большие обнимашки для Ли Минхо

Если бы однажды Минхо попросили составить список самых волшебных моментов его жизни, то одним из них стал бы этот — держать на руках сонного младенца. Малыш лопочет что-то любопытно, едва открыв глаза, держит указательный палец омеги в кулаке и беззубо улыбается на воркование, радуясь вниманию и ощущению уюта и любви из запаха старшего взрослого. Ребенку всего несколько дней, но он уже окреп немного, чтобы можно было выписаться и возвращаться домой, поэтому Ли аккуратно пеленает мальчика и заворачивает в мягкое теплое одеяло, повязывая широкий зеленый бант. — Хён, скажи же он на меня похож? — Джисон широко улыбается и с нежностью наблюдает за ними обоими. Младший выглядит немного уставшим несмотря на то, что его муж воспользовался услугами послеродового центра, в котором парень провел четыре дня, проходя многочисленные процедуры по восстановлению, включающие массаж, специальные ванны и особое питание, богатое витаминами для питательности молока. За ним ухаживали и разве что на руках не носили, не позволяя поднимать что-то тяжелее ложки. Альфа сам приезжал к ребенку, следил за его обследованием и справлялся о самочувствии, а после приходил вместе с сыном к мужу. Однако Сони не выдержал без ребенка долго и достаточно быстро вернулся обратно в простое отделение, в то время как обычно такой отпуск давался на неделю. Минхо знает, что подобные услуги качественные и стоят недешево, потому искренне рад, что младший решился провести там хотя бы недолгое время после такого тяжелого для его организма периода, позволив другим вставать вместо него по ночам. — Такие же глаза-пуговки и щеки, — Минхо соглашается, коснувшись их поцелуем по очереди, и улыбается, когда Джисон морщит нос от щекотки. Впервые за долгое время Ли по собственной инициативе берет недельный отпуск, когда младший пишет ему, что у него родился здоровый мальчик-омега и в скором времени их выпустят из частной клиники со всеми возможными обследованиями как родителя, так и ребенка. Муж ухаживал за ними обоими и стремился обеспечить всем возможным, поэтому Хан совсем не обиделся, когда тому пришлось уехать в командировку, пообещав, что за ним в это время присмотрит хороший друг. И вот Минхо прижимает к себе им же упакованный сверток и буквально светится вместе с Сони, будто это их общий ребенок. По крайней мере, ему уже предложили стать крестным, как и Сынмину, если тот не боится подогревать слухи о связи. О Крисе они предусмотрительно молчат, не нарушая хрупкое равновесие. До дома они добираются на такси, в две пары глаз следя, чтобы с мальчиком было все хорошо, но водитель понимающий и тщательно следит за дорогой, не позволяя себе вести неосторожно. К тому моменту, когда настает время выбираться из машины, на землю уже падает пушистый снег, укрывающий все белизной. — Не первый в этом году, но так хочется волшебства, — Джисон нежно улыбается, прижимаясь к Минхо с ребенком, и им обоим кажется отличной идеей устроить мини-мальчишник по поводу рождения новой жизни и встречи впервые за долгое время. — Детка, мы не будем смотреть «Реальную любовь». И «Дневник Бриджит Джонс» тоже не будем. Мы самодостаточные, молодые и привлекательные омеги! Эти фильмы оставим на сорокалетие, а сейчас включим «Гринча». Джисон так забавно скулит с мягкого дивана, завернутый в плед как буррито, что Минхо не может сдержать мягкой улыбки. Рядом с ними обоими лежат телефоны с открытым приложением видео-няни, но младенец спокойно спит в своей кровати, и его периодически будит сам новоиспеченный папа, чтобы кормить по часам. Под Гринча Минхо размеренно мнет тесто для имбирного печенья в перчатках, соскальзывающих иногда от липкости, и Хан мягко ворчит на чужой перфекционизм и «мы друг друга расцеловали, одной бактерией больше, одной меньше». Ли не может не целовать этих двоих — они оба мягкие, пухлощекие, забавно хнычущие, когда объятий становится слишком много, поэтому на старшем осталась вся готовка, чтобы вымотать и меньше сил оставалось на тактильность. Индейку в духовку ставит сам Джисон, когда «Гринч» заканчивается, потому что просто нежиться в пледе сонно и жарко, не хватает немного движения, да и гостя, казалось бы, неудобно мучить домашними делами. Минхо хоть и в отпуске, но их с ребенком балует вниманием и помощью, словно его наняли вместо уехавшего мужа. Под «Мальчик по имени Рождество» открывается первая бутылка детского шампанского и запахи ароматного мяса постепенно смешиваются со специями, создавая уютную композицию семейного вечера. Минхо любит своих друзей, любит атмосферу и праздники вместе с ними, и этим затыкает свою внутреннюю пустоту, когда понимает, что всего этого недостаточно. Джисон кладет голову ему на плечо, таская карамельный попкорн, и похрустывает напряженно, на особо захватывающих моментах вжимаясь боком до первого сигнала о необходимости кормления. Его короткое исчезновение приносит новую волну холода и мыслей, от которых он бежал из Сеула. Договориться с самим собой так сложно, даже сложнее, чем перебороть страх довериться другому человеку. Прислушаться к другу, которому доверяешь, кажется не менее важным, чем к своей внутренней омеге. — Уверен, что не хочешь настоящее шампанское, хён? — Минхо вздрагивает от объятий со спины и вдыхает молочный запах младшего, мысленно раскладывая его на составляющие. Ненавязчивая земляника, чуть выгоревшая на солнце трава и пудра. Мягко и приятно, без желания моментально