Жизнь и деяния Гарри Поттера

Утром рождества, этого главного праздника в году, Гарри проснулся совершенно не празднично: его разбудили громкой дружеской перепалкой Рон и Дафна. Его хорошие друзья не стали дожидаться его пробуждения и решили поторопить это событие, разбирая подарки, полученные младшим Уизли и обсуждая каждый из них на всю комнату. Притворяться спящим не было ни сил, ни желания; зато появилась охота немного подколоть «аристократичную леди» Гринграсс за очевидное и «непростительное» нарушение полагающихся правил приличия. – Дафна, немного стеснения не помешало бы. – С преувеличенной обидой пробурчал Поттер, переворачиваясь лицом к ребятам. – Это спальня двух взрослых парней, ты не можешь просто так сюда вламываться и... – Один из этих «взрослых парней» сам меня сюда позвал, – отвечала весело-добродушным голосом Дафна, протягивая Рону внушительных размеров синюю коробку, – а второму соне в очках давно пора просыпаться. И вообще, вот уж кому-кому, а не им меня учить о правилах этикета – помнится, кто-то на втором курсе всё время бегал в девичью уборную. – Она права, дружище. – Поддержал подругу Рон, начиная открывать очередной подарок. – Ты так весь праздник пропустишь, и будь я Малфоем, если допущу такое. Дальше разыгрывать из себя сонного или обиженного Гарри не стал, быстро приподнялся с кровати и тепло обнялся со всеми: они обменялись теплыми поздравлениями и теперь могли смело открывать многочисленные подарки. Их скопилась целая гора: Гаррины друзья не успели разобраться даже с половиной. Коробки всех размеров и форм, с поздравительными открытками и без них, подписанные и анонимные – Рождество для «Проблемного квартета» начиналось превосходно! – Погоди. Что это? Толстое и скучное учебное пособие!? Книга, подаренная Сириусом и профессором Люпином, не Гермионой? – Дафна картинно ахнула и вскинула руки. – Завтра миру конец придет. – «Практическое пособие по борьбе с темной магией»... «Издано при поддержке Аврората». – Громко и отчетливо прочитал Гарри, с удовольствием открыв первую страницу. – Ты не права, Дафна. Вот как раз такое нам пригодится на занятиях Лиги... Завершить свой логичный до очевидного вывод Гарри не успел, хотя в том и не было его вины. Стоило ему добраться до «Лиги», как всю комнату потряс крик: крик, которому место, казалось, было бы самое место на поле боя. Не в мирной комнате утром Рождества. – Дафна дорогая, ты моя любимейшая ведьма на всем белом свете! – То был Рон, закончивший раскрывать свой подарок от Гринграсс. В объемной синей коробке он обнаружил редчайшее коллекционное издание любимого комикса: он и не смел надеяться на подобное, так что теперь он воспарил под самые небеса от счастья. – Я тебя обожаю! Как я тебя обожаю, ты бы только знала! – Будь с ним осторожной, Дафна. Обычно когда Рональд Уизли разбрасывается такими комплиментами, сразу после он просит «поделиться» конспектом по Истории Магии. – Гермиона, улыбаясь, вошла в комнату. Теперь, когда весь «Проблемный квартет» был в сборе, настала пора появиться некоему злобному монстру: на треть дракону, на треть дементору, на треть Волдеморту, и попытаться сорвать их заслуженный праздник. Но нет. Гарри знал, что этот день, это светлое и доброе торжество пройдет без таких неприятных... Сюрпризов ли? – И вовсе... не сразу и не всегда, Гермиона. – Несколько смутился Рон: уже месяц он не списывал чужого домашнего задания, и ему было неприятно слышать такое сейчас. – Да я же пошутила! С Рождеством вас, ребят! – Настала пора объятий и для Грейнджер. Как только Рон последним выпустил подругу на свободу, та поспешила поделиться своими впечатлениями о полученных подарках. – Гарри, спасибо тебе большое за «Первую научную теорию нумерологии». Не бесспорная, но очень оригинальная книжка, интересная, на досуге обязательно почитаю. Дафна, милая, благодарю за набор по уходу за домашним питомцем: Живоглотик меня беспокоил последнее время. И Рон... Я без ума от этих духов! Спасибо огромное! – И вот как ты всё так легко угадала! – Рон не скрывал своей досады: по его инициативе ребята не подписали свои подарки, думая сконфузить Гермиону. Почему каштановолосая не могла поддаться, хотя бы разок? В честь Рождества? Бум! Гарри уже и не шелохнулся: он привык к манере близнецов Уизли трансгрессировать из комнаты в комнату безо всякой на то нужды. Тем более что он был искренне рад видеть их веселыми и улыбающимися, радостными и готовыми дарить другим людям те же добрые чувства: словом, Гарри был доволен, что семья Уизли вернулась в привычное, дорогое ему состояние. – С рождеством! – Поздравил всех собравшихся Фред и с удовольствием принял ответное, хоровое поздравление от всего «Квартета». – С рождеством, будущие Мерлины да Морганы! Подарки, я погляжу, уже кончаются и не терпится приступить к празднику? – Только лучше бы вы подождали чуток. Не шли бы сразу вниз ко всем. – С лету подхватил мысль брата Джордж, но взглянул