Жизнь и деяния Гарри Поттера

«Если дойдет до жареного, надо будет быстро бежать в Лес и искать фестрала» – думал Гарри, стоя перед крепкой дубовой дверью. – «Амбридж меня не сможет остановить, преподаватели не будут пытаться, дружинники разбегутся, а авроры не успеют сюда прибыть. Доводить, конечно, не хотелось бы до такого, но если придется, то Амбридж надо будет сходу угостить Парализующим... Может, чего-нибудь еще сверху добавить». – Входите! – Окрик директрисы прервал его внутренние размышления; Гарри поправил очки, пригладил волосы, погладил галстук факультетских цветов и вошел в комнату. Педагогический совет собрался в кабинете, где обычно шло преподавание Защиты от Тёмных искусств: в кабинет директора Амбридж так и не смогла пробиться за все эти долгие дни, так что теперь центр власти сместился в другую часть замка. К его приходу здесь основательно подготовились: парты были убраны, из нескольких столов был собран один, и ему предстояло, стоя перед ними всеми, «доказать» свою полную невиновность. Компания тут собралась в его честь действительно впечатляющая: председательское место, разумеется, заняла Долорес Амбридж, и до чего же потешный был у неё вид! Ало-алая, пышущая гневом, дрожащая от переполнявших её чувств и страхов, и при этом еще пытающаяся улыбаться – с трудом Гарри сдержал смех, взглянув на этакое чудо природы. В таком состоянии Долорес, никогда не отличавшаяся высоким интеллектом, будет опасна разве что ее отдельно спровоцировать: анализировать, сопоставлять, играть в какую-либо тонкую психологическую провокацию она сейчас совершенно не способна. По правую руку от неё восседал, на правах главы Дисциплинарной комиссии, спокойный и собранный Сибус Гринграсс; и, в свою очередь, справа уже от него был Северус Снейп – как декан Слизерина и ответственный за поведение Поттера в школе. От них двоих Гарри мог ожидать если не помощи, то какой-то поддержки; уж точно они не будут его «топить» на этом допросе. Зато по левую руку от инквизитора-директора расположился Люциус Малфой, белее январского снега от едва скрываемого им бешенства; он дергался на месте, тяжело и громко дышал, нервно перебирал в руках свою трость – словом, всячески пытался не сорваться на людях. Вид старого врага в досаде, в бессильном гневе, грел душу успешного победителя и, одновременно, давал Гарри мощный стимул держаться легенды: он не обрадует старшенького в этом гадком семействе возможностью объявить Поттера в розыск. И еще Гарри приметил за столом нескольких новых учителей из «Амбриджского выводка» – за те два дня, что он готовил месть, Долорес успела отстранить Макгонагалл, Хагрида и Флитвика от занятий; только прямое вмешательство Сибуса не дало ей сразу же изгнать их из замка, но уроки детям теперь давали бесцветно-серые канцелярские мыши, чьих имен Гарри даже не пытался запомнить. Много чести будет им. Вот с «левого фланга» угроза может прийти нежданно-негаданно, надо держать уши на макушке и готовиться ко всему... – Добрый день, госпожа директор. Добрый день, мистер Гринграсс. Доброго дня, профессор Снейп. – Всё. Больше ни с кем из присутствующих здесь Поттер не собирался здороваться; буде его воля, он обошел бы приветствием и Амбридж, но незачем её выводить из себя по пустякам. Зато ни Люциус, ни суррогаты адекватных преподавателей не получат от него и единого кивка в приветствие. – Мне кажется, мистер Поттер, вы кое-кого пропустили за этим столом. Не хотите ли, может, исправить эту досадную ошибку? – Заговорил Люциус Малфой, явно глубоко оскорбленный таким показательным пренебрежением. – Мистер Малфой! – Гарри издал удивленный «ох», и даже показательно протер очки. – А я вас и не заметил. Лишний дневник нашли или домашний эльф надоел? – Мне очень не нравится ваш тон, юный сэр, – прошипел Люциус; наверное, ему показалось, что прошипел он грозно и устрашающе... И Гарри быстро придумал способ его разочаровать, – и в ваших интересах прекратить этот спектакль... – О, совершенно не обязательно звать меня «сэром»... Мистер Малфой. – Никаких пафосных и официозных титулов, коими его белобрысые враги так гордятся; только банальный, даже маггловский, «мистер» – это максимум фальшивого уважения, который Гарри может уделить ему. – Что ты, малолетняя сволочь, сделала с моим сыном!? – Взревел Люциус, неспособный больше держать на себе маску воспитанности и сдержанности. – Отвечай и быстро! – Я не обязан отвечать на вопросы посторонних людей. – Тихо и чётко возразил Гарри, уставший от припадочных криков старшего Малфоя. – И я не хочу терпеть от них оскорблений. – И мистер Поттер прав, Люциус. – Самым любезным тоном подхватил отец Дафны. – Ты не педагог, не декан, не директор; даже не член Совета попечителей. Ты можешь задавать ему вопросы, но вот будет ли мистер Поттер на них отвечать – сугубо его добрая воля. И, Люциус, понимая твои чувства, позволю себе