Истина в игре

Я вернулся на съёмки и решил не уезжать на выходные почти месяц, сделав лишь маленький перерыв, чтобы увидеться с мамой и сестрой, которые очень по мне соскучились. Эмма не вернулась, а это значило, что её утвердили на роль в новом проекте. Я был искренне рад за неё, ведь её карьера очень быстро стартанула с началом сериала. Её внешность и отличные актёрские данные заметили многие режиссёры и агентства, да и поклонников у неё прибавилось, зная, как она не любит публичность, я и не ожидал от неё каких либо новостей в соцсетях. Чем ближе подходил момент предполагаемой даты её возвращения на съёмки, тем больше меня охватывала паника. Как же мы будем работать дальше, как нам взаимодействовать? Будем ли мы так же собираться нашим трио по вечерам, тусить, да что угодно, лишь бы не распадался тот устойчивый баланс нашей дружбы и общения. Всё было стабильно и спокойно, но я часто думал о ней перед сном, в перерывах между съёмками, когда читал, пил кофе, в общем, всегда, когда мой мозг не был занят трудовой деятельностью и легко мог найти лазейку незаметно для меня и впустить в голову мысли о ней. Они залетали туда роем, и сконцентрировать их было просто невозможно. Из этого состояния меня выводила только усердная работа. Шути даже стал подмечать, что я превращался в трудоголика и пропадал на съёмочной площадке 24/7, а так и было. И только когда моя голова касалась подушки, я снова возвращался к созерцанию её образа. Ведь это всё произошло здесь, не так уж и давно, а казалось, что прошла целая вечность. Как так получилось, что она всецело поглотила мои будни? С этим я и засыпал. *** Лондонский хмурый день. Очередные выходные дома, я настолько вымотался, что в последние дни съёмок уже не чувствовал даже привычного ощущения удовлетворения от проделанной работы. С ребятами из каста общался урывками, сливая всё на дикую занятость. И только я сам понимал, откуда у этого всего растут ноги. Разобраться в себе – вот, что было сложнее любой работы. Просто подумать о том, что мне важно. Где я хочу быть, с кем и какими эмоциями я себя наполняю. Я провалялся на диване перед тупым и бессмысленным просмотром телевизора весь день и вечер, когда проснулся, за окнами уже достаточно стемнело, и шёл дождь. Потерев глаза, я надел очки, не включая свет в комнате, прошлёпал босыми ногами до закутка с кухней и нащупал руками ночник. Он освещал лишь небольшой промежуток, а всё остальное пространство осталось в полумраке. Коты давно взобрались на свою лежанку, а я заварил себе крепкий чай и уселся на стул с ногами. Размышляя о том, что будет дальше, я осторожно прикасался к горячей кружке, не решаясь отпить. Мою стройную вереницу мыслей прервал неожиданный звонок в дверь. Действительно, на часах почти второй час ночи. Никогда бы не подумал, что буду опасаться открывать кому-то дверь в такое позднее время. Пройдя по коридору, я сначала спросил «Кто там», за дверью послышалось тихое «Это я». Блин, конечно, очевидно же, когда так отвечают. Я понятия не имел, кто это, но осторожно приоткрыл дверь через цепочку. Там, на площадке возле перил лестницы стояла Эмма, она была вся промокшая от дождя, её волосы свисали сосульками, она сжимала на себе тонкий плащ и виновато смотрела на меня. Я не мог поверить своим глазам, что она делала здесь сейчас, ночью и одна? Я молча снял цепочку с проема и, попятившись назад, упёрся спиной в стену, не проронив ни слова от неожиданного появления подруги. Я указал ей рукой, чтобы она проходила внутрь. Сердце начало бешено колотиться и отдаваться гулким эхом в ушах. Она почти неслышно вошла, свет в квартиру проникал лишь немного с площадки, на потолке которой болталась тусклая лампочка, и её едва хватало, чтобы нормально что-то разглядеть. Заперев дверь, мы оказались в узком пространстве коридора. Я рукой дотронулся до выключателя в прихожей, и приглушённый свет заполнил коридор. Эмма выглядела тревожной, было заметно, как дрожали её руки, которые она тёрла