Жизнь и деяния Гарри Поттера

В далеком детстве Гарри, когда у него была возможность, читал все попадающиеся под его руку волшебные сказки. Они помогали ему переносить воспитание и взросление у родственников, предоставляя уникальный шанс хотя бы на час с небольшим сбежать в иной, лучший мир. Лихо закрученные сюжеты сказок и удивительные миры, созданные авторским воображением, поражали наивное воображение мальчика-изгоя. И, тем не менее, ещё тогда, в малолетстве, он подметил, что кое-какие художественные приемы у них совпадают до степени полного смешения. В частности, если у молодого героя есть мудрый маг-наставник, то у этого старика непременно будет свое укрытие от остального мира. Укрытие, обязательно потрясающее главного героя до глубины души; отрицающее несколько законов физики и полностью игнорирующее здравый смысл... Зато здорово выглядящее даже на посредственной иллюстрации из дешевого издания. И тогда ему искренне казалось, что если бы чародеи да ведьмы существовали в реальности, они просто обязаны были бы жить в холодных цитаделях да таинственных девственных чащах. Кто бы знал, что они соврут и в этом, казалось бы, незначительном аспекте. У настоящего и мудрого – но отнюдь не старого – колдуна дом оказался разочаровывающе простым, даже банальным. Скромный двухэтажный дом коттеджного типа, стоящий на почтительном отдалении от небольшого маггловского городка. Никакой высокой башни из слоновой кости или мрамора, никакого пугающего готического замка, никакого загадочного кристалла; дом даже не был спрятан в глухой лесной чащобе. Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану нет нужды прибегать к подобным трюкам да уловкам. Директор Хогвартса самостоятельно укрыл дом высококлассными защитными чарами и мог быть уверен в своей безопасности; а так как он выше всего в обиходе ценил самый обыкновенный комфорт, то и многого ему не требовалось. Кухня, столовая, несколько спален, гостиная да небольшая алхимическая лаборатория в подвале – джентльменский набор колдуна-отшельника в волшебном сообществе Британии. Этот уютный коттедж был приобретен Дамблдором вскоре после победы над Гриндевальдом на средства, полученные великим магом от британского Министерства; большую их часть Альбус пустил на благотворительность, и совсем небольшую сумму потратил на себя самого. Дом ему показали относительно недавно: с начала учебного года в Хогвартсе директор решил переехать из особняка Гринграссов поближе к месту официальной службы. Свои мотивы он никому не объяснял; Гарри же полагал, что переезд был перестраховкой Дамблдора на крайний случай – на случай нападения Пожирателей на школу. Всё же в магической Британии есть два объекта, контроль над которыми позволяет диктовать волю всему сообществу: Министерство магии в Лондоне и замок в Шотландии. Но за Министерство отвечает Руфус Скримджер и весь Аврорат; туда с волшебной палочкой наперевес и Реддл не помчится. Атаковать же школу, надеясь на фактор неожиданности и будучи загнанным в угол, Темный лорд может – и Дамблдор не желает бросать школьников, педагогический состав на произвол судьбы. Конечно, у переезда могло найтись и куда как более простое объяснение... Но оно точно не будет таким же интересным! Естественно, теперь и тренировки Гарри проходили по новому адресу. По крайней мере те из них, что Дамблдор взял на себя; благо им не требовалось много места или какого-то дорогостоящего да редкого оборудования. Альбус учил своего воспитанника обходится малым и импровизировать, находить оригинальные решения сложных задач да не полагаться на традиционные, проторенные кем-то за тебя дорожки. Так что директор Хогвартса искренне считал коттедж подходящим местом для занятий; уединенный и тихий дом как обеспечивал секретность с защитой, так и создавал непростые условия, с которыми приходилось считаться его единственному ученику. Гарри вошёл в дом без стука: он прекрасно знал, что его внутри ждут. Скромный коттедж, на его счастье, не был защищен каким-либо хитроумными Защитными чарами: ни «мин», ни стражей, ни каких-либо ещё ухищрений. Тут Альбус не хранил никакой важной информации, значимых артефактов или конфиденциальных бумаг – так что если какой счастливый Пожиратель и найдет сюда дорогу в отсутствии самого хозяина дома, он сможет утащить только любимый фарфор директора, а эту «тяжелую» утрату Орден Феникса как-нибудь переживет. Он оставил в прихожей верхнюю одежду и последовал к светлой и удивительно просторной столовой, где его и поджидал наставник. – Сядь, Гарри, и отдышись с дороги. – Сказал радушный профессор, широким жестом приглашая юношу к столу. – Время у нас есть. Профессор заранее позаботился о горячем чае; он поможет как отдохнуть, так и собраться с силами перед грядущей тренировкой. Только чай – сладостей гостю не предлагали. Наконец, совместное распитие чая двумя волшебниками как ничто другое