Вечность за двести баксов

Все это было как-то… Неправильно, что ли. На самом-то деле, Дэнни нужно было принять горсть снотворного и впасть в летаргию, пока будильник не заставит его пожалеть о том, что он вообще родился на свет. Экран телефона бесстрастно сообщал, что до полуночи осталось пятнадцать минут, а Мерседес Сент-Джона был под стать хозяину ― таким же дорогим, пафосным и слегка небрежным, каким казался и сам Мик, со всеми его серебряными украшениями, распахнутым на длинной шее воротом хенли, так контрастирующим с бледной, мерцающей в свете реклам кожей. ― Под капотом этой рухляди движок от Боинга, что ли? ― то ли восхитился, то ли возмутился Дэнни, пока они летели через весь город. ― Или ― стой, стой, молчи, я сам догадаюсь! ― частному детективу положено ездить в винтажном кабриолете, слегка прищуриваться и незаметно поправлять ладонью рукоятку верной Беретты. И чтобы волосы развевались. Да, точно. Ты просто воплощение всех возможных клише древнего нуарного фильма. ― Просто люблю ночь, ― Мик старался сдержать улыбку; он мог представить те же слова, сказанные им самим. ― Или хочу проверить, как крепко держит твой бриолин. Пока что у тебя не отлипло ни волосинки. ― Эй, эй, не смей выжимать газ! Я кому сказал?! Ты ненормальный вообще. Почему-то мне не хочется умирать расплющенным о кузов грузовика, выбери хотя бы лимузин. ― Как пожелаешь, ― спокойно ответил Мик, который только и ждал, когда Дэнни начнет вопить от испуга. Спидометр показал на двадцать миль в час больше предполагаемого им предела терпения Дэнни. Но идеально зачесанные волосы наконец-то растрепались; пряди упали по обе стороны лица, а один самый непослушный локон сопротивлялся встречному ветру и танцевал, то сползая на нос, то поднимаясь почти вертикально. Дэнни лишь зарычал, демонстрируя полное несогласие с его манерой вождения, и едва Мерседес притормозил у складов, тут же понесся вперед, на ходу бурча, что он завтра опоздает часа на два, нет, на три, и вряд ли это отразится на прогнозах с перспективой в двадцать лет, а потому Мику следует донести до Джозефа Костана, что Дэнни по доброй воле согласился на эту невероятно идиотскую ночную прогулку и абсолютно не понимает, почему нельзя подождать до субботы, когда у всех будет много времени, которое нечем занять, и… ― Совершенно точно, склад выглядел иначе в тот момент, когда я закрывал его, ― озадаченно сказал Дэнни. ― Тут было полно барахла, которое любой бродяга счел бы кладом. А вот этого уже пованивающего трупа не было и в помине. Ты же не считаешь, что я его прикончил? ― Более того, думаю, что его убили в другом месте, ― Мик легко перевернул лежащее посреди пустого склада крупное тело. ― Ну, скажу так: мне хочется поспорить, но веских аргументов не нахожу. Если бы ему выстрелили в голову прямо здесь, было бы полно крови. Спасибо тебе, неизвестный, кто бы ты ни был, ты избавил меня и местных служащих от необходимости вывозить хлам. Кстати, это тот самый чувак, который пытался купить у меня склад. Надеюсь, он не вернулся с десятью кусками, потому что было бы реально жаль. ― Ты до странного спокоен. Обычно люди реагируют на вид трупа с развороченным черепом совсем иначе. ― Я вырос в Джерси, знаешь ли, ― пожал плечами Дэнни. ― Ставлю сотню на то, что имя Эйб Сорренто такое же настоящее, как трехдолларовая купюра. ― Кажется, нам предстоит бурная и бессонная ночь, ― заметил Мик. ― Что? Совсем не нравится перспектива? А многие утверждали, что мечтают о подобном со мной. ― У них просто был дурной вкус. Провести ночь в полицейском участке, давая показания, и с большой вероятностью оказаться подозреваемым в убийстве? Слушай, где в этом гребаном городе ближайший мост? Сброситься оттуда будет гораздо веселее. Определенно, Дэнни и его странные реакции интересовали Мика все больше с каждой секундой. ― Что из предыдущих событий навело тебя на мысль, будто я собираюсь звонить копам? ― В наши дни так просто лишиться лицензии. По пути сюда я