на растрепанную, «постельную» прическу Гринграсс. – Господи, Дафна! Эти два остолопа хоть изредка, хоть разок, примечали эту неземную красоту твоих волос, м? – Не поверишь, Джордж. Ни-ко-гда. – Деланно насупилась Дафна, грозя кулачком Гарри и Рону. Двое друзей обменялись виноватыми взглядами: они не могли с точностью определить, на самом ли деле они задели свою подругу, или та решила подыграть близнецам. Ведь и в самом деле, они никогда не делали комплиментов ни Дафне, ни Гермионе насчет их внешности: хвалили ум, храбрость, решительность да находчивость, а вот их красоту они как-то даже и не замечали... – Так почему нам нельзя вниз? – Гермиона не хотела потерять нить осознанного и относящегося к делу диалога. – Мама. Она плачет там, внизу. – Ответил на прямой вопрос Фред без привычных ужимок и перефраз. – Что случилось? – Рон моментально посерьезнел и нахмурился. – Это все кусок крысиного помёта, известный вам как «Перси Уизли» – Охотно объяснил Джордж, играючи трепля Дафну за золотистый локон; наследница чопорного и выдержанного Сибуса Гринграсса нисколько не возражала против такого вопиющего нарушения всех мыслимых и немыслимых традиций и законов чистокровного мира. – Он вернул мамин свитер назад «отправителю». Ни записки, ни приписки, ни объяснений, ни вопросов о папе и его здоровье. Мы пытались убедить маму, что эта гадина – ничего не имею против местных слизеринцев, кстати, – эта гадина не стоит и единой её слезы, но она нас как будто не слышала. Люпин пришел на помощь, святой человек, и он сейчас утешает маму. Бум! Ребята решили послушаться близнецов и продолжили разгребать подарки: но с лица Рона сошла та искренняя, простая и радушная утренняя улыбка. Болезненное напоминание о семейной драме в светлый день Рождества явно испортило ему настроение: он никогда не был другом или приятелем Перси, всегда считал его «неправильным» Уизли, в последнее время нередко говорил о своем презрении к старшему – но, пожалуй, где-то в глубине души Рон надеялся, что на такой-то праздник Перси найдет в себе хоть какую-то честность. Он мог бы написать, поздравить, поинтересоваться здоровьем родного отца наконец! Он не просто не проявил сыновней почтительности или элементарной человеческой порядочности, но посмел плюнуть в душу матери – а Гарри и девушки прекрасно знали, как трогательно-нежно относился Рон к Молли Уизли. В какой-то момент стало заметно, что Рон заставляет себя смеяться над шутками, натужно улыбается подаркам и принимает поздравления слишком холодно. Тогда действовать решила Дафна. Растрепанная блондинка в одной ночнушке села на кровать рядом с Роном, прильнула к нему боком и прошептала: – Рон, не волнуйся ты так, не изводи себя. – Дафна ласково погладила друга по плечу, искренне желая утешить его. – Просто Перси испортили в Министерстве. Он слишком долго крутился рядом со змеюкой-Фаджем; вот и забыл, что счастье-то не в чеканном галлеоне. – Забавно это слышать от тебя, Дафна. – Рон ответил угрюмо, но и не попытался сбросить руку подруги с плеча или отстраниться от нее. – Знаешь почему? Только те, у кого денег всегда было предостаточно, говорят что не в них счастье. – Эм... Не... Ну... Я не то имела в виду, Рон. В комнате установилось нелегкое молчание, и тут на выручку растерявшейся подруге поспешила Гермиона: она безапелляционно заявила, что ей и Дафне надо бежать в свою комнату и переодеваться к празднику. Гринграсс воспользовалась удобным предлогом и покинула комнату; теперь Гарри и Рон остались один на один... С кучей разобранных подарков. Буде они правильными мальчиками, последовали бы примеру побежавших переодеваться девочек; буде они шалуны, пошли бы за Дафной и Гермионой – но это были Гарри Поттер и Рон Уизли, так что они занялись разглядыванием подаренного им добра. Внимание Гарри привлек, разумеется, подарок Люпина и Сириуса: новенькое аврорское пособие, написанное с учетом опыта прошлой войны – и оно его, его собственное. Он с подлинным удовольствием, даже сакральным восторгом, перевернул несколько первых страниц и обратил внимание на подробный да богато украшенный качественными, ясными иллюстрациями раздел, целиком и полностью посвященный Экспеллиармусу... Как тут Рон издал настолько громкий и настолько фальшивый кашель, что сумел отвлечь Поттера от подаренной книги. – Гарри, друг, эм... Дело есть, пока тут как раз девчонок нет. Раз мы пойдем к Гермионе и ее родителям, можешь мне помочь? – Интригующе спросил Рон, садясь напротив друга. –А? Как бы Гарри не хотелось поскорее изучить «Практическое пособие» от корки до корки, он заставил себя отложить подарок Сириуса и Ремуса в сторону и всё свое внимание обратил на Рона. Друзья – это самое главное; всё остальное может и подождать пару-другую часов. – Да, Рон, конечно же. – Только чур, не смейся! Значит так, дружище: я никогда не был в гостях у магглов. Ну если не считать того памятного дня, когда мы забирали тебя на Чемпионат