Бесаме мучо

Директор Гонт отложил очередную книгу записей и потёр глаза. Возможно, Дамблдор и был Великим волшебником, но бухгалтерия явно не была его сильной стороной. Бардак в документации был феерический, и Гонт недоумевал, отчего Дамблдор не нанял квалифицированного бухгалтера. Среди магглорожденных магов было немало умников, разбирающихся в экономике и финансах, да и жалованье поначалу можно было положить небольшое. Зато вся отчётность была бы в порядке, а сейчас… Здесь же пегас ногу сломит, пытаясь разобраться… Хорошо, хоть с учебной отчётностью всё более или менее в порядке, заместитель директора Макгонагалл явно свой хлеб ела не даром. А вот с материальной отчётностью… Хозяйственные книги, приходные денежные книги, расходные денежные книги, какие-то разовые выплаты и получения денежных средств, которые могли попасться в любой из этих книг, папки с заявками деканов… но в этих заявках могло попасться что угодно, совершенно к ним не относящееся, какие-то расписки… Попасться могло всё, что угодно, проще было сказать, чего там не было. Порядка. Сам Томас Марволо Гонт успел разобрать и привести в порядок хорошо если пятую часть бумаг, и при мысли о том, что ему придётся разгребать все эти бумажные горы, у него делалось сердцебиение. Гонт уже заслал гонца в Попечительский совет с настоятельной просьбой подыскать хорошего бухгалтера для ведения финансовых дел школы, совет вроде как с ним согласился, но кандидаты на эту должность ещё не объявлялись. Так что всё приходилось делать самому. — Хоссяин устал… — прошипела Нагайна, подползая к креслу Гонта. Удивительно, но за прошедшее недолгое время рептилия полностью лишилась своей кровожадности и предпочитала проводить время с обожаемым Хозяином, лежа на подогретом специальными чарами коврике и сонно щурясь на яркие витражи в окнах директорского кабинета. Гонт сперва опасался, что Баюн не примет его питомицу, но тот только одобрительно фыркнул и начал таскать змее полупридушенных крыс, пойманных в бесконечных хогвартских подземельях. А порой эта парочка устраивалась на тёплом коврике… и вроде как беседовала. Баюн мурлыкал, Нагайна тихонько шипела, оба порой кивали друг другу. В общем, та ещё идиллия. Гонт рассеянно погладил змею, положившую голову ему на бедро, и тут проснулся доселе дремавший Баюн. — Да брось ты, Фома, эту цифирь проклятую! — посоветовал он. — Вот она — твоя бумажная могила! Поди лучше на воздух… К лесу прогуляйся… Не в пример полезнее будет. Гонт насторожился. Такие советы кот давал крайне редко, а если и давал — всегда по делу. — Ты это о Запретном лесе, Баюн? — спросил он. — А погулять мне надо там, куда дети на экскурсию отправились? — Умный ты у меня, — потянулся кот. — За что и ценю… Больше моего только братишке моему троюродному свезло. Бегемоту. Но там уж такой хозяин, с которым ни одному чародею лучше не тягаться. Том усмехнулся. Баюн как-то рассказывал о похождениях братишки Бегемота, и Гонт был с ним совершенно согласен. Знакомиться с его хозяином без серьёзного повода не стоило ни магу, ни магглу. — Так что, — светски поинтересовался Баюн, — сходишь, прогуляешься? И я бы с тобой сходил, лапы бы размял… Гонт насторожился ещё больше. Что там должно произойти? Конец света? Во всяком случае, предупреждение фамильяра игнорировать не стоило, и Гонт сказал: — Пожалуй, пойду, Баюн. Ты прав, засиделся я в кабинете. После этого он встал, накинул тёплую мантию и прихватил палочку. — Я тоже пойду, Хоссяин, — прошипела Нагайна и скользнула на запястье Гонту, превратившись в браслет. — Вот и славно, — заметил Баюн и широко зевнул, показав острые клыки. — Идём, Фома.

