Жизнь и деяния Гарри Поттера

– Ребята, поймите правильно. Мои родители – простые лондонские стоматологи, самые обыкновенные люди. Да, Рон, как целители, только для зубов. Нет, Дафна, мы зубную боль лечим не ударом молотка по челюсти. Не перебивайте меня! Я хотела сказать: будьте поаккуратнее, поосторожнее со словами: они многого не знают о волшебном мире и кое о чем знать не должны. Они преувеличат окружавшие меня и вас опасности, они... Не могу предугадать их реакцию, но не хочу их расстраивать... Эту мантру Гермиона повторила оставшимся «Проблемным» минимум раз семь за день, пока они бодрым шагом направлялись к дому Грейнджеров на отшибе Лондона. Ранним утром Гарри очень не хотелось подниматься с кровати: ему казалось, что вчера он оттоптал все ноги об пол того несчастного клуба. Но поняв, какой кошмар сплетен и перетолков начнется, стоит ему только пожаловаться на физическое недомогание (в частности, Гарри предположил, что Дафна незамедлительно объявит Делакур отравительницей на службе французского министерства) – Поттер постарался скрыть усталость и принялся так бодро, как мог готовиться к походу. Новую затею квартета одобрили абсолютно все: четверка хороших друзей плотно позавтракала, по настоянию вечно бдительной миссис Уизли, и, вежливо раскланявшись с крестным Гарри – а Сириус все еще выглядел так, будто крестник вчера его страшно огорчил. Гарри воспользовался удачным моментом и успел осведомиться, что же так расстроило Блэка: как оказалось, он рассчитывал, что сын Джеймса Поттера укротит горячую француженку одним-единственным взглядом. Что с ним и Роном не так? Так или иначе, им предстояла долгая дорога до Грейнджеров – Гермиона настояла, что добираться до ее родителей они будут «маггловскими» методами, дабы дать Рону и Дафне возможность насладиться обычной и простой жизнью. Чистокровные волшебники немного смутились: ни у кого из них на руках не обнаружилось ни единого фунта, но тут инициативу пообещали взять на себя Гарри и Гермиона. Преодолеть истинно аристократичную скромность Гринграсс и Уизли оказалось не так-то просто, но, здесь гриффиндорка нашла оригинальное решение: она попросила друзей представить себя на экскурсии, и позволить ей и, на полставки, Гарри, познакомить их с нормальной Британией. Билеты на метро были приобретены Гермионой – и, воспользовавшись случаем, она вкратце объяснила принцип работы эскалатора, взяв с Рона обещание все запомнить и затем в точности повторить мистеру Уизли. Маршрут по подземке был не из коротких, и Гарри воспользовался им для расслабляющего отдыха. Все же вчерашняя прогулка и, особенно, счастливые танцы серьезно его истощили: Поттер как-то больше привык к опасным схваткам насмерть, чем к продолжительному активному отдыху. Жаловаться он не мог – не хотелось слушать вчерашнюю шарманку о угрозе от похотливых, жадных и тщеславных француженок – так что сидячее место пришлось как никогда кстати. Продолжительные поездки по метро, особенно в сидячем положении, способствуют мыслительному процессу: так что, пока Гермиона, Рон и Дафна погрузились в увлекательнейшую (для чистокровных волшебников, разумеется, не для гриффиндорки) дискуссию о маггловских способах перемещения в городской черте, сам Гарри неожиданно задался вопросом: а что, строго говоря, он толком знает о людях, к которым едет в гости? К своему удивлению и стыду, Гарри пришлось признаться перед самим собой, что ничего толком он о них не знал. Он лишь мельком видел мистера и миссис Грейнджер в Косом Переулке: тогда всё их внимание захватил неугомонный мистер Уизли, пришедший в подлинный, хотя и чрезмерный, восторг от возможности разделить компанию простых англичан на пару часов. Гарри помнил, что и мистер, и миссис работали стоматологами и неплохо зарабатывали; они не баловали единственную дочь, но и не отказывали ей в простых удовольствиях и милых радостях. Да в общем-то и всё; этим его знание и ограничивалось. Оно не шло ни в какое сравнение не то чтобы с его знанием семейства Уизли, с которыми он многие месяцы жил под одной крышей – даже о Гринграссах, не видя отца Дафны в живую ни разу, Гарри знал куда больше. Почему? Затем его разум подсказал Поттеру ответ, показавшийся ему правильным и истинным. Он не интересовался семейством Грейнджеров как раз потому, что они были «привычны» и «понятны» ему. Гарри заранее и загодя составил для них портреты, исходя из готовых стереотипов в своей голове да обрывков информации, во многом случайных, и ему этого показалось вполне достаточным. В самом деле, что может быть интересного или необычного в заурядных стоматологах? Ну вот что о них может рассказать