большие обнимашки для Ли Минхо

Очередное совещание тянется мучительно долго, когда мыслями омега совсем не здесь — через час у него встреча с человеком, что еще пару дней назад крепко держал за холодную руку, помогая перепрыгнуть широкую лужу. Человек, милого сына которого он в этот момент прижимал к своей груди. Директор одного из издательств продолжает вещать о дальнейшем приятном сотрудничестве и объединении усилий для улучшения производства и сокращении трудозатрат, но все это можно прочесть и из презентации, что никак не заканчивается, вынуждая зевать даже самых стойких, ныряя в собственные заботы. «Купить овощей на ужин, забрать ребенка из садика пораньше». «Не забыть сделать со старшим поделку в школу и напомнить мужу, чтобы тот поменял шины на зимние». Ему, на самом деле, чуточку завидно и хочется составлять такие же списки. Ли забывается в своих мыслях на время и улыбается уголками губ непроизвольно, замечая недоуменный взгляд коллеги. Но сейчас как-то совершенно плевать, что ловят на проявлении эмоций, легкой задумчивости и каракулях на распечатанном материале; его все равно потом в ящик для макулатуры. Чернила проявляются на бумаге как фотопленка, являя глазам неумело нарисованный профиль маленького мальчика, настолько тактильного и ласкового, что Минхо забывает, что не является родителем и не может, когда ему тихо доверчиво мурлычут в шею. Хрупкие ладони в его воспоминаниях хватаются за руку удивительно крепко и надежно, вырывая из груди неслышный вздох. Минхо хотел бы сказать, что для него это все ничего не значит. Хотел бы, но папа с детства учил не врать. Хотя бы самому себе. Минхо влюблен и это глупо отрицать. Минутная стрелка наконец встречается с основной и слышится заветное «краткие итоги секретарь разошлет по почте», позволяющее подняться со стула одним движением и покинуть кабинет. Для посторонних это выглядит обычным уходом с затянувшегося обсуждения, и лишь Сынмин может заметить, как искусаны губы омеги, что не сопротивляется при нанесении бальзама из личной металлической баночки. Вишневая мята, как они оба любят. Американо со сливками и корицей — странное сочетание, но Ким все равно покупает его по чужой просьбе, скучающе оглядывая прилегающее к офису небольшое кафе, в котором стал уже постоянным клиентом после решения друга, что в общей столовой им делать нечего. Разумеется, ранее такое решение было принято не просто так, являясь местом для глупого бегства. И пусть теперь уже неактуально, но напитки здесь все равно оказались дешевле и вкуснее. На меню в перерывах между приемом заказов уже рисуют еловые ветки и снежинки, прописывают особые предложения к рождеству, и в целом даже уютно. В зале меняют привычную гирлянду с теплым светом на разноцветную, с лампочками-звездами, вешают рождественские венки и на стойках уже появляются электронные лавовые свечи, демонстрируя периодически взмывающие и медленно оседающие блестки. Хочется самому остаться и подарить этому месту пару симпатичных оленей, подписав в углу пару известных имен. Наверное, в этом году они снова поедут к его родителям, пригласят семью Ли и соберут старых друзей детства, как в прежние времена играя на заснеженном заднем дворе, бегая вокруг высаженных пушистых елок. Кто-то из взрослых снова будет шутить о браках («вон, смотри какой твой красавец вырос, под стать моему альфе»), а он, как всегда, отшучиваться, что они с Минхо не танцуют. За этими размышлениями взгляд и вовсе рассеивается, пока не цепляется скользяще за волнистые русые волосы, удивительно светлые для корейца, чем и привлекают внимание. Сынмин коротко улыбается уголками губ, уже осознанно оглядывая знакомого молодого мужчину, распространяющего аромат сандала, слегка приглушенный присыпкой. В свое время он часто думал о том, как интересно играл бы аромат Минхо под таким эффектом, выдавая в нем родителя. Но владелец приятного запаха не дает ему погрузиться в грустные размышления, когда Ким замечает у того в руках картонную подставку с двумя стаканами, один из которых — американо со сливками и корицей на них. Совпадения иногда бывают такими забавными и теплыми. Но нарисовать оленей все равно хочется. Когда к заказу добавляют шоколадное печенье с соленым арахисом, он выходит из кафе, чтобы пройтись немного теперь уже со своим кофе. Заказывать его на двоих определенно больше не требовалось. Крис медлит не так уж и долго, на самом деле, странно, что люди вокруг начинают напряженно пялиться. Он всего лишь минут семь стоит перед дверью забронированной на час переговорной комнаты, мысленно восхваляя дизайнеров, решивших сделать ее темной. На их этаже та была полупрозрачной и матовой. Здесь же никто не мешал ему стоять за порогом и наслаждаться ароматами кофе и костра. Деликатное покашливание за спиной поправило — почти не мешал. Омега на звук плохо смазанных петель даже не поднимает головы, продолжая сосредоточенно заполнять что-то на ноутбуке, и лишь подключенный проектор позволял увидеть, как тот выстраивает графики, добивая отчет. На мгновение за собственное опоздание становится немного стыдно. Ли поднимает взгляд запоздало, удивительно теплый и рассеянный вместо ожидаемо осуждающего, смотрит недоуменно на стаканы, а после запах становится неуловимо мягче и теплее. Наверное, если бы в их мире люди могли видеть животное начало друг друга, то мех молодого мужчины сейчас был бы привлекательно и разнежено распушен, но тонкий нюх мог не хуже ориентировать в настроениях. Внешне же его коллега оставался абсолютно невозмутимым и собранным, словно задачей стояло не