Наружу изнутри

      — Химик опять мне тройку въебал, — жаловалась Аня своей подруге, листая электронный дневник на ходу.       — За самостоялку? — Лера за плечо отдернула Исаеву, дабы та не врезалась в восьмиклассника.       — Нет, блять, просто так! — съязвила девушка, убрав телефон в карман пиджака. — Я все пишу, каждый этот элемент ебучий, а ему что в лоб, что по лбу. Вот тебе, — машинально Аня дернулась в сторону подруги. — Ты хоть сто ошибок сделай, он тебе все равно пять ставит, а у меня маленькая ошибочка в оформление, так этот индюк напыщенный хуярит три. Я к нему подхожу, говорю: «Иван Филиппович, за что три?» А он такой: «Чтоб ты лучше старалась!» Да чтоб ты высрался, уебок ебучий! Я и так из кожи вон лезу. Никогда долгов нет, все делаю. А он: «Чтобы ты лучше старалась», — Исаева передразнила писклявым голосом учителя.       — Аня… — шепотом позвала ее Лера, но одиннадцатиклассница продолжила свою гневную тираду еще громче. Ее уже слышал весь коридор, по которому они шли в классный кабинет.       — Я ему отсосать должна за пятерку или что? — Аня наконец-то остановилась возле кабинета, посмотрев на Леру, которая была вся пунцовая от стыда.       — Кхм, — слева раздался деликатный кашель. Исаева повернулась на звук. Перед ней стоял Янковский. Тот самый учитель химии, которого так красочно сейчас обсуждала Аня. Девушка смутилась и покрылась легким румянцем. Как долго он шел за ними и выслушивал весь этот недовольный бред?       — Я пройду? — он кивнул на них, чтобы они расступились.       — Конечно, — девушки пропустили учителя. Аня стояла в актовом зале, неохотно дожидаясь, когда все придут репетировать вальс. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Мальчиков в гуманитарном классе мало, и все они были заняты, поэтому некоторым девушкам достались десятиклассники, а вот Исаевой выпал золотой билет — Иван Филиппович. Это была шестая репетиция. На предыдущих она не нарочно наступала на ноги, неловко сжимала своей мокрой ладошкой его плечо и руку, смущалась до красных щек и все время пыталась спрятать свой взгляд в окнах. Но после сегодняшнего дня, когда учитель застал не самый удачный диалог, она была уверена, что сгорит со стыда.       — Повезло тебе, Анька, танцуешь с Филиппычем, — трещала под ухом Даша. Она хотела, чтобы ей достался новый учитель. Она хотела с ним танцевать. А в итоге: Янковский с этой Исаевой. И Даша думала, что это ужасно несправедливо.       — Ага, увела твоего ебыря, — девушка попыталась отвлечься от дурных мыслей, принимая безмятежный вид, но на деле у нее потряхивало руки.       — Может, поменяемся? Я тебе Захарчика своего, а ты мне химика, — ласково подступилась к ней Дарья, поглядывая на ее профиль.       — Да пожалуйста! Забирай, мне не жалко. Одноклассница повисла на шее Исаевой, та ее кое-как от себя отлепила. Все знали каким взглядом Даша смотрит на новоиспеченного учителя. Да и сама она не скрывала своей симпатии. Она безуспешно флиртовала с Янковским, он лишь отшучивался или поручал ей сбегать в библиотеку, а когда девушка возвращалась назад в его кабинет с книгой, за которой он ее туда послал, то дверь уже была закрыта. Уж лучше Аня будет танцевать с Репиным. Хоть он и немного странноватый. Она порой видела, как он подъедал цветок на уроке истории. Однажды это заметила учительница: он сказал, что так ему легче сосредоточиться на занятие. Но уж лучше пусть будет этот любитель растений, чем Янковский.       — Так! Быстро-быстро, в темпе встали все на свои позиции! — ворвалась в актовый зал суматошная Олеся Сергеевна, которую специально наняли на постановку танца. Она, как профессиональный хореограф, научит выпускников вальсу меньше, чем за год. Аня уже направилась в сторону низкого Репина, но перед ней молниеносно образовался Иван. Девушка растерялась и не успела запротестовать, как Янковский легко взял ее за руку, отводя на их положенное место. В стороне стояла поникшая Даша и смотрела на все происходящее бесцветными глазами.       — Сначала репетируем без музыки, движения оттачиваем, а после уже попробуем с музыкой! — строго проинформировала педагог. Исаева всю репетицию была как на иголках. Ей было до ужаса некомфортно, ее ладони были влажные от волнения, и она думала о том, что Иван Филиппович это точно заметил и ему, наверное, неприятно, что ее ладошка постоянно выскальзывала из его руки. Она замечала его взгляд на себе, но сама смотрела куда угодно: окно, одноклассники, хореограф. Чаще всего ее глаза были устремлены на свои ноги. Они у нее заплетались, никакого такта не было, что уж говорить про плавность ее движений. Аня чувствовала себя как слон, на которого нацепили пачку и отправили танцевать лебединое озеро.       — Ладно! Отдыхайте, завтра после седьмого здесь же, чтобы все были! Все незамедлительно разошлись. Аня завязывала шарф на шее, когда к ней бесшумно со спины подошел Иван. Девушка накинула пальто, развернулась и тихо вскрикнула.       — Тише, не приведение же увидела, — улыбался Янковский, довольный ее испугом.       — Господи… Вы меня напугали, — Исаева покраснела. Он явно ей хочет что-то сказать насчет сегодняшнего утра или сказать ей замечание, что она неуклюже танцует, и он отказывается с ней вальсировать, что он хочет выбрать в партнерши ее подругу, потому что та двигается плавно, а никак слон на льду. Аня перебирала в голове всевозможные его реплики, но ни одну не угадала:       — Давай еще раз порепетируем, — оглушающе выдал Янковский.       — Я ужасно танцую, — начала отнекиваться Аня, судорожно застегивая большие пуговицы пальто.       — Ты просто волнуешься, а так все хорошо, — успокоил ее учитель. В актовом зале никого не было. Они поднялись на сцену. Девушка чувствовала, как сердце птичкой трепещет в груди. Ей казалось, что она прямо сейчас упадет в обморок. Она даже не согласилась на его предложение, хотя он и не спрашивал. Аня нервно сглотнула, смотря на Янковского в черной водолазке. Его волосы были слегка взлохмачены, а на левой щеке виднелся бледный след от черной ручки.       — Погодите, не двигайтесь, — сказала так, будто на его лице не след от пасты, а огромный паук. Аня сама не поняла, как ей хватило смелости на такое. Она аккуратно подошла к нему с влажной салфеткой, взяла холодными пальцами за подбородок и сосредоточенно начала оттирать чернила. Он смотрел на нее и не двигался. Мимолетная ласка вызвала необычный трепет в груди. Янковский накрыл ее холодную руку своей ладонью.       — Спасибо, — прошептал парень, смотря завороженно в ее глаза.       — Извините, — также тихо отвечала девушка, отводя взгляд и заливаясь розовым румянцем. Исаева сминала в руке салфетку, не убирая с его подбородка вторую руку, которую несильно сжимал Ваня. Она растерянно потупила глаза в деревянный пол, не зная куда себя деть. Почему-то хотелось прильнуть к его невинной ласке. В ее голове пронеслось несколько картинок и щеки ее вновь вспыхнули алым пламенем. Молодой учитель бездумно переложил девичью руку на свою щеку, сам не ведая, как будет действовать его партнерша в танце, но на каком-то подсознательном уровне ловил ее душевные смятения. Аня поджала губы и нежно посмотрела на Ваню. Робко она погладила его по щеке, видя, как он закрывает глаза, поддаваясь этому порыву. Молчание было интимным. Оно не вызывало дискомфорт, а наоборот содействовало происходящему. Воздух наэлектризовался вокруг. Его не хватало, перехватывало дыхание. Аня оставила невесомый поцелуй на щеке Вани, не чувствуя должного смущения, будто так и должно быть. Янковский опустил свои руки на ее талию, притягивая ближе к себе. Он пытался словить ее сухие губы, которые путешествовали короткими поцелуями по его щекам. Он сам не понимал, что чувствует. Хотелось касаться ее: прижимать ближе, трогать ее длинные волосы, целовать осторожно. Янковский украл ее поцелуй. Она вся затрепетала в его объятиях, не пытаясь из них выскользнуть. Его руки блуждали в ее кудрях, пока он отрывисто целовал ее губы. Дыхание сбилось, голова закружилась, ноги стали ватные. Аня не успевала дышать, когда Ваня покрывал ее шею волнующими поцелуями. Сердце ее замирало от его прикосновений. Прозвенел звонок на перемену. Они отпрянули друг от друга, будто все время были в забытье. Исаева вся красная сбежала со сцены, оставляя свой шарф на деревянном полу.