заметил как минимум пять видеокамер. Через пару дней в нашем теперь уже общем знакомом Сорренто заведутся черви, и даже если я не появлюсь здесь в ближайшие выходные, то к следующему вторнику склад вскроют, не оценив потрясающих ароматов. Догадайся, к кому из присутствующих они придут первому? Подсказка: это не ты. ― Думаю, если бы ты был хорош в торгах, то вытащил бы из него и пятнадцать тысяч. Возможно, и двадцать. Но если больше с тобой не происходило ничего необычного, то с этим складом, вещами которые были в нем, Эйбом Сорренто и тобой что-то очень сильно не так. ― Ну, в тот вечер я планировал снять девушку в баре и трахнуть ее там же в туалете. Долго решал, в мужском или женском, и это оказалось так увлекательно, что девушка заскучала и ушла с другим. Не то чтобы обычный случай для меня. Подожди, что ты делаешь? Хочешь оставить его фотографию себе на память? ― Нет, отошлю кое-кому. Согласен, что это вряд ли настоящее имя. У меня есть тот, кто поможет установить личность. ― Конечно, ― хлопнул себя по лбу Дэнни, ― я и забыл! Ты же частный детектив. Сэм Спейд недоделанный, только шляпы и сигареты не хватает. ― Это подруга. Лучший человек в мире и прекрасный криминальный журналист. ― Добрая, милая, эксперт и просто красавица, ― фыркнул Дэнни. ― Скажи еще девственница, и на этом вечер сказок можно закончить. Мик схватил его за грудки, приподнял и прижал к стене так молниеносно, что слова превратились в неразборчивое «гхык!» Сейчас он хотел задушить этого несдержанного на язык малого, и ему почти удалось: подошвы Дэнни скребли воздух, руки уже повисли плетьми, и лицо налилось багровым румянцем, когда тот все же сумел извернуться и угодить согнутыми коленом Мику в пах. Когда вампира изо всей силы бьют по яйцам ― ему так же больно, как живому человеку. ― Я понял, она тебя отшила, ― пытаясь выровнять дыхание, проговорил Дэнни. Не было ничего странней и неуместней, чем говорить о Бет Тернер, стоя в узком в пустом складе над окоченевшим трупом. Или наоборот, именно здесь было уместнее всего. ― Нет, всего лишь предпочла карьеру в Вашингтоне, ― как можно равнодушнее сказал Мик. ― У нас и без того не было шансов, мы слишком разные. ― Понимаю и сочувствую, ― голос Дэнни прозвучал неожиданно тепло. ― Рэйчел. Охрененный британский акцент, красивая, умная и веселая, обожала мою лазанью. Два года вместе, я сделал предложение. И сразу оказалось, что у нас масса противоречий, о которых я знать не знал. Ушла к управляющему бостонского филиала. Стэн как-то там. ― Бет. Бет Тернер. ― Ну ты даешь! Та секси-репортерша, которую в Капитолии уже окрестили Белой Акулой? Хороша. Очень настойчиво пыталась взять у меня интервью, я чуть было не сдался. Лицо Мика исказилось такой гримасой, что Дэнни предпочел заткнуться даже ценой прикушенного языка. ― Бет поможет опознать труп, — словно в полусне сказал Мик. ― Но это не главное. Я, в отличие от Джозефа, сомневаюсь в твоих умственных способностях, но ты должен напрячься и вспомнить все, что находилось на складе, когда ты его открыл. ― Да, мечтал провести остаток ночи здесь, ― пробурчал Дэнни, носком туфли отодвигая руку трупа, чтобы выйти наружу. Мику еще никогда не приходилось выслушивать столько неприкрытого отвращения к Лос-Анджелесу, сколько влилось в его уши за полчаса поездки. Обычно его родной город нравился всем. Дэнни Уильямс и здесь был исключением. По его мнению, Лос-Анджелес был неперевариваемой смесью провинциальности и пафоса, не заслуживал такого же внимания и таких же высоких цен как Нью-Йорк, а в сравнении с Ньюарком был шумной деревней, где все не вылезают из шортов и шлепанцев. ― В этом мире вообще существует хоть что-то, что тебя не бесит?! ― не выдержал Мик. ― Да. Когда «Джетс» не сливают игру. Впрочем, похоже, квартира Мика ему понравилась. Если, конечно, фразу «Кого нужно убить, чтобы заиметь подобное?» можно было воспринимать как похвалу. Но Мик заметил секундный промельк восторга в глазах Дэнни, когда тот