большие обнимашки для Ли Минхо

К концу второго дня отчаянных поисков Крису начинает казаться, что судьба после недавнего затишья вновь решила поиздеваться. Нужно спросить у Феликса, может, новый ретроградный Меркурий?.. От того загадочного омеги не оставалось ни малейшего шлейфа — подавители? — поэтому найти его не представлялось возможным. Казалось, что он был вчерашним стажером, которого категорически никто не запомнил, либо одним из тех сотрудников, что практически всегда остаются в своем кабинете, выходя с работы ближе к полуночи, когда никто не может случайно зацепиться взглядом. У незнакомца слишком красивое лицо, чтобы не зацепиться. Поначалу они с Джуном даже попытались составить портрет искомого, но Чанбин едва не подавился от смеха, увидев эти отчаянные каракули обоих. Нет, каллиграфией их друг занимается отменно, никто и не подумал бы спорить, но нарисовать парня попросту не смог, словно резко разучился держать в руках карандаш. Маленький альфа и вовсе добавил от себя зеленый цвет волосам, что вряд ли соответствовало действительности, иначе искомый с такими приметами давно бы нашелся. Периодически проскальзывала мысль просто взять сына с собой на работу и оставить с ним телефон с включенным датчиком отслеживания: возможно они снова как тогда случайно столкнутся сами по себе, а там уже и он сам подоспеет со своим великолепным (нет) предложением. Кажется, на третий день бессонных ночей отчаяние начало затягивать в свои скользкие сети. Феликс сказал, что давно уже так не смеялся. — Если бы ко мне так подошли, то я был бы уверен, что это подкат и очень дурацкий, а «сына» ты одолжил или это твой младший брат. Что? Некоторые идут на все, чтобы впечатлить красивого омегу. Крис даже не думает отрицать, что омега был красивым. Джун же, в итоге, и сам бы рад одолжиться кому угодно, потому что все эти несколько дней маленький альфа ходил грустный. Большой, впрочем, тоже. Удача улыбается неожиданно, когда Крис действительно приводит сына в офис снова, но это происходит спонтанно и в последний рабочий час — они заезжают туда из садика, чтобы забрать оставленные документы, когда сын вдруг хватает мимо проходящего молодого человека за пиджак и радостно скулит. Альфа разворачивается резко, встрепенувшись было в надежде, но на семью недоуменно смотрит незнакомый бета, пытающийся осторожно высвободить случайно прихваченный конец плененного галстука. Вынужденный присесть на корточки, улыбающийся шатен всматривается в своего похитителя и вдруг удивленно касается растрепанной кудрявой макушки. — Джуни? — От него пахнет как от Михо! Они говорят это одновременно с ребенком и Крис приподнимает брови недоуменно, видя, как сын тычется носом в чужой ворот, бесцеремонно обнюхивая, а бета даже не шелохнется, словно его поймали с поличным. — Михо? Ты о Минхо хёне говоришь? Альфа честно искал по всему издательству некого Михо (Джун утверждал, что именно так зовут его нового друга), но поиски не приносили успеха. Наверное, по странным взглядам сотрудников стоило давно догадаться, что тут что-то не так, однако он был слишком напряжен сложившейся ситуацией. Парень поднимает голову, когда слышит звук шлепка о кожу и обнаруживает, что странный мужчина, вероятно отец мальчишки, потирает ладонью лицо, бормоча что-то вроде «они же не издевались надо мной?». — Где Михо? Шатен начинает подозревать, почему сердце его сдержанного друга растаяло, когда видит, как только было загоревшиеся большие глаза ребенка тут же погрустнели, а сам он незаметно тянет оставшийся аромат омеги. Вспомнил, как его учили, что откровенно обнюхивать неприлично; все равно, что минуту назад он об этом и думать забыл, расстроенный тем, что нашел не того. Это же не муж того вкусно пахнущего хёна, правда? Тогда у его папули будут явные проблемы с предложением. — Хён уехал на пару дней в Тэгу по работе, котенок. Парень любит детей, даже очень. А такое отчаянное смущенное существо и вовсе сложно не любить. Поначалу, когда Минхо в тот день вернулся с чужим запахом на себе, бета встревоженно встрепенулся, но еще больше его интересовал именно тот факт, что запах был терпким, но слабым и явно детским, с налетом присыпки, что присутствует у еще совсем маленьких. Ли был чересчур рассеянным и каким-то умиротворенно-счастливым что ли, заставляя сердце сжиматься. Он слишком хорошо знает о проблеме друга и о том, как именно омега реагировал на холод к нему малышей. А теперь тот, что подарил его другу немного счастья, стоял напротив, оказавшись еще и сыном весьма красивого отца. И сандал Минхо любит, он знает. — А знаешь что? Хён должен уже совсем скоро вернуться, приезжает завтра вечером на ближайшем поезде. Мальчик напротив вскидывает голову, передумав ронять слезы на радость отца и нового знакомого, а в глазах снова загорается надежда. — Он мне снова почитает и подержит на руках? — А это как твой отец договорится. Молодой человек подмигивает им вдруг, высвобождая наконец галстук, и уходит, оставив в руках маленького альфы карандаш, который, по его заверению, принадлежит тому самому омеге. В руке старшего альфы остается визитка с именем «Ким Сынмин».

