Вечность за двести баксов

Дэнни выскользнул из комнаты, аккуратно прикрыв отрубившегося Луиса одеялом. Ему не обязательно было искать Мика — близился закат, и если все пойдет по плану, скоро они увидятся в общем зале. Но где-то внутри его подтачивал червячок сомнения: люди непредсказуемы, знаете ли. Особенно те, кто одержим жаждой мести и носит за спиной остро отточенное холодное оружие. Вряд ли Джозеф Костан захочет поставить голову Мика на полку в кабинете, да и сам Дэнни не желал включать расходы на подпольного таксидермиста в свой бюджет. Не говоря уже о том, что будет сложно передать правильный цвет глаз Сент-Джона без хорошо ограненных драгоценных камней. Нет, без этой детали Дэнни категорически отказывался любоваться на его голову, а потому, крадясь вдоль стен и проскальзывая мимо камер наблюдения, добрался почти до выхода из здания и там наконец-то учуял нужный запах. Внезапное желание завыть, упасть на колени и коснуться деревянного порога языком — там, где остались капли пота, крови и частички кожи Мика — шокировало. Вампиры потеют, кто бы мог представить? Если им приходится еще и бриться, то Дэнни мог только посочувствовать. Провести вечность в обнимку со станком для бритья — нет, лучше адские муки и котел с кипящей смолой. У комнаты, куда привел его след, стояли всего лишь двое охранников — крепкий старик и совсем юный мальчишка лет двадцати, — одетые в защитную броню и с взведенными арбалетами наготове. Осина, пошедшая на деревянные стрелы, пахла омерзительно, горечью оседая в носу. Только сейчас Дэнни оценил, как хорошо и правильно продуманы латы «Детей Света»: серебро и титан защищали шею, запястья и бедра, — ни один вампир не смог бы прокусить их с первого раза и потерял бы время, застряв зубами в сплаве и испытывая ужасную боль. В набедренных креплениях у каждого торчало не менее пяти коротких оправленных в серебро кольев, а в карманах лежало нечто, пахнущее бензином. — Эм-м, привет! — громко сказал Дэнни. — Я новичок. Ищу кухню и, кажется, заблудился. Старший охранник взмахнул рукой, показывая направление, и Дэнни успел заметить уязвимость: хитро продуманные латы не смыкались под мышкой. А после и вовсе не церемонился — схватил обоих за длинные ежики волос на затылке и с размаху приложил лбами. Сначала друг о друга, а после, для верности ― о каменную стену. Мозгами не запахло ― значит, выживут. Хотя именно сейчас Дэнни больше всего хотелось, чтобы вокруг дома «Детей Света» разразился один из знаменитых калифорнийских пожаров, пожирающих все на своем пути. Конечно, сразу после того, как он вытащил бы Мика из ловушки, которую подготовили со знанием дела. Скорее всего, Мик был не первым, кого держали в комнате, которую Дэнни не мог назвать иначе чем пыточной. Да ладно, люди снаряжают миссию к Марсу, заботятся о сохранении редких видов кольчатых червей и нежных чувствах коралловых колоний. Насколько ненормален должен быть тот, кто в этом веке начиняет «Железную деву» медленно убивающим ядом и запихивает туда живое существо ради возможности всласть потрахаться на ритуальном алтаре?! Несколько десятков кольев с серебряными прожилками вырвались из плоти Мика с отвратительным чавканьем, когда Дэнни откинул крышку похожего на саркофаг ящика. Словно жадная хищная тварь разомкнула челюсти, выпуская добычу. Дэнни вынул последний, воткнутый своей рукой кол, и Мик тут же приподнялся, невидящими глазами ища его лицо, и тихо всхлипнул, выгибаясь от боли. — Как хочешь, малыш, но эту крышку я больше не закрою, — пробормотал Дэнни. — По крайней мере, пока внутри не будет Эллиса. Никто не заслуживает таких мук из-за оригинальной диеты. Мик судорожно глотал воздух, голос его был сбивающимся, но твердым: — Тебе придется, Дэнни. Я — главное блюдо сегодняшнего вечера, и мы станем действовать, только когда все