большие обнимашки для Ли Минхо

Сынмин уходит рано утром, оставляя на лице сонного Минхо множество невесомых поцелуев и срывая с губ капризные урчащие звуки. Последний касается макушки с брошенным «люблю тебя» и через минуту слышится хлопок двери, оповещающий о том, что омега остался один. Он зарывается в подушку, пахнущую другом, и недовольно мычит, понимая, что сегодня выходной и будить людей так рано попросту незаконно. Ли запоздало плетется в просторную ванну, все еще душную после ушедшего любителя пекла; хмуро почесывает кожу над тонким темным шрамом на животе и привычно старается не смотреть туда, размышляя над тем, как ему провести этот день, грозящий быть одиноким до самого вечера. В голове проносится вариант проваляться перед телевизором с вредной едой, что бета простил бы ему сейчас, но это кажется слишком уж скучным. Позже, с все еще влажными волосами, он влезает в огромный кимовский свитер, который и в шкафу-то висит только для него, ревностно стаскиваемый с друга каждый раз, стоит тому надеть свою, вообще-то, вещь; валится на мягкий кухонный диван, пока кофемашина по каплям выдает напиток. Идти в свой пустой дом совершенно не хотелось, даже в условиях того, что в предтечный период омега особенно нуждается в ощущении своего безопасного гнезда. Только вот какая разница, если кроме собственного запахов в нем больше ничего нет? Конечно, в этой квартире он сейчас тоже находится один, но она гораздо больше обжита ими обоими. Через неделю у Минхо полноценная течка, что случается достаточно редко из-за подорванного здоровья. Короткая, вялая, но очень болезненная и мучительная, вынуждающая принимать сильнейшие подавители, поддерживающие круговорот проблем с естественным когда-то процессом. В этом состоянии перед ней он гораздо более уязвимый и нуждающийся во внимании и комфорте, чем когда-либо. Одна только мысль о предстоящих днях ада заставляет хмуро поджимать и кусать губы, морально готовясь. В этот раз интервал цикла короткий, и если бы врача такая новость обрадовала, то сам Ли хотел выть в подушку от мысли, что скоро снова будет очень плохо. Нужно записаться на прием на всякий случай. Можно было еще, конечно, поехать к папе и ныть в его плечо о собственном одиночестве, но получать еще одну порцию шуток о замужестве с другом было для натянутых нервов не лучшим вариантом. Подложив под голову подушку в виде волчонка, омега скучающе листает разношерстные рекомендации ютуба, чтобы скрасить ожидание кофе, пока не натыкается на видео «Куда сходить с альфой на первое свидание», несмело кликая на название. Спустя пять минут просмотра, ему хочется отгрызть игрушке ухо, потому что в таких советах никто не говорит, что делать, если помимо этого самого альфы к нему прилагается еще и ребенок, а встреча и вовсе свиданием не является. Настойчивые слова о вызывающих нарядах давят на виски, как и перечисление способов каким образом намекнуть на продолжение встречи, как вывести все в русло исключительно удовлетворения потребностей. Все не то. После вчерашней закончившейся истерики, Минхо лежал в слезах на груди у Сынмина, гладящего его по спине, и дрожащими пальцами набирал сообщение тому альфе, что он может и не станет папой для Джуни, но он может попытаться помочь с ним, даруя им обоим возможность спокойно спать. Точнее, маленькому альфе, что терроризировал отца своей бессонницей и замученным видом. От воспоминания робкой детской улыбки в груди непроизвольно разливается что-то теплое, почти обжигающее. Он не хочет признаваться себе в том, что ему эта встреча в жизни, заполненной только работой, родителями и другом, пришлась буквально подарком. Минхо решительно открывает приложение снова, решив, что избегаемый раздел для родителей и нянь сейчас придется кстати. Видео с вариантами развлечения для малышей, однако, тоже не приносит должного удовлетворения: банальные предложения вроде парка развлечений или дельфинария лишь раздражают, заставляя вздыхать. Почему-то кажется, что Джуни это не покажется интересным. Другая часть содержит игры, в которых могут участвовать только настоящие родители. Снова болезненный укол. Спустя еще полчаса Минхо пьет почти остывший кофе и от досады пинает уже упавшую на пол подушку, испытывая