Скрышепад

Давай никому не скажем о том, как всё в этом мире сложно. Мальбэк feat. Сюзанна — «Равнодушие».

      — Я в шоке, — Черён имела привычку сидеть на стуле, прогнувшись в пояснице, и пила одновременно с этим только что заваренный чай. Йеджи практически зеркалила её позу, но спина с некоторых пор стала болеть, из-за чего она часто меняла положение. Онни говорила, что у неё «шило в попе», а Хван только забавлялась и говорила, что шила в этом интересном месте нет и не было никогда. — То есть вы реально со своим этим учителем переспали?       Черён последняя узнала о том, что Йеджи живёт со взрослым мужчиной, с собственным учителем, и узнала это от чересчур болтливой Юны, с которой был разговор в семье Ли по поводу воспитания ребёнка. Девушки тогда остались наедине, и Шин решила рассказать абсолютно все последние новости на данный момент, чтобы потом вдоволь насладиться реакцией Рён. Та в восторге от сплетен не была и сразу после ухода Юны позвонила Йеджи, и вот они уже сидели в квартире Пака Сонхва, потому что Уён попросил нуну-бывшего-айдола посидеть с малышкой, и та во время игры просто заснула и дала двум девушкам спокойно поговорить.       — Да, и это всё по любви, — просто сказала Йеджи. — Он сделал всё так, чтобы мне не было больно, мы потом ещё несколько раз этим занимались и мне всё нравилось.       — Обалдеть, я не верю, — сказала Черён и допила чай. — Но при этом, знаешь, если вы реально любите друг друга, то я рада, действительно рада. Самой бы любовь найти, а то ведь помру без второй половинки…       — Я помню, как смотрел на тебя Пак Сонхва в вашу первую и последнюю встречу, так что не говори, что никого не найдёшь, — лукаво произнесла Хван и сузила глаза. — Тем более ты нравишься Сонджи — она у тебя на руках уснула! А Уён никогда не мог уложить её на дневной сон!       — Дети ещё не показатель, — буркнула Ли. — Я могу не понравиться как личность, в быту, в вопросах касаемо тех же самых детей… Да и вообще он может решить, что я слишком молода или что бывший айдол — такая себе девушка или даже жена, ведь она ничего не умеет делать, кроме как петь и танцевать.       — Ты умеешь детей успокаивать, а ему, как человеку, у которого есть дочь, это важно, — сказала Йеджи. — Спорим, я поговорю с господином Паком и выясню, что ты идеально подходишь под его типаж?       — У тебя ничего не получится, — и девушки пожали друг другу руки.       Уён редко просил себя подменить, потому что любил малышку, за которой присматривал, искренне, и водил дружбу с её отцом, хотя между ними была достаточно большая разница в возрасте. Как-то нашли общий язык, как-то стали зависать вместе, и пускай многие темы касались малышки Сонджи, Сонхва искренне полюбил Уёна как человека, что ему помогает и может прийти в любой момент, исключая, конечно, школьное время, потому что учёба в его возрасте — самое главное, что должно быть. Вот, господин Пак выучился, получил высшее образование и работает в одной из лучших компаний страны, и он готов был по результатам экзаменов, по результатам диплома из университета Уёна, конечно, когда тот окончит это заведение, рекомендовать его своим директорам. Они ценят исполнительных работников, они готовы помочь ему развиваться в сфере бизнеса, и главное, чтобы сам Чон не сдался, не потерялся в жизни и был на связи с самим Сонхва.       В этот день требовалась срочная подмена, потому что он запланировал поход к психологу, но совершенно забыл сказать об этом своему хёну, который растерялся поначалу, но попросил срочно найти подмену, потому что у него важное совещание, а отдать кому-то Сонджи он не мог. Так и получилось, что Уён созвонился с Черён, телефон которой дала Йеджи, а Ли потом позвала и Хван себе на подмогу, потому что сомневалась, что вынесет с ребёнком много времени. Но крошка Сонджи не требовала особо много внимания, не скандалила, а просто играла, ластилась и просилась на ручки — ей не хватало капельки любви, которую, в силу того, что он занятой мужчина, не мог дать отец, а женской любви в её жизни практически не было.       — Ей нужна мама, — сказал Уён, когда завязывал шнурки на ботинках, в то время как Йеджи уже ушла к малышке, а Черён провожала няньку, — поэтому, пожалуйста, нуна, будь с ней так же ласкова, как мама, и она тебя полюбит. Она и так после прошлого раза просит «Рён-онни», Сонхва-хён всё думал, кто это, а потом вспомнил о тебе. Может, у тебя получится немного заменить ей маму.       — Уён, я не готова быть матерью, тем более не своему ребёнку, — сказала Черён, но парень уже выпрыгнул за дверь и был таков.       А Сонджи действительно умудрилась полюбить Черён и все уши о ней прожужжала Сонхва, умоляя позвать эту красивую онни, чтобы она снова спела песенку, чтобы сладко спать. Жаль, что у Пака не было контактов девушки, и пускай он видел её, познакомился, казалось, это было так давно, что он хотел снова её увидеть, поговорить по-нормальному за чашечкой сладкого чая, а потом… а что потом? Уёна обижать отсутствием работы не надо, ему хочется иметь собственный доход в столь юном возрасте, и это нормально, тем более он из многодетной семьи, а Черён…       А на Черён появились какие-то другие планы.       Девушки сидели до позднего вечера с Сонджи, приготовили вместе ужин, а Йеджи в приглушённом свете на кухне делала уроки, а Ли занималась какими-то чисто хозяйственными делами: отправила тарелки с кружками и палочками в посудомоечную машину, протёрла стол, а потом просто уселась за стол и стала ждать Пака. Его дочь, обняв розовую игрушку героини из мультика «Тинипин», уже спала в кроватке, вдоволь набесившись, наевшись и послушав колыбельную в исполнении Черён, которую почему-то стала называть «мамой», пускай девушка несколько раз мягко объяснила, что она ей не мама.       Когда Черён ещё не была в хиатусе вместе с остальной группой, они участвовали в каком-то шоу, куда звали детей, и Черён не знала, куда себя деть: кажется, самая старшая, и потому дети облепили её, как кошки, увидевшие вкусняшку, и кто-то даже сказал, что она напоминает маму. «Ведь Черён-онни такая же мягкая, нежная и красивая, как моя мама!» — почему-то в глазах той девочки не было ни грамма счастья, только слёзы и попытка скрыть истерику, и потому вопрос Черён ведущим после шоу был таким:       — Почему та девочка, Ынбёль, почти заплакала, когда сказала, что я ей напоминаю маму?       — Потому что у этой девочки нет мамы, — просто ответил ведущий, предлагая ей одноразовый стаканчик с горячим чаем — царила суровая зима, всем требовалось согреться, и если детей хорошо накормили после съёмок и отдали родителям или опекунам, то девочкам оставалось ждать ещё полчаса, пока менеджер соизволит их забрать. — У многих детей, что с вами участвовали, нет родителей и они нуждаются в тепле. Программами с вами, айдолами, мы популяризируем информацию о детских домах и домах малютки. Ли Черён, вы разве не поняли тему шоу?       — Если честно, то не совсем, — конечно, девушка смутилась, а потом пришли одногруппницы, — мы просто общались с детьми, играли, отвечали на их вопросы, слушали их истории, что они хотят стать айдолами…       — Вы верно подметили одно — вы их слушали. Вы не говорили. Такие дети, которые лишены родительской любви полностью или частично, хотят быть услышанными.       Черён после этого вынесла для себя одно: детей, у кого один родитель или же опекуны, надо слушать и слышать. И она говорила с Сонджи, много говорила, а сейчас сидела в оглушающей тишине рядом с Йеджи, опустив голову на её плечо, и понимала, что хотела бы с этой девочкой поговорить подольше, посидеть поближе и расспросить у неё по поводу отца. Ей не нужны какие-либо секреты бизнеса: просто нужно знать, когда он уходит на работу, когда приходит, есть ли у него вообще свободное время, не приводил ли он других «мам»… почему-то это всё хотелось знать, чтобы сблизиться, чтобы в её жизни появилось какое-никакое счастье, а то работа в магазине, причём на складе, а не в самом торговом счастье, не приносит ничего, кроме денег. Повезло, что сегодня у неё выходной, а Йеджи, когда приезжают проверки, банально прячут, вот она уже пару-тройку дней сидела дома и только и делала, что намывала ванную или же готовила, чтобы отвлечься.       — Онни, — Йеджи зевнула и тревожно взглянула на часы, — Пак Сонхва немного задерживается. Может, позвонить ему?       — Не стоит его тревожить, вдруг он уже поднимается на лифте… — и как раз послышались шаги на лестничной клетке, ключ заскрежетал в замке, и дверь открылась практически бесшумно — это пришёл хозяин квартиры, кладя портфель на специальную полку и разуваясь, а затем и снимая пальто, которое он повесил в гардеробной. Девушки не выскочили его встречать, продолжили заниматься своими делами, но Сонхва зашёл на кухню, увидел на плите в кастрюле еду и устремился к ней, поздоровавшись с Черён и Йеджи мельком. — Господин Пак, там токпокки, кимчи в холодильнике, могу быстро нарезать пару салатов, если хотите…       Йеджи наблюдала за тем, как Черён нарезала салат, украдкой, а как увидела, что в процессе всего этого Сонхва смотрел на неё, будто бы желая обнять, то улыбнулась и тихо хихикнула. Дописав оставшуюся формулу, ведь она твёрдо вознамерилась стать отличницей по химии, Хван закрыла тетрадь и свалила все предметы для обучения в рюкзак, уже намереваясь покинуть квартиру — надо добраться до дома, так ещё и пораньше лечь, потому что завтра они хотели с Ёнджуном провести утро вместе в постели.       — Я пойду, мне надо домой, — именно эта фраза отвлекла Черён и Сонхва от тихого разговора, они обратили на неё внимание и резко смутились, будто бы вспомнили, что рядом всё это время, оказывается, была Йеджи.       — Подождите, я вам денег дам хотя бы на обратную дорогу, — Йеджи сама напросилась с Черён, не рассчитывала на оплату сидения с малышкой Сонджи, просто хотела провести время с подругой, и поначалу отнекивалась, но Сонхва дал ей в руки купюры, которых хватит не только на обратный путь, но и чтобы купить себе вкусностей. — Спасибо, Хван Йеджи. Ли Черён, вы можете немного задержаться, или вам тоже срочно надо домой?       — Нет, мне не срочно, — конечно, чтобы решиться на это, Черён глянула на подругу, которая подмигнула, а потом улыбнулась Сонхва, который стоял слишком близко к ней.       Конечно, онни потом поделится со своей подругой содержанием разговора, поделится во всех подробностях, и даже если случится что-то иное, что-то новое для Черён, Йеджи выслушает всё. Ей же тоже интересно, будет ли симпатия со стороны Пака Сонхва, ей же тоже интересно, будет ли между ними что-то в будущем.       Когда Йеджи ушла, Сонхва обернулся к Черён и улыбнулся — и Ли поплыла, ведь так хотела увидеть эту улыбку, так хотела почувствовать это тепло, что сразу потерялась в себе, в мыслях и чувствах, доступных только ей одной, а Пак подтолкнул её к стулу. Сел рядом, доедая то, что приготовила девушка, а потом накрыл ладонью её ладонь, поглаживая нежную кожу, и смотрел, как её зрачки расширились, как она вздрогнула, но не убрала руку. Не захотела. Не смогла. Не получилось. Потому что влюбилась ещё тогда, когда впервые увидела.       — Скажите, Ли Черён, вы одинока? — вопрос, требующий срочного ответа без «кхм» и остальных звуков, которые только могла издать шокированная девушка, и Рён закачала головой, а потом не поняла: надо утверждать или отрицать? Боже, как же сложно это ваше невербальное общение! — То есть? Я не понял, если честно.       — Я одинока, у меня никого нет, а вообще я живу с родителями, потому что снимать квартиру пока не могу, маловато денег, да и группа моя в хиатусе, — проговорила девушка как на духу, а потом захлопнула рот. — Извините, я много чего сказала. Слишком много. Наверно, мне стоит уйти…       — Я хочу пригласить вас на свидание, — Сонхва поцеловал тыльную сторону ладони девушки, и она почувствовала, как растеклась по стулу практически буквально. — Как насчёт пятницы после пяти вечера?       — Я не против, — сказала Черён. — Я буду рада сходить с вами на свидание, господин Пак…       — Просто Пак Сонхва.       — Х-хорошо…       Как только Черён ушла из дома с кругленькой суммой в кармане и горящей ладонью, она сразу же позвонила едущей в автобусе Йеджи и, не могущая себя сдержать, улыбалась и говорила такую околесицу, что становилось страшно тем, кто находился рядом. Зато Хван всё выслушала, кивала на каждое слово, а потом рассмеялась практически на весь салон, ведь на её реплику:       — Получается, я выиграла наш спор, что ты нравишься Паку Сонхва? — получила бесконечный ор и крики, какая же Ли Черён идиотка. Ведь влюбилась же, сама того не желая. Влюбилась и теперь будет страдать, пускай её уже и на свидание позвали, и явно готовы представить дочери как новую маму.       От остановки Йеджи шла, улыбаясь, потому что Черён пообещала их сводить в кафе, а потом начала искать ключи в рюкзаке, вскоре находя их и проникая в подъезд, уже ставший родным. В последнее время она не задумывалась о родителях, совсем их не вспоминала и радовалась, что даже мачеха, которая вечно доводила её до слёз и истерики, не возникала на горизонте. Отец явно знал, где она жила, мать явно тоже, но ни первый, ни вторая не появятся на дне рождения, на свадьбе или каком ещё важном для девушке событии; раз они решили вычеркнуть её из собственной жизни, то и ей давно пора это сделать, забыть обо всём и жить так, как живёт теперь. Без родителей, без их любви, без тех травм, что они нанесли, и думать только о том, что она счастлива. Счастлива же?       Вроде как счастлива.       И только Йеджи зашла в квартиру, как услышала ор, и ладно, если бы это был ор из соседней квартиры, он доносился из комнаты Бомгю. Девушка никогда не слышала, чтобы Ёнджун кричал, причём практически срывая голос, — он был достаточно спокойным, даже можно сказать, флегматичным, из-за чего все считали его добряком, который не отругает за низкие баллы. Да и вообще многие школьницы, что не участвовали в баттлах на тему «чья жопа круче: учителя Кима или учителя Чхве», воспринимали его как этакого старшего брата, к которому можно прибежать, когда будут проблемы, когда некому выплакаться. Теперь, кажется, старший брат немного устал, причём «не» в слове «немного» взято в скобки, раз он кричал на Бомгю.       — Я не понимаю, что тебе сделала Йеджи, раз теперь ты её терпеть не можешь и называешь малолеткой! — эти слова задели Хван, что она поскорее переоделась и влетела в комнату Ёнджуна, лишь бы не попадать под горячую руку. Дрожа, она пыталась прийти в себя, но не получилось — на лбу выступил пот, в голове возникли неприятные картины прошлого, когда мать кричала в соседней комнате от внутренней разрывающей боли, заливалась алкоголем, а потом орала на саму Йеджи, загоняя ей в угол и порой даже ударяя по плечам, лицу и бёдрам.       Йеджи ненавидела насилие, ненавидела, когда её били, презирала тех, кто бьёт других, и боялась, что прямо сейчас между братьями произойдёт драка. Она уже представила себе, как Ёнджун толкнул Бомгю в стену, а потом пару раз ударил лицом прямо о пол, разнося к чертям нос, уродуя лицо и заливая кровью всю комнату. Она сжалась, когда представила, как младший бьёт наотмашь своего хёна в живот, по груди, по ногам, лишь бы тот упал, лишь бы тому тоже было больно, и даже голова закружилась, потому что в мыслях лишь слово «хватит» и внутренний крик. Даже не прикурить — как назло, сигареты в куртке, даже не сделать ничего с собой, пускай пальцы зарылись в волосы и стали вырывать клоки, причиняя боль.       — То есть то, что у тебя у самого девушка возраста Йеджи, тебя не смущает? Ну давай ты тоже будешь педофилом в моих глазах, а? Ты тоже совершеннолетний лоб, не думай, что тебя не повяжут, если Минджон задумает заявить на тебя, — слова сочились ядом, который проникал внутрь тела Йеджи, и она ощутила подходящую к горлу паническую атаку. Если они сейчас не прекратят, то Хван закричит, разобьёт что-то или вообще из окна выпрыгнет, потому что ничего, кроме пустоты, такая ругань не оставляет, и ей бесконечно больно, потому что она не хотела быть предметом спора двух братьев.       — Она напоминает мне Минни Нишу, — послышался звук удара — Ёнджун явно дал пощёчину младшему брату за упоминание бывшей, и Йеджи слетела с кровати, закатываясь под неё и глотая пыль вместе со слезами. — Она тоже наиграется с тобой, а потом попросит, чтобы я её трахал. Я не думаю, что она тебя любит, хён. Прости, но это лишь моё мнение.       — Кто тебя воспитал таким уёбком?       — Наши родители, а как мы стали жить с тобой вдвоём, то и ты, — послышалось в ответ, а потом новый удар оплеухой прошёлся не только по уху Бомгю, но и по душе Йеджи, которая зажала уши ладонями в попытке ничего не слышать. Нет, братья не должны ссориться, не должны выяснять отношения, и пускай ссоры случались, но они были не настолько масштабными, как сейчас, не такими разрушительными для Йеджи, как сейчас. Казалось бы, десять минут назад она была счастлива за Черён, а теперь она абсолютно беззащитна перед обстоятельствами. — Неприятно, хён? Можем заключить пари, как скоро ты надоешь Йеджи. Она же малолетка, она хочет погулять, пока не выросла.       — Кажется, что это ты та самая малолетка, которая ещё не выросла, — в сердцах выпалил Ёнджун. Послышался звук шагов из комнаты, но потом он остановился. — И чтобы я не слышал, чтобы ты сравнивал Йеджи и Минни. И чтобы я не слышал разговоров о том, что Йеджи малолетка.       — Она несовершеннолетняя ещё, дебильный хён, а ещё твоя ученица! — выкрикнул Бомгю, да так, что Хван это услышала и ощутила слёзы, скатывающиеся по щекам. — Если вас двоих спалят, пускай вы встречаетесь без свиданий, то пострадаете вы оба. Ты об этом подумал? Она маленькая для тебя, слишком юная!       — Заткни свой ёбаный рот. Я посмотрю, как ты запоёшь, когда Минджон тебе наконец-то даст.       — Ты перегнул палку, хён!       Но дверь комнаты брата захлопнулась, а Ёнджун увидел слегка смятое постельное бельё на собственной кровати, а потом услышал всхлипы из-под кровати. Йеджи. Малышка Йеджи. Он же слышал, как она пришла, это не остановило двух братьев от ссоры, это не остановило мат в речах, обвинения, удары, битьё двери и избиения стены со стороны Бомгю.       — Йеджи… вылезай, пожалуйста, давай поговорим…       — Оставь меня в покое, оппа, прошу… — она травмирована. Глубоко, настолько, что шрамы достают до самого сердца. И Ёнджун решил, что будет лучше всего уйти — и пошёл на кухню, чтобы вскипятить чайник и налить на троих чай с успокоительным — они с Бомгю ссорятся весьма громко, а затем быстро мирятся, а Йеджи надо успокоить, потому что иначе она что-то с собой совершит.       Но, кажется, уже что-то произошло, из-за чего руки Ёнджуна застыли, а сахарница разбилась при соприкосновении с полом.       — Йеджи!       Воспалённое сознание неслось вперёд тела, и Ёнджун увидел шокированного Бомгю, сидящего на полу перед комнатой брата, а как сам увидел Хван, так замер, говоря себе успокоиться и, как взрослый человек, как педагог, в конце концов, поговорить с девушкой. Ей требовалась сейчас помощь. Она нуждалась в звуке чьего-либо голоса, только вот младший будто воды в рот набрал и только шумно дышал, а Ёнджун спешно подбежал к Йеджи и разбитому вдребезги напольному зеркалу, осколок от которого девушка держала в руках.       — Всё хорошо, всё нормально, раны не настолько глубокие, — осколок упал на пол, а Хван вцепилась в домашнюю одежду своего парня. — Всё хорошо, Йеджи, всё хорошо, давай я обработаю все твои раны…