шагнул к языкам искусственного пламени в камине и, не колеблясь, поднес к ним руку. И долго одобрительно кивал, рассматривая полки в кухне и кристально-прозрачные вазы и бутылки на них. Нет, он не надеялся, что Дэнни моментально полюбит Лос-Анджелес в то мгновение, когда его сердце стало биться чуть быстрее. Мик знал, что с балкона открывается невероятный вид. Он сам любил его: мириады живых, дышащих, мерцающих огней, тонущих в черноте ночи, бело-голубые потоки фар на трассах, едва заметные точки неспящих окон в небоскребах и вечное зарево над кромкой холмов. Дэнни, как завороженный, вцепился пальцами в каменный парапет, изучая далекие отблески. Если, а главное — когда Мику Сент-Джону придется менять все: имя, адрес, легенду, знакомых, любимые магазины и заново получать лицензию детектива, чтобы не вызывать подозрение годами не меняющейся внешностью, он предпочтет, чтобы все это происходило здесь же. — Я задумался о том, как живописно мой искореженный труп смотрелся бы там, внизу, на желто-розовой плитке с подсветкой, — смущенно пробормотал Дэнни. Он врал, без сомнений. За долгие годы практики Мику встречалось множество самоубийц. Ну ладно, не больше дюжины. Четверо, если точно. По крайней мере, из тех, кого он застал живыми. Их сердца стучали совсем иначе. Сердце Дэнни буквально грохотало, когда он разглядывал четкую, яркую полосу бульвара Сансет. Удары становились размеренней и спокойней, едва он обращал свой взор внутрь комнаты к искусственному камину и дивану перед ним, и вновь сбивались на суматошный ритм, когда взгляд бродил по лестнице на второй этаж или по полкам с посудой, за одной из которых находилась святая святых Мика — холодильник с пакетами донорской крови. А после, развалившись на диване и подвернув под себя одну ногу, Дэнни мелкими глотками отхлебывал пятидесятилетний виски и говорил, говорил без умолку. — У тебя отличная зрительная память, — легко поаплодировал Мик, когда среди перечисленных предметов, которые Дэнни успел заметить на складе, оказался кусок бечевки, длиной не больше 10 дюймов, и подборка спортивных газет за позапрошлый год. — Я, знаешь ли, был уверен, что Сорренто не просто так обещал мне деньги. А потому перерыл всё сверху донизу. Клянусь, если бы самая скучная из домохозяек Сиэтла переезжала бы в Орландо, ее багаж был бы куда как более интересен. Может, тогда я оставил бы себе несколько формочек для кексов в форме члена. Но… на этом складе не нашлось и таких. — Ты можешь хоть на секунду отложить свой скепсис и допустить, что некоторые… гхм… люди… личности… обладают более утонченным восприятием, чем ты? — Только если речь идет не о тебе, а о красотке Лауре с ресепшна директората, ведь я ей сразу приглянулся, — ухмыльнулся Дэнни. — Я видел, как вдруг собрались складки на ее переносице и скривились губы, когда я сегодня утром вошел в офис. Будто я наступил в собачье дерьмо и кусок все еще висит на моих туфлях. — Да, что-то в этом роде. Почти половина правды, заслуженной Дэнни — Мик помнил об этом и старался не отклониться ни на десятую часть, хотя наблюдательность Дэнни и была выше всяких похвал: — Потому-то Джозеф решил встретиться с тобой лично. В центральном офисе около трехсот сотрудников и, в лучшем случае, он перекинулся полусловом хотя бы с двумя десятками из них. Но в тебе или у тебя есть что-то особенное. И это случилось за выходные, а потому… Прости, звонок от Бет, я должен ответить. Мик вышел на балкон, плотно прикрыв за собой дверь, и это довело без того взвинченного Дэнни до предела. Квартира Мика — в надстройке-башне высокого дома, в районе, где пентхаусы с видом на город могли позволить себе лишь голливудские звезды, футболисты или модные музыканты, вызывала у него смешанные чувства. Было в этом приглушенном освещении, идеально подобранных формах, цветах и предметах что-то неуловимо фальшивое, как в искусственном огне. Будто, сам того не ведая, Дэнни попал в отличную, невероятно дорогую и до мелочей