***
На улице прохладно и сыро. Волков расправляет плечи, кутается в старую куртку, оценивая объем работ. Обгоревший труп психиатра болтается на столбе горой обвисшей плоти, выглядит премерзко и воняет палёным мясом. Ничего, Олег видел и похуже. Марго удобно устроилась на обгорелой башке психиатра, с невозмутимым видом ковырялась в пустых глазницах, пытаясь, видимо добраться длинным клювом до мозга. — Фу, Марго. Брось каку, — Олег взмахнул рукой сгоняя наглую пернатую тварь, — Отравишься ещё. «Как она вообще на улицу вылетела?!» Марго недовольно нахохлилась, и громко каркнув что-то матерное, полетела в сторону дома. Пришлось вернутся и открыть ей входную дверь.***
Волков заваливается домой глубоко за полночь, грязный, злой, продрогший и уставший как собака. Спать хочется больше, чем жить. Часы в гостиной показывают два часа ночи. Наёмник молча плетётся в ванную, по пути скидывая перепачканную грязью одежду, забрасывая её в стиральную машину. Забирается в душ, устало вжимаясь головой в кафельную плитку. Горячая вода приятно расслабляет ноющие мышцы, согревая продрогшее тело. Наёмник насухо вытирается полотенцем, натягивает чёрные боксеры, поднимается в комнату не включая свет, по пути вспоминая что так и не успел пожрать. Пофиг, сил плестись на кухню уже нет. Олег падает на кровать, почти мгновенно проваливаясь в сон. Волков просыпается, отчетливо ощущая чужое присутствие. Почти интуитивно чувствуя на себе немигающий взгляд Ворона. Только холодная выдержка не даёт отточенным рефлексам сработать молниеносно, скрутить нарушителя спокойствия в удушающий захват, заламывая руки за спиной. «Спокойно, свои». Птица незаметно присаживается на краешек кровати, беспалевно стягивая с Волкова одеяло, принимается разглядывать сильное, натренированное тело наёмника. От этого внимательного взгляда почти щекотно, а без одеяла еще и холодно. Олег едва сдерживает улыбку, продолжая притворятся спящим. Разум, осмелев, окончательно тянет к нему свои шаловливые ручки, оглаживает мускулистые плечи, скользит по широкой груди наёмника, исследуя кончиками пальцев старые шрамы, мнёт стальные мышцы пресса, уверенно двигаясь в направление паха. Это надо прекращать. Но истосковавшееся по близости и прикосновением тело реагирует вполне предсказуемо. — Что ты здесь забыл? — хрипло интересуется Волков. — Хочу! — лаконично заявляет Ворон. — Чего ты там хочешь, Ворон, три часа ночи?! — Волков тянется к ночнику, щуря глаза от яркого света. Птица, злобно зыркнув янтарными глазами, стремительно впился в его губы голодным кусачим поцелуем. Олег сначала охренел, сонный мозг отказывался до конца поверить в реальность происходящего. Разум целовал его раздражённо и зло, слишком напористо и совершенно неумело, вгрызаясь в губы словно оголодавший вампир. Явно пытаясь скрыть за агрессивным напором собственную нервозность и неопытность, сталкивался с Олегом зубами, лез в рот языком, довольно урчал, слизывая кровь с искусанных обветренных губ наёмника. Решив, что этого, видимо, достаточно, Ворон переключился на мощную шею Волкова, пятная её яркими засосами. Куснул чувствительное местечко за ухом, сразу же зализывая горячим юрким языком. У Олега невольно закралась мысль, что это своего рода месть и Ворон хочет пометить его всего, чтобы разным Драконам неповадно было слюни пускать. Делал он это вполне намеренно, так что завтра эти следы никакой ворот водолазки не скроет. — Стой, притормози. Ты что творишь?! — задыхаясь выпалил Олег. От Ворона пахло сладким вином и какой-то отчаянной решимостью. Волков не любил врать себе и прекрасно понимал, что желал Разумовского слишком давно. Больше всего на свете ему хотелось сейчас опрокинуть своенравного и бесящего Птицу на кровать и оттрахать до потери пульса. И все же он должен был убедиться, что Разум полностью отдаёт отчёт в своих действиях и не возненавидит его утром, когда алкоголь окончательно выветрится из его горячей крови. — Что, совсем не стоит? — ядовито выплевывает Разум ошибочно принимая заботу за резкий отказ. — Старость не радость, да? — Ворон насмешливо склоняет голову, опасно