гости соберутся за столом. Дэнни отвел с его лба взмокшие пряди. Лицо Мика постепенно приобретало обычную бледность вместо гнилостной зелени, глаза вновь стали прозрачно-серыми, а верхняя губа перестала оттопыриваться, сдерживая клыки. — Так бы и сказал, что любишь оргии, — выдохнул Дэнни. — Потому что, знаешь ли, у «Храма Судьбы» был семейный рейтинг, а Эллис, похоже, отдает предпочтение разнузданному порно с собой в главной роли. Так что, если ты не против поучаствовать, я… ну, я, пожалуй, пойду? — Дэнно… ― Мик перехватил его руку, чуть сжимая, и Дэнни попытался было вывернуться, но время для армрестлинга было самым неподходящим. — Если я и буду участником, то только в качестве жертвы. Я постелю им свою кровь, если, конечно, кое-что понимаю в древних ритуалах и хорошо слышал то, о чем говорили «Дети Света». Они будут сражаться за право убить меня, чтобы оросить ритуальный алтарь моей кровью. До конца поединков меня никто не тронет, а значит… — Ну это проще простого, малыш. Я выиграю у них всех. Мик дернул его на себя. Крепко обнял, приникая дрожащим телом, коснулся губами губ — не настойчиво, а мягко, просяще. Дэнни гладил его по волосам, по спине, по испачканной в крови одежде, безмолвно позволяя тронуть языком приоткрытые губы. И он не желал, чтобы поцелуй был таким отчаянным, таким безнадежным. Таким… прощальным. Клыки Мика оцарапали нижнюю губу изнутри, и Дэнни наконец-то нашел в себе силы оттолкнуть его. — Вот что, — решительно сказал он, любуясь длинными ресницами и чуть розоватыми пятнами румянца на бледной коже. — Я не хочу еще раз втыкать кол и закрывать тебя внутри ебаного гроба. Это выше моих сил. — И все же ты сделаешь это. Если мы не готовы всю жизнь скрываться где-нибудь в шахтах Кентукки или канализации Нью-Йорка. Сейчас речь не только обо мне. Джозеф рискует жизнью ради того, чтобы я выжил и смог отомстить убийцам. И мы должны. — Мы?! Это твой способ сказать, что мы все же напарники? Тогда слушай, что я скажу. Если, конечно, не мечтаешь испачкать своей кровью алтарь Эллиса или получить его жадный член в задницу. Мик вскинулся возмущенно, но Дэнни только этого и ждал: поймал в ладони его лицо, взглянул в глаза, быстро увещевая: — Слушай, малыш, я знаю, ты не причинишь мне боль. Я верю тебе, окей? Но если ты пробудешь здесь еще несколько часов, то станешь похож на выброшенную на берег медузу. И тогда мне будет плевать на высшую справедливость, смерти других вампиров или месть. Я буду спасать тебя, потому что ты не будешь способен позаботиться о себе сам. И если это не то, чего хочешь ты — тогда пей! Тебе нужна кровь! Потому что от тебя уже воняет дохлой кошкой и ты не сможешь ни продержаться, ни действовать в полную силу. Пей, слышишь! У нас осталось мало времени. Каждый, кто любит, сделал бы так же. Дэнни совал ему запястье с гулко бьющейся веной в самые губы, крепко прижимая, заставляя разомкнуть их, и кожей чувствовал, как удлиняются клыки Мика, как тот оглушительно сглатывает и шепчет: — Я не стану. Выдержу. Это лишнее. — Ну какой же ты идиот! Бедняга Костан, как ему должно быть тяжело с тобой! Дэнни вырвал руку с явным намерением распороть вену об один из осиновых кольев, чтобы хлынувшая кровь сама затопила губы и кривившееся лицо Мика. Но тот успел остановить его в последний момент. — Каждый, кто любит, — выдохнул Мик. — Каждый, кто… И быстро вонзил длинные и острые клыки в середину предплечья Дэнни. — Да, малыш. Только такой кретин, как ты, мог счесть, что с обращением жизнь заканчивается. Колени Дэнни медленно слабели, Мик пил его кровь сильными жадными глотками, но ее недостаток восполняло другое — странная, необычная эйфория, как бывает, когда разгоняешься на трассе, забыв пристегнуть ремень, или стреляешь по бутылкам на пустыре и стекло со звоном разлетается в стороны. Дэнни наслаждался