продуманную декорацию хорошего спектакля. Он не удивлялся суммам, которые запрашивают дизайнеры за интерьер, но… Это было нечто другое. Странные ощущения, которые в нем вызывала совершенная геометрия полок, разбавленная столь же безупречными формами стекла и хрусталя на фоне стальных задников или разноцветным хаосом книжных корешков на противоположной стене. На бокалах и вазах не наблюдалось и малейшего отпечатка, хрупкой пылинки или легкого пятнышка, свидетельствующего о том, что их когда-либо сдвигали с места. Или у Сент-Джона была идеальная прислуга, не оставляющая после себя следов. Как Дэнни ни старался — так и не смог увидеть не то чтобы кофеварки или микроволновки, но и чайной ложки или самого простого блюдца. Но при этом нигде не замечал обязательных примет службы доставки или еды на вынос: смятых бумажных пакетов, покореженных пластиковых емкостей, одноразовых вилок или палочек для еды. Позвольте, даже у повернутого на здоровом образе жизни кретина всегда найдется чашка странного цвета или с дурацкой надписью, из которой он предпочитает пить, если не кофе по утрам, то какой-нибудь дурно пахнущий отвар полезных трав. В том, что Мик не питается взбитым шпинатом с молоком или протеиновыми коктейлями, Дэнни был уверен — блендер в кухне тоже отсутствовал. Холодильник с пустыми полками и прозрачной дверцей демонстрировал миру несколько бутылок воды и пять гладких лимонов одинакового размера и формы и больше служил подсветкой, чем полезной вещью. У каждого живого человека в квартире должен быть хотя бы минимальный беспорядок, если он проводит в ней больше часа в день. Что-то личное, выбивающееся из безукоризненной картинки для журнального каталога. Скомканная салфетка, микроскопические крошки на столе, пятно на светлой обивке дивана, перекошенная рамка семейной фотографии, кошмарная картина, подаренная друзьями, или вязаная салфетка, доставшаяся от бабушки — что угодно, не наводящее на мысли, о том, что в квартире не живет даже хозяин. — Я пришел к выводу, что ты ненастоящий! — громко провозгласил Дэнни, когда Мик открыл балконную дверь. — Живой человек не может не оставлять следов, а твой «типа дом» вылизан как номер в люксовом отеле. — А я считаю, что ты соврал мне, — быстро отозвался Мик. — Можем остаться каждый при своих. А можем поделиться информацией, и тогда все станет гораздо интересней. Я знаю, кто такой Эйб Сорренто. Не говори, что не хочешь тоже узнать. — Да плевал я на твои тайны, — прошипел Дэнни и, как ни раздирало его любопытство, все же встал и сделал несколько шагов к двери. Последние три часа его жизни выдались самыми захватывающими за последний год. Или за десять лет. Но у него был всего лишь один мелкий козырь, если в этой игре вообще были козыри. Это и следовало проверить. Дверь не открылась, когда он потянул за ручку, а значит, была заперта надежно, и, скорее всего, открыть ее можно было, только зная код или разжившись брелоком из кармана Мика. — Между прочим, пушку я вытащу быстрее, чем ты, — сказал Дэнни, глядя в отполированную поверхность двери. — Ремонт обойдется в уйму денег. — Скажем так: ты не первый, желающий здесь пострелять. Но за спиной слегка зашуршала ткань и послышался щелчок затвора. — Не хочется представлять, как Джозеф Костан избавляется от неугодных ему работников, если его наемник так обращается с ценными сотрудниками, — заметил Дэнни, не шелохнувшись. Он не шутил. Всего лишь тянул время, проверяя свой товар на ценность. Но Мик вдруг рассмеялся и, судя по звуку, плюхнулся на диван: — Ты не представляешь, насколько близок к истине. Пришлось обернуться. Беретта Мика небрежно валялась на журнальном столике, и сам он действительно широко и открыто улыбался, сияя глазами и зубами, и на секунду Дэнни зажмурился. В Мике, как в этом городе, — всего было чересчур. Поровну тепла и холода, завораживающего обаяния и столь же притягательной опасности, мягких искр и стальной решимости. Нарочитой простоты и небрежности — в