располагает к уважительной беседе о важных делах... – Какие-то новости есть, профессор? – Осведомился Гарри, ставя чашку обратно на стол. – Ничего страшного или значимого не случилось. – Директор Хогвартса еле видно развел плечами и Гарри испытал явное облегчение. – После схватки на Косом Переулке Пожиратели будто бы остепенились. Ненадолго, разумеется, но передышку они нам дали. Лихая атака «союзников» и Фенрира провалилась полностью, впустую были потрачены как деньги, так и человеческий ресурс, хоть и низкокачественный. Оборотня, насколько слышал Северус, Том наказывал целый час за этот «позор»: Фенрир от него уходил, бессильно скуля и поджав хвост. Действительно удачно они тогда с Флёр решили встретиться на Переулке. Он не просто извинился перед ведьмой за своё отвратительное поведение у неё дома, но смог сорвать вражеский план по похищению или даже убийству Олливандера. Точнее говоря, они сорвали вражеские планы. Вдвоем. А потом они договорились встретиться снова и отдохнуть по-настоящему... – Как прошла твоя встреча с Флёр? – Гарри не был уверен, использовал ли профессор на нём легилименцию, или банально прочёл всё на его лице. Оба варианта были одинаково возможны: могучий колдун Дамблдор был способен читать чужие мысли, а прекрасно разбирающийся в людях Альбус Персиваль всё понимал и без применения чар. – Отлично, профессор. – Искренне признался Гарри; не было никакого смысла врать. – Мы поговорили о делах, мы выпили, мы прогулялись до кинотеатра и там посмотрели один фильм. Было весело и здорово. Потом я проводил Флёр до её квартиры и мы расстались. Только о поцелуе, которым закончилось то свидание, Гарри умолчал. Это не было враньем; просто директору совершенно незачем знать о такой детали... Ведь он и сам ещё не решил, что, черт возьми, она означает! Гарри часто возвращался мыслями к той несчастной коротенькой сцене на лестничной площадке, всё не в силах понять и осознать своё отношение к случившемуся. С одной стороны, строго говоря, не случилось ровным счётом ничего. Он не услышал какого-то «признания», губы француженки едва-едва коснулись его собственных, а потом ведьма поспешила укрыться от его расспросов за дверью. С другой – чем чаще он задумывается о произошедшем, чем больше убеждается в наличии за этим робким прикосновением губ некоего смысла... И что это было? Была ли это простая и невинная шутка от Флёр, желающей закончить приятную встречу на высокой ноте? Был ли это тонкий намёк на нечто большее? Некое обещание на грядущее? Был ли это дурацкий розыгрыш с целью его смутить и опозорить напоследок? Как же тяжело с девочками – проще понять умертвие. И ведь Гарри считал, что ему хватает опыта в общении с противоположным полом. Весенний легкий роман с Чжоу, как ему казалось, должен был дать парню исчерпывающее знание о романтической любви, о чувствах да эмоциях. Разве нельзя назвать «свиданиями» ту их памятную беготню по коридорам Хогвартса под покровом Мантии-Невидимки? Всё то смешное хихиканье, неловкие объятия и опасения зайти слишком далеко в них, сбивчивое дыхание... Потом, конечно, он встретился с леди Арианой Фоули; взрослая и роскошная ведьма оказалась его первой интимной партнершей и, как ему казалось, блестяще справилась со своей ролью. Конечно, Арианна просто хотела им воспользоваться – но постаралась она тогда на славу. Парень даже почти что поверил в её искренность: настолько умелой любовницей и талантливой актрисой оказалась леди Фоули. Разумеется, своей части сделки он не исполнил; никакого «словечка» за них перед директором не замолвил. Тем больше юноша удивился, когда к нему начали приходить письма от других аристократок с «предложениями» о встрече. Самые отчаянные и раскованные отправляли колдографии... Гарри даже осведомился у директора, и предложенный Альбусом ответ смог парня удивить. Леди Арианна, дескать, убеждена, что ей удалось провернуть «комбинацию» и повлиять на министра через молодого Поттера – и она поспешила поделиться удачной находкой со своими многочисленными подругами. А так как подати на Фоули действительно были сокращены – разумеется, по другим причинам – её рассказ приобрел солидный фундамент. И что же оставалось делать столь стремительно взрослеющему шестнадцатилетнему парню, кроме как соглашаться? Естественно, своим согласием Гарри «удостаивал» далеко не каждую претендентку: рано или поздно этот обман раскроется, но до тех пор он собирался пользоваться его плодами как только мог. Профессор Дамблдор не одобрял подобных «случек», но закрывал на них глаза: образ жизни, который вёл Гарри, требовал и отдыха, «сброса пара», и из самых возможных способов найденный черноволосым парнем при помощи Фоули оказался наименее сомнительным, опасным да болезненным. – Я рад за тебя, Гарри. – Удовлетворенно хмыкнул Альбус, делая глоток из собственной чашки. – Флёр – девушка хорошая, умная и добрая; и я