заметить: оскорблять и унижать нужного тебе и при этом независящего от тебя молодого человека... Немного ты таким образом узнаешь от него. – Господа, господа, – подняла палочку вверх Долорес, желая приступить к допросу, ради которого они все здесь и собрались, – не отвлекайтесь, пожалуйста, на детали. Мы здесь собрались не за этим; мистер Поттер, несомненно, вы догадываетесь, зачем вас сюда позвали... – Нет, мадам директор. Не догадываюсь. – Эту тактику он заранее обдумал; отвечать как можно короче, как можно быстрее и увереннее. Не распространяться в ответах, не давая никому новых зацепок. – Разве что-то случилось? – Этой ночью, мистер Поттер, – произнесла тихим, отстраненным голоском ведьма в изношенной-серой робе, которая с недавних пор учила детишек Трансфигурации, – было совершено нападение на шестерых участников Инспекционной дружины. Мистера Малфоя, мистера Крэбба, мистера Гойла, мистера Нотта, мисс Паркинсон и мисс Булстроуд, если быть точной. Их нашли в туалете на четвертом этаже: кровоточащих, израненных, без сознания... – Бедных, несчастных детей хладнокровно, цинично и подло избили! Напали из-за угла, разоружили, сломали их драгоценные волшебные палочки! – Возмутилась Долорес, так и не дав подручной договорить её мысль до конца. – Но, пока я в Хогвартсе директор, такие возмутительные преступления не останутся безнаказанными, можете в этом не сомневаться, мистер Поттер! – Нисколько не сомневаюсь, мадам директор. – Гарри не стал перегибать метафорическую палку и изображать «шок», «сострадание» или «сочувствие»; только лишь полное и блаженное незнание. – Тем более не сомневаюсь, что я не имею никакого отношения к случившемуся. – «Случившемуся»! – Люциус вскочил с кресла: Гарри мог поклясться, что он уже посетил сына в Больничном крыле и до сих пор не отошел от увиденного. Значит, всё вчера было сделано грамотно и правильно: именно такую реакцию он и желал получить. – Ты лжешь, Поттер! Ты ненавидишь моего сына, ты ненавидишь... – Люциус, дорогой Люциус... Что я говорил о непродуктивности подобных криков? – Устало спросил Сибус, а Гарри мог поклясться, что расслышал в его тоне тихое удовольствие. – Ради Бога, успокойся и не мешай нам делать наше дело. Мистер Поттер, – обратился уже к нему старший Гринграсс, – не поделитесь ли с нами, пожалуйста, где вы были вчерашним вечером? – С удовольствием, мистер Гринграсс. – Гарри повернулся лицом к Сибусу и повторил отрепетированную этим ранним утром фразу. – Я, Дафна и Рон просидели за полночь там, мы помогали Астории с ее домашним заданием по Зельеварению. Видите ли, профессор Снейп заставил ее курс написать эссе по 25-ти применением волчьей травы, а Астория никак с ним не успевала. Секрет удачной лжи – искусная обработка да вовлечение правильных людей в процесс. Обе сестры Гринграсс и Рон будут хором подтверждать его версию; но, разумеется, этого будет недостаточно. Они, естественно, глянут конспект Астории: и обнаружат там «почерк» Гарри (идеально подделанный Гермионой) и «его» же пометки на полях; а анализ чернил красноречиво докажет, что их действительно нанесли на пергамент в полночь. Северус Снейп пожалуется, что Гарри в процессе помощи допустил несколько характерных для него неточностей – и он же, к слову, подтвердит, что подобное домашнее задание имело место быть и оно действительно сложное. Астория поплачется о невыносимом Снейпе и глупых эссе, а Сибус не позволит долго продолжать эту часть расследования. – Снова лжет! Вы послушайте только, кого он назвал своими свидетелями! Своего дражайшего рыжего Уизела! Свою милую подружку Дафну... – Люциус, плохо осознавая свою речь, сам толкнул себя в яму. Он предъявил серьезный аргумент, но тоном и посылом дал Гринграссу абсолютно легальный повод вмешаться и «сбить» тему. – Простите, возможно, я не так расслышал. Тяжело вас расслышать порой. – Вежливый, приятный тон Сибуса стал мертвенно-ледяным, он повернулся к Малфою-старшему и задал тому вопрос в «лоб». – Мои дочери – лгуньи, Люциус? – Нет, но... – А раз нет, – продолжил за него Сибус; Гарри решительно не мог понять, действительно ли его задела эта ремарка, или он так правдоподобно играет роль обиженного отца-аристократа. – то я не потерплю никаких оскорблений за этим столом. Разумеется, мы опросим Дафну и Асторию, уверен, профессор Снейп проверит Асторин конспект, но до окончания расследования никаких обвинений! – Нет-нет, лорд Сибус, – затараторила Долорес, так и не воспользовавшись предложенным Люциусом логическим мостиком, – никто, разумеется, никто не называет Ваших очаровательных дочек такими... То есть, конечно, мы должны будем их... ну... Нужно будет задать им вопросы... – Только в моем присутствии, Долорес. – Отрезал Сибус и откашлялся. Концом перепалки между старшими по статусу воспользовался молодой маг из «министерской» породы, заменявший теперь в школе Флитвика; он решился