большие обнимашки для Ли Минхо

Минхо не думал, что этим вечером ему придется сражаться за возможность дышать, но Феликс, а это явно был он, с радостью это исправил. Омегу отцепляют чужие сильные руки в мгновение ока, прежде чем слышится насмешливо-дружелюбное: — Прости этого неугомонного, они там в своей Австралии все вверх ногами ходят, сам знаешь, — невысокий парень прижимает к себе надувшегося парня, унося его с порога, чтобы позволить гостям войти, хотя не то чтобы кто-то из них возражает в сложившейся ситуации. Иногда ему приходится напоминать, что в Корее не принято так запросто обнюхивать людей, чтобы узнать их запах и познакомиться поближе на животный манер. На другом материке это казалось чем-то легким и обыденным — открыться другому человеку, более прямо искать партнера, основываясь на каких-то своих инстинктах и внутренних решениях. Здесь же, по этикету, если аромат не чувствовался сразу, его скрывали не без причины, и допытываться становилось моветоном. Новый знакомый, однако, не возражал, и, поколебавшись всего мгновение, протянул свою руку ладонью вверх, открывая уязвимое запястье, где в точке пульса можно было услышать какие-то ноты, даже несмотря на то, что нынешние лекарства периодически скрывали запах. Феликс действует уже деликатно, одобрительно трется носом о мягкую кожу, и Минхо запоздало думает, что это не очень-то похоже на знакомство с друзьями, но это не вызывает тревогу ни в этот момент, ни пятью минутами позже, когда весь его аромат определенно разделен на составляющие и не встречен отвращением. Отвечать доверием на доверие ощущается непросто, но они справляются. Кажется, что его принимают в семью. Альфы тревожат их только периодически, чтобы принести новый стакан горячих безалкогольных напитков и нарезанные кусочки фруктов или сладостей, позволяя утопать в импровизированных временных гнездах — пушистых мягких пледах и ворохе маленьких диванных подушек. Джуни относится к этому с уважением, даже если хочет поиграть и побыть с ними обоими: папуля говорил, что тревожить чужие гнезда нельзя ни в коем случае, если тебе не предложили его посетить. — Омега — самое дорогое, что у тебя есть, Джун. Помимо твоих родителей, конечно. Помни, что стоит тебе вступить в брак, как собственная семья становится ближе и важнее, ты становишься ответственным за нее. Это новая ячейка общества для других, но это все для тебя, — Чанбин мягко смотрит в глаза еще маленькому альфе, поглаживая того по волосам, пока Крис утвердительно мычит. Маленький альфа, посещающий старшую группу детского сада, доверительно сообщил им, что ему кое-кто нравится, но этот мальчик не желает принимать ухаживаний, разбивая маленькое сердце. — Мы не можем дать тебе точный совет, потому что не знаем того, кто тебе нравится, — Крис улыбнулся, показывая сыну ямочки, и ободряюще окутал сандаловым ароматом, оттененным костром. Он заметил, что сочетание запахов с Минхо успокаивает сына даже эффективнее. — Когда человек говорит о том, что ты ему не нравишься, тебе остается только прислушаться и присмотреться: либо он хочет, чтобы ты доказал серьезность своих намерений, а не бегаешь за каждым вкусным ароматом, либо чтобы его действительно оставили в покое и ты должен это уважать, — ладонь Чанбина проходится по волосам, взъерошивая их еще сильнее, чем было. Крис всегда раздраженно поправлял укладку, но Джун пока еще не уворачивался от ласки. Он кивает, обещая подумать об этом, потому что ему не хочется поддерживать в глазах других стереотип о глупом животном, гонимом инстинктами. И обязательно присмотрится к тому застенчивому мальчику получше, определяя какая из двух стратегий лучше. Меньше всего хочется причинять неудобства объекту своей симпатии, вызывая в нем неприязнь излишним вниманием, которое может быть ему не нужно. Джуни нравится слушать своего дядю и папу, когда те говорят о любимых людях: они становятся мягкими, теплыми и счастливыми, не впуская в свое и чужое маленькое мировоззрение излишнюю маскулинность и прочие предрассудки. Да, альфа опора семьи, но без омеги ее попросту нет. С другой стороны, у них обоих не было нужды разрываться между семьями, когда Крис свою оплакал еще до рождения сына, а Чанбин и вовсе никогда не имел, пока в его жизни не появился Феликс. Они воспитывают его все вместе, окружая четырьмя любящими сердцами и защищая в восемь