Гермиона, даже если прямо попросить? Типичные подданные Её величества среднего достатка, живущие в собственном доме да занимающиеся любимым делом, приносящим стабильный и немалый доход. Хорошие родители, сумевшие правильно и достойно воспитать дочь, не вдавшись ни в какие равно опасные крайности. Простые магглы, принявшие особенность своей дочери и старающиеся помочь ей по мере сил... Усилием воли Гарри отогнал от себя следующую мысль: ой как не вовремя она попыталась всплыть на поверхность сознания. Натянув фальшивую улыбку, он подвинулся поближе к друзьям и притворился, будто слушал их от начала и до конца; благо их разговор как раз сбился с обсуждения банальных тем на кое-что поинтереснее: – Гермиона, – вкрадчиво начала Дафна; она так близко наклонилась к Грейнджер, что девушки стукнулись лбами, – а какую часть наших веселых приключений на выбывание из школы ты им вообще не рассказывала? Подозреваю, твои «простые» родители не подозревают о целом ворохе наших злоключений, авантюр да страданий. – Просто... постарайтесь не упоминать при них о том... Плачевном случае с василиском, хорошо? – Шепнула Гермиона так, чтобы ее услышали все будущие гости дома. – И вообще, лучше не вдавайтесь в подробности наших «злоключений», как их Дафна определила; сконцентрируйтесь на рутине да на милых «приключениях». – Вроде приключений во времени? – Смешок от Дафны: в конце концов, именно спасая Сириуса от министерских служак она полноправно вошла в кампанию «Проблемных». – Мне хотелось бы поделиться этой историей. – Вот про это можно, да. – Серьезно ответила Гермиона, проверяя краем глаза название станции. – Мои родители никогда не знали о «преступлениях» крестного отца Гарри, и они хорошо знают как часто невиновные люди попадают в тюрьму. Так что история о храбром спасении подставленного родственника Гарри однозначно в «белом списке»... Наша станция, на выход! Вперед-вперед! Ребята вышли из метро и направились по следам Гермионы: той редко удавалось верховодить компанией, так что она выглядела еще счастливее обычного. Рон и Дафна покорно шли за ней, отчаянно глазея по сторонам и порой задавая подруге вопросы, наивность и банальность которых поражала Гарри: так, Рон спросил, как жители частных домов скрываются друг от друга, а Дафна поинтересовалась работой маггловской почты. Сам Гарри остался подчеркнуто равнодушным ко всему окружающему: здесь все слишком болезненно, слишком очевидно напоминало о доме Дурслей, откуда он был счастлив сбежать под крыло крестного отца. Точно такие же бюджетные автомобили, точно такие же аккуратно постриженные газоны (и, конечно, вопрос от Рона: как же несчастные магглы умудряются поддерживать траву в таком идеальном состоянии не пользуясь зельями и заклинаниями) , точно такие же «приличные» дома типичного британского среднего класса. Хоть Поттер здесь никогда в жизни не был, ему казалось, что тут-то он и прожил несчастные 11 лет до Хогвартса. На какую-то минуту Гарри показалось, будто его друзья – это на самом деле замаскированные Пожиратели Смерти, которые отводят его к Дурслям, желая обеспечить ненавистному Поттеру вечные мучения. Разумеется, у дома Грейнджеров он очнулся из этого кошмара. Здесь напоминаний о Дурслях было не так много: дом казался чище и больше, а вот поляна перед ним была запущенной; не увидел Гарри ни машины, ни гаража. – Так, напоследок. – Выдохнула Гермиона, осматривая друзей будто рабов перед продажей. – Ничего о василиске, ничего о Волдеморте, пока вас напрямую не спросят. Помните: вы пришли сюда как школьные друзья, не как соучастники! Все ребята послушно закивали головами: Гермиона издала тяжелый вздох, перед тем как позвонить в звоночек. Откуда взялся вздох? Эти покорные, вежливые кивки головами в исполнении «Проблемных» младшая Грейнджер видела регулярно – более того, нередко она была в этом стройном «хоре» кивающих. Да-да, профессор Снейп, мы ничего не воровали из вашей кладовой! Да-да, мистер Фадж, мы сожалеем о побеге страшного рецидивиста Сириуса Блэка! Да-да, профессор Флитвик, мы костьми поляжем, но сделаем следующее домашнее задание в полном его объеме! Оставалось надеяться, что к этому обещанию ее друзья отнесутся серьезнее, чем обычно. Волнующий момент ожидания ответа продлился, к чести хозяев, недолго. Дверь отворилась, нежный женский голос призвал заходить – и друзья не заставили просить себя дважды. Первой в дом триумфально зашла Гермиона: куда делась проказница и нарушительница школьных правил, беспокоящаяся, как бы часом ее секреты не выдали родителям? Она так весело, так прямодушно и простосердечно приветствовала родителей – и те с