зайти с другого направления. – Мистер Поттер, а какие отношения связывают вас с мисс Лавгуд? – Она исправно ходила на занятия Лиги Самозащиты до декрета номер 66, которым наши занятия были прекращены. – Гарри отвечал чётко и сдержанно, глядя прямо в глаза сопернику. – Затем наши пути разошлись. – Ага! – Бедолаге-карьеристу показалось, что вот сейчас-то он и подловит Поттера при всем честном начальстве, заработав себе если не бессмертную славу, то прибавку к зарплате. – И если они разошлись, то почему вы, вы единственный, навещали мисс Лавгуд в Больничном крыле? Гарри знал, что о том визите донесут «кому положено» – их с Роном, идущими быстрым шагом к мадам Помфри воскресным утром, видело слишком много студентов, и кто-то должен был проговориться. Отрицать посещение было бы несусветной глупостью; впрочем, он и не собирался так поступать. – Моему хорошему другу, Рону Уизли, стало страшно за его младшую сестру, Джинни. Она на том же курсе, что и Лавгуд, только на другом факультете. – Никакого удивления, никаких сомнений, никакого смущения от заданного вопроса. – Мы пошли спросить Луну, от кого стоит держаться подальше в этой школе. Только вот сам Рон постеснялся зайти в больничное крыло, попросил меня. Это было настолько близко к правде, что даже сам Гарри мог бы себе поверить. Ни для кого в школе не секрет, насколько крепки семейные связи в клане Уизли, и что Гарри к ним близок, что его безопасность Джинни тоже... Немало беспокоит. Мадам Помфри действительно не видела Рона; все здесь собравшиеся хорошо знают произошедшее с Лавгуд и, как минимум, не смогут опровергнуть эту простую, но изящную теорию. – И что же тебе сказала юная мисс? – Ядовито спросил Люциус, наконец-то собравшийся с силами и переведший дыхание. Тишина. – Мистер Поттер, вам был задан вопрос, – «ласково» указала Гарри Долорес, – что вам сказала мисс Лавгуд? – Вы знаете Луну Лавгуд, мадам директор. – Он не хотел уходить на это минное поле, и понимал, что этим аргументом «к человеку» выбьет и у Долорес это желание. Но вот его текущий противник, совсем недавно пришедший в Хогвартс, не знал никакой Луны Лавгуд и продолжал. – Но о чем-то вы же беседовали? Ведь вы там задержались, мистер Поттер! – Да, мы беседовали. – Гарри ничего не отрицал. – Она прочитала мне прелестную, подробную лекцию о мозгошмыгах... – О ком? – О мозгошмыгах, профессор. – Невинно улыбнулся Гарри, не сомневаясь, что вот сейчас тему разговора кто-то да поменяет. Кто, зная Луну Лавгуд, усомнится в правдоподобности этой истории? Блаженная да недалекая «Лунная Дурочка» воспользовалась сердобольностью недалекого Гарри и проговорила с ним в волю о своих бредовых фантазиях. Долорес Амбридж и Люциус Малфой хорошо знали, что Сибус пытался поговорить с когтевранкой и разговорить её о произошедшем – и что та предпочла поспать здоровым сном, а не пытаться искать справедливости. – Мистер Поттер, вы желали зла мистеру Драко Малфою? – Долорес попыталась обратиться к избитому приему «у кого мотив». – Нет, мадам директор. Я никогда не желал зла мистеру Драко Малфою. Желал ли он ему зла? Нет, госпожа директор, как можно было желать зла такому чистому, невинному ребенку, как Драко Малфой? Он всего лишь верховодил избиением и унижением моей ученицы, а перед этим весь год терроризировал учащихся, пользуясь вашей благорасположенностью. Сияющий божественным светом ангелочек, а не ребенок, честное слово! Он не желал ему зла; всё случившееся пошло ему только на благо. А как он вчера стонал! А как он вчера ныл и умолял о пощаде! Как он унижался, желая прекращения боли и мучений: не очень-то младшенькому пришелся вкус его собственных лекарств. Он был готов пообещать что угодно – какая жалость, что Гарри ничего не нужно было от него. Просил, извивался в ногах, клятвенно уверял, что больше никогда не будет никого обижать в школе: и, Гарри уверен, теперь действительно не будет. Порой в аристократов хорошие манеры надо вбить; тогда, пожалуй, они поведут себя по-людски. Этот бессмысленный допрос продолжался, по ощущениям Гарри, вечность: директор и ее ручные преподаватели ходили вокруг да около одних и тех же вопросов, неизменно получая на все отрицательные ответы. Нет, профессор сякой-то, я ничего общего не имел с Панси Паркинсон; нет, профессор такая-то, я не завидовал богатству Драко Малфоя; нет, мадам директор, я не влюблен в мисс Лавгуд, сами ее знаете; и снова нет, профессор сякой-то, я не покидал общежития Слизерина... Нет, мадам директор, я помогал Астории Гринграсс с Зельеварением; нет, профессор такая-то, я помогал ей без перерывов; нет, мистер Малфой, я не буду вам отвечать... Очередной нервный срыв Люциуса Малфоя был только вопросом времени – и, наконец, его прорвало по крупному. – Пора кончать с этим несчастным цирком! – Гаркнул Люциус, вновь потерявший самообладание. – Госпожа директор! Просто влейте этому гаду в глотку