ею, пока зубы Мика неосторожно не коснулись противоположной стенки вены и она не вспыхнула многократно усиленной болью, на секунду затмившей разум. Он застонал, вцепившись в плечо Мика, и клыки рывком вышли из раны. Густой сладковатый запах собственной крови защекотал ноздри. Дэнни высунул язык и провел по предплечью самым кончиком. — Первая отрицательная, — почти нормальным голосом сказал Мик. — Терпеть ее не могу. — А прошлой ночью не возражал, — отозвался Дэнни. — Мне пора. Не думаю, что вырубил охрану дольше чем на полчаса. — Вряд ли кто-то когда-либо пил кровь человека, находящегося под действием «Черного Кристалла», — пробормотал Мик. — Достоверно известно лишь то, что этого не делал ты, — сдавленно и нервно хохотнул Дэнни. — Если ты готов …. — Увидимся на вечеринке, — широко улыбнулся Мик. — Постарайся выглядеть пристойно. Но сердце его грохотало, словно камнепад в горах, когда Дэнни изо всех сил захлопнул крышку «Железной девы». Он надеялся, что Мик тоже слышит стук его сердца, подскочившего до самого горла, и тихий шепот: — Прости, малыш… Я больше никому не позволю тебя обидеть. Едва различимый ответный вздох Мика растворился в топоте ног и волне адреналина, когда целый отряд «Детей Света» ворвался в комнату. — Не о чем было беспокоиться, — равнодушно сказал Дэнни, пряча прокушенную руку за спину. — Хотел убедиться, что вы надежно охраняете нежить, для поимки которой я приложил столько усилий. Если бы спросили меня, то я не нанял бы вас присматривать и за черепахами. Он мог сбежать в любой момент. Должен ли я поставить в известность мастера Эллиса? И, скрестив руки на груди, он пошел прочь, вразвалочку удаляясь по коридору и чувствуя за оглушительным фоном сомнений охраны несколько легких ударов сердца под крышкой «гроба», больше всего похожих на восхищенную и нежную улыбку.

֍֍֍

За ним пришли слишком быстро. Не дав даже толком унять сердце и осмыслить произошедшее. Это было к лучшему. Действие «Кристалла» не ослабевало, и Дэнни не был уверен, что еще несколько часов усидит в своей комнате, где постель провоняла страхом сбежавшего Луиса. Девушка, как две капли воды похожая на одного из ангелов Виктории Сикрет, отвела его в душ и, кажется, очень расстроилась, когда он не позволил потереть себе спинку. С удобными джинсами и любимой голубой рубашкой пришлось расстаться. Железных лат ему тоже не выдали. «Ангел» оставила на скамейке тонкие льняные брюки и такую узкую футболку, что Дэнни едва смог ее натянуть. — Может, хотя бы отвернешься? — пробормотал он. — Мастер Эллис благословил тебя мной, — сказала «ангел». — Я Мэдисон, возлюбленное дитя, была женой зимнего солнцестояния в прошлом году. Это почетное звание. — Что, блядь, со всеми вами не так?! — Дэнни шепотом адресовал свой вопрос невысокому потолку душевой, пока одевался за шторкой. — Мы объединены общей бедой. Мастер Эллис спасает нас. Каждый, кто приходит, испытывает сомнения. Но после ритуала ты станешь одним из нас. Месть — всего лишь одна из ступеней к просветлению. — Я даже представить не могу, какой вид наркоты вы здесь курите. — Только чистоту и солнечный свет. Дэнни счел нужным заткнуться самостоятельно. Он и без того наговорил много лишнего для того, кто должен был казаться заинтересованным в истреблении вампиров. Он готов был увидеть мрачную пещеру, железную клетку и каменный алтарь размером с футбольное поле, но «ангел» Мэдисон привела его в обычную, припорошенную бетонной пылью пустую комнату, где по кругу стояло девять стульев. Один из них, предназначенный для Дэнни, пустовал. — Всегда мечтал полетать над гнездом кукушки, — пробурчал он себе под нос. — Привет, я Дэнни, я видел вампира. Привет, Дэнни, мы тоже. — Наш новоприбывший, Дэнни Уильямс, — сказал Кристиан Эллис. — И сейчас он испытывает все те же сомнения, которые испытали