у тети, и то, как помнишь, там всё пошло не по плану. – Рон и Гарри обменялись легкими улыбками: воспоминание о длиннющем ярко-алом языке Дадли до сих пор грело душу Поттеру. – Как ты понимаешь, не знаю я о ваших манерах и правилах поведения ничего. – Если ничей язык случайно не вырастет на несколько метров да никто не обзаведется свиным хвостом – ты справился, Рон. – Эй, просил же не смеяться! – Всё-всё, Рон, я понял тебя. Ну... – Гарри устроился на кровати поудобнее, приготовившись к долгой и не самой простой беседе. – Главное: будь самим собой. Ты хороший и приятный парень, мистер и миссис Грейнджер тебя наверняка хорошо знают по рассказам Гермионы... – Вот этого я и боюсь, Гарри. – Рон говорил абсолютно серьезно, и благодаря этому Гарри сдержал напрашивавшийся было смешок. – Что она им про меня наговорила-то? Сам слышал, как она меня «поздравила» с рождеством, опозорив на глазах человека, только что сделавшего мне дорогущий подарок! А что она своим про меня тогда напела? Она хоть что-то хорошее про меня им могла рассказать? – Что Гермиона рассказала про тебя родителям хорошего? Даже не знаю, Рон: может, тот момент, когда ты на первом курсе спасал «заучку» Гермиону от здоровенного тролля? Или как ты со сломанной палочкой наперевес пошел за мной в Тайную комнату на охоту за устрашающим чудищем из старинных легенд ради спасения сестры и мести за саму Гермиону? Или то, как ты безоружным и с вывернутой стопой встал между мной и, как мы тогда считали, опаснейшим уголовником всей Британии и защищал меня? – Гарри не сдержал переполнявших его эмоций и со всей силой встряхнул друга за плечи. – Рон! Гермиона неудачно пошутила перед Дафной только потому, что Дафна так-то наша ведьма с головы до ног. Ей не нужно повторять твои достижения и удачи: она их и так знает. А вот своим родителям Гермиона должна была всё это рассказать просто обязательно! Как иначе они поняли бы нашу крепкую и верную дружбу? – Хорошо, хорошо... – Рыжему другу, кажется, действительно полегчало после этой небольшой мотивирующей речи. Он улыбнулся другу и ехидно заметил: – Но ты все еще не рассказал мне ничего о правилах хорошего тона у магглов. – Значит, слушай меня внимательно. У тебя, друг, есть одно огромное преимущество перед многими другими случайными гостями: ты веселый и добродушный парень, а таким многое по первости прощается в обычных семьях. Общайся с ними уважительно и не очень громко: не принято в гостях кричать на хозяев. Разуваться можно только если разрешат: тут мы оба будем смотреть на поведение Гермионы. И вообще, советую следить за ней и делать по возможности как она. Обязательно, слышишь, обязательно сделай комплимент-другой насчет внутреннего убранства их дома... Прошло еще двадцать минут такой импровизированной лекции по практическому маггловедению: Рон больше не перебивал, всегда глазами давая понять глубокоуважаемому лектору, что у единственного слушателя возник важный вопрос. Лектор, в свою очередь, отвечал на каждый вопрос, пытался развеять сомнения и страхи; в принципе, все заповеди Гарри Рону сводились к одной, довольно простой, максиме: «уважай хозяев дома и будь человеком»; в нормальном, адекватном обществе такому человеку легко простят нарушение туманных и запутанных, во многом чисто формальных норм. В конце концов, хоть Гарри и видел родителей Гермионы только мельком глаза, у него о них сложилось самое лучшее впечатление: если семейная пара магглов не послала куда подальше Артура Уизли через две минуты разговора, с ними можно найти общий язык. Только Рон хотел задать очередной вопрос – теперь касавшийся нюансов о телевидении в чужом доме – как парней в реальность вернул оглушительный крик снизу. – Мальчики! Вы там долго еще будете собираться? Вы живы там наверху вообще? – Гермиона, Дафна и Джинни хором зазывали друзей и брата с нижнего этажа. – Все вообще-то только вас и ждут, несчастные лентяи! Хватит чахнуть над подарками, пора и честному люду показаться. На общий обед «Проблемные» действительно пришли с небольшим опозданием: этот свой грех они постарались компенсировать спонтанной, а потому особенно трогательной демонстрацией единства. Все четверо надели новенькие именные свитеры, подаренные им матерью рыжего семейства на Рождество: две «Г», один «Р» и одна «Д», входящие на кухню произвели на Молли самое приятное впечатление; и, самое интересное – ни девчонки, ни мальчишки «квартета» не договаривались об этом заранее. Вопросы возникали другого рода: так, Дафна Гринграсс, впервые проводившая праздники с Уизли, отложила было в сторону изящные серебряные серьги с изумрудами, присланные ей отцом; она не хотела «красоваться» дорогими серьгами перед семьей доброго друга. Гермионе пришлось десять минут упорно убеждать слизеринку, что красивые украшения вызовут в этом семье только радость за другого, а не черную зависть. И гриффиндорка была права: настолько неподдельных и честных поздравлений Дафна