друг об друга. Она поджимала губы и пыталась не смотреть в глаза. Как же это знакомо мне. Я даже не знал, что испытываю, был ли я разозлён сейчас или взволнован? А мы ведь даже не поздоровались, всё так и стояли друг напротив друга возле порога. Единственное, что я необъяснимо хотел – это обнять её и крепко прижать к себе. Я очень соскучился. Ведь только она была в моих мыслях всё это время. Я подошел и сделал это, возможно, даже неожиданно для неё, стиснув её дрожащее тело в своих руках, обхватив её всю, закутав в своих объятиях, скользя ладонями по плащу. Моя футболка вся моментально промокла спереди, но мне было плевать. Не сразу, но она подняла руки и тоже обняла меня, совсем невесомо и осторожно. Она сначала притихла и перестала дрожать, но спустя минуту услышал, как она начала содрогаться оттого, что плакала мне в плечо. Я испугался и быстро отпрянул от неё, наклоняясь к лицу. Эмма пыталась отвернуться, закрывая его. — Эй, Эмма, что произошло? — прошептал я. По её щекам скользили слёзы, а я не понимал, что мне нужно сделать в такой момент. Я мысленно корил себя за растерянность и решил просто помочь ей стянуть плащ и отвести в комнату. Пока она руками пыталась вытереть слёзы, я провёл её к дивану. Там было практически темно, только свет от ночника немного просачивался с кухни. Я посадил Эмму и думал, что она успокоится, но слёзы по её щекам начали струиться ещё сильнее… Никогда не видел её такой беззащитной. Я опустился на колени прямо перед ней и руками осторожно взял её за лицо, приподнимая подбородок. В полутонах освещения её черты лица были ещё мягче, глаза хоть и полны слёз, но тепло из карих радужек передавалось даже мне. Сейчас наши лица были на одном уровне. Не сразу, но она постепенно начала приходить в себя, смотря мне в глаза. Её дыхание стало тише и размереннее. Она отняла свою ладонь от щеки, которую прикрывала всё это время, прислонила её к моей и, едва касаясь, провела по скуле, задевая волосы и ухо. Волна тепла прошлась по моему телу, пронзая его тысячей мурашек, так, что я даже прикрыл веки, через несколько секунд открыв их вновь, я не сразу понял и разглядел, что на её левой щеке под волосами скрывалось небольшое покраснение. — Что это? — спросил я и убрал часть её волос за ухо. Эмма немного отпрянула, а потом посмотрела на меня, не решаясь всё объяснить. — Я сказала, что не люблю его, — это было произнесено довольно спокойно, её потерянный взгляд был направлен в сторону. — Он ударил тебя? — в моей голове пронесся шквал эмоций. Я пребывал в шоке. — Расскажи мне всё, прошу. Можно с самого начала. Я с тобой и не дам тебя в обиду, здесь ты в безопасности. Взяв её за руки, я терпеливо ждал. — На самом деле, Эйс, это началось ещё давно, мы с ним часто не ладили, но я думала, что всё устаканится, понимаешь? А перед съёмками второго сезона всё стало ещё хуже, тогда когда он забрал меня, мы, приехав домой, сильно поссорились, он высказал мне много грубостей на пустом месте и уехал. Потом эта тусовка с Шути, а наутро, когда я вернулась домой, он уже ждал меня, чтобы снова повздорить. Я уехала в гостиницу, не хотела тебя тревожить, а то, что было дальше – ты знаешь, точнее, нет, не так... — она запаниковала, подбирая слова, — я хотела сказать вовсе не это всё, хотя понимаю, ты должен был это узнать раньше, дело совсем не в Дане, то что мы расстались уже не плохо и не хорошо. Это как есть. Дело в другом, — её глаза вновь стали влажными, и я сжал её руки ещё сильнее, — я даже не знала, нужно ли тебе это было, то что произошло между нами, я была потеряна… Мне показалось, что в этот момент у Эммы просто сорвало давно находящееся внутри и она начала говорить мне всё непрерывным потоком, обнажая душу, мы оба являлись таковыми. Я стоял перед ней, мои колени затекли, но я этого уже не замечал, я ловил каждое её слово, взгляд, словно без памяти влюблённый мальчишка. Хотелось послать весь мир к чёрту и беречь её. Беречь то, что уже у нас есть. — Когда я увидела