уверен, что тебе стоит к ней присмотреться чуть-чуть поближе. Бесспорно, всегда приятно услышать одобрение от авторитетного для тебя человека... Но вот сейчас Гарри в нем и не нуждался. Красавица-блондинка с её обольстительной фигурой да приятной улыбкой будоражила воображение и бередила память: он был уверен, что ничего подобного ещё не испытывал. Ни Чжоу, ни Ариана, ни кто-либо ещё не приходили к нему в мыслях с такой навязчивостью и таким-то постоянством. Ему хотелось встретиться с ней ещё раз, ещё что-нибудь рассказать или показать; погулять с ней, болтая обо всём и ни о чем одновременно. Привести её в маггловский клуб и протанцевать всю ночь напролет, обнимая это потрясающее тело да шепча ей на ухо всякую несуразицу. Обнять, довести до двери, поцеловать девушку в розовые губы... Нужно срочно менять тему. – Профессор, чем займемся сегодня? – Попытался перевести разговор в деловое русло Гарри; ему нужно сосредоточиться, собраться. Он должен думать не о французской красавице, а о войне! Иначе он точно не справится с грядущим заданием. – Сегодня будет показательный бой. Посмотрим, чему за последнее время научился. – Кажется, Альбус Дамблдор хорошо понял своего ученика и не стал развивать тему, от которой тот хотел уклониться. Хорошо знакомое испытание: с него летом пятого курса начались их частные уроки. Тогда ему противостояли зачарованные доспехи с их средневековым оружием – а «гвоздем программы» оказался дикий и опасный тролль. С тех самых пор боевые тренировки проходили по примерно одному и тому же сценарию и по хорошо знакомым Гарри правилам. Постепенно противников становится все больше и больше, они начинают появляться с неожиданных направлений, для борьбы с ними приходилось идти на самые непривычные и радикальные приемы... И в конце схватки обязательно появится некий «монстр», превосходящий по силам и способностям предшествующих ему врагов да требующий отдельного подхода к себе. Если противник коснется его – засчитывается поражение со всеми вытекающими из этого неприятными обстоятельствами. Если он использует на врагах одно и то же заклятье несколько раз – засчитывается техническое поражение. Директор очень требовательно относился к развитию подобающего воображения у своего подопечного, регулярно заставляя того упражняться в импровизации. Отточить один приём до подлинного совершенства, возможно, и неплохо само по себе; но если об этом приёме заранее узнает враг, то он получит над тобой крайне опасное преимущество. – А драться я буду тут? – На поляне перед домом, Гарри. Ещё не хватало, чтобы ты мне сжёг всю кухню. – С этими словами Альбус поднялся из-за кресла. Красноречивей жеста не придумать. Не без сожаления Гарри отставил в сторону чашку чая; к нему он вернется после тренировки. Менее чем через три минуты Гарри Поттер и Альбус Дамблдор оказались на поляне, которую директор решил отдать под полигон. Тут был и свободный простор для перемещения, и естественные укрытия вроде расположенных по периметру деревьев и камней; в качестве «поблажки» профессор согласился не ограничивать ученика в свободе перемещения. Нельзя только убегать с поля боя; любые прочие маневры разрешены. Врагами сегодня будут выступать призрачные колдуны в форменных мантиях слуг Реддла; ему придется победить в «нескольких» раундах по старым и знакомым ему правилам. Гарри выслушал короткий вводный инструктаж и утвердительно кивнул; кое-что важное Дамблдор, конечно, не сказал, но явно подразумевал – ведь не первый урок Поттер бьется с подобными призраками. Все «Пожиратели смерти», создаваемые профессором, как и обычно, будут похожи словно близнецы. Весьма разумное и справедливое решение со стороны наставника; ведь в реальном столкновении порой наименее впечатляющий противник и будет самым опасным... Так или иначе, победа над первым фантомом далась Гарри легко. Упитанный «пожиратель» в серебряной маске появился на противоположном конце поляны в гордом одиночестве; призрак, правда, постарался укрыться за ближайшим к нему камнем... Но одна простая Бомбарда Максима разнесла как само укрытие, так и незадачливого призрака, что захотел им прикрыться. Искусственно затягивать самую легкую часть испытания не имело никакого смысла: ему самому хотелось перейти к чему-то поинтереснее. Один на один – классическая и «каноничная» ситуация, постоянно и подробно разбираемая даже общедоступными самоучителями и учебниками. В подобной ситуации исход противостояния зависит от степени подготовки каждого участника: традиционная дуэль стремится минимизировать любые возможные случайности да происшествия на поле боя. Тут как никогда велики требования к самому магу – в групповой сваре да настоящей битве настоящих отрядов значительно повышаются риски, на первый план выходит умение союзников работать в команде, бои затягиваются и, с каждой минутой, становятся все менее и менее предсказуемыми, все