еще никогда в жизни не слышала. Кто же отмечал Рождество – и, разумеется, грядущее выздоровление мистера Уизли, – вместе с «квартетом» и самим дружным рыжим семейством? Из всего Ордена только два человека смогли найти время: Ремус Люпин и, разумеется, Сириус Блэк собственной персоной. Крестный отец Гарри уже было готовился провести Рождество в уединении, в компании нелюбимого им дома, ненавистного материнского портрета да презираемого домовика – как теперь площадь Гриммо принимала множество гостей сразу! Несколько дней Блэк как заведенный, с короткими перерывами лишь на сон да еду, украшал особняк и приводил его в порядок: во многом благодаря нему за столом и установилась теплая, приятная Рождественская атмосфера... Пока сам Сириус, до сих пор придерживавшийся не лучшего мнения о Дафне, не решил подтрунить над ее манерами и происхождением. – Дафна, ты бы знала как потешно выглядит это сочетание домотканного свитера и серег прямиком из дорогущего маггловского магазина. Даже интересно, что сказали бы в каком-нибудь «приличном» аристократическом салоне. Гринграсс верным глаза приметила смущение на лице Молли Уизли: женщина приняла шутку Сириуса на свой личный счёт. Сбоку от нее сидевшая Джинни уставилась в тарелку и Многое могла бы сказать горячая нравом слизеринка, но если приключения с Гарри и его компанией чему-то ее и научили, так это тому, что дела говорят красноречивее слов. Быстрым, отработанным на занятиях Лиги движением, она извлекла палочку из кармана штанов: невинное заклинание, изученное ею прошлым летом, безболезненно извлекло украшения. Убрав отцовский подарок подальше, Дафна встала из-за стола и повернулась к удивленной, если не сказать пораженной, Молли. – Я очень, очень рада носить этот теплый и мягкий свитер, миссис Уизли. Честно! – Простодушный тон Дафны никому не позволил бы усомниться в ее откровенности. Сириусу же пришлось выдержать гневную отповедь в свой адрес. – И вот уж кому-кому, а вам, Сириус Блэк, – Дафна сделала красноречивое ударение на фамилии крестного отца Гарри, – надо бы понимать, что мне в аристократическом мире не нравится, и почему я с такой охотой от него отказываюсь! В конце концов, не в вашем ли роду любили повторять ту утешительную приговорку про «Лучше быть Блэком, чем министром магии»? – Да знаешь, Дафна, пятнадцать лет в Азкабане крепко так отбивают память о таких вещах. – Сириус явно не ожидал настолько бурной реакции, так что попытался как можно скорее соскочить с темы. – Да и до заключения не был я в фаворе у родителей да их круга общения. – Так вот, знай, на свою беду я старшая из дочерей Сибуса Гринграсса, и половину этого лета мне пришлось, как любит говорить папа, «выполнять свой долг перед родом». – Ядом, заключенным в последних словах, можно было бы убить взрослого дракона. – Это означает, если кто не знает, что я должна была пол-лета ходить за своим отцом по всем светским мероприятиям! По всем раутам, вечерам да приемам! И доложу я вам: надоело! Хватит! – Я думала, что собрания высшего класса должны быть веселыми, – неловко влезла в спор магглорожденная из среднего класса Грейнджер, – по крайней мере, я думала, что они оплот разврата да прихотей... – Оплот всепоглощающей скуки да свод искусственных, никому не сдавшихся правил! – Не терпящим никаких возражений тоном заявила Дафна. – Гермиона, вот и не спорь со мной об этом. Ты о этих, прости меня Господи, «собраниях высшего класса» читала; я на них бывала. Мне на них приходится терпеть старых колдунов, самопровозглашенных «патриархов», обожающих читать банальные нотации и выдавать их за многовековую «родовую» мудрость. Терпеть их жен, безыдейных клуш, лишенных любой светлой мысли, погрязших в последних суевериях да предрассудках. Думаешь, что наша Лунная Дурочка чокнутая? Пообщайся пару минут с миссис Гойл! – Гарри напряг все свое воображение и попытался представить себе достопочтенную матушку Гойла за беседой; через секунду он согласился с тем, что горный тролль с первого курса на ее фоне блистал бы интеллектом. – А хуже всего их детишки. Наглые, самовлюбленные, ограниченные идиоты: они кичатся родовыми именами, прозвищами, бросаются вымученно-пафосными кличками... Сириус смотрел на Дафну с непритворным восторгом: казалось, будто он нашел самого себя, только моложе и в юбке. Каждое ее слово отзывалось в душе вечного бунтаря. Уизли явно повеселели: еще при прадеде Артура их семью торжественно «отлучили» от подобных собраний и всем было приятно узнать, что они ничего не потеряли в своей жизни. Гермиона и Гарри, выращенные магглами, внимательно слушали изобличающую речь Дафны, которую так удачно понесло на откровенности. – Я должна кивать, когда они ругают Гарри; я должна соглашаться, когда они поносят семью моего доброго друга Рона... – Небольшая передышка. – дорогая Гермиона, уважаемый профессор Люпин, я не буду говорить, чему еще должна поддакивать; мне тошно даже вспоминать об