напечатать пару десятков книг, а спасти несколько жизней. Они начинают свое обсуждение неспешно, сравнивают данные за предыдущий период, выгружают множество отчетов в поисках ответов, а расстояние между ними становится все меньше, голос все тише, пока омега не поднимает глаза и не говорит негромко нечто странное и щемящее. — Эта книга понравилась бы Джуни. Спросим его мнение? Крис думает, что они с сыном оба согласны на все, если этот успокаивающий мягкий омега будет рядом. Он заводит машину и трогается аккуратно, выезжая с парковки с колотящимся сердцем — впервые едет забирать сына с дополнительных занятий с кем-то и это все же немного странно. Обычно он всегда ездил один или семья Со забирала маленького альфу самостоятельно, но теперь на соседнем сидении, негласно супружеском месте, как его обычно называют, находился Минхо. Тот не смотрел в окно, не задавал вопросы, только продолжал работать и изредка поднимал взгляд, чтобы определить местоположение и понять сколько времени осталось на исправления. До выхода из офиса у них состоялось обсуждение, что привлечь к проекту детей сотрудников, на самом деле, неплохо, как и представить его в паре детских садов и школ, что могло бы принести новые идеи и не навредить самой задумке в частности. Оставалось только подать запрос на разрешение использовать новый для них метод, согласовав с организаторами. Даже если юный взгляд мог помочь внести необходимые коррективы, дети самих сотрудников зачастую были уже знакомы с продукцией и хотя бы краем уха, но слышали о множестве трендов, что затрудняло получить отзывы с чистым восприятием, еще не загруженным многочисленными развивающими темами, пестрящими на рынке. Предложить что-то новое всегда оказывается сложно, но теперь у них есть этот спонтанный план, странный, но интересный. Крис улыбается, когда Джун привычно впечатывается в его ноги с разбега, вырывая из тягучих мыслей о работе, но уже через мгновение начинает заинтересованно принюхиваться, явно поняв, что тут что-то не так. — Михо? Альфа притворно тяжко вздыхает, вспоминая, что с сыном проводилась целая разъяснительная беседа «не Михо, а Минхо и вообще хён», но ребенок на радостях попросту забыл об этом, хотя мог и возмутиться, что в родительском телефоне этот человек записан именно так. Главное, что отец снова видел омегу и то, как их запахи приятно переплетаются, образовывая необъяснимый коктейль, навевающий мысли о доме в Австралии. — Ждет тебя в машине. Джуни пищит маленьким котенком неверяще, как никогда быстро носится по раздевалке, собираясь со скоростью света, и недовольно пыхтит, когда его все же заставляют притормозить и натянуть дополнительные теплые штаны под комбинезон, не давая и вовсе выбежать в одном носке. Сын смотрит так, будто папуля у него самый глупый на свете — зачем медлить, если там ждет тот, о ком он безостановочно тарахтел все воскресенье? Приходится заверить вертлявого непоседу, что хён в их машине надежно заперт и никуда от него не убежит, но расстроится, если он будет слишком легко одет в такую слякоть и промозглый ветер. А нахмурившемуся воспитателю невинно улыбнуться, что это всего лишь самая обычная шутка и ничего больше. Хён действительно оказывается заперт, и Джуни, выбежавший из садика намного быстрее отца, вынужден грустно стоять под дверью машины, где сидел и улыбался уже полюбившийся взрослый. Тоскливо глядя в окно, мальчик нетерпеливо мурлыкал и оглядывался коротко за спину, словно если надолго повернется к зданию, то омега обязательно исчезнет, оказавшись наваждением. К счастью, с машины снимают блокировку еще с крыльца и нетерпеливый альфа радостно кидается внутрь салона, стоит только тому открыться. Маленькие руки обвивают шею, обмотанную мягким шарфом, что мешает тыкаться в нее, и с чужих колен торопливо убирается закрытый ноутбук, занимаемые теперь уже елозящим от счастья ребенком, тараторящим о том, как прошел день в детском саду. Крис, спускающийся по ступенькам нарочно медленно, чтобы дать этим двоим насладиться обществом друг друга, думает о том, что они похожи на семью. В груди неумолимо что-то рушится. Спустя пару часов Минхо с серьезным видом заявляет, что такому ответственному помощнику как Джуни полагается заработная плата. Обрадовавшийся юный консультант наперебой стал предлагать поцелуи в щеку, дополнительное мороженое и собственные рисунки, которые обязательно украсят новую книгу, не понимая почему омега смеется. Но этот звук так приятен слуху, что он даже не обижается, решив, что старший просто не может выбрать как же его наградить за честные старания. Периодически мальчик прикладывается к чужой уже оголенной шее и прикрывает глаза, когда небольшая ладонь гладит за ухом, пока голос буквально в висок тепло проговаривает, что они обязательно рассмотрят все его предложения. — А если книжки будут очень хорошими, Михо хён будет со мной? Альфа и омега замирают одновременно, обмениваясь беспомощными взглядами и, честно, Крис не знает кому из них с сыном будет больнее слышать категорический отрицательный ответ, как тогда у садика. У Джуна в тот вечер была самая настоящая истерика с последующей апатией, и успокоить его смогло только пение Чанбина. Сейчас же, после такого теплого общения, пусть непродолжительного, травма могла оказаться еще глубже. — Хён не может ничего обещать, котенок. Такие вещи просто нельзя обещать без серьезных оснований. Сердце Криса застывает, но не успевает разбиться вдребезги. — Мы с папулей будем тебя очень любить, ну пожалуйста? — Я рассмотрю твое предложение, мистер хитрый помощник.