рук, не позволяя упасть. Теперь же есть и пятое сердце, будто взамен того отнятого некоторое время назад. — Ты можешь обижаться и расстраиваться, если тебе откажут, но помни, что это не дает тебе право на оскорбления и навязывание своей правды. Однажды и ты можешь оказаться на его месте, отказывая кому-то, — Крис нажимает пальцем на кончик носа сына. — Ты все равно будешь счастлив. — Даже если он тебя не любит? — Джун говорит тихо, надеясь, что отец не разозлится, но тот лишь удивленно смотрит на него сверху-вниз, осознавая, о чем говорит сын. Альфа присаживается перед ним на колени, тщательно вытирая руки, и целует по-детски пухлую щеку, развеивая сомнения: он вовсе не злится на этот вопрос. Они говорили об этом достаточно редко, но Крис не видел смысла скрывать от Джуни наличие у него папы-омеги или придумывать неправдоподобные истории. (Он немного опасался пробуждения у Дживона родительских чувств, которые могли бы подтолкнуть его на непредсказуемые действия. Пусть лучше ребенок знает правду, чем слепо последует за ним, обвиняя других.) Пусть Крис был отцом-одиночкой, все они старались для того, чтобы Джуни не считал свое окружение неполноценным. К тому же, один сложный по характеру омега, появившийся недавно, особенно полюбился им обоим. — Мы не забудем твоего папу, даже если ему пришлось уйти по своим причинам. Но теперь у нас есть омега, который действительно любит и нуждается в нас, — молодой мужчина подхватывает его на руки и надежно прижимает, подходя со своей ношей к приоткрытой двери, из-за которой слышен телевизор и негромкие смешки. Минхо сидит среди подушек в своем мягком сверкающем снежинками свитере, носит на себе его запах и взволнованно поглаживает подушку, прижатую к животу, пока они с Феликсом о чем-то разговаривают. Через минуту к ним присоединяется только пришедший с мороза Чонин, который, вообще-то, тоже альфа, но за молодой возраст ему позволено лежать между омегами и греться, очищая для них вкусно пахнущие мандарины. Старший Ли беззлобно шутит, что этот незнакомый ему долговязый парень оплачивает этим свою возможность составить им компанию. Джуни согласно кивает, решая все же остаться на кухне, чтобы подольше посидеть на коленях у дяди Чанбина. До прихода дяди Сынмина еще целый час. Феликс оказывается достаточно спонтанным парнем, которого не останавливала ленивая домашняя атмосфера и загруженность в предпраздничный вечер; он загорается найти определенные игрушки на елку для полноценного праздника. На чердаке достаточно тесно, слегка пахнет пылью, и Феликс жалуется, что не понимает логику корейцев, у которых жить в двухэтажном доме оказалось дешевле, чем снимать квартиру. Для австралийца, прожившего всю жизнь в другой стране, в этой много казалось лишенным смысла, но любопытным. Минхо, типичный кореец, тоже был любопытным, поэтому он с большим интересом рассматривает чужие фотоальбомы, вытащенные из большой коробки — парень все еще предпочитал живые снимки цифровым копиям. В самом чистом из них, явно убранном недавно и лишь на время, хранились светлые свадебные фотографии, вызывающие легкое покалывание в подушечках пальцев. Минхо тоже когда-то был на пороге такого события, но все снимки оказались со временем уничтожены, а предсвадебной поездки к фотографу у них так и не было. Феликс был явно удивлен тем, что кто-то устраивает съемки до события, а не во время, и Минхо часто улыбался в этот вечер, рассказывая новому знакомому о таких мелочах, которые не знаешь даже если со времени переезда прошел приличный срок. Они прерываются лишь когда посреди этой суеты натыкаются на стопки дисков. — Я считаю, что Роуз красотка и Девятый действительно самый горячий, — Феликс нанизывает на длинные шпажки маленькие кубики ветчины, сыра и маслин, пока Чонин оборачивает батат в длинные полоски поджаренного бекона, окуная их в кастрюлю с раскаленным маслом на портативной плите, словно мало было смешения множества ароматов на кухне. Чанбин заверил их, что система вентиляции знает свое дело, прекрасно справляясь с запахами, и Минхо мог сказать, что это действительно так, потому что не чувствовал даже своего партнера, не говоря уже о запахе готовки или тех расставленных по периметру свечек с ароматом апельсина. Периодически ему приходилось красться к куртке альфы, чтобы потереться щекой о мех на капюшоне, и он слегка улыбался