сыворотку правды: сами все увидите, как он запоет у нас тут! – Отличная идея! – Долорес зааплодировала предложенному решению проблемы; всё же не только у гениев мысли сходятся. – Северус, я приказываю вам... Гарри понял, что про этот последний довод вспомнят, как только увидел состояние Люциуса Малфоя. Он, разумеется, перепробует все возможные и невозможные «легальные» доводы и аргументы, но потом обратится к сыворотке правды, наплевав и на законы, и на обычаи, и на нормы морали. Не будь в этой комнате Гринграсса и Снейпа, Поттер уже достал бы свою палочку из кармана мантии... Но он решил положиться на старших товарищей по борьбе со Злом – и не прогадал. – Никаких сывороток правды в школе. – Не терпящим возражений голосом произнес Сибус. – Это грубейшее нарушение прав мага и учащегося, это страшное превышение должностных полномочий и непростительное злоупотребление властью. Конец вашей карьеры, Долорес; поверьте, я позабочусь об этом. Я сделаю вид, что не слышал этого кошмарного предложения... Если оно так и останется эмоциональным выпадом расстроенного отца. – Мадам директор, я могу понять соблазн перейти к радикальным мерам воздействия, – наконец-то вступил в диалог Северус Снейп, человек, до тех пор не молвивший ни единого слова за весь допрос, – однако глава Совета попечителей прав. Вы не можете приказать мне влить сыворотку правды в глотку Поттера, а я не могу исполнить такой приказ. Но... Я думаю, что за свое поведение на Педагогическом совете он заслуживает наказание, в форме, скажем, двухнедельной отработки. У меня. – Да, да! Идёт! Поттер! – Воспользовалась палочкой-выручалочкой Амбридж, порядочно испуганная серьезным тоном Гринграсса-старшего. – Вам, за ваши отвратительные манеры, назначается две недели отработок у профессора Снейпа! Конкретное время вам сообщат позже; пока что, пока что, Поттер, вы свободны. Уже покидая кабинет ЗОТИ, Гарри краем уха услышал заискивающий голосок Долорес: – Лорд Сибус, позовете ваших дочерей?.. Блестящая идея его декана, нужно сказать, Гарри очень понравилась. Северус понял, что Амбридж не может отпустить парня совсем без наказания – этого не допустит взбешенный Люциус, нынче как никогда дружный с Фаджем. Никакого повода для перехода к радикальным наказаниям Гарри сумел не подать, так что оставался испытанный школьный арсенал – отработки. И Снейп проявил инициативу: мадам директор побоялась бы остаться один на один с Поттером, а в Северусе она могла быть уверена. Гарри, впрочем, тоже уверен в своем профессоре: отрабатывать он будет Окклюменцию на благо сил Ордена и по приказу господина директора. Настоящего директора Хогвартса. Уже заворачивая было за угол, Гарри насторожился. Что-то ему не понравилось в этом тихом повороте: он выглядел удачным местом для засады. Теоретически, будь он на месте предполагаемого противника, именно за ним он стал бы ожидать появления Поттера с педсовета. Там, дальше, есть место для целого отряда потенциальных мстителей; и нет возможности их увидеть, пока не станет слишком поздно. Толком не отдавая себе отчета в собственных действиях, действуя скорее по привычке, Гарри выхватил палочку, развернулся левым боком и, с вытянутой рукой, совершил прыжок в грозящую неизвестность... А стояла за углом одна-единственная Чжоу Чанг. – Ты меня напугал! – Честно призналась Чжоу; к ее чести, когтевранка не закричала, понимая, что они опасно близки к директорскому кабинету. – Нельзя же так прыгать на подругу, а? – Да, прости. Не хотел. – «Здоровское» начало разговора с симпатичной девушкой, с его девушкой, нечего сказать! Гарри с досадой убрал палочку обратно и неловко улыбнулся, пытаясь сгладить конфуз. – Только с педсовета. – И как? Что они тебе сказали? – По-своему приятно было слышать это простодушное волнение в её голосе. – Что сделают? – Две недели отработок у Снейпа – и всё. Бывало гораздо хуже, думал будет хуже. Ты бы видела лицо Малфоя-старшего; уверен, ему не терпелось проклясть меня на месте. – Вспомнив перекошенного гневом Люциуса, Гарри тихонько рассмеялся. Чанг, нужно сказать, подобную возможность смешной не посчитала и легонько, даже игриво отчитала парня за неосторожность. После возвращения «Проблемного квартета» с Рождественских каникул, Гарри и Чжоу встречались уже как пара – хотя оба это и отрицали перед своими друзьями-подругами. С ней Поттер мог отдохнуть от утомительных вечеров подготовки к занятиям Лиги и похожих на каторгу упражнений в Окклюменции; они порой бегали в Хогсмид, где делились друг с другом свежими школьными сплетнями да шутками часа. Разговоры обо всем и ни о чем всегда хороши, но почему-то разговоры на эти темы с ней ему нравились особенно сильно в последнее время. Чжоу весело смеялась, умела безобидно и смешно подколоть Гарри или кого-то из однокурсников, наконец, она была благодарной слушательницей и совсем недурной ученицей. В её обществе