более зависимыми от воли Удачи. Конечно, пожелания этой строптивой да своевольной дамы никогда нельзя окончательно сбрасывать со счётов; и все же в честном поединке её влияние минимально. Вот и сейчас эти теоретические рассуждения были вновь подтверждены: призрак попытался заранее обеспокоиться защитой, не захотел рискнуть и атаковать напролом – а его близость к несчастному камню сама дала Гарри правильную идею. Гораздо «веселее» бороться одному против двух... Особенно если эти двое появляются каждый с разного направления, как и организовал Дамблдор на этот раз. Вот тут уже отнюдь не всё зависит от одиночки; если ему не повезет столкнуться с более-менее равными ему да привычными к совместной работе противниками, то предсказать исход боя попросту невозможно. Только вовремя наложенные щитовые чары укрыли Гарри от удара от спину от появившегося с тыла призрака; подобное не считалось поражением, поскольку щит принял весь урон на себя и позволил Поттеру отразить посланный на него спереди красный луч в обратном направлении. Пока же призрак перед ним уворачивался от собственного заклинания, Гарри успел перевернуться на девяносто градусов и ушёл с линии огня вправо; только что уклонившийся от одного заклятья Пожиратель теперь отражал посланный было его соратником луч. Это дало юноше возможность перейти в контратаку: усиленный Экспеллиармус не просто обезоружил Пожирателя, но и отправил бедолагу в свободный полёт, по завершении которого призрак ударился головой об ствол дерева. Хороший вопрос, очнется ли обычный человек от такого столкновения на подобной скорости – пока что достаточно знать, что второй призрак покинул поле боя. Его напарник совсем скоро разделил участь поверженного призрака: Парализующее заклятье повалило противника на пол, позволяя допросить пленника и решить его судьбу попозже. Была надежда, что после второго раунда учитель позволит своему воспитаннику отдохнуть. Напрасная и даже наивная надежда. Любовь Пожирателей к сотрудничеству с темными тварями была общеизвестным в Ордене Феникса и Министерстве магии фактом. Том Реддл красноречиво распинается о превосходстве магов над остальными живыми существами, и при этом очень охотно обращается за помощью созданий, веками терроризировавших магический мир. Многие монстры пошли за Реддлом: кого-то ему удалось подкупить да соблазнить, кого-то он напугал, кто-то попросту почуял вкус крови и последовал за могущественным чародеем. И теперь Альбус выставил против ученика принципиально иную пару противников: в дуэте с Пожирателем выступал оборотень, сильно напоминавший Фенрира Сивого. Тварь всё еще оставалась в антропоморфной форме, все ещё сжимала волшебную палочку в человекоподобной руке... Но покрытое шрамами лицо уже напоминало волчью морду, не давая никому ошибиться насчет его природы. Сами по себе оборотни, как объяснял Северус Снейп, не так опасны, какими их порой себе представляют. В своем зверином облике они полностью теряют самоконтроль – это значит, в том числе, и неспособность к использованию сколько бы то ни было продвинутой боевой тактики или командной работе. Да, против случайного мага, малолетних детей да перепуганных гражданских, хватит и превосходящих человеческие силы с ловкостью; но подготовленный специалист такому монстру не даст и шанса. Куда опаснее «настоящих» оборотней твари подобные Фенриру: оборотни, научившиеся более-менее сочетать свои враждующие природы. Они не просто получают силы ликантропа, но и сохраняют способности магов к творению чар и сложному мышлению. Другое дело, что редко когда они действовали расчётливо – но даже такие отличия от обычных оборотней превращают их в опасных противников. Неудивительно, что именно такой призрак был вызван «к жизни» профессором. И, тем не менее, даже «гибридные» оборотни сохраняют немало общего со своими дикими собратьями. Даже больше общего, чем им самим, пожалуй, хотелось бы. Накинувшийся было на Гарри призрак отпрянул в панике, стоило в него направить «Вивус Игнис»: страх перед чародейским огнем в таких тварях неизменно силен. Приходится признать, что боятся они его отнюдь не напрасно; попади такой луч кожу или шерсть, как пламя будет гореть пока не спалит во прах... Только благодаря своим противоестественно-обостренным рефлексам оборотень сумел увернуться Тут бы и нанести по опасно близко подобравшемуся фантому добивающий удар, но Гарри вовремя заметил Пожирателя; тот грамотно воспользовался дикостью «партнера», укрылся за деревом и поспешил наложить на себя щитовые чары – теперь с той стороны нужно ожидать смертельно опасной атаки. Получалась, казалось, незавидная «вилка»: убежать от оборотня обычному человеку невозможно, а при этом нельзя и оставаться на прежнем месте. Черте знает, какое заклинание пошлет на него колдун из-за дерева, и выдержит ли такого соприкосновения щит; и неизвестно, как себя поведет тварь, уже