вы. Эллис был одет в такие же тонкие брюки и узкую футболку с крестом в центре груди, как каждый из мужчин и женщин, сидящих в круге. Дэнни чувствовал возбужденный стук их сердец и пахнущую цитрусом ноту удовольствия, словно Эллис, как заправский вампир, питался вниманием своих адептов. — Расскажите ему свои истории, дети. Пусть знает, что он не одинок и поступок, на который он решился — достоин величайшей награды в этот праздничный день. Вряд ли Эллис мог выдумать пытку изысканней и болезненней. Несомненно, истории чужого идиотизма должны были вдохновить и обрадовать Дэнни, с трудом сдерживающего недовольный рык. Каждая минута откровений о встречах с вампирами, часть из которых точно была почерпнута из книг и фильмов, продлевала пребывание Мика в саркофаге с кольями. А потому Дэнни было совершенно наплевать на душевные метания нежной Джулии, получавшей в неделю больше, чем многие зарабатывают за месяц, в обмен на горячий секс, пять унций крови и неопрятные ранки на шее, которые ей приходилось скрывать длинными волосами. Он точно посочувствовал бы Брендону — пожилому одутловатому мужчине с явным запахом диабета, чей сын был обращен случайно, видимо, слишком неразборчивым вампиром, прямо в сортире флоридского паба. Но все это грозило затянуться до бесконечности, когда палец Эллиса повелительно ткнул в его сторону и все взгляды устремились на него. — А что я? — пожал плечами Дэнни. — Мое имя Даниил, разве я мог остаться безучастным? В один ужасный день вампир подчинил меня своей воле и заставил кое-что сделать для него. Так я познакомился с мастером Эллисом. У меня семья. Родители, брат и сестры, племянники. Могу ли я позволить порождению тьмы находиться на одной планете с ними? Мастер Эллис открыл мне глаза на то, что я сам боялся признать. Вампиры могут быть обаятельными. Но в них не осталось ни капли человеческого, никто из них не имеет права жить, особенно если силой пытается напиться твоей крови. И вот я здесь. Ложь осела на языке горькой смесью полыни и хинина, но Дэнни продемонстрировал прокушенную руку и сложил ладони в молитвенном жесте, как делали все остальные. — Ты ― достойное Дитя Света, — сказал Эллис, вставая. — Давайте повторим восхваление, а после вас ждет первый в жизни ритуал равноденствия. Это — новое рождение и отныне вы будете праздновать его как все те, кто был посвящен в этот день. Весь круг взялся за руки, хором повторяя за Эллисом: ― Полмира — ночь, но полмира — день. Свет побеждает тьму, и солнце разгоняет тучи. Мы Дети Света, и его сила в нас. Солнце не убивает несправедливо, мы следуем за ним. Да, у Кристиана Эллиса был невероятно хреновый спичрайтер. Как и дизайнер одежды, потому что спустя полчаса Эллис появился в ритуальном зале в ужасном, заставляющем щуриться бело-золотом балахоне, с торчащими из-под него сухими щиколотками и босыми ступнями со свежим педикюром, все еще пахнущими кокосовым кремом. Совершенно очевидно, Эллису следовало учиться новым трюкам, а не черпать свои идеи у голливудских режиссеров и телевизионных проповедников. Но проверенные уловки всегда действуют на недалекие умы, особенно когда подкреплены правильным допингом. Человек сто, одетых так же, как Дэнни, в брюки и футболки, выстроились вдоль двух стен в огромном зале без окон. Четыре ряда воинов в латах тоже не внушали оптимизма. Работка им с Миком предстояла не из легких — Дэнни надеялся человек на тридцать. В тяжелой широкой чаше, которую весьма негигиенично передавали по кругу, играло пузырьками вино, но за сладким фруктовым ароматом нос Дэнни различал кислый запах неизвестного ему наркотика. Эллис издали буравил его взглядом, ожидая, пока он сглотнет. Хотелось скрестить пальцы на удачу — то, что было подмешано в вино, на вкус казалось прожеванной таблеткой аспирина и подействовало слишком