потребность скорее прижать маленького альфу к груди; его инстинкты обострены будущей течкой до предела, и необходимо срочно отвлечься. Он звонит своему коллеге Джисону, недавно вышедшему в декрет, и младший солнечно улыбается, когда видит Ли, такого нахохленного, явно не у себя дома; Хан один из немногих, кто никогда не пытался остроумно пошутить по поводу его подпольного любовничества с Сынмином. В этот период его пробивает еще и на разговоры, а младший для этого подходит идеально. Беременный омега довольно кряхтит, перекатываясь со своим уже огромным животом, и складывает на нем руки, выглядя таким уютным в этот момент, что почти пробирает зависть. На коленях парня устраивается маленькая собака, почти что идиллия. — Значит, тебя подцепили сразу двое альф? Джисон смеется со своей шутки, треплет любимца за ухом и не может разобрать кто из них сейчас ворчит, он или его неожиданно появившийся собеседник. — Если бы ты не был сейчас милым шариком, укатившимся в Ичхон, я бы тебя хорошенько стукнул, Джи. Минхо, на самом деле, не может долго сердиться на улыбчивого парня, что так внимательно его слушает, смешно широко раскрывая круглые глаза на каждом новом витке занимательной истории о знакомстве с неким альфой. Его реакцию можно понять — из близкого окружения все знали, что он не сближается с ними, кроме как по рабочим вопросам, допуская только деловые разговоры. Клиенты, оказывающиеся одинокими, нередко предлагали ему свои ухаживания или, еще хуже, уединиться взамен на контракт, но высокая должность давала все полномочия отказываться даже от привлекательных проектов. Исполнительный директор чаще смотрел на это сквозь пальцы, сам являясь пожилым альфой, но при этом обладателем двух сыновей-омег того же возраста, что и Минхо; оттого прекрасно понимая, что, если бы это предложили его детям, он не разменивался бы на вежливые отказы наглецам, а гнал их взашей из компании. Ли без утайки рассказывает Хану обо всех событиях последних двух недель, с тревогой наблюдая, как чувствительный беременный почти что плачет над словами, что он сам едва не довел ребенка до слез. Взгляд у младшего при этом максимально осуждающий. — Ты должен непременно сводить этот галантный цветочек в котокафе! Кажется, все его мучения стоили того, чтобы разрешиться одной-единственной идеей, полученной случайно. Джисон, восхищенный ухаживаниями маленького альфы, возбужденно рассказывает о небольшом заведении на окраине Сеула, содержащем десяток кошек, собранных из приютов местными волонтерами, открывшими кафе с самыми контактными из пушистых сотрудников. Минхо, поначалу хмурящийся от такого концепта, после серии фотографий и видео, на которых усатые своими должностями явно довольны, торопливо записывает адрес прямо на голой коленке.

***

Альфа морщится от легкого пинка в бок, заставляющего услышать настойчивую вибрацию и ощутить свет, падающий на лицо из-за приоткрытой шторы, но сердиться долго все равно не может — Джуни часто спит беспокойно и может махать во сне конечностями, но ключевое в этом «спит». Он скидывает звонок друзей, коротко отписавшись, что перезвонит позже, и чуть было не подрывается с кровати, когда видит сообщение от контакта, подписанного как «Михо». В диалоге одиноко красуется фотография… коленки. Крис долго рассматривает участок бледной кожи, пытаясь понять, что это значит, а особенно адрес, по которому карты определили неизвестное ему кафе с восьмизначным рейтингом и снимками милых кошек. Этот омега оригинальным способом предлагает им пойти туда всем вместе? Взгляд мужчины скользит по клубку, в который свернулся сын, и видит в его руках шарф, который он уже и не пытался отнять. Этот самый Минхо хён, прежде чем покинуть машину, самолично завязал вещь вокруг тонкой детской шеи, поправляя ткань так бережно и долго, словно не хотел уходить. Чувствовать в своей постели запах омеги, пусть и совсем слабый, шлейфовый, было откровенно странно. Друзьям он так и не перезванивает, зато говорит с Минхо, что чем-то рассеянно шуршит на фоне и тихо ругается, приговаривая, что некоторые Кимы совсем обленились и не ходят в магазин за продуктами. Как этот звонок вообще случился сложно сказать точно: Крис долго оправдывался, что