жестах, в одежде, в прическе, лишь подчеркивающих стиль. Мик Сент-Джон был хорош собой и, очевидно, не глуп, и сделал бы успешную карьеру вон там, на холме с гигантской надписью, но Дэнни видел, как жестко и без колебаний тот стреляет в людей. И до сих пор чувствовал его пальцы на своем горле и то, как легко Мик поднял его одной рукой, оторвав от земли, и не был уверен, что из драки с ним он сможет выйти без серьезного ущерба. Почему этот парень, вряд ли старше него самого, выбрал работу частного детектива — вот что представлялось Дэнни сплошной загадкой. На вторую: почему Джозеф Костан предпочел обратиться к молодому и, очевидно, не слишком опытному детективу, а не в десяток других агентств, возглавляемых прожженными профи, ― ответ напрашивался сам собой. Два сына богатых родителей, может, сидели за одной партой, а то и вовсе копались в общей песочнице на заднем дворе соседних домов. — Хорошо, — вдруг вскинул руку Мик.— Эйб Сорренто на самом деле Риццо Манчини, хотя его предки действительно родом из Сорренто. Мы с ним коллеги… И Мик сделал приглашающий жест, однозначно имея в виду, что теперь хочет, чтобы Дэнни поделился своей информацией. Очевидно, козырь оказался ценен. Не шестерка, а приблизительно девятка. — Что, тоже бухгалтер? — фыркнул Дэнни. Улыбка Мика оказалась заразна, как чума или зевота. Невозможно было удержаться ― уголки губ сами тянулись вверх. — Нет, частный детектив. — Ой, — только и смог сказать Дэнни, не ясно как переместившийся с порога в центр комнаты и обнаруживший рядом удобное кресло. — Тогда я, пожалуй, опоздаю завтра часа на четыре. Уверен, с его изобретательностью, удачливостью и талантом располагать к себе людей, дела у него шли не очень, и он не обзавелся пентхаусом, как некоторые. Он должен был давать рекламу или что-то вроде. Значит, у него должен быть сайт или страница на Майспейс. Вряд ли он стелился под главу какой-нибудь корпорации. — У меня тоже есть… — Мик почему-то выглядел смущенным, будто сказал что-то неприличное.— Сайт, в смысле. Я иногда делаю кое-что для Джозефа, но предпочитаю помогать обычным людям. ― Я рад, что остальное не вызвало у тебя возражений. — Мы с Джозефом старые друзья. Ты даже представить не можешь, как давно мы знакомы. Дэнни удовлетворенно улыбнулся. Общие подгузники и погремушки оказались верной догадкой. Что ж, Сент-Джон вполне заслужил, чтобы он приоткрыл карты. Но не раньше, чем вновь получит хороший глоток роскошного старого виски. — Ладно, допустим, я кое-что нашел на том складе. Не ценное, я не какой-нибудь мародер. Просто решил, что эта вещь действительно была дорога хозяйке, раз, в отличие от других, хранилась в шкатулке и бархатном мешочке. Думал все же найти ее наследников и отдать, если уж совсем нечего будет делать, а убиться сразу не получится. Мик молча не выгнул, а приподнял одну бровь строго на сорок пять градусов, призывая его продолжать. — Конечно, это будет кое-чего стоить, — тоном, не терпящим возражений, продолжил Дэнни. На лице Мика промелькнуло странное выражение, когда он потянулся к карману: то ли скука, то ли разочарование, то ли невероятная усталость, или смесь всего этого с легким оттенком сожаления. — Думаю, Джозеф Костан в состоянии потратить разумную сумму для удовлетворения своего любопытства, — глухо сказал он. — Сколько? Дэнни едва не подпрыгнул от восторга. Не так уж идеально малыш-детектив разбирался в людях и их мотивах. И ухмыльнулся в ответ очередной широкой улыбке, появившейся на лице Мика, когда он сказал: — Если я хоть что-то соображаю в причинно-следственных связях, а я соображаю, поверь, ― ты планируешь влезть в офис Сорренто, едва узнаешь, где он находится. Нужно узнать, кто его нанял и почему он предлагал мне деньги за склад, полный дешевого хлама. Я пойду с тобой ― вот мое условие. Мик не медлил ни секунды. Кивнул и сказал «да», но его ладонь чуть зависла в воздухе, прежде чем коснуться протянутой ладони Дэнни. Рукопожатие было крепким, но пальцы