облизнувшая свои уродливые губы... Все решила короткая секунда: ведь недаром его недавно обучали Трансгрессии! Конечно, подобный приём сработает не всегда – но открытые площади в магической Британии никогда не укрывали запрещающими чарами. Мгновенный перенос их цели на другую половину поляны спутал карты врагам Поттера; подтверждая все уроки Снейпа, уже приготовившийся было к лихому броску вперёд оборотень в растерянности застыл – и получил «Игнисом» в спину. Этот побежденный призрак растворился в воздухе, зато его соратник отказывался сдаваться и оказался достойным противником для Гарри. От его проклятий пришлось уклоняться, побегать; именно побегать, поскольку призрак оказался толковым колдуном и наложил на поляну чары, препятствующие Трансгрессии. Вражеские щитовые чары под его огнем держались стойко и впечатляюще и, через минуту, к юноше пришло понимание. Понимание, что принятыми и привычными приемами он не сможет победить призрака; от него хотят изобретательности. Тогда Гарри вспомнил недавний случай на Косом Переулке и как его подруга из Франции управилась с подобной защитой с помощью множества осколков битого стекла. Тут, разумеется, неоткуда было взять стекло – но оно и не требовалось. Качественное Режущее заклинание обрушило на голову Пожирателя внушительную ветку дерева; с жалобным звуком развеялся щит, не справившийся с подобным напряжением... И открывшийся, оглушенный противник пал жертвой Костоломного проклятья. «Спасибо, Флёр». Прошло мгновение, ещё одно, третье... А новых врагов все не появлялось. Гарри дали возможность отдышаться, собраться с силами и мыслями, оглядеться по сторонам; в начале обучения он бы обрадовался такому шансу. Теперь же он хорошо понимал, что ему ещё предстоит главное испытание; раз о конце тренировки никто не объявлял, она продолжается, чего бы ему не показалось. Кого же на этот раз приберег директор? Дикий тролль громадных размеров? Леденящее душу умертвие? Старые знакомые дементоры? Ещё какое-нибудь страшное порождение темной магии? Всё никого и никого. – Используй любые заклинания, какие пожелаешь. – Тихим тоном произнес Дамблдор, появившийся на поляне будто из воздуха; и Гарри всё тут же стало ясно. – Минута. Последним противником, тем самым «монстром», будет сам Альбус Дамблдор. Победить такого противника, разумеется, у него нет ни единого шанса; можно и не пытаться. В общем-то и не нужно пытаться: по условию новой задачи он должен «всего-то» продержаться в поединке минуту. Нельзя только убегать и сдаваться; всё остальное в его руках. Проще, разумеется, сказать чем сделать. А вот Альбус и достал свою волшебную палочку... Нужно здраво оценивать свои возможности и шансы и сохранять холодный рассудок – это первое дело при столкновении с превосходящим тебя противником. Заклинания Дамблдора перенаправить в самого Дамблдора из ныне живущих и известных Поттеру волшебников мог бы только Реддл; Гарри и пытаться не будет. Щитовые чары, даже продвинутые, отличные от «обычного» Протего, директор Хогвартса прорвет без каких-бы то ни было усилий. Можно и не тратить времени да сил на них. Ему снова не дают воспользоваться двумя привычными для волшебников приемами самообороны на дуэли; снова приходится импровизировать. Положиться можно только на свои ноги, свою скорость реакции да ловкость; да поблагодарить несколько лет упорных квиддичных занятий за физическое развитие. И всё равно долго так не протянуть: даже от Бомбарды, этого не самого сложного заклинания, не увернешься – а ведь это из бьющего по площади арсенала еще и не самое страшное. Нужно пытаться вопреки всему. Сдаваться в бою нельзя, как бы не были малы шансы на успех. Именно поэтому Гарри не возражал, не указывал Альбусу на очевидно неравные шансы; он только рванул в сторону так быстро, как только мог. И это помогло ему разминуться с первым посланным в его сторону серебристым лучом. Мастер Невербальной магии, естественно, не оглашал названия используемых им заклинаний, а Гарри не хотелось познавать их на себе... По разным причинам. Атаковать директора чем-либо кроме площадных заклинаний было бы глупостью, но, действуя по велению инстинктов, юноша применил свой новый возлюбленный приём – «Игнис». Непринужденной, естественной ловкости, с которой Дамблдор увернулся от ярко-алого луча, мог бы позавидовать и сам парень. Кто бы из школьников Хогвартса мог подумать, что этот бородатый да степенный колдун может быть настолько вертким да стремительным в своих движениях? Следующий удар Дамблдора пришёлся о камень, рядом с которым буквально мгновение назад находился Поттер и попросту растворил его в небытие; и тогда юноша решил воспользоваться Бомбардой, причем воспользоваться ею с короткой дистанции. Нужно было «всего лишь» сократить расстояние между собой и профессором – причем без Трансгрессии, полагаясь только на свои собственные, порядком уже