится, тогда усмехалась, понимая, что этим девчонкам всё равно на социальный статус и популярность, ведь если нужен туалет — они воспользуются, если кто-то попросит сигарету — они дадут. Черён не сомневалась — девушка младшего брата ей точно понравится, потому что она явно миленькая, комфортная и та, с которой можно обсудить всё чисто женское. Ей не доставало девочек из NGBR, их общения, шуток, обсуждений камбэком и того, кто как посмотрел на церемониях, а ещё сильнее ей хотелось вновь петь и танцевать не только для собственной семьи, но и для фанатов. А если та самая Шин Юна — фанатка? Это же будет вообще нечто! Главное, правда, чтобы она не слила адрес хейтерам или сасэнам, потому что это уже вопрос безопасности семьи, а так Рён готова принять в свои объятия потенциального члена семьи.       — А что нравится Юне? Может, к столу купить то, что ей нравится? — Черён стояла с братом на кухне и варила кофе — в последнее время она не могла без дозы кофеина, постоянно зевала и хотела спать; без усиленных тренировок тело будто бы слабело, потому приходилось тренироваться дома, и за всем этим наблюдала семья. Феликс вообще демонстративно стал повторять за сестрой и уже на десятой минуте тренировки сдался, валяясь просто на полу и поражаясь выдержке любого айдола — да тут проще мышцы порвать, чем выполнить весь комплекс упражнений. Задаваться вопросом, что любит младшая девушка брата, Рён стала давно и очень нервничала, потому что не думала, что сможет понравиться Юне — она слишком резкая, слишком дотошная и порой не может себя контролировать. А ещё ругается матом часто, хоть и не при родителях, но могла при ком-то, допустим, младшем брате, сматериться.       — Не бойся, я уже заказал «красный вельвет», она с удовольствием его съест, — успокоил Феликс сестру. — Она придёт сегодня в семь, как только вернётся с учёбы. Так что не нервничай и не бойся, всё будет хорошо.       Почему же сам Ёнбок сегодня не был в университете, а готовился к знакомству своей девушки и старшей сестры? Он заболел, как назло, но усердно лечился, чтобы переписывать меньше лекций и меньше оправдываться перед преподавателями, которые будут спрашивать с него столько же, сколько и с остальных. Конечно, одногруппники присылали ему лекции, желали здоровья, староста, Сон Минги, даже приходил и приносил фрукты, которые купила группа. Это было очень забавное посещение, ведь Черён пришлось прятаться в ванной и смеяться, потому что Ги увидел лишнюю пару обуви (знал, что Феликс жил с родителями) и почувствовал аромат женских духов. Конечно же, сразу вылетел вопрос «У тебя тут девушка сейчас? Ах ты пройдоха — взял больничный, а сам с девушкой развлекается!», и Черён пришлось выйти, шокировав Минги, который видел как-то выступление её группы в школе.       — Подожди, так твоя девушка не школьница, а айдолка? — Феликс рассмеялся до слёз, а Черён чуть не упала на пол. — Нет, ну серьёзно! Вы же Ли Черён, участница NGBR, да?!       — Да, да, только попробуй сболтнуть кому! — произнесла Рён. — И я, как бы, сестра этого обалдуя. Так что давай сюда фрукты и иди. Спасибо большое за заботу!       И теперь Феликс ждал в гости свою девушку, накрыв на стол; родители уехали куда-то за город, сказали, что вернутся завтра, а Черён завершала последние приготовления самой себя: заплетала волосы и оправляла майку. Она должна была быть идеальной в глазах новой знакомой, прекрасной, чтобы та сразу поняла, прочла всё по языку тела и глазам, в которых плескалась бесконечная нежность по отношению к брату. Дети четы Ли обладали уникальной связью, могли почувствовать друг друга через стены, а в детстве так вообще были неразлучны. Странно, что, имея такие чувства, Рён боялась вернуться домой и оказаться непонятой — да даже если бы она по-настоящему провалилась и её контракт разорвали перед лицом, родители бы приняли её обратно, потому что она — дочка, часть семьи. Теперь же девушке предстояло своеобразно принять в семью девушку младшего брата, которую уже успели разрекламировать со всех сторон.       