щуря янтарные глаза. Уязвлённый и оскорблённый. Кто же знал, что он таким ранимым оказался. Наёмник мысленно матерится, боясь что проебал свой единственный шанс. Сейчас Птица гордо вскинет голову и просто уйдет. Вместо этого Птица буквально хватает его за яйца, по хозяйски лапая пах. — А нет, еще работает, — нагло мурлычет Разум, нырнув ладонью под боксеры Олега, обхватывая изящными пальцами стремительно твердеющий член. — Отличный размер, — бесстыдно комментирует Птица быстро стягивая с офигевшего наемника мешающие боксеры. Видимо решив, что с ненужными прелюдиями покончено, избавив будущего любовника от трусов, Птица, крайне довольный собой, просто сбросил халат, представ перед ним совершенно голым. Олег невольно любовался натренированным, стройным, красивым телом Разума, красивым рельефом мышц, мелкими кубиками пресса и стройными, преступно длинными ногами, которые так и хотелось забросить на плечи. Как огненно рыжие волосы переливаются в лунном свете, подчеркивая острый профиль и точеные скулы. Залип на тонких искусанных губах, которые рыжий нервно облизывал юрким языком. Скользнул взглядом по красивому изгибу шеи, останавливаясь на изящных крыльях ключиц. Ворон был красив особой, андрогинной красотой, изящный и сильный, яростный и стремительный. Опасный, невероятно красивый, нереальный. Хотелось запустить пальцы в шёлк огненно-рыжих волос, притянуть к себе, целовать насмешливые губы, срывая сладкие стоны, перевернуть, подмять под себя, дразнить и ласкать, как давно хотелось, чтобы стереть это надменно-высокомерное выражение, заставить умолять взять себя. Однако у Птицы были совсем иные планы, он решил что с них достаточно прелюдий решительно забрался на кровать, перекинув ногу через Олега и намереваясь оседлать Волкова сверху. — Стой, дай мне тебя хоть подготовить. — Волков хрипло стонет, чувствуя как Ворон жёстко водит рукой по его члену, приподнимается, отираясь маленькой упругой задницей. — Это не самая удобная поза. — Не душни, Волчик, я достаточно растянул себя в душе, — Птица одаривает Олега томной улыбкой, заводит руку назад направляя в себя пульсирующий член наёмника, решительно насаживаясь. Получается плохо, член входит туго, неподатливые мышцы сдавливают массивную головку в плотные тиски. Это больно и неприятно причем для двоих. Олег видит это по болезненному излому тонких бровей, Ворон до крови кусает губы, по виску стекает блестящая капля пота, рыжий дышит сорвано и быстро, упорно пытаясь насадиться глубже, игнорируя явный дискомфорт. — Подожди. Ты мне так член сломаешь, — Олег выдыхает сквозь стиснутые зубы, перехватывает Разумовского под бедра, не позволяя навредить себе, осторожно снимает с члена. А после опрокидывает на кровать, нависая сверху, фиксируя собственным телом, невозмутимо взирая в пылающие праведным гневом глаза Разума. Олег призывает на помощь всю свою выдержку и хладнокровие, чтобы не поддаться на очевидную провокацию. — У меня просто давно не было, ясно! — зло выплёвывает Ворон, пытаясь скрыть алеющие скулы. Птица лежит под ним растрёпанный с горящим взглядом, возбуждённый и крайне злой. «Да у тебя вообще никогда не было. Ты даже целоваться не умеешь нормально». — Ну что ты бешеный такой?! Угомонись. Куда так торопишься? Я весь твой, Птица. Я просто хочу сделать тебе хорошо. — горячо выдыхает Олег, в самые губы Ворона. Целует страстно и влажно, не скрывая голода и порочного желания, бесстыдно вылизывая чужой рот. Разум легонько покусывает чужие губы, скорее игриво чем больно, сильнее приоткрывает рот, дразняще лаская язык любовника своим. Рыжий быстро учится, всё схватывая на лету. Целоваться с Олегом оказывается приятно до одури. Такое, казалось бы, простое действие заводит с пол-оборота. Птица торжествующе стонет в поцелуй, обвивает наёмника своим стройными ногами, потираясь о него изнывающим без внимания членом. — Делай, раз так хочешь, — заносчиво произносит Ворон, откидываясь на подушку. Олег ведёт языком по открытой шее, слизывая блестящие капельки пота, касается губами бледной кожи, оставляя нежные трепетные поцелуи. Мягко