теми же чувствами ее обняли, стоило гриффиндорке пересечь порог, – что у Дафны и Гарри невольно вырвался завистливый стон. Правда, совсем скоро свою часть гостеприимства получили и они: мистер Грейнджер уважительно и крепко пожал руки Гарри и Рону, а миссис Грейнджер всех по-матерински расцеловала в лоб. Стоило той едва прикоснуться к холодному, только-только с улицы лбу Дафны, как та расплылась в самой своей широкой улыбке, а ее круглые щечки покраснели пуще прежнего: квартет хорошо знал, что Гринграсс не привыкла к подобным проявлениям чувств, и тает при каждом намеке на человечное отношение. Это никогда не всплывало на собраниях «Проблемных» и в ходе их злоключений, или тем более на занятиях Лиги, но Гарри хорошо знал, что мать Дафны погибла совсем молодой и девочка росла в компании отца, младшей сестры и пришлой домработницы. Подробности ее непростых взаимоотношений с гувернанткой так и оставались покрыты мраком, но каждый, каждый знак внимания и любви от женщин старшего возраста приводил наследницу Сибуса Гринграсса в подлинный, не сдерживаемый восторг. Именно поэтому она так оценила заботу миссис Уизли; именно поэтому она смутилась и покраснела от единственного, скромного поцелуя в лоб. Хозяева дома представились как мистер Реджинальд Грейнджер и Джун Грейнджер – и сразу же они предупредили гостей дочери, что «официально» обращаться к ним не стоит. Джун объяснила это решение очень просто и изящно: Гермиона им столько рассказала о совместных с квартетом приключениях и случаях, что юные волшебники могут чувствовать здесь себя своими, домашними и родными. Реджинальд, правда, слегка упрекнул прибывших, мол те заявились на целый час раньше, и у них с женой еще не готово праздничное угощение. На этом моменте Рон – как оказалось, далеко не все Гаррины советы о маггловском этикете он пропустил сквозь себя, а большую их часть пропустил мимо ушей – попытался раствориться посреди прихожей: именно он настоял, чтобы квартет отправился в путь-дорогу пораньше. Но Гермиона взяла инициативу на себя и спасла положение: своим самым невинным тоном она извинилась перед родителями, взяла всю тяжелую вину на себя и свою нетерпеливость, а потом резко перевела тему. – Мам, пап, я сперва ребятам свою комнату покажу, хорошо? – Получив полное родительское согласие, Гермиона стремительным шагом повела друзей за собой на второй этаж. Пока они шли туда, и пока случайные гости из другой вселенной – вселенной роскошных, но холодных мэноров да волшебных, но бедных «Нор» – восторгались едва ли не каждой деталью интерьера, Поттер отчаянно убеждал себя, что он не вернулся к «дражайшим» родственникам. Уж слишком здесь все походило на владения ненаглядных Дурслей. Слава Господу, что у Грейнджеров под лестницей не нашлось собственного чулана; но сама лестница, обои, детали антуража и приглушенный, ровный голос телевизионного диктора навевали однозначные и негативные воспоминания. Даже робкий вопрос Рона, относившийся к ведущему по телевидению, не принимают ли старшие Грейнджеры собственных гостей, нисколько не развеселил Гарри – зато молодая хозяйка рассмеялась до глубины души. Совладав, наконец, с собой, она торжественно раскрыла дверь в свою святая святых и пригласила проследовать в неё за ней. Первой, воспользовавшись промедлением парней, в чужую комнату ворвалась Дафна; за ней вошел Рон, а уж замкнул процессию Гарри. Идеальный порядок в комнате Гермионы никого не удивил: трудно было бы ожидать меньшего от неё, живой гордости Макгонагалл и префекта Гриффиндора. Кровать убрана; все книги и многочисленные пособия с бесчисленными самоучителями стоят в шкафу ровными и геометрически красивыми рядами; на полках, на столе не было ни грязи, ни пылинки. Здесь безраздельно владычествовали чистота, упорядоченность и организованность, которые никто не смел нарушить – словно юная хозяйка этого помещения и не уезжала на другой конец страны на несколько месяцев, а всего-навсего вышла проветриться на часок-другой. Гарри-то догадался, что родители убираются здесь как бы не каждый день, зато Дафна решила все обратить в шпильку: похвалив «здешнего домашнего эльфа» за старания и прилежание, золотоволосая слизеринка обратилась против Рона Уизли и его вечной, неистребимой привычки обращать любую жилую комнату в обиталище первородного Хаоса. На помощь рыжему другу пришел Гарри: он объяснил, мол, ему и его хорошему приятелю гораздо милее обитать в живой разрухе, чем в искусственном, мертвом порядке – так «Проблемные» снова понарошку сцепились друг с дружкой, к настоящему восторгу Гермионы. Вдоволь насладившись восторгами, охами и ахами да пререканиями