Гарри было проще, легче переносить выпавшую на него долю; и сейчас ему очень хотелось поделиться со своей девушкой – это звучало очень приятно – пережитым – но педсовет Амбридж почти что не оставил им на это времени. Сейчас они пойдут на скучнейшее занятие по Истории магии, где должны будут отсидеть какое-то абсурдно чудовищное время и заниматься ненавистным, глупым предметом, вместо чего-то действительно интересного и веселого... Точнее говоря, если они пойдут к Бинсу... – Слушай, ты хочешь выслушать всю историю «от» и «до», или тебя устроит плохенький пересказ? – Неожиданно для него самого, к Гарри пришла в голову оригинальная идея. Идея, как всегда связанная с нарушением школьных правил, но в кои-то веки не подразумевавшая смертельного риска. – Еще спрашивает! Только вся история, разумеется. – Хихикнула черноволосая девушка: она наконец-то смогла успокоиться и теперь, зная, что у истории будет счастливый финал, приготовилась её выслушать с обыкновенным почтением и вниманием. – Тогда иди за мной и к черту старого призрака! Если и было в Хогвартсе занятие, которое можно пропустить с минимальными рисками для тебя и твоей компании – так это несчастная История магии. Ни Бинс, ни школьная администрация никогда серьезно не занимались контролем посещаемости на этом предмете; ведь тогда можно было бы смело исключить пол-школы за последовательную и систематическую неявку. Хватало появиться на предмете несколько раз в семестр и хоть какая-то аттестация по нему была гарантирована; к тому же сегодня и сейчас ни Гарри, ни Чжоу не было дела до их оценок. О скучном да грустном подумаем позже, и лучше всего завтра – сейчас парень Чанг умело ускользнул из загребущих рук министерского правосудия и это однозначно заслуживает небольшого праздника «на двоих». С твердой уверенностью что и на этот раз всё выгорит, Гарри взял девушку за руку и они, счастливые, веселые и довольные, быстро помчались вниз по лестнице: нужно было как можно скорее оставить позади опасный коридор ЗОТИ. Бежали они пока без плана, соглашения или договоренности: просто желая проложить как можно большее расстояние между ними и Амбридж. В эти мгновения Гарри наслаждался подлинной свободой – свободой идти куда хочется, а не куда идет жертва; выбрать любое место для посиделок, а не самое укромное... С души же Чжоу упал огромный камень: как только китаянка узнала, что её Поттера вызвали «к директору», она покинула занятия и заняла, как тот и учил, «тактически выгодную» позицию на углу – да вот только ничего там нельзя было подслушать. Она успела представить все возможные кошмары (по нескольку раз), по сравнению с которыми отработки у Снейпа были так, досадным невезением. Теперь же она бежала об руку с Гарри с широкой и открытой улыбкой на губах, и каждый шаг давался обоим все легче и легче. Когда же настало урочное время, Гарри с самым милым «шпионским» выражением лица призвал Чжоу к осторожности извлек из кармана Карту мародёров – это бесценное для любого прогульщика занятий сокровище, доставшееся ему от отца и его друзей. С её помощью, оказывается, можно не только следить за ненавистными ему слизеринцами, составляя их примерный график да изучая маршруты, но и запланировать небольшое «приключение» строго на двоих. Забавно – второй раз за сутки Гарри от кого-то прячется и незаконно перемещается по замку, но сейчас это всё было простым школьным «праздником непослушания». Все казалось даже слишком естественным да обычным: никакой темной магии, никаких монстров, никакой срочной нужды кого-либо спасать или кого-то покалечить. Он нравится ей, она нравится ему, они решили прогулять нелюбимый предмет у нелюбимого наставника – всё так... Банально и так приятно! Уже в бесчисленный раз Поттер поблагодарил отца за Карту, когда он и Чжоу были вынуждены резко развернуться на втором этаже, уходя от приближающейся точки, подписанной «Филч». Только у старого сквиба и нашлось мужество патрулировать школу в свете утренних новостей: те точки, что принадлежали к «Инспекционной» и не находились в Больничном крыле, как рядовые, самые заурядные школьники спокойно да мирно сидели на занятиях. И это несмотря на образовательный декрет номер какой-то там, по которому минимум три патруля дружинников должны были постоянно ходить по коридорам. Дафна, со слов Драко, говорила, что Долорес собиралась объявлять новый призыв в Дружину? Даже интересно, скольких желающих она сможет привлечь теперь. Наконец-то они смогли найти укромное местечко – или, скорее, просто устали бегать по коридорам и решили немного отдохнуть. Местечко нашлось неподалеку от совятни: Поттер положил карту себе на колени, уселся вместе с подругой на пол и принялся ей пересказывать все произошедшее. Постепенно Гарри входил в азарт рассказчика: с каждой минутой пересказ становился все более и более живым, все более детальным и даже пародийно-юмористическим. Они