Раздался звонок в дверь — и Феликс поспешил открыть, пропуская внутрь пахнущую юностью Юну, что зашла с небольшим букетом цветов; она тоже основательно волновалась перед встречей с нуной своего парня, потому сто раз разгладила складки юбки, сдула все пылинки с ещё по-летнему укороченной рубашки и уложила волосок к волоску. Она была сама идеальность, как и Черён, что вышла вроде как в домашнем наряде, но одновременно с этим со вкусом, утончённо, будто бы собиралась со своей группой записывать танцевальную практику. И Юна поняла, что пролетела по всем фронтам: ну не подходит она на роль подружки Черён, не получится у них подружиться, потому что Шин, потерявшая недавно старшую сестру, разбилась.       Слишком уж по идеальности и красоте Ли Черён походила на Шин Рюджин.       — Я… я Шин Юна, — девушка неуверенно протянула своей онни букет альстромерий, а потом улыбнулась. Юна всегда была энергичной и позитивной, старалась такой оставаться даже после смерти сестры, но сейчас маска трещала по швам и падала на пол, разбиваясь. Хотелось быть настоящей, такой, какой её видела семья и Феликс, но не сейчас — Черён пока что в графе «неизведанное», и как она отнесётся на информацию о смерти старшей сестры девушки — неизвестно. — Я очень рада с тобой познакомиться! Знаешь, в прошлом году я видела выступление твоей группы на Хэллоуин у себя в школе и была очень удивлена, что твой младший брат — мой оппа! Я даже выучила хореографию вашей дебютной песни, она мне понравилась, — за беспечной болтовнёй скрывалось многое, особенно нервы, когда Юна снимала кроссовки и надевала мягкие тапочки.       — Я Ли Черён, наконец-то мы с тобой познакомились, — Рён обхватила новую знакомую за локоть и повела её на кухню. Альстромерии шли ей, придавали грации и красоты, и Юна даже засмотрелась — её новая онни была красивая, изящная и вызывала лишь приятные чувства, но всё же ощущалось, что она чужая, до одури, до непонимания. — Ёнбок-и много о тебе рассказывал. Например, что он учит тебя играть на гитаре. Сыграешь что-нибудь? Ликс уже сто раз показывал, как играет, мне интересно, что может исполнить его ученица.       Феликс, кажется, чуть не взорвался от гордости, когда узнал, что Юна без него разучивала новые песни, училась сама, потому предложил сыграть что-то вместе, но… Черён с улыбкой отказала, потому что хотела послушать игру именно Юны и никого больше. Шин только в рот своей новой онни не смотрела, согласилась сразу спеть и сыграть что-то из старой-доброй классики, ведь обладала и подходящими навыками в игре, и имела потрясающий голос. В последнее время она стала петь, да так пронзительно, что родители порой спрашивали, всё ли у неё хорошо. «Всё хорошо», — улыбалась Юна и посвящала раз за разом душераздирающие строчки своей сестре, потом приезжая к ней на могилу и оставляя белые лилии, смотрящиеся отвратительно чисто и невинно на тёмной земле. Шин каждый раз сотрясал гнев — вот бы там, на глубине шести футов, покоилось тело Чанбина, но не её сестрёнки. Она знала, что Со получил по заслугам, знала и всё равно желала ему смерти, большего гнева толпы и четвертования. Если кто-то причинил боль её семье, её родному человеку, то тот должен быть наказан не только по всей строгости закона, что устанавливался государством, но и со всей жестокостью, на которую только способны люди.       Со всей жестокостью, на которую способна Шин Юна.       Юна играла так, как не играла никогда раньше: с чувством, с толком, с расстановкой, да такой страстью, что любой художник в порыве вдохновения позавидует. Черён слушала пение, выявляла некоторые ошибки, но не спешила о них сообщать, ведь по-настоящему наслаждалась, да и перед ней была совершенно не трейни агентства-ноунейма. Это была девушка её младшего брата, приходилось фразу повторять, чтобы вбить себе в голову, но при этом Юна, малышка Юна, заставляла её вспоминать о многом: о подругах, что разбрелись в разные стороны и порой списывались в общем чате, об уюте дома, о том, чем надо заниматься сейчас, чтобы заработать деньги. Ли не следовало наглеть и жить нахлебницей, ей надо было на работу, надо было искать подходящие варианты, но чёртова относительная известность, потому что все в окружении её брата знали девушку, не давала даже шансов устроиться на нормальную работу.       — Это просто великолепно, — проговорила Черён и захлопала в ладоши. — Юна, мы с Феликсом накрыли на стол, очень надеюсь, что ты голодная, потому что мы убили на пибимпап очень много времени, а потом чуть не запороли тесто для пянсэ… так что ты просто обязана всё попробовать и сказать, что тебе нравится больше.       — Нуна, может, ей больше понравится заказанный торт, а не наши старания, — произнёс Феликс и покраснел — он уже предвидел, что торт Юна оценит больше, но очень надеялся, что она выберет нечто другое. — Но ладно… Юна?       — Я очень голодная.       Ужин прошёл в относительном спокойствии: Юна и Черён говорили о многом, в основном, конечно, об отношениях с Феликсом, об айдольском закулисье, о том, какая сегодня погода и что еда действительно удалась. Не сказать, что девушки сблизились за это время, между ними всё равно чувствовалась какая-то непробиваемая стена, что было не преодолеть даже при помощи лестницы, а потом Ликс подумал, что девушкам нужно время, совсем немного времени, чтобы они стали роднее друг другу. Юна старалась, Черён старалась, да так, что ей пришлось отойти на балкон покурить — так разнервничалась, а у Шин плечи упали и всё напускное веселье слетело. Не сказать, что она была не счастлива познакомиться с нуной своего парня, наверно, она ожидала чего-то другого, чего-то большего.       — Что-то случилось? — спросил Феликс и положил руку на ладонь своей девушки. Юна была задумчива, нахмурена и явно чем-то озабочена, брови свелись вместе, а лоб наморщился. — Тебе что-то не понравилось? Тебе не понравилась… Черён?       — Нет-нет, что ты! — осознав, что её лицо действительно не выглядит радостно, Шин разгладила морщины и глубоко вздохнула. — Просто мне показалось, что… что мы с онни не подходим друг другу. Понимаешь, она сейчас не настоящая. Она будто бы прячется от меня. А я не хочу, чтобы она показывала себя такой, какой показывает сейчас.       — Как ты догадалась, что она сама по себе совершенно другая? — Ли сглотнул и глянул в сторону коридора, в который ушла старшая сестра — нет, шагов не слышно, значит, она не придёт прямо сейчас. — Просто… нуна очень хочет тебе понравиться и, возможно, даже подружиться, потому показывает свою такую сторону. Да, она настоящая — другая. Но понравится ли она тебе настоящей?       — Мне больше не нравится то, что она мне не доверяет и показывает свою ненастоящую сторону. Страшно порой открыться и показать, что ты не настолько идеален, как многие думают, но это проще — не надо играть роль совершенно другого человека. Мы не боги, чтобы являть собой идеальность, но даже боги ошибаются и падают, — Юна выдохнула — кажется, пора заканчивать так много думать, всё, о чём она совершенно недавно думала, вывалилось на тарелку Феликсу. — Я тоже не смогу быть до конца вечера идеальной, но то, как ведёт себя твоя сестра, заставляет меня это делать.       Черён слышала последнюю реплику Юны, стоя за стенкой — до этого она не могла слышать ничего, потому что мысли заглушали окружение, а теперь опустила голову и услышала всё, что так не хотела слышать. Фальшивость была очевидна Шин, видимо, она действительно взяла неправильный курс, стоило быть совершенно другой в общении и подаче себя, но Ли привыкла притворяться, быть куклой, которой говорили, как себя вести, как себя показывать, как правильно говорить на интервью. Правильно ли Черён поступала сейчас? Если честно, сама она этого не знала, но то, что говорила Юна, заставило что-то внутри шевельнуться и понять — не все считают её за айдола и куклу, которой можно помыкать.       И с ужасом Черён стала понимать, что не сможет в полной мере подружиться с Юной.       А Юна думала то же самое.       — Тебе не понравилась нуна? Я думал, может, вы сможете стать подругами… она сейчас совершенно одна, и если в её жизни появится ещё один человек, кроме меня, которому она сможет доверять, то для неё самой это будет легче, — слёзы навернулись на глаза Рён, которая осознала, что всё, что сказал Феликс — правда. Ей действительно не хватало кого-то рядом, помимо брата, но это точно не Юна. — Она одинока. Ты не знаешь, что она говорила про жизнь айдола. Несмотря на то, что у неё была группа, можно сказать, было всё, она никому не доверяла.       — Потому, скорее всего, нормальное её состояние — это быть дерзкой и ершистой, — смех послышался в голосе Юны, а потом девушка откашлялась. — Пусть не скрывается передо мной. Может, я не та, которая ей нужна, но я могу быть той, кто познакомит её со своими друзьями и скажет, как жить дальше.       Не смея больше скрываться, Черён вошла в кухню. Она будет нормальной со всеми. Она больше не будет идеальной. Но с Юной она точно не сможет подружиться.