дорогих друзей, Гермиона решила продемонстрировать им нечто... Нечто сокровенное и заветное ее сердцу, о чем ранее она с ними не говорила: все не везло со временем да обстоятельствами. – А сейчас я вам покажу то, ради чего сюда и позвала. – Заговорщицкий тон, хитрая улыбка, озорной огонек в глазах: ох, сколько же бед начиналось с этой комбинации! И, тем не менее, ни от одной из них Гарри не отказался бы, даже имей такой шанс. Ведь именно такие тон, улыбка да огонек свели их вчетвером и превратили в «Проблемный квартет»! – И не говори мне, что сейчас ты нас заставишь переписывать тебе конспект по ЗОТИ! – Восстал против самой идеи Рон, очень карикатурно взмахнув руками. Привычный к пространствам Хогвартса, друг Гарри недооценил длину своей руки да заехал стоявшей рядом Гринграсс по лицу. Та охнула, схватилась за щеку, уже повернулась было к незадачливому парню с явным желанием смешать того с грязью... Как увидела его пораженное лицо и услышала сбивчивые, но чистосердечные извинения. По-настоящему разозлиться теперь она не могла, и решила поступить привычным способом. – Спасибо, Рональд Уизли! Польщена! – От Дафны последовал не менее карикатурный реверанс. – Мне порой кажется, что... Но вот договорить Дафне не дала Гермиона. Она наконец-то извлекла из ящика целую стопку бумаги и каждому другу дала по копии; поблагодарив, Гарри взял свою и пробежал по ней глазами. В самом верху листа были схематично изображены стереотипный маггл в деловом костюме да не менее стереотипная ведьма в черной мантии, держащиеся за руки; перед ними стояли несколько разновозрастных детей – и всё это дружное семейство улыбалось читателю. Ну, по задумке оно ему улыбалось; качество исполнения рисунка-наброска не давало возможности точно определить вложенный автором в эту ухмылку высокий смысл. А под фигурками располагалась красиво выведенная надпись... – «Ассоциация Борьбы за права магглорожденных»? – С нескрываемым любопытством прочитала Дафна заголовок. Азартно подмигнув Гермионе и получив ее отмашку, ведьма продолжила не без интереса, но с заметной долей иронии в голосе. – «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все волшебники рождены равными...». – И я в этом свято убеждена, сама знаешь. – Настолько сухо, твердо и убежденно в своей правоте Гермиона обычно говорила только с учителями... Причем с нелюбимыми учителями вроде Снейпа да Бинса. «Мисс Хопкинс» удостаивалась от чародейки исключительно язвительно-снисходительного тона. Кажется, теперь Гермиону не на шутку задел полушутливый тон Дафны; ведь она собиралась раскрыть перед друзьями душу, не становиться посмешищем на вечер. Требовалось быстрое вмешательство, и, традиционно, первым сообразил Гарри. – Где-то я это точно слышал, Гермиона. – Сыронизировал Гарри; он понимал, что ни Рон, ни Дафна никогда в жизни не читали Декларации независимости США и не знают этой легендарной фразы, но вот его Гермионе не так-то просто провести вокруг пальца. – Откуда-то из-за Океана ветерок дует, да? – Ты, Гарри, и угадал, и нет. – Слегка улыбнулась Гермиона: она обрадовалась, что хотя бы один друг понял замысел, и в то же время оставил простор блеснуть и ей. – В оригинале написано «люди сотворены равными»; я не верю, что нас кто-то «сотворил» и подобрала нейтральную формулировку. Ведь каждый волшебник, как и я, рождался, и рождались мы идентичными младенцами; я убеждена, что ни один надменный аристократик не сумеет отличить в роддоме «своего» от «не своего». У потомственных колдуна и ведьмы появились первые серьезные замечания; замечания, впрочем, относившиеся не к сути сказанного или прочитанного, а к художественному оформлению идей. – У этой ведьмы уж слишком пресное да кислое лицо, подруга. Я бы с такой... – Под гневным взглядом гриффиндорки Рон стушевался и переделал мысль слету. – Гулять не пошел. – Маловато ты знаешь чистокровных, Герми. – Уже гораздо серьезнее ответила подруге Дафна. Теперь она не подшучивала, не иронизировала и не издевалась, но просто пыталась помочь. – Надо было изображать мужчину-мага и магглу. Такое проще сносят, на такое можно найти охотни... – Еще чего! Буду я потакать этим... Нехорошим магам. Пусть учатся принимать реальность такой, какая она есть! – Возражения Гермионы были, пожалуй, излишне эмоциональными: чувствовалось, что ребята неосторожно топчутся по чему-то сакральному. – Я не понимаю вас, ребят. Что вы накинулись-то на меня, даже не дав договорить? Дафна и Рон обменялись виноватыми взглядами; они действительно почувствовали себя крайне неловко. Их ремарки показались им неуместными, незначительными и даже оскорбительными: пожалуй, стоит