***

Экскурсия шла своим чередом. Профессор Кеттлберн рассказывал о фестралах. По его словам, они паслись на большой поляне у самой опушки Запретного леса. Профессор даже показал эту самую поляну, но большинство первокурсников ожидаемо не увидело ничего. Тогда Кеттлберн достал откуда-то из-под мантии небольшую коробочку, поставил её на землю, а когда коробочка увеличилась, распахнул её и сказал: — Считается, что фестралы любят слегка… и даже не слегка испортившееся мясо, и это так. Но у них есть и другие пристрастия. Вообще, фестралы всеядны, но по необходимости, они способны поддерживать свою жизнь ничтожной долей самой непитательной и отвратительной пищи. Однако мне удалось выяснить, что им очень нравятся морковь и сахар. Попробуйте. Понятное дело, что большинство из вас не видит фестралов, и слава Мерлину. Но вы вполне можете их почувствовать. Не бойтесь, они весьма аккуратны и не поранят вас. С этими словами Кеттлберн достал из коробки крупную мытую морковь и протянул руку вперёд. И большинство первокурсников с изумлением увидели и услышали, как сначала часть морковки исчезла из виду, а потом раздалось громкое хрупанье. А на оставшейся половинке морковки остались следы больших зубов. — Ой… — побледнела Гермиона. — Оно ест… — Не оно, а фестрал, — заметил Драко. — Ага, — подтвердила Алекс. — Только это не он, а она. Рядом с ней маленький детёныш. — Ты их видишь? — изумился Драко. — Ой, прости. Это из-за смерти твоих родителей, да? Алекс кивнула, смерть она видела. Правда, это была не смерть Джеймса и Лили, а смерть одного старого актёра, снимавшегося в эпизодах. Он вообще всю жизнь снимался только в эпизодах и совсем небольших ролях, но из-за колоритной внешности был узнаваем и даже почти популярен. Кино старик любил самозабвенно, и, хотя вполне мог бы уйти на покой, с радостью снимался в крохотных ролях. Приглашали его охотно, старик был некапризным, не строил из себя звезду и знал массу интереснейших анекдотов. Ну, и денежка за съёмки свою роль играла — старик не был ни «народным», ни «заслуженным», пенсию получал крошечную, но от помощи отказывался из гордости. Так что старые знакомые поддерживали его хоть так. С Алекс… то есть с Александром, они пересекались в нескольких сериалах и поддерживали вполне дружеские отношения. Тот не раз говорил Александру, что так бы и хотел умереть — занимаясь любимым делом. И когда прямо во время съёмки старому актёру внезапно стало плохо, все не сразу поняли, что это не игра — он получил роль старого слуги, на которого кричала барыня-самодурка. Слуга выслушал этот крик и после вопля: «Пошёл вон!» вышел из кадра на подгибающихся ногах. — Старая школа! — одобрительно пробормотала ассистентка режиссёра. — Стоп, снято! Но наблюдательный Александр успел заметить синеющие губы старика и бросился к нему, успев подхватить и не дать упасть. Суматоха, скорая, всхлипывания актрисы, игравшей барыню… Но старому актёру было уже не до этого. Он смотрел остановившимся взглядом куда-то вверх, а на губах его так и замерла улыбка… Так что фестралов Алекс видела. И, выбрав морковку покрупнее, протянула её ещё одному фестралу, появившемуся рядом с первым. Фестрал благосклонно захрупал морковиной, а когда закончил трапезу, неожиданно потёрся мордой о плечо Алекс и совершенно по-человечески вздохнул. Алекс стала гладить невидимого волшебного зверя, трогая тонкие косточки перепончатых крыльев и поражаясь густоте короткой шёрстки — как у британской кошки, честное слово, а фестрал переминался с ноги на ногу, щурил от удовольствия глаза цвета чернил и счастливо вздыхал. Другие первачки не увидев, так почувствовав присутствие фестралов рядом, живо расхватали морковку