Хвосты, жезлы и вино

Иногда такое случается: новое сочетание элементов, чуждая твоему иммунитету болезнь или творение злого гения — что-то из этого неожиданно вылезает из пробирок или космических глубин и провоцирует катастрофы, уничтожает сотни разумных и неразумных видов… или загоняет агентов в лазарет. По мнению Вэнь Кэсина, лучше бы кто-то там за сотни тысяч световых лет вымер. — Когда я смогу его навестить? — хвосты возмущенно мечутся, сшибают стопку документов и зазевавшегося младшего агента. Тот приглушенно ругается и отползает из зоны поражения, но Вэнь Кэсин этого не замечает. У него перед глазами бледное лицо а-Сюя, покрытая мелкими фиолетовыми пятнами шея, сухие, пытающиеся ему что-то сказать губы. Толстое стекло дает прекрасный обзор, но отрезает любой звук, и Вэнь Кэсин, обычно воспевающий талию и лопатки своей родственной души, теперь отчаянно скучает по любимому голосу. — Как только я разработаю антидот, — У Си даже головы не поднимает от расчетов, продолжая что-то записывать, вычеркивать, снова записывать. На первый и даже второй взгляд он кажется спокойным, но в воздухе стоит густой травянистый запах, а карандаш, который У Си сжимает в пальцах, дал несколько ростков. Вэнь Кэсин отмечает все это краем сознания. Будь за стеклом лазарета кто-то другой, он бы даже внимания не обратил, но там Чжоу Цзышу, и это делает Вэнь Кэсина слишком напуганным и злым, чтобы спокойно наблюдать за работой врачей и ученых. Он вылетает из медотсека, широким нервным шагом пересекает крыло, пока не находит одну из пустующих и доступных ему комнат. Ладонь почти врезается в чувствительный сканер. — Доступ разрешен, — бездушно сообщает система безопасности, распахивает, а потом захлопывает за Вэнь Кэсином дверь. Он растерянно осматривает белые стены, белую мебель, обратную сторону экранов и сенсорных панелей (конечно же белую!). Внутри кипят чувства, булькают в его груди и щекочат горло пузырьками нервного, истерического смеха, требуют выхода, и Вэнь Кэсин вцепляется в ближайшую спинку стула. Когти прорывают обивку. Вэнь Кэсин несколько секунд просто смотрит, как его пальцы будто сливаются с мебелью, а потом резко дергает рукой. Стул отлетает в стену, но это уже где-то в другом измерении: мебель крошится, трескается, и в Вэнь Кэсине тоже что-то ломается. Он кричит. Воет раненным зверем, и это длится будто бы целую вечность. Вэнь Кэсин пытается отдышаться и сморгнуть с глаз красную пелену, когда дверь в комнату открывается. Цзин Бэйюань медленно подходит ближе, смотрит понимающе. Качает головой на молчаливый вопрос: — Пока нет. Но У Си справится. Вэнь Кэсин устало кивает. Сил на злость не остается, но оно и к лучшему: меньше всего ему хочется ругаться с лучшим другом своего мужа. Поэтому он принимает протянутую руку, давая помочь себе подняться. К лазарету они идут плечом к плечу, но на последнем повороте Цзин Бэйюаня перехватывают другие агенты и уводят, и к разделительному стеклу Вэнь Кэсин подходит один. — А-Сюй, — зовет, зная, что не будет услышан. В этом тоже есть свои маленькие преимущества: его возлюбленный слишком чуткий, его так тяжело застать врасплох, просто понаблюдать со стороны. Так что Вэнь Кэсин выцеживает удовольствие из ситуации, как сок из апельсина. Чжоу Цзышу убивает время отжиманиями. Размеренно опускается и поднимается. Вэнь Кэсин жадно оглаживает напрягающиеся и раслабляющиеся мышцы, блестящую потом шею, влажные пятна на больничной футболке. Какой же Чжоу Цзышу красивый…и в той же мере глупый. Вэнь Кэсину хочется его обнять и стукнуть, потому что нужно сохранять силы для выздоровления! Но Чжоу Цзышу всегда был отвратительным пациентом, так что удивляться его молчаливому протесту не приходится. Чжоу Цзышу вдруг замирает в движении и оборачивается, и Вэнь Кэсин проваливается в его взгляд. Нежится в нем, впитывает малейшие изменения эмоций, то, как пристальное внимание и искры недовольства меняются на привязанность и сожаление. Вэнь Кэсин прикладывает ладонь к стеклу, и Чжоу Цзышу встает, чтобы соприкоснуться с иллюзией его тепла. — Привет, — шепчет Вэнь Кэсин. Ноги дрожат, и он прижимается грудью к стеклу, пытаясь удержаться. Ему до смерти хочется упасть в надежные объятия, почувствовать уверенную силу любимого человека, но он может только смотреть. Хвосты понуро подметают пол. Чжоу Цзышу ведет кончиками пальцев где-то на уровне его лица, а потом, досадливо нахмурившись, позволяет своей ладони стать отражением ладони Вэнь Кэсина. Хочется больше. Теснее. Теплее. Хочется вдохнуть носом изменившийся из-за болезни запах, греть телом и хвостами, хочется слушать голос и дыхание, даже хриплое, даже срывающееся. Но внутрь может войти только медперсонал в специальном костюме, а выйти лишь после тщательнейшей обработки. Вэнь Кэсину несколько раз повторили: пострадавших несколько, за ними нужен присмотр, количество защитных костюмов ограничено. Они не могут их тратить. Ни на кого. — Ты такой дурак, — шепчет Вэнь Кэсин. — Я так тебя люблю. Чжоу Цзышу нежно улыбается и слегка качает головой. «Не слышу». А потом дышит на стекло и быстро чертит на появившемся конденсате. Я люблю тебя. Прости. Ты поел? Вэнь Кэсин смеется до слез.