большие обнимашки для Ли Минхо

Оставшиеся дни, посвященные двум омегам, Джисон продолжает висеть на Минхо большой тактильной коалой, мягко обхватывая его всеми конечностями. Он подставляет нежные щеки под поцелуи, чтобы досталось побольше, улыбается, а внутренняя омега тихо доверчиво мурлычет, расслабляясь. Сони, как единственный ребенок в семье, особенно тянется к вниманию и заботе, потребность в которых только увеличивается после важного события. Казалось, что ему самому ласки сейчас необходимо не меньше, когда организм и психика испытали сильный стресс. Стоило показать младшему, что все хорошо и они с малышом в полной безопасности. Первое время он достаточно много спит, пользуясь возможностью оставить сына на друга, и это определенно положительно сказывается на нем, что не может не радовать. Они вместе готовят, гуляют с ребенком и наводят порядок в небольшой квартире, пока Хан увлеченно рассказывает, что ближе к времени садика можно будет перебраться в апартаменты побольше, когда они выберут и будущую школу. Минхо это кажется диким, странным немного, но это не у него здесь муж и ребенок, он знает о семейной жизни только по чужим рассказам, являясь лишь сторонним очевидцем. Ли конечно же знает, как для корейского общества важен статус и все эти пометки в личном деле, но, когда ты осознанно сталкиваешься с подобным в первые же несколько дней чужой жизни, сложно описать возникшие чувства. Вдобавок оказывается, что этот мир все еще недостаточно современен и открыт, когда ты рождаешься омегой. Несмотря на то, что раньше он и сам был в положении, никто не говорил Минхо, что после родов живот остается еще продолжительное время, доставляя некоторый дискомфорт, что инстинкты не заставят тебя слепо любить маленькое плачущее существо, которое все равно может раздражать на фоне недосыпа. Что иногда это физически больно, что отеки никуда не уходят в первое время, все так же затрудняя ходьбу, и гормональный фон все еще не в порядке, влияя на эмоции и иногда заставляя чувствовать себя таким слабым и беспомощным. Быть родителем нечто большее, чем показывают в фильмах и пишут в книгах. В них не принято раскрывать что-то неприятное на всеобщее обозрение, а даже если проблемы и есть, они решаемы неестественно легко, словно все в информационном мире заточено на то, чтобы не оттолкнуть будущего родителя. В буклетах и передачах написано и показано, как быть идеальным одним и воспитать идеального другого, когда омегам хотелось простой поддержки и ответов на волнующие вопросы вместо укоров и фразы «на первом все учатся», словно само рождение человека потеряло свою особенность. Порой, пока младший спит, Минхо пытается вспомнить собственное время, и улыбается с легкой горечью – он забывает. Забывает звуки первых ударов сердца, первые снимки (как они там в шкафу со всеми этими сказками?), не помнит даже запах. Наверное, в каком-то смысле это к лучшему. Помимо радости это неизменный токсикоз, ноющая боль в пояснице и постоянная потребность внутренней омеги в защите, когда ты настолько уязвим, что хочется увидеть в альфе поддержку, а не удаляющуюся спину. Он бы так не смог, как Джисон, просто отпустить мужа за тысячи километров, непринужденно улыбаться и быть таким спокойным. Даже если внутренний голос подсказывает, что с правильным альфой… Ему вдруг кажется, что он слепо гонится за желанием соответствовать идеалам, что заставляет каждые полгода испытывать одну и ту же боль раз за разом. Может пора уже отменить все последующие записи к доктору Кану и жить дальше? Минхо коротким звонком просит Сынмина прислать ему самую новую электронную энциклопедию с советами молодому родителю, и в первом же перерыве, когда его сменяет младший, садится за изучение сразу, иногда вслух зачитывая интересующие абзацы. У Хана, к счастью, не было серьезных травм и обретенных болезней; компания помогала не упасть в послеродовую депрессию, а посильная помощь значительно облегчала непростой период. Можно сказать, что он был из тех счастливцев, кому подобные статьи не сильно и требовались. Впрочем, Минхо все равно не хотел, чтобы потом было поздно. Чтобы Джисон