уставшие, ноги. Выработанные за долгое время рефлексы помогли Гарри избежать ещё одного заклинания и приблизиться к наставнику на несколько метров. Ближе к себе он его просто не подпустит; сейчас или никогда... Безуспешно: луч Бомбарды был перехвачен в полете и перенаправлен на него. Гарри успел отразить Взрывное заклинание в дерево, но профессор воспользовался его положением и наслал высококлассное Дезориентирующее.. В ушах раздался громогласный, невыносимый треск; сосредоточиться на чем-то, задуматься о чем-либо было просто невозможно. Зеленые глаза накрыла темная пелена и, не справившись с инерцией, Гарри стремительно упал на траву поляны. Боль не замедлила последовать: спина красноречиво просила, чтоб в дальнейшем с ней обращались бережливее. Конечно, никаких серьезных повреждений он не получил; эта боль пройдет самое большее за час, а Дезориентирующее снимут через считанные мгновения... Провал. Снова. – Лучше, чем в прошлый раз. – Без злобы, разочарования или насмешки в голосе констатировал факт Альбус. – На целых десять секунд лучше. Молодец. – Я всё равно проиграл, профессор. – Произнес Гарри, поднимаясь с пожелтевшей травы и продираясь сквозь дымку в глазах. – Какое же это «лучше»? Не все ли равно как ты дрался, если в конце концов проиграл? – Неправильно, Гарри. Неправильно. – Терпеливо объяснял Дамблдор, подходя к парню. – Вспомни свою схватку в Атриуме с Томом и какое значение там имели мельчайшие секунды. Уступи ты ему на несколько секунд раньше – был бы уже давно мертв. Но сумей ты продержаться до моего прихода на своих двоих... Возможно, нам бы удалось вдвоём совладать с ним. – Но какая от меня была бы польза? – Как минимум, Тому пришлось бы уделять внимание и тебе. Даже опытный дуэлянт может ошибиться, и риск смертельно ошибиться растет с каждым новым противостоящим тебе участником; наконец, когда он неизбежно отвлекся на одного из нас, другой мог бы нанести решающий удар. Жестоко и бездушно? Возможно. Разумно? Более чем. Где нет жертвы – там нет победы; а победа над самим Темным лордом и стоящим за ним силами легкой не будет. Командующий Ордена и ветеран нескольких войн превосходно понимал эту простую, суровую логику; он, его ученик и воспитанник, тоже должен её принять. Настала пора вернуться в коттедж: разбор полётов будет проходить именно там, за очередной чашкой чая, пока они восстановят силы для нового занятия. Директор Хогвартса не любил «походу» делать замечания да давать советы, если хотел, чтобы их хорошо запомнили. Для каждой беседы есть свои подходящие условия и декорации – и без крайней нужды, которой в данный момент не наблюдалось, нет смысла нарушать заведенный порядок. Сегодня, как казалось Гарри, он сработал неплохо: не считая поражения на «дуэли» с наставником, он совладал с каждым противником и не повторялся в приемах, не позволил врагам нанести себе значимого урона и старался креативно подойти к возникающим на поле боя бедам. Разумеется, учитель найдет что покритиковать, что поругать и что посоветовать; так в том и его функция и заключается. Благо критика со стороны Дамблдора всегда конструктивна, полезна и при этом корректна; она всегда подается так, чтобы не вызвать у слушателя инстинктивного, эмоционального отрицания. У самой двери дома Альбус остановился; постороннему наблюдателю могло показаться, будто волшебник забыл, в каком же кармане он оставил ключи, да растерялся из-за этого. Гарри же прекрасно знал, что обитель чародея не была им заперта, и тут же насторожился; неужели профессор почувствовал какую-то опасность впереди? Настоящую, реальную опасность? Или он снова его проверяет? И ни одно из предположений молодого чародея не оправдало себя. В следующую же секунду Дамблдор бессильно наклонился вперёд и издал приглушенный, но полный боли стон; ученик подскочил к мучающемуся учителю и взглянул на его искаженное лицо... Выражение адской муки совсем скоро с него пропало, но успело врезаться Поттеру в память: внезапность произошедшего шокировала юношу, выбила его из привычной колеи и потрясла до глубины души. – Что с вами, профессор? – Шёпотом спросил юноша, едва совладав с желанием выкрикнуть вопрос во всю силу легких. – Ничего, ничего... Ничего страшного. – Выпрямился директор, заговоривший усталым, но спокойным голосом. – Старые боевые раны напоминают о себе. У таких волшебников, как я, такое бывает. Давай уже зайдем и... Отдохнем. «Старые раны»?... Дамблдору, конечно, виднее, но почему за год совместных занятий и тренировок Гарри не видел ничего подобного? Ни разу за все прошедшие встречи Альбус не испытывал подобной боли; даже после битвы с Томом в Отделе тайн маг держался... По крайней мере, когда его видел Гарри. Возможно, наедине с самим собой, Альбус и страдал от чего-то подобного – ведь не всегда победитель Гриндевальда находится на людях. Возможно, тяжесть и испытания прожитой им жизни всё-таки начинают