и сахар и стали протягивать их в разные стороны, надеясь приманить таких странных, невидимых, но забавных существ. Фестралы быстро просекли привалившую халяву, и к детишкам потянулись из-за деревьев костлявые силуэты. И морковки со здоровенными осколками сахара стали исчезать из детских рук, а со всех сторон стало раздаваться довольное хрупанье и фырканье. И вообще, даже невидимые, фестралы оставались осязаемыми, и вскоре со всех сторон стали раздаваться восхищённые возгласы. — Ой, какие мягкие… — Бедные, они такие худенькие, голодные, наверное… — Можно мы будем носить им еду? Каждый день? Фестралы, невидимые для большинства, дружно зафыркали и замотали головами. Вот ведь хитрюги! Но профессор Кеттлберн это прекратил, строго заявив: — Успокойтесь, ребята! Фестралы так устроены, что всегда будут худыми. А слишком часто подходить к опушке Запретного леса — навлекать опасность. Хоть защита Хогвартса и усилилась, но в Магическом мире бывает всякое. — Уууу… — разочарованно вздохнули первокурсники. — Но вы можете навещать фестралов в свободные от занятий дни. Разумеется, не поодиночке и в сопровождении меня или Хагрида. От морковки и сахара они никогда не откажутся, хотя Хагрид по старинке предпочитает кормить их несвежим мясом. Дети дружно пожалели фестралов, вынужденных сидеть на такой специфической диете, скормили им остатки вкусняшек, за что фестралы отблагодарили своих кормильцев, добродушно фыркая и позволяя гладить себя. Алекс, скормившая маленькому жеребёнку последний кусок сахара, от души приласкала малыша, а потом и его мамашу. После этого все фестралы дружно развернулись и порысили обратно в Запретный лес. Минута, другая — и они словно слились с фоном, став и для тех немногих детей, которые их видели, совершенно неразличимыми. — Ну что ж, — сказал профессор Кеттлберн. — Думаю, нам пора возвращаться в замок. И… Закончить он не успел, потому что раздался громкий треск, и на опушку на рысях вылетели несколько кентавров. И выглядели они так, что некоторые девочки взвизгнули. Лохматые, растрёпанные, с дубинами в руках и жутковатым блеском в глазах, эти полукони выглядели по-настоящему одержимыми. — Дети, быстро ко мне! — спокойно сказал Кеттлберн. — Я поставлю Защитный купол! Испуганные, но старающиеся держаться с достоинством слизеринцы и не менее испуганные, но понимающие, что паника и истерика могут погубить всех, равенкловцы сгрудились вокруг поднявшего палочку Кеттлберна. Профессор сделал ею замысловатое движение и выкрикнул: — Шантарам! — А, — прошептала прижавшаяся к Алекс Падма. — Это хорошее старое индийское заклинание, и наложить его может только сильный волшебник. У профессора есть хорошие друзья среди старых индийских волшебных семей. Смотри! И тут вокруг профессора и детей возник прозрачный, переливающийся радужными бликами купол. Кентавры взвыли, и один из них метнул дубину прямо в замерших детей и профессора. Панси и Салли испуганно взвизгнули, остальные как-то сдержались. Что же касается дубины, то она отскочила от купола и чуть было не попала в лоб незадачливому дубинометателю, но тот с характерной для кентавров отменной реакцией смог увернуться. — Ты что творишь, Бейн? — прокричал Кеттлберн, продолжая удерживать заклятие. — Ты будешь казнён за нападение на детей, а всех кентавров изгонят из Запретного леса! — А мне плевать на то, что станет с этими жалкими предателями, готовыми лизать зад презренным двуногим! — злобно проорал один из кентавров. — Отдай нам детёнышей, и мы уйдём! — Ты что, мухоморов пережрал, Бейн? — насмешливо спросил профессор Кеттлберн. — Зачем тебе дети? — Мне нужны не все, — рявкнул в ответ Бейн. — Только эти двое! Белобрысый мальчишка