оглаживает ладонями бёдра и плоский живот будущего любовника. Птица насмешливо фыркает, почти по лисьи явно намекая что подобные нежности его скорее раздражают, чем реально заводят. Волков меняет тактику, прикусывает кожу на беззащитной шее, одновременно оттягивая и прокручивая бусинки сосков. Ворон рвано выдыхает, кусая губы, выгибаясь под ним. «Любишь грубо значит» — мысленно хмыкает наёмник, уже не сдерживаясь сминает и оглаживает упругие бёдра, разводя стройные ноги Разума. Пятнает засосами острые ключицы и красивую шею. На долгие прелюдии Ворон, видимо, тоже не настроен, тянет за волосы, голодно сминает губы наёмника, бесстыдно трётся об его член и живот своим. Заводится с пол-оброта, вспыхивает подобно спичке. Требовательный, нетерпеливый страстный. Волков быстро стекает вниз, лижет плоский живот, обводя горячим языком кубики пресса. Незаметно тянется к смазке, согревая на пальцах. Осторожно массирует сжимающееся колечко мышц, проникая неглубоко, ровно на две фаланги, одновременно накрывая губами сочащуюся смазкой головку члена. Сдвигает крайнюю плоть губами, лижет круговыми движениями, щекочет кончиком языка уретру. Волков не сосёт полноценно, скорее дразнит и распаляет, отвлекая от растяжки. Но и этого более чем достаточно. — Да, Волчик, вот так, — Ворон стонет в голос, вплетая дрожащие пальцы в жёсткие волосы наёмника. Птица заметно расслабляется, Олег проталкивает пальцы глубже, добавляя смазки. Птица нетерпеливо вскидывает бёдра, явно побуждая любовника к более активным действиям. Тонкие пальцы Разума впиваются в волосы наёмника неожиданно цепко, заставляя брать глубже, буквально насаживая на горячий пульсирующий член. Олег успевает только расслабить горло и принимается активно сосать, позволяя наглому Ворону бесстыдно трахать себя в рот как ему хочется. — Да, Волчик, возьми глубже~ — абсолютно не стесняясь комментирует Ворон, — У тебя такой потрясающий рот. «Какой же он всё-таки громкий, не затыкается даже в постели», мысленно усмехается Волков. Наёмник никогда не замечал в себе тягу к грязным разговорам, но в исполнении невыносимого рыжего его это заводит. Похоже, у него появился новый фетиш. Птица бурно кончает на трех пальцах, непроизвольно стискивая шею наёмника бёдрами, едва не придушив, одновременно плотно вжимая голову Олега в пах, не даёт возможности отстранится. Впрочем, Волков и не пытается, расслабляет горло, покорно сглатывает, а после тщательно вылизывает опадающий член, затылком ощущая сытый самодовольный взгляд Птицы. — Трахни меня, Волчик. — нагло заявляет Ворон, глядя на наёмника абсолютно шальным взглядом, бесстыже поглаживая стремительно твердеющий член, под пристальным голодным взглядом Олега. Непроизвольно облизывает тонкие губы, припухшие и алеющие от поцелуев, рыжие волосы растрёпаны в беспорядке разметались по подушке, на скулах проступает очаровательный румянец. — Переворачивайся на живот, раз хочешь. — рычит Волков. Птице не нужно повторять дважды, он послушно становится в коленно-локтевую позу, соблазнительно прогибаясь в спине, призывно поднимая бёдра. Медленно разводит колени, бесстыдно демонстрируя себя. Послушный и обманчиво покорный. Значит действительно хочет. Потрясающий вид. Олег не сдерживается, лижет отрытую шею, оставляя жгучие поцелуи между лопаток. Целует острые плечи, обводит кончиками пальцев созвездия веснушек на бледной коже. Птица непроизвольно выгибается от этой незамысловатой ласки, вжимаясь грудью в прохладные простыни. Чувствительный. Нетерпеливо вскидывает бёдра, отираясь упругими маленькими ягодицами о твердый член Волкова, недвусмысленно подталкивая к более решительным действиям. Олег медленно стекает вниз, целует россыпь золотистых веснушек и ямочки на пояснице. Игриво покусывает бледные ягодицы, ныряет лицом между ними, оставляет трепетные поцелуи на внутренней стороне бедра. Дыхание Птицы сбивается, рыжий подрагивает, приглашающе раздвигая стройные ноги. Олег влажно лижет горячую кожу, мажет языком от потяжелевших яиц до сжимающегося ануса. Дразняще вылизывает по кругу, ввинчиваясь кончиком языка в центр блестящего