дослушать Грейнджер хотя бы из чистого любопытства. Но вот Гарри не разделял этого снисходительно-добродушного мнения: сама Гермиона, значит, любила ему повторять, что для глупости не бывает оправданий, а теперь решила дурить им головы? Не бывать этому; с ним настолько простые и прозрачные риторические приемы не пройдут. – Ты прекрасно знаешь, Гермиона, что тут собрались не враги, а друзья. А чего стоит друг, который не поправляет тебя, когда ты не прав? Как можно требовать от других, посторонних людей «принять реальность», если сама отталкиваешь от себя друзей, пытающихся приблизить тебя к ней? – Возможно, ты знаешь лучший способ защитить мои права? – Вкрадчиво осведомилась Гермиона. – Поделись, а? Поправь меня, если знаешь получше! – Сама попросила. – С готовностью ответил Гарри. – Не заявляй о своих идеях и идеалах на весь Косой Переулок! Тебе еще деньги надо доставать, умасливать Министерских да аристократических, убеждая тех, что всё это так, лишь игра для сбора голосов магглорожденных и сочувствующих. Тебе придется работать с неприятными, попросту омерзительными людьми... – А вот сейчас Поттер позволил себе саркастичную улыбку. – Пока ты не станешь Министром. Тогда, в принципе, можно устроить переворот и отправить всех недовольных в Азкабан... Или куда подальше. – Гарри, ты перечитал бредовых конспирологических теорий. – Она словно пропустила мимо ушей его последнюю ремарку. – Всё работает гораздо проще и понятнее, дай я тебе объясню... Друзья Гермионы и Гарри оказались под перекрестным огнем и перед не радужной перспективой серьезного скандала – и это на праздновании Рождества! Одна слишком наивно, слишком прямолинейно подошла к тяжелому, запутанному политическому вопросу; другой отреагировал излишне ядовито и нагло. Эта ситуация могла выйти из-под контроля очень быстро и испортить праздник абсолютно всем собравшимся; от мистера и миссис Грейнджер, до самих начавших распаляться спорщиков. Теперь проявить инициативу выпало Рону: – Вы не о том спорите! – Вмешался он в спор, и третий прорезавшийся голос принудил остальных замолчать. – Вы спорите о деталях, а я предлагаю обсудить главное... Малфоев мы отправим в Азкабан или куда подальше? Дружный взрыв смеха потряс комнату Гермионы; интуиция не подвела рыжего парня, и подсказала ему правильный способ разрядить обстановку. Как только нить дискуссии ускользнула от спорщиков и те получили возможность отдышаться, они поняли всю глупость созданного ими же положения и поспешили помириться к вящей радости второй половины квартета. Гермиона искренне уверила Гарри, что обязательно прислушается к его «практичным» советам, а Гарри от всей души пожелал ей удачи в грядущем начинании и пообещал, что, как только имя «Мальчика-Который-Выжил» будет очищено от нанесенной Министерством грязи, он незамедлительно объявит о своей солидарности с новым общественным движением. – Идите вниз! Чай уже почти готов. – Раздался голос Джун Грейнджер; ребята ели давно и мало, так что на этот клич они отозвались моментально и в трогательном едином порыве. Пока ребята спускались вниз по лестнице, Гарри тихонько улыбался самому себе краями губ и хвалил за истинно слизеринскую хитрость. Он был предельно откровенен, когда пожелал доброй и наивной подруге удачи; с такими-то взглядами на жизнь и политику она ей определенно понадобится. Постепенно Гарри понимал, почему именно его Дамблдор избрал в качестве наставника для Лиги Самозащиты – Гермиона, при всех ее бесспорных достоинствах, действительно жила по книгам, по хорошим книгам, учившим правильным вещам... Да вот только жизнь неизменно оказывается изощреннее самых подробно расписанных схем, и гораздо грязнее подготовленных кем-то за тебя таблиц. Чего его хорошей подружке с Гриффиндора так и не понять – если кто-то подготовил схемы и таблицы за тебя, значит кому-то это выгодно. Не тебе. Усилием воли Гарри оторвался от не самых приятных мыслей и очнулся уже за кухонным столом: гостей и саму Гермиону усадили на большой и уютный диван, а хозяева, пока гости развлекали сами себя наверху, подтащили два удобных кресла и расположились на них. Перед голодными детьми положили большую тарелку с пирожными и панкейками – родителям Гермионы было непросто пойти против своей стоматологической натуры, и тем приятнее было всем за столом получить от них подобное угощение. – Мам, пап, я показала «это» ребятам! – Сообщила радостным голосом Гермиона; как оказалось, ее родители принимали самое деятельное участие в грядущей организации. – Я рада за тебя! – Джун подхватила тем же довольным голосом, подвигая сахарницу в сторону Дафны. Юная волшебница