Мика — настолько холодными, что он невольно вздрогнул. Дэнни достал бумажник и вынул из монетного кармашка небольшой красный мешочек. Внутри лежало кольцо: простое и гладкое, обычный кусок отшлифованного металла. Темный широкий ободок с замысловатым узором по верхнему краю, явно не женского размера. Дэнни легко мог надеть его на указательный палец. Мик, низко согнувшись, пристально рассматривал вещицу, звякнувшую о столик, и Дэнни показалось, что хотел лизнуть кольцо, но он всего лишь шмыгнул носом, глубоко вдыхая, и сдавленно проговорил: — Сейчас я попрошу тебя сделать кое-какую глупость. Сможешь не задавать вопросов? Просто сделай. — Если речь идет не о том, чтобы переодеться в костюм гигантского кролика, вставить в зад перо и сплясать перед тобой джигу. Мик дернул самыми краешками губ: ― А ты мог бы? — Боюсь, у Костана не хватит денег. — Тогда просто отойди как можно дальше. Лучше на балкон. Еще раз полюбуйся прекрасным видом. Виски можешь взять с собой. — Невежливо надираться в одиночку в присутствии хозяина. Скажи, что ты не собираешься сожрать это колечко. Все же я считаю, что его лучше вернуть наследникам. — Всего лишь провести небольшой эксперимент. Но теперь и я хочу познакомиться с семьей владелицы склада. Давай, ненадолго.. Дэнни не интересовал ночной пейзаж. Опасно усевшись на широкий парапет, он наблюдал за Миком, глядя с темной улицы в приглушенный теплый свет гостиной. А тот не делал ровным счетом ничего: не шевелился, сидел, вытянувшись в струнку на диване, словно ему в затылок вбили железный кол, и можно было лишь изучать черные локоны на светлой коже шеи. Прошло, должно быть, не больше трех минут, прежде чем Мик встал и рывком распахнул балконную дверь. — Не шевелись, — тихо сказал он. Это было слишком похоже на какой-то гипноз или сон, когда Мик подошел к нему и тоже замер, опять вытянувшись и чуть покачиваясь на носках, застыл как изваяние и коротко втягивал носом воздух. Его ноздри слегка подрагивали, а по губам блуждала тень улыбки, и прикрытые ресницы чуть дрожали. Он сделал маленький шажок влево, чуть повернулся и носом почти уперся в висок Дэнни, на этот раз глубоко и шумно вдыхая запах его волос. Странно, но ночной ветерок за спиной был куда жарче его тела. Дэнни предполагал, что такой парень может зажечь олимпийский факел, лишь взяв его в руку, а тепла от Мика исходило не больше, чем от увлажнителя воздуха, воткнутого в розетку. Но если бы вдруг Дэнни начал падать назад — спиной в темноту и огни, почему-то был уверен ― Мик не позволит ему оттолкнуться от парапета, подхватит, удержит, не даст сорваться вниз. Мик был надежным, как скала. И странным, как черт-те что. — Отлично, — пробормотал Мик, отступая. — Поехали к Сорренто. — То есть целоваться не будем? — Дэнни постарался, чтобы вопрос звучал обиженно и манерно. — Просто прижался, потерся носом, и этого тебе хватило? Я потрясен до глубины души. Ты буквально меня обнюхал как пес. К счастью, не под хвостом. А теперь что? Бум-бэм, спасибо, Дэнни, мне было приятно? — Мне… было бы… приятно, если бы ты промолчал. Признайся, девушка бросила тебя, потому что ты часами трепался: до секса, во время, после и вместо, а потом у нее начиналась головная боль от одного твоего вида. — Тебя-то, очевидно, потому, что ты галантен и обаятелен, но холоден, как пластиковый манекен. Ты вообще в порядке? Потому что люди обычно теплые, знаешь ли. Если кто-то стоит рядом вот так, — Дэнни потер друг о друга два указательных пальца, — то не кажется, будто сидишь в глубоком подвале. Мик, словно очнувшись, отступил на несколько шагов: — Проблемы с кровообращением, постоянно мерзну. Дэнни счел нужным извиниться. В конце концов, нет ничего вежливого и социально приемлемого в том, чтобы напоминать человеку о его болезни. И уже позже, быстро шагая вслед за Миком по коридору, проговорил: — А нюхал ты меня зачем? Извращенец все же? Мик почти зарычал, ухватил его за куртку так крепко, что ткань издала печальный