от мысли, что ведет себя как подросток, когда имел полное право на то, чтобы подойти к своему партнеру и законно пригреться на широкой спине, окутывая себя ароматом сандала. Несмотря на это, ему не хватало некоторого элемента игры и даже если кто-то случайно видел, чем он украдкой занимается, никто не заставлял его стыдиться своего порыва. — Десятый — самый горячий из всех докторов, — Чонин негромко вздыхает, переключая внимание на листья периллы. — Разум вне пола и времени это то, чего так порой не хватает в нашем бешеном мире. Феликс кивает понимающе и вытирает пальцы о салфетку, прежде чем переключиться на вкладку с рождественскими спешлами, пока не пришел его муж — тот во время просмотра сериала в прошлом году голосовал за Одиннадцатого с такой громкостью, что порой приходилось извиняться перед соседями. Чонину всего двадцать один и через пару лет ему предстоит закончить университет, позволяющий ему принимать роды у омег, но даже сейчас, на регулярной практике, многие пациенты отказываются от его консультаций, с пренебрежением относясь к полу и возрасту. Многие предрассудки хотелось бы стереть так же легко, как Тардис пересекала пространство и время. — Если бы мне пришлось выбирать врача для ведения всего процесса, я бы выбрал тебя, — весело улыбается Минхо, тыкая Чонина стопой под колено, чтобы тот перестал лежать на столе, занимая все пространство, которое он думал заполнить множеством тарелок. Если положить их поверх парня, они явно свалятся. — Хён, ты даже не знаешь какие оценки у него в зачетке, — Феликс хихикает, старательно украшая край бокала сахаром, следя за тем, чтобы тот не таял от влаги и в нужном количестве обрамлял стекло. В украшение не вмешивались уже альфы, предпочтя уборку кухни. Яна они оставили для равновесия, чтобы тот немного расслабился в присутствии заботливых хёнов, что не станут его слишком гонять. Сессия в медицинском была убийственной. Минхо становилось немного лениво отвечать: после начала лечения он быстро утомлялся, чаще нуждался в тепле и месте, где можно было свернуться в уюте. Чаще всего это были колени Криса, к которым у него теперь был буквально неограниченный допуск, но взрослая жизнь подразумевала завал работы, домашние дела и прочие обязанности, не позволявшие воспользоваться этим в полной мере. Им удавалось урвать пару часов по вечерам, от чего запах на коже Минхо все отчетливее закреплялся, не вызывая ни у кого сомнений о принадлежности и серьезности намерений. В какой-то момент даже Тэмин взволнованно сообщил Ли, что у Джуни, похоже, стал преждевременно проявляться свой запах, пока омега не позволил ему принюхаться к себе и осознать, что это лишь смешение запахов пары. Воспитатель давно узнал, что Минхо не родной папа этому мальчику, и долго смущенно извинялся, на что оба лишь махнули рукой: маленький альфа не был для него чужим и нередко на вопросы об имени папы тот говорил «Минхо». Минхо был счастлив. Когда оставался на ночь, чтобы приготовить своим мужчинам вафли на завтрак, развешивал мягкие полотенца нежных цветов после бассейна, расставлял книги по сериям в чужой гостиной и особенно когда целовал одну мягкую и одну чуть щетинистую щеку на ночь, прежде чем забраться в огромную постель, всегда со свежим бельем и теплым телом под боком. Он перестал мерзнуть по ночам. — Поверить не могу, что ты сейчас даришь ему это, — Чанбин хмуро смотрит на плюшевого моржа в руках Феликса, и честно пытается испепелить Криса взглядом, заметив, что супруг с игрушкой расставаться не собирается. Ли хлопает ресницами невинно, словно не в курсе той шутки, но за спиной фыркает от смеха, пока принимает подарок от Минхо, уже через минуту восхищенно рассматривая набор засахаренных съедобных цветов для украшения выпечки, которой увлекся младший. Он вручает их вместе с парой книг по кондитерскому искусству и просто десертам, чтобы дать возможность выбора сложности, и чужое удовольствие заставляет улыбаться почти счастливо. Пусть у него есть лучший друг Сынмин, он скучал по компаниям, от которых отказался сразу после увиденных двух полосок, скучал по тому, что радость в таком случае можно увеличить многократно, а грусть рассеять, что множество надежных рук держат крепче, чем две. Когда в дверь звонят и Чонин идет открывать пришедшему Киму, Минхо находит в себе силы озвучить Крису свое рождественское желание.