от всего сердца поблагодарила хозяйку дома и поспешила опрокинуть в свою чашку очередную ложку «белой смерти». Пытаясь скрыть профессиональную боль, мать Гермионы решила развить дочкину мысль. – А... как вам моя идея для плаката? – У вас очень здорово получилось! – Рон похвалил этот несчастный набросок, который еще несколько минут назад окрестил детским эскизом самой Гермионы. – А что скажите по сути? – Спросил мистер Грейнджер, откладывая в сторону газету. Гарри напряг всё свое зрение и сумел прочесть название печатного издания. «Кустодиан» – газетка, название которой в доме Дурслей не произносилось без присовокупления того или иного ругательного определения. И вот теперь Поттеру действительно всё стало ясно с семейством Грейнджеров: это название оказалось последним куском пазла, что теперь сложился в понятную ему мозаику. Старшие Грейнджеры относились к тому благодушному и чистосердечному слою людей, что оппоненты именуют «безнадежными мечтателями», а сами предпочитают зваться «убежденными либералами». Они искренне верят в демократию, ее процесс и преимущества; они исходят из всеобщего равенства возможностей и ненавидят любое предписанное законами да обычаями социальное неравенство. Лучшее общество не просто возможно, но неизбежно; людям просто надо выслушать и услышать друг друга, а из равноправного соглашения всё получится само: в такой обстановке Гермиона росла и эти идеалы она с охотой восприняла. Теперь Гарри получил наглядное представление как о плюсах, так и о минусах такого воспитания: Грейнджеры смогли вырастить храбрую, дружелюбную, убежденную в своей правоте девушку с верным сердцем, большим умом и в общем-то правильными идеями в голове... Но совершенно неспособную реализовать свои высокие и благородные цели. Он такой ошибки со своими детьми – разумеется, когда дойдет до них дело, – не допустит. Пока Гарри про себя разбирал по косточкам все принимающее их семейство и делал важнейшие жизненные выводы, Рон и Дафна успели дать Грейнджерам подробный и развернутый комментарий насчет отношений между чистокровными магами и магглорожденными волшебниками. Словно по заранее достигнутому соглашению, они дружно избегали самых нелицеприятных и возмутительных сторон этих отношений: ни слова не было сказано о так называемых «обретенных», которыми лицемерные аристократы нарекали подневольных любовниц «неправильного» происхождения для облегчения собственной двуличной совести; обошли упоминанием, естественно, и судьбу детей от подобных «союзов»... Впрочем, нужно признаться, что даже рассказанного хватило чтобы вызвать у родителей Гермионы однозначно-отрицательную и, проще говоря, гневную реакцию. – Что я говорил, Гермиона? – С нескрываемой гордостью за дочь подвел итог ее отец. – Магическое сообщество нуждается в таких людях, как ты. В конце концов, раз мы, обычные люди, отказались от таких ужасающих практик, как работорговля да феодализм, то и вы придете к лучшему, равному и обществу. Если бы. Неожиданно Гринграсс посерьезнела. – А... Миссис Джун, а тот дядька из коробки нас не видит? – Поинтересовалась Дафна, ткнув пальцем в телевизор. – А то мы тут вам всё это рассказали... – Нет конечно, милая Дафна! – Простодушно рассмеялась Джун; посмейся над ней так Рон, начался бы новый рауд придирок да шуточек, но сейчас Дафна просто улыбнулась. – Диктор новостей не может никого подслушать; он просто читает принесенный ему текст, а уж съемочная группа делает так, что мы это и видим, и слышим. Телевизор на «прием» не работает. – Возможно, телевизионщикам и хотелось бы такого. – Отметил Реджинальд, вежливо подливая дорогой супруге чай; к ужасу Дафны, все Грейнджеры его пили исключительно без сахара.– Но технологии еще не настолько развитые. Рон Уизли явно захотел задать очередной вопрос из серии «как вы так можете жить», но поменявшееся в ящике изображение сбило его с мысли. Теперь транслировали не студию, а лондонский парк – точнее то, что им было сравнительно недавно. Изображенное на кадрах больше напоминало поле боя: сожженные машины, перевернутые скамейки, лежащие на помятых газонах люди, бегающие по нему санитары и врачи... «Премьер-министр Стэнли Халловей отказывается давать комментарии касательно так называемой битвы в Гайд-парке; его аппарат тоже уклоняется от подробных ответов, ссылаясь на то, что эта стычка остается предметом полицейского расследования и не требует прямого правительственного вмешательства или комментария. Напомним, что несколько дней назад представители молодежной «Имперской лиги» протестовали против правительственной политики в колониях и зависимых государствах; протесты переросли