сказываться даже на этом сильном организме... Главное, что теперь директору полегчало. Его отпустил этот странный и неожиданный приступ, он выглядит здоровым, нормальным, пусть и несвежим. Он постарается забыть об этом несчастном случае и не думать о нём. Уже на кухне Альбус, казалось, пришёл в себя. Пока чайник заваривал себя сам – ещё одно великое преимущество бытовой магии над бытовой техникой – двое магов подвели краткие итоги выступления на поляне. Дамблдор остался в целом доволен работой Гарри; с удовольствием отметил способность парня к Трансгрессии в стрессовых ситуациях, похвалил за оригинальное решение с веткой дерева да поддержание тела в приличном бойцу состоянии. Признал, что Поттер добился определенных успехов в изучении продвинутых боевых заклинаний и способен их применить – но, конечно, знатока-специалиста не всё устроило. Так, профессор раскритиковал излишнее увлечение Гарри «Игнисом» – это опасное и убийственное заклинание резко теряет эффективность на далеких дистанциях из-за медлительности луча; не стоит и увлекаться рискованными моментальными перемещениями в групповом бою, поскольку есть опасность оказаться на линии огня соратников. Наконец, при борьбе с магами уровня Тома, сказал Альбус, не стоит рисковать да подбегать к ним вплотную: поединки на коротких расстояниях с противниками подобной мощи требуют совершенно отдельной выучки и подготовки... Итоги были подведены, чай давно стоял перед ними двумя, но колдун никак не объявлял, чем они займутся дальше. Глава Ордена Феникса сидел в своем кресле, тихонько попивал горячий напиток да думал о чём-то своём, чем-то далеком – Гарри решил воспользоваться удачным моментом и задать наставнику один каверзный вопрос. – Профессор, я хотел бы спросить у вас... Как считаете, мы победим? – Поинтересовался Гарри, зная, что может рассчитывать на самый искренний ответ. Директор мог спокойно врать министру магии и послам других сообществ; своему доверенному ученику он не соврёт. – Я понимаю, что мы должны победить. Хорошо понимаю. Но если рассуждать отстраненно... Победим? – Да, мальчик мой. Мы выиграем эту войну. – Уверенным, внушающим доверие отеческим голосом ответил Дамблдор. Скажи эти же слова лорд Гринграсс, министр магии или кто-то третий, юный Поттер поспешил бы их списать на самоуспокоение да пожелания; наставнику верилось. – Время на нашей стороне. Министерство как никогда готово воевать, мы пользуемся поддержкой магической Европы. Противник с каждым столкновением несёт всё новые и новые потери, а число вражеских крестражей уменьшается. Конечно, мы не можем себе позволить поспешных празднований, но вперёд я смотрю с уверенностью. Магическая Британия выходила ещё и не из таких передряг. – Вы имеете в виду первую войну? – Не совсем, Гарри. Первую войну с Томом, разумеется, нельзя забывать и сбрасывать со счетов... Но я не о ней говорил. Скажи, что ты знаешь о войне магического сообщества с Геллертом Гриндевальдом и его организацией? Хороший вопрос, на который у него не было готового ответа. Гарри, разумеется, знал имя-фамилию великого темного волшебника, мог назвать дату конца войны да, наверное, припомнить пару подслушанных да прочитанных «интересных фактов»... И всё. Взрослые ему про неё не рассказывали, сам он все обещал себе изучить вопрос, да откладывал толстые и сухие книги по нему в самый далекий ящик. Историк же магии мистер Бинс... Чем меньше будет сказано о нем, его приемах преподавания, посещаемости и, говоря в целом, эффективности его занятий – тем только лучше. – Немного? Я так и думал. Редко, редко о ней говорят у нас в сообществе. – Директор отпил чаю и продолжил мысль, пока ученик, застыв в кресле, внимал каждому его слову. – И неудивительно. Про войну, стоившую многих десятков тысяч жизней магов и ведьм по всему земному шару, редко кто захочет вспоминать. Старшие поколения, те, кто выжил в неё, отчаянно стараются забыться; младшие увлечены своими личными делами и семейными заботами... Что, кстати, более чем устраивает их родителей. Зачем им пугаться и расстраиваться, читая о зверствах да нападениях Геллерта на мирные поселения? Зачем самим вспоминать о погибших родителях, братьях и сёстрах? – Он был настолько силен? – На пике своего могущества Геллерт был сильнейшим волшебником в истории. – Бескомпромиссно высказался директор Хогвартса, неожиданно сморщившись. Через пару мгновений он продолжил рассказ. – Способным в одиночку противостоять десяткам волшебников и другим посланным за ним охотникам; способным уничтожать целые городки в считанные полчаса... Сейчас, разумеется, заточение в тюрьме истощило его тело и ослабило магический потенциал. Но и там Геллерт сохраняет здравый рассудок и твердую память – вопреки всем созданным для него адским условиям. – А почему его не убили за все совершенные им преступления? – Задал Гарри вопрос, показавшийся ему более чем