совершенно случайно нажал не на ту кнопку, задев ее, но омега только отмахнулся от него, неожиданно говоря, что ему все равно скучно. Они разговаривают, пока Ли ходит между стеллажами и бормочет что-то об овощах, с неприятным треском поправляя наушник с микрофоном, но альфа не жалуется. Пусть он не ходит рядом, пусть знакомы лишь несколько дней — благодаря ему Джуни спокойно спит до самого обеда под негромкий голос, когда мужчина убирает от лица уже разгоряченный телефон, ставя звонок на громкую связь. Минхо занимается обедом, когда Крис готов уже прикладывать к щеке полотенце со льдом, но недавно проснувшийся сын смотрит во все глаза мультики по телевизору, отдохнувший и посвежевший, и сам принимается за еду. Он не то чтобы умеет готовить: ставит привычную порцию в рисоварку, обжаривает немного ветчины и нарезает свежие овощи, складывая на тарелки небрежно, не заботясь о каких-то пропорциях, якобы нужных детям, никакой особенной сервировки. В холостяцкой квартире не было правил, вынуждающих все делать аккуратно. В ней не было омеги. Крис думает, что все у них идет как-то странно, начиная с первой встречи, знакомства и назначенного времени в том самом кафе. Все словно переставлено местами, оттого и неловко как-то. Счастливые глаза сына же говорят о том, что он все делает правильно. Альфа собирает Джуни под разговоры уже с Чанбином, пока телефон неудобно располагается на зарядке — они проговорили несколько часов подряд, и ему казалось, что на всю жизнь вперед. Конечно, какое-то время проходило в молчании, но оно было естественным, словно оба созваниваются так каждый день. — Видимо, есть еще порох в пороховницах, раз этот твой Минхо начал рассказывать о своей работе и учебе. Крис же думает, что он не сказал ни слова о своей жизни, лишь вскользь упомянув о том, что они с тем самым Ким Сынмином друзья детства, потому и близки. Грешным делом альфа решил незаметно обнюхать нового знакомого при встрече еще раз: ему хотелось убедиться в том, что притягательный парень действительно одинок, каким бы эгоистичным ни было это неожиданное желание. Он по себе и собственному ребенку знал каким губительным могло быть одиночество. А особенно для взрослого омеги, чьи инстинкты создания семьи были сильнее. Общество хоть и отходило от постоянного навешивания ярлыков, говорящих о необходимости брака и рождении детей, к альфам все еще было гораздо великодушнее. Крис не раз видел в Австралии, как некоторые были вынуждены притворяться, что состоят в отношениях, чтобы избежать недовольства преподавателей старой закалки, считающих, что имеют право лезть в личную жизнь студентов. В Южной Корее отношения были целым нездоровым культом и не раз это становилось проблемой, но кому какая разница, когда главное в подростковом возрасте — не выделяться в отрицательном плане. Целую минуту альфа думает о том, что возможно они с бывшим мужем тоже просто поддались влиянию этой моды. Очаровательный результат неудачного брака сопел на заднем сидении, надежно пристегнутый. Даже если все так и было — Джуни того стоит. Омега отыскивается на диване в ресепшене кафе, завернутый в воздушный белый шарф и почти что дремлющий, разморенный от тепла хорошо отапливаемого помещения. Маленький альфа подходит к нему на цыпочках медленно и осторожно, словно все еще боится навязаться и вызвать острую реакцию, но хён открывает глаза сам, почувствовав легкий запах присыпки, и мягко улыбается. Оглянувшись на отца всего раз, Джуни тянет руки к чужой шее и тихо мурлычет, прямо как бело-рыжая кошка, что наблюдает за ними через решетку, нетерпеливо переступая с одной лапы на другую, видя, что люди уже прикупили лакомство. Они проведут вместе весь вечер, погладят и угостят множество котов, а потом поужинают в приятном месте и поговорят, решая, что им делать со всей этой ситуацией. Замечая, как Минхо сам тянется к Джуну, альфа думает о том, что его сын разбирается в людях гораздо лучше, за всю жизнь так и не заплакав по ушедшему папе, но разрыдавшись, когда показалось, что хён его симпатию не примет. Теперь же они не могут друг от друга оторваться, заставляя кошку на выступе уже нетерпеливо мяукнуть. Крис отстраненно думает, что готов замурлыкать сам, пока сын так счастлив.