в беспорядки... Задержанные так и не признались, кем был тот ветеран, дескать в отместку за которого они пошли нарушать законы и мирный порядок». И Гарри даже знал, кто дал «Лигистам» мотивацию пойти крушить чужое имущество да бить другим людям лица. Но, естественно, об этом он тут не расскажет: не нужно было быть семи пядей во лбу, дабы понять общее мнение Грейнджеров о «лигистах». – Ох уж эти бандиты! Разбойники и уголовники, все до одного. – Выдохнула Джун, подавая Рону еще один панкейк. – И правительство еще терпит такой сброд на наших улицах! – Ну... Дорогая, сама знаешь как я к ним отношусь, но, думаю, не они должны быть нашей главной заботой. – Возразил супруге Реджинальд, пристально посмотрев в сторону хранившего идеальное молчание Гарри Поттера. – Лигисты даже не в парламенте да и запретят их вскоре за подобные «игры», а между тем в мире нашей дочери началась настоящая война. Не так ли... Мистер Поттер? – А? – Отрывисто сказал Гарри. До сих пор за столом он не произнес практически ни одного слова: только иногда поддакивал друзьям да просил о добавке пирожных или чая. Его душила самая черная зависть: он хорошо понимал, что поступает неправильно и плохо, но, как бы не пытался, не мог ничего поделать. Семейное счастье Грейнджеров ударило его под дых болезненнее, чем он предполагал раньше – очень больно было сознавать, что и его домашняя жизнь могла бы быть такой; наполненной искренней заботой, настоящей любовью и теплым уютом. – Мистер Поттер, – не «Гарри», и не «милый», но при этом подчеркнуто-уважительным тоном говорил мистер Грейнджер. – мой отец воевал «за короля и страну» в Азии, когда был молод. Вернулся с наградами, без серьезных травм и по-настоящему опасных ранений, его чествовали как героя – да он и был героем. Он хорошо устроился в жизни после военной службы, прожил счастливую и долгую жизнь... Но я очень хорошо запомнил его глаза, глаза человека, побывавшего на войне и ее пережившего. Сейчас я увидел их снова: Гермиона мне многое о вас рассказывала, но увидеться в живую – это совсем другое. Я понимаю, что вы уже пережили больше, чем и я, и я моя жена, и наша дочь и ваши друзья вместе взятые. Потому-то следующий вопрос я адресую именно вам: насколько велика опасность... теперь? – Хорошо, я... Я понимаю. – Гарри сделал вдох-выдох; он должен отвечать правдиво, он должен просветить родителей подруги о грядущем. Ведь больше некому. – Я не буду врать, мистер Реджинальд, миссис Джун, дела очень плохи. В прошлую войну Том Редлл и его сторонники убили многих невинных людей; даже тех, кто никогда не участвовал в борьбе с ними, даже абсолютно... случайных магов и ведьм. Волшебный мир никогда не был миром сказочным и добрым, каким его любят представлять обыкновенные люди, но вот преступления Пожирателей стали чем-то из ряда вон выходящим. В магической Британии из-за их действий образовалась настоящая демографическая дыра и сразу несколько десятков крупных родов было истреблено под корень: потому-то, кстати, в последнее время стали охотнее брать на учебу магглорожденных. Магов стало мало, меньше, чем когда-либо нас было... – Тут Гарри не сдержал ухмылки. – Пожиратели так громко клянутся, что делают всё ради магов и волшебного сообщества, но они с легкостью переплюнули магоборческих фанатиков лорда-протектора времен революции в деле убийства чародеев и ведьм. – Этим они мне напоминают как раз «Имперскую лигу», – вставила Джун Грейнджер, пытаясь провести понятную для себя и мужа аналогию, – те тоже призывают британскую молодежь помереть за славу Британии на очередной войне, хотя подлинная слава была бы в созидательном и полезном труде. – Вполне возможно, да. Главное другое: Пожиратели лишены каких-либо морально-нравственных ограничений, вооружены и очень опасны. Недавно из Азкабана, – внимательно приглянувшись к Грейнджерам, Гарри понял, что те уже наслышаны об этом замечательном месте, – бежали самые опасные убийцы Британии в этом столетии. И наше Министерство успешно ничего не делает, продолжая игнорировать весь кризис целиком! – Именно поэтому, мам, потому-то, пап, мы и основали Лигу Самозащиты! – Добавила Гермиона таким голосом, будто речь шла о невинном кружке вышивания. – Мы готовимся защищаться, когда придется. И Гарри, доложу я вам снова, отменный педагог! Учитель что надо! – А мы, дочь? Нам-то как быть? – Как ни странно, но здесь Вам поможет, думаю, гордыня этих ублюдков. – Ответил на вопрос Джун Рон. – Редко, очень редко в первую войну приходили к магглам: их считали недостойными своего внимания. Да и не разбираются они в вашем мире от слова совсем; мне кажется, при попытке сюда