померк в этой дурацкой гонке, пытаясь получить звание идеального родителя, который все сам. Они вместе выбирают клининговую компанию, что будет приезжать раз в неделю, проверяют работоспособность посудомоечной машинки и покупают новую рисоварку, более вместительную на случай гостей. По крайней мере, так говорит сам Хан, вместо того, чтобы признаться в повышенном аппетите. Старший сам пока не позволяет омеге слишком часто наклоняться, если только это не специальная зарядка на большом мяче, но тщательно следит за выполнением укрепляющих упражнений. Джисон даже стал шутить, что ему стоило устроиться консультантом в перинатальный центр, за усталостью не замечая, как дергаются чужие пальцы от этих слов. Минхо спустя годы регулярных осмотров действительно может сам давать консультации и себя самого зря обнадеживать не станет. Он уже готов к тому, что в следующий раз доктор обреченно скажет, что сделал все, что в его силах, но чужой организм не подвластен магии. Да, стоит действительно отменить прием. Минхо больше не звонит Чану, лишь высылает ему тем же уже далеким утром адрес вокзала, указав время и полностью пропав, больше не напоминая о себе. Жизнь уже научила его не цепляться и не рассчитывать на других слишком сильно. - Помни, малыш, если ты альфе нужен, он всегда к тебе придет или найдет возможность предупредить, если правда не сможет. И юный омега особенно убедился в этом на примере бывшего жениха, когда вместо обещанной прогулки альфа приходил с запахом алкоголя ближе к ночи, говоря, что не мог отказать своему начальнику, или забыл о дне рождении друга. Убедился и на примере незадачливого ухажера из студенческих времен, разочарованный в собственном решении дать кому-то шанс, когда парень оказался слишком навязчивым и не понимающим, что значит чужое личное пространство. Ему нередко доводилось сталкиваться с повышенным вниманием из-за своих внешних данных, и язвительные слова «не ударил того альфу за то, что тебя приобняли, значит тебе нравится» заставили Минхо задуматься и действительно ударить, перед тем как навсегда разойтись. Для него было дико слышать обвинение в собственном бессилии перед человеком, что оказался вдвое больше него, и получить упрек вместо защиты было последней каплей. Чан, наверное, не такой: он теперь часто забирает Минхо на машине, подъезжает минута в минуту и всегда открывает дверь, подавая руку, хоть его и не просят. Оставляет ему кофе, иногда делает часть отчета, если видит чрезмерную загруженность, всегда следит за тем, чтобы парень не сидел прямо под кондиционером. Омега замечает такое же поведение за маленьким Джуни, что ухаживает за более младшими ребятами, когда ему выпадает возможность забрать мальчика самому. У маленького альфы отменное воспитание и дать таковое ребенку может только действительно хороший человек. Внутренние метания становятся все более запутанными. Ли определенно нервничает, когда в шесть утра отчаянно клюет носом в чужое плечо и кажется, что Хан умудряется баюкать его вместе с ребенком в коляске, пока они стоят на вокзале у нужной отметки. Он уезжает на два дня раньше возвращения альфы Хана, и немного тревожится, но младший и правда хорошо себя чувствует, успокоенный тем, что кто-то взял на себя обустройство его быта. Минхо, конечно, не обязан, они даже не родственники, и Хан не перестает его благодарить за помощь. Он успевает извиниться еще несколько раз, прежде чем младший шутливо пихает его и говорит, что ему даже не придется коротать оставшиеся пару дней в ожидании мужа – Ли трусливо развернется на середине пути. Зря он не выбрал прямой автобус. Ли особенно крепко обнимает Джисона, обещая приехать к нему снова, как только получится, прежде чем занимает свое место в широком кресле и начинает бесцельно листать ленту, чтобы хоть как-то снять напряжение. Он уверен, что этих двух часов ему тоже не хватит, потому что внутренний зверь беспокойно ступает с лапы на лапу, словно понимает, что скоро сможет ощутить того, кто занимал мысли все эти дни вдали. Появление в его жизни Криса не вызвало пресловутых бабочек в животе и предвкушения, с ним было как-то легко, обыденно, хоть