и девчонка, которая выжила! Звёзды подсказали мне, что они будут причиной огромных бед для народа кентавров! — Даже не думай, Бейн! — спокойно сказал Кеттлберн. — Никого из детей ты не получишь, в том числе и этих двоих. Пусть вся твоя банда убирается немедленно туда, откуда выползла! Ответом ему были злобные ругательства и попытки снести Защитный купол. Но Кеттлберн явно был магом не из слабых, и ничего у кентавров не вышло. — Ничего! — злобно забил копытами Бейн. — Ты не сможешь долго держать такое затратное заклинание, маг! А когда ты не сможешь больше поддерживать защиту, мы доберёмся до вас и убьём всех! Всех! Так что лучше отдай нам мальчишку и девчонку, мы заберём их и больше никого не тронем! — Даже не думай, Бейн! — отрезал Кеттлберн. — Я не выдам тебе никого! И к нам непременно придут на помощь! — Да? — ехидно спросил Бейн. — И как ты сможешь подать знак, что вы в беде? Все твои силы уходят на то, чтобы держать это дурацкое заклинание! — Дети, кричите громче, — понизив голос, сказал Кеттлберн. — Хогвартс далеко, но, может быть, нас слышит Хагрид… — Я могу создать Патронус, — тихо сказала сопровождающая экскурсию староста Слизерина Джемма Фарли. — Не вариант, мисс Фарли, — вздохнул Кеттлберн. — Патронус не пройдёт сквозь Защитный купол. Это один из недостатков заклятия Шантарам. Оно… оно практически неразрушимо и не пропускает сквозь себя никакое иное заклинание. К тому же оно весьма энергозатратно. — Портключи, я так понимаю, тоже не сработают? — спросила Алекс, машинально нащупывая портключ из Гринготтса. — Даже гоблинские? — Увы, мисс Поттер… — вздохнул Кеттлберн. Его лицо побледнело, по вискам потекли капли пота. Понятное дело, Кеттлберн уже немолод, счастье уже то, что он вообще сумел сотворить заклятие такой силы… и до сих пор его держит. — На сколько вас ещё хватит, профессор? — спросила Алекс. — На пять минут, не более, — скрипнул зубами Кетллберн. — Можно как-то поделиться с вами… силой? — спросила Алекс. — Нет, — отозвался Кеттлберн. — Я профессор, вы ученики. Забирая у вас силу, я причиню вам вред. Согласно клятве я не могу наносить вред ученикам. Ни в каком случае. — Но мы же… добровольно, — пробормотала Джемма Фарли. — Не имеет значения, мисс Фарли, — отозвался Кеттлберн. — Вред есть вред, к тому же прямой. Откат убьёт меня. Между тем кентавры бесились и орали что-то совсем уж нечленораздельное… хотя нет… членораздельное и гадкое донельзя. То, что они обещали сделать с маленькими магами, могло прийти в голову разве что маньяку-садисту. — Что, маг, силы на исходе? — зло оскалился Бэйн. — Отдай нам этих двоих, иначе мы всех… всех… — Что делать-то? — шепотом спросила Гермиона. — Ничего на ум не приходит, — проворчала Алекс. — Разве что Хагрида позвать. — Ха-а-агрид! — дружно закричали дети, а кентавры издевательски заулюлюкали. Но на сей раз лесник появился быстро. И довольно быстро разобрался в ситуации. С воплем: — Вы чтой-то творите, ироды этакие? — Хагрид сорвал арбалет с плеча, и один из кентавров со всего размаха грохнулся оземь со стрелой в шее, судорожно подёргивая руками и копытами. Остальные всем скопом бросились на полувеликана, замелькали дубины… Хагрид и впрямь был крепок — ещё одному кентавру он сумел свернуть шею, потом стал отбиваться ножом от остальных, крича: — Аппарируйте, профессор! — У кого есть портключи? — спросил Кеттлберн. Увы, таковые нашлись только у Алекс и Драко. Они могли взять с собой двоих. Джемма Фарли, умевшая аппарировать — ещё одного. Ещё двоих — сам Кеттлберн. А что делать с остальными? Оставить взбесившимся нелюдям на растерзание? Хагрида тем временем сбили-таки с ног и начали месить дубинами. Бросившегося на помощь Клыка