Капкан

— Ты в курсе Волчара, что тебя слегка наебали на аукционе с моей мед.картой? — мелодично мурлычет Птица, задумчиво покачивая бокал вина в изящных длинных пальцах. Ворон знает, как полностью завладеть вниманием наёмника, явно наслаждается произведённым эффектом. «Бесит!» — А что, есть что-то о чем мне следует знать? — Олег вопросительно приподнял бровь. Вопрос психического здоровья Разумовского был конечно дискуссионный, и все же Олег деликатно решил его не затрагивать. Лично наёмнику диссоциативное расстройство идентичности рыжего особо не мешало. Самому Разумовскому, видимо, тоже. — Расслабься, Волчара, я вполне здоров, насколько мне известно все внутренние органы функционируют нормально, но есть некоторые особенности. Например, у меня сердце находится с правой стороны. Зеркальное расположение внутренних органов, слышал о таком? Какой-то жутко редкий синдром. — Ворон ядовито усмехнулся глядя прямо на Олега нечитаемым взглядом. — Я прям ходячая аномалия.       «Это ничего, рыжик, в нашей работе твоя особенность могла бы спасти тебе жизнь.» — отстранено думает Волков, сразу же отдёргивая себя. Слишком часто он в последнее время ловил себя на том, что присматривается к парню, по особому присматривается.       При всей его обманчивой хрупкости, рыжий обладал потрясающей живучестью и стальной волей. Иначе такой как он не просто не выжил в детдоме. Такие как он умеют выживать в самых экстремальных условиях. Умный, изворотливый, хитрый. Разумовский реагировал на угрозу и опасность вспышкой адреналина и агрессии, а не замиранием. Даже будучи под препаратами на аукционе, после ночей проведенных в подвале в клетке, регулярных избиений и беспрецедентного психологического давления он не был сломан. Не забивался в угол, скуля от страха, вздрагивая от каждого шороха, не страдал от тяжелого ПТСР, хотя последнее было вполне закономерно реакцией на пережитую травму.       Птица не колебаясь мог бы убить, не испытывая при этом особой рефлексии. Олег видел это в его глазах. Волков мог бы поставить что угодно, на то, что те малолетние ублюдки сгорели в лодочном сарае не случайно. Волков окидывает рыжего своим, так сказать, профессиональным взглядом.       Разумовскому бы мышечную массу поднабрать. Пару месяцев интенсивных тренировок, максимум полгода спец.подготовки и из него бы вышел отличный наёмник.       Шурик был из другого теста, он бы никогда не смог хладнокровно убить другого человека. Даже защищая собственную жизнь. Да и сам Волков никогда бы не стал тянуть его за собой, в этот кровавый ад. Но Птица был другим. Волков резко отдергивает себя. Зачем молодому компьютерному хакеру всё это нужно?!

***

      Идея Каменного отправится за город и культурно отдохнуть, на даче со своим старым друганом в баньке попарится, Олегу не нравится сразу. Паскудный босс оповещает о своих планах аккурат в пятницу вечером.       Желание культурно отдохнуть после напряжённой предвыборной кампании в компании элитных шлюх было вполне предсказуемым. В результате париться пришлось, разумеется, Волкову. Воодушевлённый первыми успехами предвыборной гонки Каменный, тащить на встречу со своим приятелем всю службу безопасности и надевать броник отказался. — Расслабь булки, Волков. — раздражающе хохотнул босс, небрежно похлопав его ладонью по щеке, — Ты хоть знаешь, какие люди на Степана работают?! Там всё под контролем.       Интуиция Олега взвыла сиреной ещё на подъезде к чужой даче. Никаких свидетелей, все подъезды прекрасно просматриваются и простреливаются. «Лучшего места для покушения и придумать было нельзя», — Волков криво усмехается собственным мыслям.       Вечер пятницы завершается кровавым массивом. Волков почти не удивляется, когда машина дружка Каменного взлетает на воздух. Бесплатный фейерверк, хули. Профессиональную охрану экстра класса снайперы снимают за пять минут. Остальные разбегаются как тараканы, едва во двор врываются наёмники.       Степан визжит как свинья, словив шальную пулю в живот. Волкову плевать, за безопасность дружков Каменного ему не платят. Забытый адреналин растекается по венам горячей волной. В этой кровавой бойне среди царящего вокруг хаоса Волков чувствует себя как рыба в воде. Действует хладнокровно, быстро, на чистых рефлексах. Итог — десять нападавших мертвы, ещё трое благоразумно решили смыться.       В какой-то момент Каменский, которому сказано было сидеть тихо и не высоваться из укрытия ловит панику и глупо подставляется. Олег буквально прикрывает собой, сбивая с ног, пока снайпер не снёс его тупую башку. Острая боль обжигает левое предплечье. Тело снайпера падает на мраморный пол.

***

      Домой Олег возвращается глубокой ночью. Машину слегка заносит вправо, наёмник тихо матерится, вцепившись в руль, ослеплённый фарами несущийся фуры. Не иначе как чудом избежав столкновение в последний момент.       «Не спать, Волк! Уснешь, когда умрешь!» — раздаётся в голове ехидный голос Вада. Олег явно переоценил свои силы. По-хорошему не стоило ему сейчас садиться за руль. Но палить своё жилье людям Каменного хотелось ещё меньше. Левая рука отзывается ноющей болью. Ткань, насквозь пропиталась кровью, противно липнет к коже. Рана не опасна для жизни, пуля прошла на вылет, не задав кость и сухожилия. Вряд ли он отрубится здесь от потери крови. Но вот усталость и потеря концентрации на дороге легко может сыграть с ним злую шутку.       Олег облегчённо выдыхает, сворачивая с оживленной автострады. Есть во всём этом дерьме и позитивные моменты. Каменный знатно обосрался, заперся в своей резиденции. В ближайшее время будет сидеть на жопе ровно. Не выёбываться. Слушать Олега.