***

Минхо выходит из теплого вагона поезда на прохладный свежий воздух прямиком в объятия друга, что кружит его коротко над асфальтом, заставляя тихо ругаться сквозь смех. Бета широко улыбается, беззастенчиво сжав талию хена, прежде чем снова поставить на ноги, и из своего портфеля достает еще горячие пончики, потащив покупать свежий кофе. От вокзала до его дома пятнадцать минут бодрым шагом, но они растянут этот путь на все тридцать. С того дня, как они разъехались по разным квартирам, прошло уже года три, если не больше, но личное пристанище Кима таковым так и не стало. Омега приходил туда часто: посмотреть сериалы, почитать книги, поделать массаж, показать покупки, порой даже пережить течку. Сынмин, являясь бетой, не мог сорваться от его вида и запаха, зато крепко-крепко обнимал, когда было особенно больно. В такие моменты он ласково гладил его по волосам, тихо пел на ухо или просто бормотал какие-то глупости вроде «ты сильный, ты справишься, ну же хен, мой хороший, дыши». Папа часто бросал вскользь, что если Минхо не хочет встречаться с каким-нибудь альфой, то может остаться в надежных руках друга, на что они оба только неловко смеялись. Минхо любит Сынмина, а Сынмин любит Минхо. Как любят родные братья, не больше. Из Тэгу омега привез красивый галстук и коробку сладостей. Дурацкие сувениры в виде магнитов никто из них не любил, зато коллекция пополнилась акварельной открыткой, которая сразу была спрятана от греха подальше — помимо еды был притащен еще и соджу. Уже из соседнего магазина, конечно. Карамельный попкорн под конец первой серии, чего-то нашумевшего из нетфликса, смешивается с соленым и сырным, заставляя Кима морщиться, но Минхо смеется, а этот звук бета любит больше всего на свете. Если бы они не были уверены в своих свидетельствах о рождении, то точно спросили бы у родителей не являются ли хотя бы двоюродными братьями. Сынмин терпеливо вздыхает, когда Ли падает на него, обхватывая всеми конечностями, и немного пьяно ворчит о том, что ему снова пришлось обнимать одеяло в дурацком слишком большом номере. Зачем ему одному такие апартаменты, если там можно потеряться? Бета только покачивает друга на коленях и обещает, что в следующий раз обязательно уговорит бухгалтерию выделить каморку. Просыпаться утром тяжело, но приходится: взрослую ответственную жизнь никто не отменял. Они спали как обычно на разных сторонах кровати, будто между ними находился меч, как в старых романах; однако все объяснялось тем, что омега, привыкший дома спать в собственном гнезде, попросту отгораживался подушками и отдельным одеялом. В ванной половина полок давно занята бутыльками самого Минхо, а зубная щетка гордо покоится в коробке с кошачьей лапой на крышке. Сынмин уже какое-то время угрожал ему купить новую в детском отделе, где в виде лапы будет уже сама ручка, но убегать даже от мягкого пушистого тапка не очень-то и хотелось. Завтрак почти что молчаливый, не считая болтовню ведущего какого-то шоу по телевизору, чтобы разбавить уютную тишину смехом. Минхо уже привычным движением поправляет чужой галстук, помогая завязывать, тот самый, который привез еще вчера, и Сынмин дразнит его интонацией собственных пап чем-то вроде «спасибо, дорогой, что бы я делал без твоих заботливых нежных рук», неизменно получая слабый пинок по голени. Ким же по привычке несет и чужой портфель тоже. У них достаточно много привычек, которые ставят общественность в самый настоящий ступор. Окружающие часто считали их парой; кто-то просил расслабиться и не шифроваться — какая разница, что Мини не альфа? Заботится, ухаживает, всегда рядом, с таким отношением и пол не важен. Другие же говорили, что Ли потому и один, что рядом всегда крутится другой молодой человек, отбивая у потенциальных ухажеров охоту приближаться. Оба друга предпочитали просто не заморачиваться над тем, что себе надумали чужие им