быстро, заставив стены и лица в полутемном зале заиграть всеми цветами радуги и почувствовать себя так, будто за спиной выросли крылья. Дэнни улыбнулся так же глупо и блаженно, как все, кто отпивал из чаши до него, надеясь, что «Черный Кристалл» быстро ослабит действие наркотика. Нервы давно были на пределе. У дальней стены за двумя рядами вооруженной охраны под чем-то, похожем на гигантский задернутый балдахин с золотыми крестами, угадывался стук сердца Мика — едва различимый, но спокойный и мерный. Факелы, освещавшие помещение, слегка чадили и тоже пованивали какой-то дрянью. Напротив, охраняемый таким же отрядом, Эллис взобрался на возвышение почти под самый потолок и затянул длинную речь, перемежая очередную чушь греческими и латинскими словами. Его поддерживал ритмичный, но вряд ли отчетливо слышный остальным звук ― барабаны и гул меди создавали вибрацию, в такт которой постепенно начали подрагивать мышцы. Девушка справа от Дэнни задергала бедрами и затрясла головой. Работа с аудиторией удавалась Эллису на высший балл. Не хотел бы Дэнни посещать его лекции. Эллис воздел руки вверх, словно благословляя присутствующих: — Я знаю, вы не мои дети, я такое же Дитя Света, как вы, как каждый цветок или птица, как камни под ногами и вода в ручье. И я так же с трепетом ждал сегодняшнего праздника. За эти годы мы так полюбили друг друга, что у нас сложились свои традиции. В первом поединке за право принести жертву сражались всего лишь двое. Я против Итана, — Эллис слегка поклонился в сторону высокого крепкого мужчины с длинным хвостом седых волос, стоявшего во главе отряда у лестницы. — И он доказал чистоту и силу своих намерений, победив меня. Теперь он ― наш лучший воин, но все еще рвется в бой, чтобы лично истребить каждое порождение тьмы. И пусть в великий праздник, когда на смену ночи придет равный ей день, вернется традиция того поединка. Первый пусть сразится с последним, сильнейший — с тем, кто перешагнул наш порог сегодня, но чьи стремления так же чисты и безупречны. Да будет так! Эллис взмахнул руками, взвыли невидимые трубы — постановка точно была не из дешевых и хорошо отрепетирована. Итан в полном облачении шагнул вперед и слегка поклонился. Все присутствующие заорали разом — кто-то восторженно, предвкушая развлечение, кто-то разочарованно, видимо, из тех, кто планировал принять участие в турнире. Эллис принял от девушки, стоящей у его кресла, сверкнувший лезвием клинок и медленно сошел с возвышения, замирая на каждой ступеньке. А после двинулся вдоль рядов адептов и, остановившись перед Дэнни, опустился на одно колено и протянул ему оружие. — Как равное дитя равному, — громко сказал Эллис. — Докажи свое желание стать одним из нас и преданность дню, а не ночи. «Впечатляюще», — подумал Дэнни. Легкая эйфория от наркотика прошла за время нудной речи Эллиса, и ему с трудом удавалось сдерживать усмешку. Но тот внимательно смотрел на него, выискивая малейшую реакцию, легчайшую тень неверия или сомнения. Дэнни не колебался ни секунды. Он предпочел бы старый добрый Глок, но быстро сомкнул пальцы на кожаной рукоятке длинного легкого ножа. Его противник демонстративно снимал с себя оружие: отложил в сторону арбалет, вынул из-за спины длинный кривой меч, отстегнул с лодыжки запасные ножны, а от бедра — кобуру небольшого пистолета, снял высокие ботинки. Но остался в поручах, жилете и высоком воротнике вокруг шеи. Легкие брюки Дэнни и узкая футболка, не дающая вздохнуть полной грудью, выглядели рядом беззащитно, как нежное брюшко котенка по сравнению с черепашьим панцирем. Что ж, Дэнни вырос в Джерси. Пришло время это доказать. Сто человек сомкнулись, образовывая круг. Итан вступил в центр и слегка поклонился на четыре стороны, задержавшись, чтобы вскинуть руку там, где предполагался Восток. Дэнни повторил его движения, тоже