этом. Ох! Как они все обожают напыщенные и многословные речи обо всем и ни о чем! О многовековой славе да вчерашней рвоте! Гордиться-то большинству из них нечем, вот они и прибегают к предкам, как к последнему средству. А предки, доложу я вам, обыкновенные уголовники да бандиты с большой дороги: то тот насиловал «простых» девочек, затем изменяя им память, то другой свой «мэнор» занял попросту истребив семью предыдущего владельца... Я должна всё это слушать, когда так хочется зарядить кому-то в лицо Редукто от всего моего магглолюбского сердца! – Слушай, Дафна... – Аккуратно, осторожно вклинился в разговор Гарри, поймавший себя на не самой приятной мысли. – А.. Только не злись, хорошо? Твой папа нынешний глава нашего Совета попечителей, в нем состоит Малфой, Малфой тоже аристократ... Ты с ними на каникулах не встречалась? – Да! Гарри, да! – Круглые щеки Дафны воссияли словно от Адского пламени; она продолжала свою гневную тираду на одном дыхании в обстановке полного молчания. – Видит «Мать Магия», чтоб ее за ногу, этот прием мне в кошмарах снится будет! Мы были в Малфой-мэноре на «благотворительном вечере» в честь больницы святого Мунго и я провела половину дня в самом смрадном гадючнике Британии! Лучше с последним воришкой гнать горькую в «Голове» чем делить изысканное шампанское с таким-то обществом. Благо отец занялся Люциусом, и я его почти не видела. Зато я видела Драко Малфоя, нашего Мальчика-Который-Ничего-Не-Может: более того, он попытался перетащить меня на свою сторону – видимо, совсем отчаялся дурень. Видели бы вы этот жалкий цирк! – А покажи, а покажи, Дафна! – Подзадорил подругу Рон; с недавних пор он стал большим поклонником ее пародийного таланта. Ту не пришлось долго упрашивать: она приосанилась, убрала со лба мешающийся локон и начала гнусавить препротивным голосом: – Дафна-Дафна, опомнись! Ты связалась не с той компанией, но еще не слишком поздно одуматься! Что тебе якшаться с предателем крови Уизли, этой мерзкой Грейнджер – даже пародируя и высмеивая Малфоя, Дафна не могла заставить себя произнести «грязнокровкой», – да очкастым Поттером! Совсем, совсем скоро все в Британии поменяется и тогда эти тебе уже ничем не помогут! Ветер меняется в Британии, вот почувствуешь совсем скоро! – От вымученно-пафосного тона слов да «заговорщицких» глаз Дафны смеялась уже половина собравшихся за столом Уизли, а Гермиона с трудом сдерживалась. – Только не говори моему папе, но ты всегда мне нравилась, очень-очень! Ты такая сдержанная, воспитанная, образованная леди... – Больше Гермиона не смогла сдерживаться и присоединилась к Рону в приступе гомерического смеха. – Знаешь, ты уже така-а-ая взрослая и больша-а-ая... И, кхе, кое-что у тебя, кхе-кхем тоже бооольшое.. пора уже и о помолвке подумать. У нас в мэноре есть такой прекрасный Родовой Алтарь, ты бы знала какой! Словосочетание «Родовой алтарь», вдобавок произнесенное с бесподобной наигранностью, оказалось добивающим ударом. Выпала вся комната: мысль о том, как Драко Малфой, переминаясь с ноги на ногу и говоря прозрачными намеками, предлагал Дафне Гринграсс заключить «колдовской брак» перед мраморным ликом самой «Матери Магии» была нестерпимой для всех присутствовавших. Сириус, близнецы, Гермиона и Гарри хохотали до колик в животе; Рон едва ли не упал со своего стула. Даже миссис Уизли и Ремус Люпин улыбнулись выступавшей Дафне. – Ну я ему и отвечаю: да, Драко, ты прав, пора мне призадуматься о грядущем. Да, я уже взрослая, в форме отличной, да, пора бы думать о Жизни. Он, разумеется, сразу же прибодрился, прибочился – будто я ему уже сказала «да». И вот тогда-то я бью его под дых: я становлюсь в такую вот позу... – Лицо Дафны моментально превратилось в маску безутешной страдалицы. – И самым грустным тоном говорю, что я должна обсудить его предложение со своим дорогим суженым, Рональдом Уизли, с которым меня обвенчал мой дорогой папа. Вы бы видели его рожу! По кухне прокатился громоподобный смех: смех, который оказался настоящей палочкой-выручалочкой для «счастливого суженого», поскольку никто не сумел заметить его смущения. Опасная тема принадлежности Дафны к аристократическому роду в этой компании была закрыта раз и навсегда: неаккуратно заложенная Сириусом бомба была обезврежена старым-добрым лекарством – смехом. Пока Дафна садилась на место да торжественно клялась Рону, что ни в коем случае не хотела его задеть, Гарри боковым зрением приметил, как Сириус воспользовался общей отвлеченностью да тихонько отвел Фреда и Джорджа Уизли в одну из многочисленных заброшенных комнат. Втроем они там пробыли менее минуты и вышли очень быстро, но Поттер приметил довольные улыбки на лицах близнецов и крестного: будто те привели в действие некий хитроумный план. План, разумеется, состоящий только из шалостей и еще раз шалостей. Сириус и близнецы вступили в сговор – ждите беды, миссис Уизли! И беды оставалось ждать совсем недолго. Через час, когда тарелки