никуда не торопились, и ветеран Педсовета получил прекрасную возможность поведать всю историю с мельчайшими деталями и тончайшими подробностями, способными порадовать самую искушенную аудиторию. Чжоу внимательно слушала рассказ, лишь изредка его перебивая для комментария: то тут она похвалила Гарри за находчивость и изобретательность, то тут посмеялась над напыщенно-гневным Люциусом, то тут едко высмеяла глупую теорию Долорес о «любви» Гарри к Лавгуд. Ведь кому как не ей, Чжоу Чанг, знать, кому принадлежат сердечные симпатии этого красивого, красноречивого, решительного, храброго и умного парня напротив неё? Из всей истории Гарри умолчал только «гранд-финал»: про попытку Люциуса и Долорес напоить его Сывороткой правды ей знать совершенно необязательно. Рассказ и без того оказался впечатляющим: одинокий парень против пышущего злобой директора, разрывающегося от ненависти родителя и серых с испуга преподавателей – и именно парень вышел с того кабинета победителем. Он не только совершил месть за Лавгуд, как обещал, но и сумел провести вокруг пальца ненавистную им обоим директрису; он не навел вражеских подозрений ни на кого другого, и даже Рона с сёстрами Гринграсс позовут исключительно как свидетелей, не новых подозреваемых. – И вот, как-то так я и вышел оттуда. – Подвел под своим рассказом черту Поттер, картинно «поклонившись» головой аудитории. – Гарри, Гарри, я не... Поверь, я не сомневалась в тебе и твоих словах. – Чистая правда; Чжоу не возмущалась его планам во время того памятного собрания, она не пыталась его отговорить от возмездия впоследствии. – Но я очень, очень рада что всё закончилось так хорошо. Ну... Думаю, эти гады могли бы и не наказывать тебя совсем, но... Чжоу сбилась с мысли; вдох-выдох, она подняла на Гарри свои черные глаза и, собравшись с силами, озвучила пожелание... – Сними очки, пожалуйста. – Поттер искренне надеялся услышать эту просьбу, и девушка его не подвела. – И вообще, Гарри, когда ты уже поправишь свое зрение и избавишься от них насовсем? – Проси о чем угодно, Чжоу, но не об этом. – Вроде как игриво, а вроде как и серьезно возразил он своей девушке, с наигранной заботой укладывая очки в карман. – Очки – это мой стиль, как-никак. – О чем угодно? – Она расслышала только заинтересовавшую её часть ответа. Гарри это полностью устраивало. – Да. Чжоу, впрочем, не стала озвучивать просьбу; как и любой близкий Поттеру человек, она понимала превосходство действий над словами. Китаянка подвинулась поближе к Гарри и азартно тому улыбнулась; этот жест своей девушки он не мог неправильно растолковать... Правда, сам победитель «Инспекционной дружины» решил поменять заведенный у них было ритуал: он не стал брать подругу за руки и медленно подтягивать к себе. Вместо этого Гарри резко обхватил тонкую и худую Чанг руками за спиной, одним стремительным движением приблизил к себе и поцеловал ту. Они целовались и раньше, да, но теперь Гарри казалось, что-то изменилось. То ли его отношение к самому действу, то ли Чжоу отвечала на инициативу с куда большей готовностью... А может, подумалось Гарри, он просто взрослеет? Десять часов назад он покинул туалет Хогвартса, оставляя за собой пирамидоподобную кучу бессознательных и изуродованных тел; недавно он оставил с носом взбешенного Малфоя и разгневанную директрису, при этом высказав им всё, что желал. Почему он должен стесняться нравящейся ему девушки? – Ох.. это.. было неожиданно... – Тихо прошептала та, стоило Гарри чуть-чуть отодвинуться. – Я за эти сутки много кого удивил, Чжоу. Правда, ты первая, кого я удивил приятно. – Невинная ложь; ну кого интересуют детали в таком-то пикантном положении? – Ведь приятно? – Да. – Откровенно призналась китаянка. И, нужно сказать, новшества на том отнюдь не закончились. Чжоу не отстранялась, не просила ее отпустить, но только крепче к нему прижималась; а её дыхание становилось всё тяжелее и тяжелее. Не требовались очки, чтобы увидеть на ее милых щечках восхитительно-неловкий румянец; уже ничего не говоря, она молча продолжала целоваться с любимым парнем. Сам Гарри, надо признаться, своими руками спускался всё ниже и ниже по телу и мантии Чжоу – твердо решив остановиться только когда он получит на то её слово. Слово, которого все никак не поступало, чем Поттер не стеснялся пользоваться. И, пока его руки скользили вниз, он целовал девушку в губы, в щеки, в лоб... Уже давно Гарри не чувствовал себя так здорово; давно он не был так счастлив. Воскресенье, понедельник и вторник были тяжелейшим испытанием не только для Лиги, но и для него самого; суровым испытанием, завершившемся несколько часов назад. Этой ночью он совершил правый суд над малолетними Пожирателями, утром он отстоял свою «невиновность» перед всем нечестным людом школы, а сейчас он наслаждался обществом красивой и приятной девушки. Черт возьми! Ради таких моментов счастья