распахнуть окно. — Как ты думаешь, он купился на лицо или пошел на поводу у сына? — Минхо откидывает затылок на чужое дрогнувшее плечо и коротко шипит, когда пальцы болезненно сжимают где-то под ребрами. Ли любит своего папу, но разговаривает именно с Джисоном, потому что тот не будет настаивать, у него нет прямой заинтересованности в появлении в его жизни альфы и судорожных попыток зачать. Хан просто делится своим уютом, задумчиво мычит и успокаивает ощущением теплого дома. — Хён, давай будем честными, красота твоего лица не окупает скверный характер, — младший смеется и айкает, когда его щипают за бедро, но придвигается ближе и ненавязчиво обхватывает ногами тоже. В свое время они неплохо ладили на работе, не сближаясь и не выстраивая что-то помимо рабочей связи, однако после того, как на Джисона косо смотрели из-за жениха иностранца, именно Минхо разогнал стайку злословящих омег и принес младшему упаковку бумажных платков. Потом он случайно столкнулся с избранником Хана и понял, что даже плохое знание корейского не мешает мужчине любить этого смешного паренька с пухлыми щеками, являясь причиной его частых улыбок. Минхо был первым, перед кем Хан выставил руку с кольцом, зная, что тот порадуется за него, первому отправил фотографию с тестом и счастливым мужем на фоне. Иногда думать об этом было немного болезненно — у самого Ли был завидный жених, горячо одобряемый родителями и обществом, множество маленьких вещей в шкафу… Омега не смеет завидовать, потому что каждый в этом мире имеет право на счастье. — Я скучаю по нему, — старший признается тихо, внезапно, потому что до последнего планировал упираться и анализировать. Он просто устал и одинок, ему тоже хочется побыть иногда слабым. Прямо как сейчас, когда Хан переворачивает его на спину и устраивается на груди, закидывая ногу сверху, словно прячет и укрывает от целого мира. Наверное, если бы Хванун решился на еще одного ребенка, у него сейчас был бы именно такой младший брат. Они забывают о фильме, пока дремлют в обнимку, и будит их только таймер на маленькой кухне, оповещающий о готовности мяса. Настольная печь давно выключилась, поддерживая печенье в теплом состоянии, и не хватало только голосов других людей, чтобы создать иллюзию наступившего праздника. — Хён, они кормили меня шпинатом! Я так скучал по мясу, ты бы знал. Мне не повезло попасть на вегетарианскую неделю, но я же не мог рожать специально под меню центра… — Сони дуется, пока Минхо не дает ему утащить хотя бы одну ножку. Старший смеется, нарезает закуски к мясу, и клацает по рисоварке, проверяя готовность гарнира. Минхо не понаслышке знает, как сильно увеличивается аппетит в положении, но необходимость есть за двоих все еще сохранялась из-за молока. — Ты сильно обидишься, если я вернусь на пару дней раньше? — Минхо замирает на месте, готовый к любому ответу, но слышит только смех. — Хён, разве могу я удерживать тебя перед возможностью быть счастливым? На экране заканчивается уже третья часть «Один дома», когда старший перестает судорожно заламывать пальцы и несвязно говорить обо всем, что тревожит. — Тебе рядом с ним спокойно, да? — Сони укладывает кусочек риса в лист и отщипывает индейку волокнами, объясняя это тем, что если они будут заняты едой, то на переживания места не останется. Но в Минхо, видимо, его было достаточно, потому что отвлекать способно было только воркование над младенцем, которого последний час они поочередно качали на руках, стоило заметить по видео няне капризы. Он кивает, придерживая ладонью голову малыша, что цепляется за мягкий ворот свитера. — Ты даже сына его воспринимаешь так, словно он тебе как минимум племянник, — Хан задумчиво оглядывает старшего со свертком на руках, мягко улыбаясь так, словно ворковали сейчас ему. — Ты не думал, что доктор Кан прав и твой омега уже принял его? Минхо поджимает губы на мгновение, но малышу не нравится это выражение лица, поэтому он торопится улыбнуться, чувствуя, как мысли начинают терзать его с удвоенной силой.  — Хён, неужели ты ни разу не подумал, что… Если твой омега принял его как потенциального партнера, то его альфа точно так же принял тебя? Не как няньку своего сына или просто красивое лицо. Единение зверей дорогого стоит. Минхо, конечно же, понимает. Много раз ему доводилось видеть это в альфах, которые польстились на внешность, но их волк попросту закрывал лапами нос, потому что он пахнет непривлекательно. Волк этого мужчины так не делает. Хванун часто по-доброму шутил, что на любой аромат найдется свой любитель, в то время как вокруг него было достаточно людей, которым он даже нравился и в смешении с которыми он становился мягким. Например, с сандалом Криса. Теплый запах, оттененный дымом, был привлекательным и завлекающим, словно они вышли из сказок про истинных. В реальной жизни же они двое взрослых людей, что отвыкли от нахождения в отношениях, ценящие свою независимость и возможность распоряжаться личным временем в угоду себе. В случае альфы был так же сын от другого омеги. — Быть взрослым отстой, — Минхо разочарованно стонет, вспоминая как легко было в школе, когда ты улыбнулся, а тебе уже готовы были положить мир к ногам. Конечно, к нынешнему возрасту и жизненному опыту никаких миров уже не хотелось, однако немногие могли дать любовь, взаимоуважение и чувство дома. Минхо устал чувствовать себя в гостях. Этим ранним утром в Сеуле Крис проснется от звонка и тихого «Встреть меня на вокзале».