были опустошены а желудки – наполнены, ребята из «квартета» в сопровождении Джинни покинули общий стол: Гермиона позвала молодежь продолжить веселье в комнату Гарри и Рона, которую она посчитала наиболее просторной. Она показала ребятам в своей комнате на новенький, еще блестящий кассетный, беспроводной магнитофон – родительский подарок на Рождество – и попросила тех отнести машину в их комнату, которую Гермиона посчитала самой обширной. Только-только каштановолосая волшебница смогла его включить, поставив первый танцевальный трек... Бум! Гарри был дружен с близнецами аж со второго года обучения, но за все это время он не видел на их лицах настолько «заговорщицких» улыбок. Они спасали его от Дурслей – два раза – он частенько становился свидетелем их проделок в школе, они подарили ему Карту Мародеров... И всё равно, кажется, Фред и Джордж никогда не перестанут удивлять. Потихоньку ему становилось не по себе... – Ребята, ребята. – Затараторил Фред, плотнее закрывая дверь в комнату друзей. – У Гарри просто отпадный крестный. Он понял, что своей неосторожной шуткой задел Дафну за живое и хочет извиниться перед нашей красоткой со Слизерина; и еще он хочет чтобы мы все весело провели время, как взрослые. Джордж ничего не добавил к краткой вступительной речи брата: он только торжественно взмахнул правой рукой, в которой он сжимал внушающую уважение своим объемом запыленную бутылку огневиски. Гарри, Рон, Дафна и Джинни разом восхищенно охнули; нашелся только один голос разума и приличий во всей комнате. – Мы не должны выпивать! – Громко запротестовала Гермиона; только благодаря вовсю работавшему магнитофону ничьи чужие уши не смогли ее подслушать. – Нам еще рано... – Ты меня удивляешь, Гермиона, – возразил подруге Гарри, заранее раскрывая подаренную близнецами коробку со сластями, – значит, рисковать жизнью можно и в одиннадцать, а вот насчет алкоголя мы должны дожидаться положенных восемнадцати? Тебе точно надо пересмотреть приоритеты, подруга. – К тому же, кхе-кхе, – у Дафны это фирменное «кхе-кхе» получалось даже слишком хорошо, – если мне не изменяет память, то в «Голове» ты сама заказала нам огневиски, даже за свой счёт! Помнишь, когда мы праздновали день рождения твоей мамы? – Это нужно было для конспирации. – Грейнджер смутилась, потеряла привычный напор, и тогда Рон решил нанести добивающий. – А теперь это нужно для веселья! Ну, Гермиона! Умеешь спасать Хогвартс – умей и отдыхать, а? – «Нужно для конспирации», ничего себе завернула! – Гарри от души засмеялся и, пока Джордж открывал бутылку а Фред раздавал ребятам стаканы, Поттер докончил мысль. – Гермиона, я снова убедился, ошиблась эта дурацкая шляпа. Весь «Проблемный» должен быть на Слизерине, не только мы втроем. Правда, друзьям пришлось решить еще два вопроса перед тем как перейти к веселью: как бы Фред не божился, что Люпин заговорит Молли на весь оставшийся вечер, Гарри настоял на принятии дополнительных мер безопасности. В нем будто заговорил преподаватель нелегального кружка: безопасность его соучастников прежде всего! Близнецы и сам Гарри втроем наложили Отталкивающие чары на дверь комнаты, и только теперь Поттеру полегчало. Вторым нюансом стало участие Джинни: Рон попытался восстать против вовлечения его младшей сестры «во взрослую тусовку», но младшая из детей Артура отнюдь не растерялась. Она напомнила братцу, что состоит в одном тайном обществе с ним, обществе, готовящим к боям с Пожирателями Смерти – неужто Рон доверит ей свою спину в смертельной схватке, но боится разделить с ней торжество?.. – Ну?... – Хитро подмигнул собравшимся ребятам Фред. – Первый наш тост будет за... – За Хогвартс! – Неожиданно для всех, кроме, пожалуй, Гарри, взяла на себя инициативу Гермиона. «Заучка», только что пытавшаяся всех отговорить, теперь бросалась в пучину совместного праздника с головой, будто сжигая мосты за спиной. – За ту школу, которая собрала нас всех, таких разных, вместе и сделала нас лучшими друзьями! – Ага, за школу, которая пытается нас убить из года в год! – Заметил Рон; он говорил о страшном на удивление спокойно. – И в которой мы все отказываемся помирать! – За нашу школу. – Радостно подхватил Гарри; для него школа волшебства и чародейства стала билетом в настоящую жизнь, и он явно не мог ее обойти. – За Хогвартс! Первый тост, первый стаканчик; и Гарри поблагодарил себя за вовремя принятые меры предосторожности. То пойло из «Кабаньей головы» не шло ни в какое сравнение с напитком из старинной бутылки: здесь градус был гораздо выше. Оглянувшись, Гарри понял, что не у него одного подобное наблюдение: ребята отставили стаканчики да принялись опустошать подарочные коробки со сластями – единственную закуску, оказавшуюся под рукой. К великому своему ужасу Поттер заметил, что дверь-то открывается... И по ту ее сторону оказался счастливый, улыбающийся и довольный жизнью Сириус Блэк. Слава Богу! Мучительная казнь близнецов, Рона