снискав одобрительные крики. Почему-то основная часть голосов была женской. Тут бы, по-хорошему, должен был появиться рефери, разъясняющий противникам правила боя и заставляющий их пожать друг другу руки, но, похоже, квот персонала для этого развлечения не выделили. Итан напал без предупреждения — резко повернулся и выбросил вперед руку с ножом, целя в шею Дэнни. Не будь «Черного Кристалла», темное узкое лезвие с изображением солнца — последнее, что Дэнни увидел бы в жизни, прежде чем скончаться от быстрой кровопотери. Но он успел отклониться, и нож со свистом разрезал воздух перед лицом. — Я не планировал сегодня бриться, — пробормотал он, когда лезвие пошло в другую сторону, на этот раз целясь чуть ниже, ближе к сердцу, не рубящим, а колющим ударом острия. Соперник был на полторы головы выше, и во всем его теле не дрожал ни один мускул, а пульс бился ровно и спокойно в такт размеренному дыханию, как на легкой тренировке. Может, в прошлой жизни он был военным, каким-нибудь морским котиком или вовсе профессиональным бойцом на ринге, чья горячая, полная адреналина кровь показалась изысканным лакомством несчастливому вампиру. Но Дэнни вырос в Джерси. В штате и городе, где любой осел с тупым куском железа в кармане и поддельным итальянским акцентом как минимум метил на место капо клана Гамбино. Их бой напоминал Дэнни заевшую видеопленку. Итан опустил руку, спружинил коленями, стараясь достать его резким ударом снизу — по косой в живот, чтобы длинный клинок дошел до печени. И Дэнни не стал рисковать — просто выбросил вперед ногу. Запястье Итана глухо хрустнуло, нож зазвенел по каменным плитам, а сердце не застучало сильнее от того, что он остался без оружия. Только голоса зрителей стал громче, и невидимые барабаны ускорили ритм, а Кристиан Эллис, восседавший в гигантском кресле на возвышении — как император на гладиаторских боях — одобрительно кивнул. Итан развернулся, как тугая пружина, и ударил странно, но очень эффективно, словно зажимая руку Дэнни в тиски — справа коленом, а слева — ладонью. Дэнни услышал легкий треск своих сухожилий. Они вновь оказались на равных — оба безоружными, оба поддерживаемые воплями толпы, оба со спокойно и ровно бьющимися сердцами. Если бы не опасения Дэнни, что действие «Кристалла» внезапно закончится, то он потянул бы это удовольствие дольше. Действующий как отлично смазанный боевой робот Итан мог продолжать развлечение еще несколько часов. Но Джерси есть Джерси, не так ли? От быстрого косого удара справа Дэнни почти упал на землю, крепко цепляя лодыжки противника. И тот грохнулся следом, гулко ударившись затылком о камни. А лежа имеют значение только скорость и умения. Пока Итан приводил в норму дыхание — слишком быстро для обычного человека — Дэнни успел перевернуть его лицом в пол, насесть на спину и заломить локоть и плечо так, что любой другой взвыл бы. — Эй, эй, постарайся не сломать меня, — прошипел тот. — Тебе же потом служить под моим началом. В любом случае ты выиграешь — это подарок мастера. Так что побереги силы для жертвоприношения. Просто давай сделаем все красиво. Дэнни прижал его голову грудью, чтобы зрителям не видны были движения губ. Процент договорных матчей в любом спорте всегда был высоким. Почему этот должен был оказаться исключением? Он позволил Итану сбросить себя с хребта и легко приложить головой, а после извернулся, подцепил пальцами его воротник, ломая застежки, и крепко сжал шею, надавливая на сонную артерию. Вампирская мощь и отсутствие рефери явно идут на пользу, когда речь идет об уличном бое. Футболка Дэнни была разорвана на груди, а брюки потеряли часть левой штанины, но он вскинул руки и, повинуясь неосознанному внутреннему порыву, поставил ступню на грудь поверженного Итана. В гладиаторских поединках несомненно было что-то возбуждающее.