добраться, они попросту в метро заблудятся. Гарри кивнул; он несколько успокоился, видя на удивление спокойную реакцию Грейнджеров, и не стал пояснять, в чем ошибся его друг. А ошибка была очень простой: во времена Первой войны редко у какого волшебника вся семья состояла из магглов, как у Гермионы; гораздо, гораздо чаще повторялась история Джеймса Поттера и Лили Эванс. Теперь многое поменялось, и Гарри уже сомневался, будет ли «мирского» существования Грейнджеров достаточно для их безопасности. Впрочем, кое-что ему пришлось отметить к чести принимающей стороны: старшие Грейнджеры не устраивали «драматических» сцен. Не было стонов, криков ужаса, категоричных «ты никогда не вернешься в свою школу»; они принимали новую для себя информацию с завидным стоическим спокойствием. – Ну... – Отступила Джун Грейнджер. – Допустим, мы в безопасности. Но как же... – Мама! И не начинай, а? – Судя по тону Гермионы, этот вопрос летом поднимался ни раз, ни два и ни три. – Я взрослая девушка, я настоящая ведьма, я-то могу постоять за себя. Наконец... Именно этому меня Гарри и учит; меня, и еще десяток-другой ребят. – Естественно! – Рассмеялась Дафна, неожиданно для всех запустив руку в волосы Гарри и растрепав тому всю прическу. Она решила попробовать разрядить обстановку, пока та не стала взрывоопасной. – Во всей магической Британии не найти места безопаснее, чем рядом с ним! – Дафна, ты... Как бы помягче сказать... – Возразил подруге Гарри, поправляя прическу как мог. – Врешь. Есть сотня и одно место безопаснее моей компании; куда бы я не пошел, повсюду нахожу злоключения, беды, врагов и неприятности... – И ты думаешь мы тебя бросим из-за этого? – Теперь настала пора возмущаться Рону. Рыжий друг помнил некрасивую историю с Турнирном и твердо решил не допускать ее повторения. – Ну уж нет. Если где ты, там неприятности – значит это наши неприятности. И никак иначе. – Дорогие гости, – начала Джун своим самым интригующим голосом, – а не хотите ли посмотреть кино? Стоп. Минуту. Вы двое ведь знаете, что такое «кино» и «фильмы»? – Нет. А что это? – Поддержала маму подруги в ее благом начинании Дафна, зааплодировав в ладоши от восторга и предвкушения. – О... – Подобная слепота Дафны, казалось, развеселила маму семейства, словно и не было всей предшествующей мрачно-взрослой дискуссии. – Совсем скоро увидите. Только помогите, пожалуйста, мне прибраться, а Реджинальд пока всё там настроит как надо. Ведь так? – Да, дорогая. Уже иду. Совместное выступление Джун Грейнджер и Дафны Гринграсс действительно помогло: спор прекратился, ребята помогли хозяевам убрать всё со стола – даже ни разу не применив палочки – и потом они перешли в гостиную, где был расположен современный и дорогой видеомагнитофон. По просьбе потомственных волшебников Реджинальд поставил компании легкую комедию: что-то там про тяготы мелкого офисного сотрудника, неожиданно ставшего во главе всей корпорации из-за нелепого стечения обстоятельств. И пока он пытается привыкнуть к новой жизни и освоиться в роли исполнительного директора, гипертрофированно глупые злодеи во главе с его «женой» пытаются отнять компанию. Фильм сам по себе был неплох, некоторые части так и вообще были замечательны, но настоящей прелестью стал совместный просмотр его всем «квартетом»: Дафна и Рон постоянно задавали вопросы, предлагали «нестандартные» решения проблем и бед героя (обязательно включавшие в себя нечто магическое и волшебное) да удивлялись, как этот хитроумный маггл умудряется справиться без верной палочки в руке и пары десятков зелий в желудке. Но как только кончился один фильм, Дафна и Рон так умилительно просили мистера и миссис Грейнджер показать им еще что-то, что те не смогли устоять и «скормили» (как сказал Рон) машине новую кассету – с еще одной комедией. И всё пошло сызнова... Лишь когда часы ударили девять раз, Гермиона поднялась с дивана и поставила друзей перед фактом: уже завтра утром им надо прибыть на поезд, и они обещали миссис Уизли переночевать на Гриммо. Рон и Дафна ворчали и не скрывали недовольства, а когда Джун предложила ребятам переночевать у них младший Уизли был готов к открытому бунту – только Гарри, которому надо было успеть переговорить с крестным, убедил волшебников придерживаться первого плана. Прощание с Грейнджерами оказалось очень трогательным и милым: миссис Джун расцеловала всех гостей, мистер Грейнджер уважительно пожал руки Гарри и Рону и, к восторгу Дафны, погладил ту по голове. Уже выходя из чужого дома, Гарри услышал веселый и радушный голос Джун: – Хорошим друзьям нашей Гермионы тут всегда рады. Обязательно, обязательно заходите ещё!