и Джинни откладывается, и праздник может продолжаться для всей честной компании! – Доброго вечера! Найдется место для неприкаянного крестного и «анонимного» благодетеля? – Радушно спросил Сириус, садясь к Рону на его кровать и протягивая Джорджу свой стакан. – Не бойтесь, никому не выдам. Не кусаюсь. Свой! – Сириус... Бога ради, что это за... – Гермиона спросила с полным ртом мятных леденцов, но владелец особняка все прекрасно понял. – А это, Гермиона, настоящий огневиски. Качественный, поистине благородный напиток, услада рта и разума, а не то мерзкое, лошадиное пойло из «Головы», разбавленное водой в каком-то безумном соотношении. Откопал в одной из за комнат матушки: похоже, запила она горькую как одна осталась, да не все успела вылакать. Ну я и подумал: если уж она посчитала товар достойным, то для нас, простых волшебников, сойдет уж точно! – Да.. Сириус, тут ты прав уж точно. – Улыбнулся Гарри, едва ли не вырывая из рук соседа-Фреда очередной сладкий боб подозрительно зеленого цвета. – Что... Ребят, по второй? – Давай! – Обрадовался Рон, взявший из рук Джорджа бутылку да принявшийся подливать ребятам. – И у меня есть тост! За нашу Лигу Самозащиты! За нашу страшную-смертельную тайну! – За Лиииигу! – Хор дружных голосов присоединился к Рону. – За тайну! Выпили. Пошло гораздо лучше первой! Гермиона сделала музыку погромче: играл прошлогодний, но оценить музыку по достоинству, или тем более узнать певца могла только она. Пожаловавшись на культурный снобизм и ограниченность волшебников, Грейнджер уселась поудобнее и начала «колдовать» с настройками машины. Дафна тихонько сползла с кровати, пристроилась поближе к Гермионе и принялась задавать подруге всяческие вопросы о магнитофоне; Джинни воспользовалась удачным моментом и утащила у Гринграсс её пакетик бобов. Младшая Уизли была абсолютно уверена, что Дафна привыкла к подобному питью на светских раутах и спокойно обойдется без закусок; ей же, как самой юной в компании, они попросту необходимы. – Знаешь, Гарри, – честно признался Сириус, глядя прямо на глаза Гарри, – когда мы с твоим папой были в этом возрасте... Многое мы делали, веселое и не очень, а вот чего-то полезного да на благо всем – никогда не приходилось. Тут ты в маму пошел; Лили всегда хотела добра всем, даром и чтоб никто обиженным не ушел. – Сириус посмеялся, но в его смехе удивительным образом сочетались и грусть, и радость. – Как и Джеймс, ты легко нарушаешь школьные запреты да правила, но нарушаешь ты их в Лилином стиле – на всеобщее благо. Настоящий сын своих родителей! – Дружище, а я о чем подумал. Ты нам так и не показал ни единой колдографии родителей, – прервал сии трогательные воспоминания Рон, – хотелось бы, блин, и увидеть-то их! А то слышу всё что у тебя «мамины глаза» да этих самых глаз никогда не видел, вдруг они там совершенно другого цвета! В ответ на сомнения Рона Сириус, несколько помявшись, извлек из-под мантии уже виденную Гарри колдофотографию: на ней был изображен весь первый состав Ордена Феникса. Гаррин крестный не пустил изображение по рукам, но пригласил ребят подойти поближе: никто не остался в стороне. Плотным кругом они обступили Блэка и принялись разглядывать изображение: озорной крестный отказался указать на Лили Эванс, поручив младшему поколению самостоятельно ее отыскать. – А мы такую же сделали! – Закричала Дафна; меньше всего ее заботило видимое отсутствие логической связи. – Розовая жаба заставила нас на открытии кружка фотографироваться, будто преступников, а мы и... и не были против. Так что мы там все улыбаемся, машем ручками и палочками... Какое у меня там глупое лицо! Да еще и китаянка та несносная сбоку прибилась. – Вот это у тебя красивая мама, Гарри. – Рон мечтательно ахнул и, наверное, уже не совсем понимая происходящее, развил эту мысль. – С радостью... остался бы наедине с такой штучкой. – Эээй! – Таких шуток Гарри не хотел спускать никому, даже ближайшему другу и вернейшему товарищу; даже товарищу в подпитии. – Предлагаю тост! – Надо было разрядить обстановку после неудачной шутки брата. Джинни поднялась с кровати и едва не столкнулась лбом ко лбу с Дафной; через минуту Фред наполнил стаканчики да всё собрание приготовилось слушать младшую Уизли. Та не подвела. – Я хочу выпить за Гарри! За нашего дорогого спасителя, наставника – хорошего друга! – За тебя, Гарри! – Дружный хор в едином порыве огласил всю комнату. Кто-то из близнецов ему озорно подмигнул, Дафна назвала Гарри «красавчиком» и «умницей», Джинни чмокнула его в лоб... – За лучшего.. друга пью до дна! – Отличился Рон: до него дошла вся нетактичность подобных откровений и ему захотелось исправиться. – Ты это, не бери только в голову. Сам знаешь, глупости порой говорю страшные. Затем Гермиона резким, неаккуратным движением повысила громкость проигрывателя и, не принимая никаких отговорок, потащила Гарри танцевать: «Посмотришь, как танцуют нормальные люди». Оказавшийся