тебя впервые на кастинге, и когда мы все прошли, мне было с тобой так легко, я только тогда поняла, что рядом с тобой я чувствую себя настоящей, самой собой. Мне хотелось прикасаться к тебе, говорить о всякой ерунде, взлохматить волосы, подхватить под руку, пошутить. Я была словно школьница, которой понравился мальчишка с соседней парты, вроде бы, вот он рядом, но так далеко и это всё неправильно, ведь у меня уже кто-то есть, и как объяснить себе, что я имею право влюбиться в тебя, Эйса… — она проникновенно взглянула на меня и провела пальцами по моему лбу, задевая волосы, это прикосновение было очень нежным и чувственным. — Поэтому мне стало страшно, я сбегала от тебя, а на самом деле и от себя. И понимала, что так больше не может продолжаться, я приехала после долгих съёмок и сразу же собрала свои вещи, а сейчас я здесь и чувствую себя так неловко, прости меня за всё, я причинила тебе достаточно боли тем, что игнорировала и сбегала, не в силах объясниться и дать волю чувствам… — я не дослушал, я просто притянул её к себе и начал медленно, миллиметр за миллиметром покрывать её поцелуями, держа её лицо в ладонях, на которые она тут же положила свои, и я почувствовал, как её дыхание участилось, щёки стали горячими. Целовал место удара, неразборчиво и наугад в полутьмах целовал её всю, не давая вырваться из моих рук. Она безмолвно прикрыла глаза и не сопротивлялась, просто обмякла от всей той волны безумных чувств, которые накрыли нас обоих с головой. Я не мог себя сдерживать и прижал её к себе, она сползла с дивана прямиком на мои колени. Мы сидели на полу, мои руки блуждали по её телу, а её обвивали мою шею. Наши губы сливались в томном, тягучем поцелуе, в то, в чём мы не видели больше границ и препятствий, в то, в чём мы больше не видели смысла скрывать. Мы могли любить, мы могли ощущать, мы просто могли быть друг с другом. Мне казалось, что мы могли целоваться так до самого рассвета, но нашу идиллию прервал мой кот – Атлас. Он мурлыкнул и, пройдя мимо, пошёркался об нас. Эмма тихо хихикнула и погладила его. Я наконец-то видел её той, к которой привык: озорная улыбка, игривый взгляд и море нежности, с которой она обнимала меня. — Наверно, он хочет есть, — задумчиво произнёс я. — Или соскучился по своему папочке, — подмигнула она и засмущалась. — Кстати, где твои вещи, Эмма? Ты сказала, что забрала их. — Ой, — она прикрыла рот рукой, — я их оставила внизу на первом этаже… Ну, я не хотела вот так вот вваливаться к тебе с чемоданами, прости, мне так неудобно, — продолжала она. — Сиди здесь, я схожу за ними. Я очень надеюсь, что их не утащили, хотя кому это нужно ночью. Я быстро натянул кроссовки в коридоре и спустился вниз. Как она и сказала, там в холле стоял чемодан и небольшая сумка. А Эмма – минималистка, не думал об этом. Я тут же поднялся обратно, затаскивая всё в квартиру. Она стояла и выглядывала из дверного проёма комнаты. — Я могу снять номер, не хочу тебя стеснять, — залепетала она, но я одним движением руки прекратил это, уже подходя к ней. — Сегодня никуда не сбежишь, — я улыбнулся и чмокнул её в нос, — остаёшься у меня. — Но... — Без «но», хватит уже побегов, я достаточно натерпелся. — Я сказал это совсем по-доброму, снова заключая её в объятия, она молча уткнулась мне в шею. — С ног валюсь, и кажется, замёрзла, — прошептала она, и отпрянув, положила свои ладони на мою грудь. — Тогда пора спать, я тоже сам не свой. Мы легли в моей спальне, без стеснения оказавшись под одним прохладным одеялом. Она быстро прильнула ко мне и обвила своими руками. Я, наконец-то, полноценно чувствовал, что она здесь со мной, и это не сон, не бред сумасшедшего, и это не растворится поутру. Мне важно было ощущать её здесь и сейчас. Я долго не мог заснуть, прислушиваясь к её мерному дыханию и то, как крепко она прижималась, боясь выпустить. Но море пережитых эмоций и чувств дали о себе знать, я медленно провалился в сон, зарывшись в её мягкие и так сладостно пахнущие волосы.