и радости стоит рисковать и бороться. Приятно быть победителем. Неимоверным усилием воли Гарри вернул себя в реальность из этого затянувшегося момента волшебной сказки. До него дошло, что он успел объявить о собрании Лиги Самозащиты с утра, «если меня не исключат» – его и не исключили, значит, уговор в силе. И, значит, ему надо бы поспешить уже в Выручай-комнату. – Чжоу, нам пора в Выручай-комнату. Там «очередное-внеочередное» собрание, и, думаю, мы уже достаточно задержались. Возражений не последовало; Чжоу послушно встала с пола, отряхнулась, улыбнулась и снова бегом двинулась за любимым парнем. Только-только войдя в Выручай-комнату, Гарри застал прелюбопытную картину: посреди Выручай-комнаты стояли красная от смущения Дафна Гринграсс, будто желающая провалиться сквозь землю, и держащая её за правую руку Луна Лавгуд, что-то той объясняющая с довольно-наивным выражением лица. Вся остальная Лига Самозащиты собралась вокруг них: широко улыбающийся Рон, довольная Гермиона, хихикающие близнецы Уизли и сёстры Патил, переминающийся с ноги на ногу Невилл, веселая Ханна... Глядя на своих друзей, подруг и верных учеников, Гарри невольно усмехнулся: немудрено, что Долорес Амбридж и ее прихвостни только его и потащили на перекрестный допрос. Ну кто в «здравом уме» сможет поверить, что неловкий рохля Невилл еще несколько часов назад приволок в намеченный туалет переломанное да искалеченное тело Нотта, действуя со всей возможной бескомпромиссностью и твердостью? Вот близнецы Уизли: известные всей школе шутники и мастера розыгрышей, надежно «позаботившиеся» о милых личиках Панси да Милисенты... Но никто и не позовет их на допрос! Никогда нельзя недооценивать врагов. Хорошо, что Долорес и Люциус уже слишком дремучие, чтобы выучиться этой «банальной» мудрости. Отвлеченные размышления Гарри о высоком да вечном прервал повеселевший голос Луны: – Гарри-Гарри! – Стоило ему войти в комнату, как Дафна получила долгожданную передышку; всё внимание Луны переключилось на него, наставника и друга. Ханна и Ли Джордан расступились, освободив Лавгуд кратчайшую дорогу к Поттеру. Та незамедлительно ею воспользовалась, и, через считанные секунды, уже повисла на шее Гарри. Люди? Остальные участники Лиги? Девушка Гарри, вошедшая прямо за ним и стоящая сбоку от него? Когда ее волновали такие детали? – Спасибо тебе большое за тот визит, друг! Уж не знаю... Спасибо! Разумеется, Гарри приобнял Луну – как верный друг добрую подругу.. Обнимая её, он успел бросить один короткий взгляд на свою девушку; к ее чести, она всё поняла без слов. Чжоу снисходительно улыбнулась Гарри и отрицательно кивнула головой, словно показывая, мол, не о чем беспокоиться. Как можно ревновать к, прости Господи, Луне Лавгуд?.. Оторвавшись от этого непрошеного и неуместного сравнения, Гарри занял привычное место перед Лигой. Теперь уже никто не кричал, не обзывался, не сомневался в его авторитете: на него снова смотрели как на уважаемого лидера, достойного наставника и настоящего друга. Он дал обещание, он его сдержал: воздаяние было совершено и никого не смогли не то чтобы исключить, но даже подвести под обстоятельный допрос. Черт побери, вот что творят храбрость, помноженная на хитрость и ум! – Перед тем, как мы начнем нашу тренировку... Позвольте поздравить вас с победой! – Громко крикнул Гарри в толпу; ответом стали громогласные и единодушные овации. – Первая победа Лиги Самозащиты! – Вы очень сильно рисковали, ребят, – попыталась было возразить Гермиона, – и нет, я совсем не об исключении из школы... – И отдельная благодарность – милейшему префекту Гриффиндора за посильную помощь! – После этого аплодисменты перешли в овацию, а далее строить из себя «заботливую маму» лигистов у Грейнджер не вышло. – Однако, однако, это еще не всё. Пауза. Гарри продолжил, как только все отсмеялись вволю. – Ребята, всё это было только началом. Да, мы хорошо справились с Драко и его компанией; я уверен, что в оставшийся учебный год они больше никому не доставят проблем. Даже, даже когда покинут пределы Больничного крыла. – Снова короткий смех; теперь со стороны близнецов и Дафны. – Но у нас в школе на директорском кресле все еще сидит уродливая розовая жаба, она набрала себе подобных на учительские посты и, давайте не будем забывать о оставшихся на свободе дружинниках! Вы спросите, что мы будем делать? Так я отвечу вам... Мы будем воевать, мы будем сражаться и мы победим; и тогда мы будем Счастливы. *** И разверзлись врата Ада – для директрисы, её ручных учителей и остатков «Инспекционной дружины». Как верные «Проблемные», так и рядовые участники Лиги охотно согласились с Гарриным планом по организации настоящей травли «министерским крысам»: единственным, но обязательным условием Поттер поставил личную неприкосновенность Долорес Амбридж. Нельзя было спровоцировать реакцию Корнелиуса Фаджа прямым «покушением» на его