хруст, втолкнул в лифт и заговорил: — Если бы я хотел тебя поцеловать, ты бы об этом узнал. Но, прошу, сейчас просто заткнись, потому что я уже планирую прострелить тебе язык. Джозеф наверняка выплатит мне за это бонус. Твое досье утверждает, что ты можешь достать кого угодно, не только Бенджамина Грея. Я тоже кое в чем неплох и теперь уверен, что кольцо представляет ценность. Оно имеет особый запах ― вековая пыль, налет плесени, гниль, чужая кожа и что-то тревожное. — Понял, понял, пахнет как в археологическом музее. — Вроде того. С ним в кошельке ты пах так же. Без него… ну, обычным человеком, злоупотребляющим средствами для волос. — Так ты нюхач? Что-то вроде кокер-спаниеля, натасканного искать наркоту? — У тебя свои таланты — у меня свои, ― пожал плечами Мик, так резко стартуя с парковки, что Дэнни едва не стукнулся лбом о стекло. Эйб Сорренто, он же Риццо Манчини, как они и предполагали, к пятидесяти пяти годам успел обзавестись всего лишь задрипанным кабинетом в древнем офисном здании и компьютером, в котором не было ничего, кроме пасьянсов и порно. О замке на двери можно было даже не упоминать. Мик лишь цокнул языком, вытащил набор отмычек и вскрыл его в считанные секунды. — Это сколько уже выходит? — прикинул Дэнни. — Огнестрел, недонесение полиции о трупе, теперь вот вторжение в чужую собственность. Знаешь, моя семья, конечно, будет ездить на свидания в тюрьму, но мне ужасно не идет оранжевый. — Большая? — Что?.. — Семья у тебя большая? — Иногда хотелось бы поменьше, — Дэнни методично осматривал архив в виде разномастных папок, сваленных в потертые картонные ящики. — Две сестры и брат, родители, сестры и братья родителей, дети сестер и братьев родителей, дети их детей… Когда все собираются вместе, кажется, что в город приехал цыганский табор. Мик с трудом подавил легкий вздох. — Ну что опять?! — повернулся к нему Дэнни. — Я не собираюсь извиняться каждый раз, когда задену твои нежные чувства. Тебя же не в капусте нашли с золотой кредиткой и лицензией детектива в зубах? — Нет, но сейчас никого из родных нет в живых. Не извиняйся, ты не мог знать. Дэнни в очередной раз стало неловко, и нужная папка подвернулась как нельзя вовремя. — Вот он, попался! Лучшая сделка Сорренто, гарантирую. Не одни неверные жены, пропавшие отцы, потерянные чемоданы и сбежавшие от любящих хозяев животные. Уполномочен найти и получить любым способом вещи, ранее принадлежавшие Райс де ля Круз, урожденной Майер. Бюджет… До ста тысяч?! Вот ублюдок, а? Торговался как проклятый и пожалел десятки. — А, может, то, что предлагал тебе — все, что осталось после поисков. За что и поплатился жизнью. Смотри на подпись под договором. Там должно быть имя. — Кирстен… Черт… нет, Кристин. Нет, скорее Кристиан. Да, Кристиан Эллис. — Невозможно. Дай сюда! Дэнни сунул Мику под нос написанную от руки бумажку, и тот на секунду оцепенел, став еще бледнее, чем обычно. — Ты знаешь его, что ли? — Я выполнил свою часть договора и взял тебя с собой. Мы расстаемся за порогом. Если хочешь, оплачу тебе такси до дома. Кольцо останется у меня. И Дэнни понял, насколько продешевил. Похоже, неказистое на вид колечко стоило не только сотню тысяч или одной вылазки в чужой офис. И сейчас он мог хоть лопнуть от досады, но сделка есть сделка, и козырь, оказавшийся тузом, был потерян. Мик не шел ― почти летел ― по коридору, и полы его пиджака взвивались, открывая яркую подкладку. Не будь Дэнни уверен, что стрелять в здании, куда они влезли через пожарный вход, минуя охранника, ― очень плохая идея для того, кто не любит маленькие закрытые помещения и двухэтажные кровати, он непременно пустил бы пулю Мику в колено. Тот запрыгнул в свою машину с разбегу. Легко перемахнул дверцу одним прыжком, нажал на газ, в полный голос крикнув: — Иди спать, Дэнни! Тебе завтра на работу, ― и сорвался с места так стремительно, что шины оставили на асфальте длинный темный след. Черта с два Дэнни стал бы слушать этого придурка!