и тепло. Так бывает с друзьями, даже не самыми близкими и лучшими, но все же это немного отличается. Поэтому одной из первых мыслей было, что они друг другу совершенно не подходят, нет. Однако, чем больше времени проходило в разлуке, тем отчетливее было понимание, что время с Крисом не такое же, как время с Сынмином. Их отношения с лучшим другом были достаточно близкими, но лишь с этим альфой он впервые за долгие годы почувствовал интерес от своей внутренней омеги, что с любопытством принюхивалась к этому пока еще чужаку. Ее интересовали уши, лапы, даже нос, и почему-то хотелось забраться сверху - показать свое игривое превосходство; заявить о себе, покрасоваться немного, чтобы заметить такое же внимание в ответ. Но больше всего хотелось быть ценным и равным. Минхо уже взрослый и приоритеты давно расставлены: он знает, что работа может занимать все силы и время, что родным нужно уделять достаточно внимания, даже если есть вторая половина, что выматывают даже такие естественные процессы как гон и течка, особенно если проводить их раздельно. Возможно, ему нужны были эти знания раньше, чтобы не оттолкнуть бывшего альфу своей неопытностью и стремлением проводить вместе как можно больше времени, но лишь благодаря его жестокому поступку и взрослению он смог это осознать. Не простить, конечно, чего он не достоин, на самом деле, не до конца понять, но. На ошибках больно учиться, однако это самый верный способ. Из водоворота дурных мыслей его вытягивают первые лучи уже почти зимнего солнца, но все еще ласкового, неожиданно греющие, слегка ослепляющие; он и не заметил, как автобус подъехал к городу, являя глазам вечно неспящие улицы, заполненные людьми, которые спешат куда-то или к кому-то. Минхо тоже хотел бы, чтобы скорость была выше, а вокзал оказался за следующим поворотом, потому что нечто волнительное сдавливает грудную клетку. Он так долго игнорировал свое начало, что теперь совсем не понимает, как реагировать на прилив незнакомых чувств, вдруг захватывающих все естество. Кажется, такого не было даже в первых и последних его отношениях. Наверное, глупо сравнивать двух совершенно разных людей, особенно когда это и не отношения вовсе. Он видит Бана спустя долгие минуты, находя того почему-то сразу – молодой мужчина стоит, прислонившись спиной к холодной, наверняка, колонне и смотрит вниз, словно его одолевает сонливость. Омега медлит, делая шаг в его сторону из автобуса, теряется непроизвольно. А после Крис поднимает глаза и в них разливается такое мягкое тепло, что он сам не помнит, как руки успели обвить чужую шею. Ли едва сдерживает мурлыкание, потому что ему уже не положено по возрасту такое проявление чувств, как и по статусу; он этому мужчине буквально никто, не считая звания коллеги из-за одного места работы. Но Крис вдруг обвивает руки вокруг его талии так надежно, крепко и бережно, что хочется плакать. Чувство затапливает омегу с головой, стирая прочие предрассудки и множество «но» в голове, что твердят отстраниться и не связываться; это всего лишь какой-то малознакомый альфа, с которым судьба свела его благодаря чужому ребенку, и все же ему не хочется отходить. Он чувствует себя дома. Минхо поглядывает на чужой профиль будто бы по-другому, хотя не раз сидел уже в этом кресле, выучив ракурс практически наизусть. Крис расслабленно держит руль, ведет даже будто лениво, в его сторону совсем не смотрит, но сандал окутывает с головы до ног и внутреннего зверя так не обманешь. Он чувствует счастливые нотки, еще слегка собственнические, потому что запах наверняка оседает на волосах и одежде, не оставленный на коже лишь из-за отсутствия прямого контакта. В другое время Минхо не простил бы подобного, назвал это несерьезным, но в какой-то момент понимает, что это больше для успокоения его самого, чем внутреннего волка мужчины – он и правда немного растекся в кресле, перестав ощущать легкую тревогу. В салоне раздается тихое мычание и Крис впервые поворачивается к нему, когда загорается красный, чтобы что-то в душе Минхо загорелось тоже. - Как же ты вкусно пахнешь. Барьеры. Рухнули и загорелись многолетние стены.