в руках Грейнджер Гарри вертелся, кружился, вытворял самые немыслимые фигуры: особенно немыслимые в небольшой комнатушке посреди целой компании. Текст песни ускользал из его сознания, да и важен он не был – магглы превыше всего ценят ритм, ритм, от которого ноги сами пойдут в бешеный пляс. Вдохновленные их примером – или желая посмеяться, тут понять было невозможно, – Фред и Джордж подняли Дафну и решили «танцевать втроем»; зрелище получилось превосходное в своей абсолютной нелепости. Гринграсс сперва пыталась копировать движения за Гермионой, но отчаялась в этом безнадежном деле и попросту отдалась безумному маггловскому ритму. Через десяток-другой минут она обнаружила себя в самом центре комнаты, отбивающей ногами такт нового трека, пока все вокруг ей аплодировали и подначивали продолжать импровизированное выступление – и их просьбы были милостиво услышаны. Оставшаяся без партнера Джинни тем временем украдкой попивала огневиски остатки за друзьями; разумеется, исключительно во имя их здоровья, принося тем самым высокую жертву. Рон же уселся рядом с крестным отцом Гарри и они о чем-то переговаривались шепотом, рассматривая колдографию Ордена; подслушать их никто не пытался, да никто и не смог бы разобрать и слова во всем творящемся вокруг Содоме. Наконец, кассета пошла на повтор, а сами ребята заметно выдохлись – они отвлекались от танцев только на еще пару-тройку... Тройку тостов. Гермиона извинилась перед собравшимися за то, что принесла только одну кассету; её поблагодарили за танцы и попросили убавить громкость у машины. Нетвердыми, неуверенными шагами все разошлись на свои места по кроватям: Гарри, правда, пришлось потесниться, поскольку на его утлую кровать уселись одновременно Рон, Дафна и Джинни; соответственно, по ту сторону остались Сириус, близнецы да Гермиона. Гарри достиг состояния «хватит» – близнецы предложили было ему по новой (несчастная бутылка, казалось, никак не хочет опустошиться), и, напряженным усилием воли, Поттер отказался от заманчивого предложения. Зато Рон и Дафна осушили вместе со всеми – кроме Гарри и Джинни, которая уже выпала в осадок – еще по одной, теперь в честь Альбуса Дамблдора и на погибель Корнелиуса Фаджа. Стоило им отставить стаканы в сторону, как Дафна прильнула к Рону и, к общему удивлению, страдальчески вздохнула. – Рон, дорогой друг! Милый, хороший друг! – Дафна облокотилась на Рона с излишней открытостью: к чести Рона, тот стоически – Прости меня, если сможешь. Я тебя так страшно подвела... – О чем ты, Бога ради? – Рон искренне не понимал подруги; где она успела его подвести? – Я хотела тебе «Молнию» подарить! Настоящую, новенькую «Молнию»! Я даже уже... чек выписала гоблинам этим гадким. Да папаня... помешал. Урезал сумму втрое, сказал, что пока он живой я не буду дарить «простым» друзьям такие дорогие вещи... Слышите? Это наш-то Рон мне «простой друг»! – На секунду Гарри показалось, что Дафна сейчас расплачется. Рон пришел к тому же выводу и поспешил утешить: – Дафна... Успокойся. Ты моя такая здоровская подруга! И ты.. Ты мне нравишься не за дорогие подарки, не подумай даже! Грусть моментально схлынула с Гринграсс; она снова повеселела и, казалось, все миновало. Но Гарри слишком долго и слишком хорошо знал Дафну: он успел заметить, как в ее широких и светлых глазах заиграл чертов огонек. Сейчас что-то будет... – А.. Скажи... Подруга это, конечно, хорошо... А я тебе нравлюсь? – Близнецы и Сириус одновременно свистнули; Гермиона закрыла ладонью лицо, Гарри расплылся в широкой улыбке; даже Джинни что-то пробубнила под нос. Реакция остальных, впрочем, нисколько не заботила Гринграсс, будто для нее сейчас никого кроме Рона и не существовало; она, широко улыбаясь, ухватила его покрепче и настойчивым тоном потребовала признаний. – Нравлюсь? – Как.. как кто нравишься? – Сквозь алкогольные пары, мозг Рона пытался сложить слова в предложения и никого не задеть при этом. Хватило уже одной неумелой шутки! – Как девушка, дурачок... – Следующее действие Дафны поразило абсолютно всех собравшихся. Хрупкая блондинка повалила не сопротивлявшегося Рона с кровати на ковёр: здоровый рыжий парень лежал на лопатках без движения, а пьяная слизеринка взгромоздилась на него, опершись одной рукой на грудь Рону, другой ухватившись за угол старого ковра. – Нравлюсь? – Да. – Рон сдался. Зачем отрицать очевидное? Над ним возвышалась прелестная, очаровательно-пьяная Дафна Гринграсс, с распущенными волосами золотого цвета, добродушными и веселыми глазами; ему было хорошо и удобно. Зачем лгать? – Тогда поцелуй меня! Какая-то маленькая часть Гарри, небось та, что все еще обижалась на друга за шутку про Лили Поттер, даже жалела, что в этот момент в комнату не зашла Молли. Впрочем, он был абсолютно уверен в одном: ни он, ни Гермиона, ни близнецы, ни Сириус, ни Джинни никогда не забудут об этом первом поцелуе старшей наследницы Сибуса Гринграсса и ее «суженого» Рональда Уизли.