люди. Дорога к офису через детский сад всегда была самой долгой. Минхо каждый раз незаметно улыбался, глядя как капризничающих малышей родители уговаривают вести себя хорошо и подождать совсем немного, ведь время за игрой со сверстниками пролетит незаметно. Ему хочется так же. Спешить домой не потому, что последний автобус вот-вот уйдет, а потому что нужно бежать за собственным ребенком, который нетерпеливо ждет, высматривая в окно. Жаль, что этому не суждено сбыться. — Михо! Омега удивляется тому, что Сынмин без предупреждения остановился, сразу после странного детского окрика, но через мгновение и сам оказывается вынужден, чувствуя, как в ноги кто-то врезается с размаху. С радостным бормотанием «хён, хён тут, папуль» вцепился… Джуни? Маленький альфа взволнованно бегал глазами по высокой фигуре хена и того незнакомца, что заверял позавчера «Минхо скоро приедет». И вот он стоит совсем близко к садику, близко к бете, а сердце почему-то ноет. Хочется, чтобы омега стоял с ним и его папулей. Мальчик доверчиво уткнулся в бедро, потираясь о него лбом, и отказывался отпускать. — Джуни, где твой отец? Вместо ребенка ему молча ответил Сынмин, кивая куда-то в сторону, и Ли увидел, как к ним быстрым шагом приближается тот альфа, что встретился ему на прошлой неделе. Все такой же обеспокоенный и снова с виноватым видом. — Простите, Минхо-щи, он увидел вас и сразу сорвался на бег, я не успел его перехватить. — К такому омеге грех не бежать сломя голову, а, Джуни? Ким деликатно отворачивается, словно не он только что сморозил эту пошлятину. Минхо с ним об этом еще поговорит. Или пнет, только не на глазах у чужих людей, особенно когда в ногу цепляются и коготки бы пустили, если бы это было возможно. Но на ум приходит еще один вопрос, немного запоздалый. — Мы знакомы? Омега кладет ладонь на чужие вьющиеся волосы, причесывает их пальцами и хмурится, подмечая, что на ребенке нет шапки. Казалось, что это замечание отражалось у него на лице, иначе почему нерадивый отец тут же в защитном жесте поднял руки с этим самым предметом? Ким негромко кашлянул под нос что-то вроде «выключи внутреннего руководителя». — Нам этот дядя сказал! Сынмин же, насвистывая, торопливо удалился на другую сторону улицы под убийственным взглядом друга. Что еще он им сказал? — Простите, просто Джун почувствовал на вашем супруге ваш запах и… — Что? Минхо думает, что ему показалось, но этот едва знакомый альфа решил, что он замужем. Омега опустил взгляд на руку, не видя кольцо на собственном пальце, и хмыкнул. — Этот засра… — короткий взгляд на ребенка, — молодой человек мне просто лучший друг, а не мой муж. Джуни смотрит на него снизу-вверх так доверчиво, буквально в рот заглядывает, что омеге становится неловко. Более неловко только от того, что мальчик обнимает уже обе его ноги, несмотря на попытки отца осторожно оттащить сына за плечо. Раздается тихое рычание, и оно явно… детское? Пораженно застыв, альфа и омега смотрели на ребенка, что отвечал им отчаянным взглядом, осознав, что проявил неуважение к отцу и к хену, который ему очень-очень нравится. Предотвращая наворачивающиеся слезы, Минхо подхватил его и прижал к груди, позволяя робко прильнуть и обхватить шею. — Простите, Минхо-щи, Джуни плохо спал последние несколько дней, не сердитесь на него, — альфа горько улыбнулся, глядя как подрагивающие руки сына цепляются за этого красивого молодого мужчину. В собственной груди почему-то тоже болезненно защемило, когда изящная ладонь легла на маленькую спину, успокаивающе поглаживая. К огромному удивлению, омега еще и тихо заворковал, используя собственную природу для успокоения Джуна. На мгновение показалось, что перед ним стоит бывший муж. Но это был Ли Минхо, а не Бан Дживон. Казалось, что он абсолютно другой, как кажется каждому одинокому сердцу, надеющемуся, что его не разобьют снова. — Минхо-щи, вы будете нашим папой?