один из кентавров отбросил ударом заднего копыта прямо на торчащий острый корень дерева. Клык издал скулящий вопль, дёрнулся и затих. Но тут ситуация изменилась снова. Сначала Алекс увидела несущийся со стороны Хогвартса чёрный смерч… потом второй… потом она вспомнила, как летал Волдеморт в фильме, и начала нервничать. Как выяснилось — зря. Смерчи ударились о землю и стали Гонтом и Снейпом. Ошарашенные кентавры прекратили месить Хагрида, а Гонт со Снейпом немедля начали кидаться заклинаниями, и весьма успешно. Через пару минут на земле валялись восемь обезвреженных, связанных и качественно вырубленных тел, на которые злобно щерился Баюн, чьи глаза светились жутким синеватым светом. Так что появившимся ещё через минуту Макгонагалл в образе мантикоры, Флитвику на заколдованном фрисби и Спраут на метле уже ничего не пришлось делать — разве что оказать срочную помощь Хагриду и профессору Кеттлберну, который отменил заклинание и опустил палочку, только убедившись, что детям ничто не угрожает. Хагрид же, к облегчению Алекс, оказался жив, хотя выглядел жутко. Весь в крови, оба чёрных глаза заплыли, на лоб свешивается лоскут содранной кожи… Но лесник был в сознании и даже мог говорить: — Ох, чтой-то такое делается… последние времена… Бейн, он-то всегда малахольный был, но чтоб такое… Собачку… собачку мою посмотрите… Клыка… Гонт одним коротким словом оборвал начинавшуюся панику — на многих только сейчас снизошёл ужас осознания от того, что могло бы случиться. Появившаяся мадам Помфри напоила зельем бледного Кеттлберна и Хагрида и вызвала домовиков, велев доставить обоих в Больничное крыло. Другие домовики стали доставлять первокурсников в гостиные, где чуть позже появились деканы с Успокоительным зельем и горячим шоколадом. Они же сказали, что директор Гонт вызвал аврорат и ДМП, и всех обездвиженных кентавров забрали для выяснения всех обстоятельств. — Но как так получилось, что кентавры вообще сумели напасть на нас? — спросила Алекс Флитвика. — А как же чары? — Чары касались только потенциально опасных существ, — вздохнул Флитвик. — Кентавры в этот список не входили… до сегодняшнего дня. К тому же они никогда не стремились покидать Запретный лес и появлялись в пределах видимости в крайне редких случаях. Что на них нашло? Это загадка. Думаю, люди Амелии Боунс разберутся в ней. — А почему не авроры? — спросила Падма. — Разве это не прерогатива аврората? — Авроры их чуть не прикончили на месте, — ответил Флитвик. — Непростительный непрофессионализм. Амелия Боунс обещала допросить их лично. Декана Снейпа она попросила сварить модифицированный Веритасерум, так что завтра Зельеварения, скорее всего, не будет. — А профессор Кеттлберн и Хагрид? — спросила Гермиона. — Как они? — Мадам Помфри даёт благоприятный прогноз, — обтекаемо ответил Флитвик. — А собачку? Собачку тоже спасут? — всхлипнула Мэнди Броклхерст. — Она Хагрида защищала… — Увы, мисс Броклхерст, — развёл руками Флитвик. — Клык доблестно погиб, защищая хозяина. Выпейте ещё шоколаду, дети, и ступайте отдохнуть. А завтра… завтра всё будет казаться не таким ужасным. И полугоблин взмахнул палочкой, рассылая по гостиной стайки радужных птиц и бабочек, чтобы отвлечь детей от грустных мыслей. — Да, профессор, — согласилась Алекс. — А ещё мы соберём деньги и купим Хагриду щенка. Я знаю эту породу. Она называется мастино неаполитано. — Да, да! — стали соглашаться другие первокурсники. — У вас доброе сердце, мисс Поттер, — кивнул Флитвик. — Когда выберете казначея для сбора денег, я тоже внесу свою лепту. Алекс кивнула, улыбнулась переставшей всхлипывать Мэнди и подумала, что теперь фестралов будут видеть все первачки Равенкло и Слизерина.