фаворитку; зато дружинники и «зеленые» учителя отдавались на свободное растерзание желающим действия инициативным ребятам. А желающих её проявить оказалось очень и очень много... Стоит ли говорить, что апрель, май и начало июня выдались в Хогвартсе очень жаркими и напряженными? На руку всем желающим «пошалить» играл фактический самороспуск «Инспекционной дружины»: да, конечно, отдельные хмурые учащиеся, едва-едва скрывая испуг, приходили к Амбридж по утрам, выслушивали от нее инструкции – и успешно о них забывали. Никто не желал повторить судьбы Малфоя и остальных; слова директрисы, мол, «невинные ребята» пострадали из-за личных перегибов никого ни в чем не убедили. Соответственно, дружинники более не занимались патрулированием школьных коридоров; директриса, разумеется, бахвалилась своей способностью самостоятельно побороть начавшийся в школе шторм – и она очень редко покидала свой кабинет. Старик Филч старался как мог, но он был один против большинства и банально сбивался с ног: пытаясь поспеть везде и всюду, он всегда и постоянно опаздывал. Побороть начатую Поттером волну «неповиновения» оказалось не так-то и просто. А какой креатив проявляли учащиеся! Все стены Хогвартса были покрыты народным творчеством различной степени обидности, пошлости и оригинальности: Фред и Джордж снабжали всех желающих особенными красками, а кое-кто из особенно радикальных пользовался собственными палочками для «выжигания наскальных рисунков» – как говорила всезнающая Гермиона. Карикатуры на Амбридж, на Фаджа, на Дружину, на Министерство, на новых учителей, бранные песенки о форме лица Драко и наглости Люциуса Малфоев; ничто не могло остановить разгулявшуюся фантазию старшекурсников и «лигистов». Порой их выдумки проявлялись и не так мирно. Например, новый преподаватель по Чарам, пытавшийся подловить Поттера на «симпатии» к Лавгуд, в мае уволился с позором: на самом занятии у него внезапно воспламенилась мантия. Весь Когтевран божился-клялся, что никто не при делах; вернувшийся к преподаванию Флитвик подозревал либо Чанг, либо Лавгуд, но хранил абсолютное молчание. Волна гнева не захлестнула только серую и неприметную ведьму, нанятую заместо Макгонагалл: бедной и нуждающейся женщине, согласившейся на должность в поисках небольшого заработка, просто предложили уйти – и та послушалась. Она не была бойцом, боялась всего в жизни и не желала оставаться в неуправляемой школе ни минуты. Конечно же, имела место быть реакция: образовательные декреты плодились и множились каждый день, доходя уже до откровенно истеричных и абсурдных. Так, декрет номер 124 строжайше, под страхом исключения, запрещал владение «товарами Уизли»; декрет номер 125 грозился опять-таки исключением за «осквернение древних стен нашей любимой школы»... Да вот только закон, который некому обеспечивать и проводить в жизнь, не стоит потраченных на него пергамента и чернил! На собраниях Лиги копии декретов торжественно сжигались, а в начале июня близнецы Уизли устроили откровенную диверсию – они залили Исчезающими чернилами всю галерею декретов, вывешенную перед кабинетом Амбридж. На их месте они начертали «Запрещается запрещать» и «Это – наша школа», сорвав на следующей тренировке бурные аплодисменты! Самолюбие и гордыня Амбридж не позволяли ей признаться Корнелиусу в своей неспособности взять ситуацию под контроль, и она пошла на прямой служебный подлог: строчила министру успокаивающие письма, уверяя того что всё идет согласно министерскому плану. Гарри и его компанию, как и остальных учителей, эта ложь полностью устраивала: тем больнее ударит в глаз правда, когда придет время ее раскрыть. Незначительное успокоение пришло в школу во время экзаменов: основной массе Лиги пришла пора сдавать несчастные СОВ. И, хотя спокойствие не было полным – близнецы Уизли не собирались отказываться от веселья – Долорес снова обрела веру в себя. Из всех дружинников только Драко Малфой вернулся в школу, но вел себя очень странно: никого не задевал, никого не оскорблял, держался как можно дальше от Потти, Уизела, Лунной Дурочки и остальных своих привычных врагов. Экзамены шли один за другим, день сменялся днем, казалось, будто жизнь школы вернулась в привычный темп. Одним особенно утомительным июньским вечером Гарри ввалился в общежитие Слизерина усталым и разваливающимся на куски: Окклюменция и сама по себе не подарок, а уж изучение ее под крылом любимого декана вообще становилось средневековой пыткой. И это после двух совмещенных пар у Амбридж! После скучнейшего занятия по Трансфигурации! Все его тело ломило от жуткой боли, никакой дельной мысли в голове не появлялось: из него будто высосали всю радость жизни. Тогда он поспешил прибегнуть к последнему убежищу. Он разделся, небрежно разбросал вещи да обнял подушку, надеясь, что ему приснится хороший и успокаивающий сон. То был последний день его привычной жизни.