***

      Олег скидывает обувь, приваливаясь к дверному косяку, только сейчас понимая, что смертельно устал. Волков делает глубокий вдох, жмурясь от непривычно яркого света, чувствуя, как кровь медленно струйкой пачкает вафельный пол. Наёмник тихо ругается под нос, не хватило только рухнуть сейчас посреди гостиной. — Ну и где тебя черти носили? — требовательно заявляет Ворон, гордо вскинув голову, спускаясь по лестнице.       «Не спит, значит.» — мысленно усмехается Олег. Разумовский выглядит… странно, с влажными после душа волосами и каким-то лихорадочным блеском в глазах. И в шёлковом алом халате надетом на голое тело. Наёмник невольно залипает на яркой тряпке. Где Птица его вообще откопал? — Что, тебя внезапно стал возбуждать мой суповой набор? — ехидно замечает Ворон. Разумовский окидывает Волкова заносчивым взглядом.       В памяти не кстати всплывает, что алый халат с золотой росписью в его доме оставила Джесс, когда заглянула к нему во время внепланового отпуска. Иными словами, наёмнице срочно нужно было не на долго залечь на дно. Тогда они провели вместе пять горячих ночей. Олег вовсе не считал Птицу обладателем супового набора, рыжий скорее выглядит изящно и утончено. Халат на теле Разумовского смотрелся великолепно, с досадой вынужден был признать Волков.       Рыжий едва заметно хмурит тонкие брови, замечая плачевный вид наёмника. На мгновение Олегу кажется, что на дне янтарных глаз вспыхивают беспокойство, сразу же сменяясь показным безразличием. — Ты так здесь весь пол кровью зальёшь. — язвительно комментирует Ворон — Помощь не нужна? — Нет, — раздражённо рычит Волков, — Просто съеби в туман. Олег проходит мимо него, небрежно задевая плечом.       Волков тихо матерится сквозь зубы, доставая аптечку с верхней полки в ванне правой рукой, едва не вывернув её содержимое на кафельный пол. Наёмник плетется в кухню, мысленно прикидывая, что ему принять: виски или антибиотики. Чаша весов склоняется в пользу виски, рана была свежая, не загрязнённая, заживёт как на собаке.       Волков молча снял окровавленную повязку, разрезал рукав, обкалывая рану новокаином. Не то чтобы это особо помогло. — А вот я так не считаю. Выглядишь паршиво, Волчик. — Птица возник в дверном проёме, скептически оглядывая наёмника. — Ладно, черт с тобой. Крови не боишься? — Олег кивнул в сторону открытой аптеки с шовными инструментами. — Я в детдоме рос, забыл? — Ворон презрительно закатывает глаза. Олег смотрит, как Александр тщательно моет руки, а после без лишних напоминаний обрабатывает антисептиком.       Птица к крови привыкший. В память навсегда врезался вкус первой крови из разбитых губ. Он помнит её запах, её алый цвет на бледной коже, как болят сбитые костяшки тонких пальцев, синяки, порезы, сигаретные ожоги. В первые полгода им приходилось тяжко. Серёжу не били никогда, Птица всегда принимал всю боль на себя, похоронил осколки особо болезненных воспоминаний в чертогах памяти, там где Тряпка до них никогда не доберётся.       Александр падает на свободный стул, напевая какую то бесящую песенку, принимается за дело. Обильно смачивает ватный диск перекисью водорода и начинает обрабатывать рану. Глаза Птицы зажигаются каким-то странным, почти маниакальным интересом. Олег недовольно ведёт плечом когда Разумовский особо сильно надавливает на края раны. — Что? Мне всегда был интересен внутренний мир человека. — усмехается Ворон, поймав взгляд наёмника. — Просто признай, что ты скрытый садист. — хмыкает Олег. — Ну, не без этого, Волчик, — бархатно смеётся Разумовский, крутя в изящных пальцах изогнутую медицинскую иглу. Птица нагло вырывает бутылку виски прямо из рук наёмника, делая пару глубоких глотков. — Ну что, приступим. — весело мурлычет Александр.       Олег молча стискивает зубы, стараясь сосредоточится на чём-то кроме острой режущей боли. Бездумно пялится на молочно белую шею, острое плечо, и крылья лопаток, мелькающие в разрезе алого халата. Вяло переругивается с Птицей, обмениваясь колкостями. Александр не жалеет и не щадит, работает быстро и сосредоточенно. Олег замечает, что пальцы рыжего даже не дрожат. Через двадцать минут Волков рассматривает неожиданно ровный и аккуратный шов. — Ну спасибо, что ли. — беззлобно улыбается наёмник, протягивая Ворону левую руку. — Обращайся, Волчара. — усмехается Ворон, нагло забирая бутылку прямо из-под его носа. — Эй, виски верни! — Считай это компенсацией морального ущерба, — звонко смеётся Ворон.       На самом деле Птице потребовалось огромные усилия, чтобы отправить Тряпку спать и ни в коем случае не подпускать его близко к поверхности. Иначе Серёженька наверняка начал истерить и паниковать, что его Волче попортили шкуру. Ворона зарождающиеся нежные чувства Тряпки к хмурому наёмником порядком выбешивали. Ни чему эту бестолочь жизнь не учит! Поэтому Птица вынужден был всё время быть на чеку, он просто не мог допустить вновь утратить контроль над ситуацией.