от смазки колечка мышц. Птица приглушённо стонет и матерится, кусая губы, бёдра рыжего непроизвольно дрожат. Стройное тело выгибается, словно натянутая струна, отзываясь на непривычную яркую стимуляцию. Олег довольно отмечает что член Ворона заметно дёргается, прижимаясь влажной головкой к плоскому животу. — Что ты там опять нализываешь, Волчик?! — Птица отрывает голову от подушки, бросая на наёмника через плечо просто убийственный взгляд, — У тебя что, члена нет? Вставь мне уже нормально! — Как скажешь, Пташка. — по-доброму усмехается Олег, прижимаясь грудью к влажной спине любовника, одновременно прижимая его руки к постели, крепко фиксируя собственным телом. Волков прикусывает Ворона за загривок, безжалостно натягивая на себя, вставляя по самые яйца. — Блять! — Разум сдавленно вскрикивает, подавляя желание сняться с мощного таранящего его члена. Внутри распирает и пульсирует. Птица сорвано дышит, непроизвольно сжимаясь вокруг массивного ствола, незаметно трётся лицом о подушку, смаргивая непроизвольно выступившие слёзы. — Не зажимайся так, — Олег не двигается, позволяет привыкнуть к довольно внушительному размеру, успокаивающе целует красивую шею и плечи. Но Птица явно не из тех, кто ценит осторожное и бережное обращение. — Ну, чего застыл? — Ворон гневно зыркает янтарными глазами и на пробу вскидывает бедра, пытаясь избавиться от постыдной тянущей боли. — Тебе особое приглашение надо? Я сейчас усну. Олег ведётся на эту откровенную провокацию, полностью отпуская себя, трахая Птицу размашисто и глубоко, быстро наращивая темп. Ворон изящно матерится и стонет, подставляя красивую шею под болезненные укусы любовника. Сочетание жгучего возбуждения, мощных толчков и лёгкой тянущей боли приводят его в дикий восторг. Олег берёт его яростно, жёстко, глубоко. Дёргает за волосы, заставляя прогнуться до хруста позвоночника, целует голодно, страстно, горячо. Птица стонет протяжно и громко, пачкая постель. Оргазм нарывает жаркой волной, внезапно, буквально выламывая тело. Сознание словно взрывается, рассыпаясь на тысячи мельчайших сияющих осколков, а под закрытыми веками вспыхивают яркие пятна. Ворон обессиленно падает на постель, сильно сжимая член любовника. Олег изливается внутрь, до боли кусая Ворона в плечо, заглушая собственный стон. — Слезь с меня, ты слишком тяжелый, — капризно тянет Птица через несколько минут. Голос его хриплый и сладкий, тело всё ещё ощущается расслабленным и невесомым. Чистейший кайф. Олег послушно падает на соседнюю подушку, устало прикрывая глаза, стараясь выровнять сорванное дыхание. — Такой послушный, такой раскрепощённый — томно мурлычет рыжий, откидываясь на подушки, пытаясь отдышатся после оглушительного оргазма. — Признаюсь, ты меня приятно удивил. — Что, думал я тупой солдафон? — беззлобно усмехается наёмник. — А тебе нравится доставлять удовольствие, да? — томно тянет Птица, — Какие у тебя ещё скрытые фетиши? Может, тебе ещё на лицо сесть? — Ворон улыбается, провокационно и нагло. — Можешь и сесть. — просто отвечает Олег. Ворон бархатно смеётся, явно удовлетворённый ответом, тянет за волосы, заваливает на себя, сразу лезет целоваться бесстыже вылизывая чужой рот, нагло лапает сильное натренированное тело любовника. Скользит руками по мощным плечам, царапает острыми ноготками широкую спину, бесстыдно сжимает узкие ягодицы Олега, проскальзывая в соблазнительную ложбинку между ними. — У тебя такая ахуенная задница, Волчик, — томно шепчет Птица, игриво вылизывая ушную раковину, — Хочу тебя трахнуть! — доверительно сообщает Ворон. — Даже и не думай. — Олег нервно смеётся. — У меня запасной жопы нет. Тебе явно не хватит практики. — Значит, ты совсем не против смены позиций? — лукаво спрашивает Ворон, приподнимаясь на локтях, довольно щуря янтарные глаза. — А должен? — Олег чуть раздражённо приподнимает бровь. — Хочу ещё. — нагло сообщает Разум, по кошачьи вытянувшись на груди наёмника. — Ну, держись, Ворон, — Олег улыбается хищно, многообещающе, мгновенно подминая под себя гибкое сильное тело любовника. До рассвета у них осталось еще несколько часов.