справедливым. – Я предлагал суду эту меру. Остальные посчитали, что это слишком опасно. Предположили, будто Геллерт заранее создал крестраж и, благодаря нему, возродится к жизни и вернется к деятельности... – Этот тоже создал крестражи?... – Сердце Гарри упало куда-то к девятому кругу Ада. Пришла беда откуда он не ждал... – Он мог его создать. Но не сделал этого. – Эту уверенность, конечно, было приятно слышать, но парень ещё не до конца отошёл от услышанной им только что гипотезы и решился уточнить. – Почему вы так уверены, профессор? – Я знаю Геллерта, Гарри. Он не так сильно любил свою собственную жизнь... – Откуда... знаете? – Знаю. – Отрезал Альбус. Повисла тягостная тишина на кухне; Дамблдор чётко дал понять, что не желает распространяться об истоках своей уверенности в Геллерте. Любопытно, очень даже любопытно... Но сегодня юноше точно не удастся разузнать подробностей; придется удовлетвориться чужой убежденностью и довериться выводам директора. Тогда Гарри сменил тему. – А чего он хотел-то? Я слышал, что он хотел добиться высшей и абсолютной власти, хотел стать императором магического мира... – Не всё было так просто, Гарри. Геллерт желал власти, да, но он рассматривал её как необходимое средство, не как самоцель. Видишь ли... Всю свою жизнь он был мечтателем. Причем мечтал всегда с размахом, смело и грандиозно. – Гарри был готов поклясться, что в голосе учителя промелькнули нотки сожаления и горечи, но не смог бы никому объяснить их значения. – Он был убежден, что Статут о секретности, как и породившая его изоляционистская доктрина – суть две величайшие ошибки в истории магов, а разделение человечества надвое – величайшая его трагедия. Трагедия, из-за которой страдают оба племени, и магическое, и маггловское. Мы вынуждены скрываться и ютиться в собственном мирке, они же стали послушными слугами эгоистичных правителей да слепых национальных правительств; мы отказываемся от научно-технических достижений, они лишены доступа к нашей медицине... Словом, Геллерт мечтал об объединенном человечестве, где маги и не-маги живут при единой просвещенной магократии, заботящейся о постоянном прогрессе и неизменном процветании. Это-то он и называл «Всеобщим благом», Гарри, к нему-то он и призывал остальных двигаться... – Не самые популярные взгляды. – Заметил Гарри, делая глоток из красивой чашки. – Сейчас очень многие считают, что Статут был слишком либерален и допускает слишком многих магглорожденных в наш мир. – В начале века взгляды Геллерта были куда как шире распространены. Многие считали, что в изменяющемся мире нужно найти способ для взаимовыгодного сотрудничества волшебников и простых людей. Да, он довёл эти убеждения до радикализма, и, поскольку он, совершив множество преступлений и злодейств, в конечном итоге проиграл... Маятник решительно качнулся в обратную сторону. Пока что. – И многих он нашёл сторонников? – Многих, Гарри, очень многих. Пожирателей Тома и их союзников едва ли наберется на одну восьмую от армии Гриндевальда, действовавшей по всей Земле. Множество бойцов, агентов и шпионов; хватало сочувствующих, готовых поддержать деньгами и средствами для ведения войны; нередко с Геллертом на соглашения шли целые министерства. Хватало магов и ведьм, пошедших в бой за идею, искренне уверовав в неё. Были те, кто шёл за самим лидером, покоренные его харизмой и силой. Разумеется, как обычно и бывает, хватало и примкнувшего сброда... Однако в свой Внутренний круг, в покрытое тайной собрание своих самых доверенных советников и лучших соратников, Геллерт отбирал очень придирчиво и разборчиво. Никаких случайных проходимцев и никаких посредственностей; все были магами верными, преданными и очень талантливыми. Каждый в своей сфере, но каждый был в чем-то лучшим. – То есть? – На разницу в кадровой политике двух темных магов двадцатого века Дамблдор не указал, но Гарри был способен и сам сложить дважды два. – Например, во Внутренний круг им был включен маг из Мексики. Его настоящего имени мы так никогда и не узнали, в захваченных нами бумагах его называли Диего Круз, но это лишь псевдоним – сам маг из ацтеков. Из какого-то изолированного сообщества ацтекских магов, не принявшего завоевателей и пытавшегося сохранить образ жизни предков. Лучшего дуэлянта, нам казалось, не найти во всем мире; выносливый, бесстрашный, талантливый и охотно экспериментирующий маг с особым даром к пиромантии... И, к тому же, способный и решительный полевой командир, внушающий подчиненным страх и ужас – врагам. – Чем же он так пугал всех? – Кроме того, что на его счету было множество побед, как личных, так и в подлинных боях? – Альбус понял, что нужно привести все известные факты. – Нечеловеческой, поражающей воображение жестокостью. Мужчин и женщин, стариков и детей, вооруженных и безоружных – по одному велению Геллерта он убивал всех, ничуть не колеблясь и не сомневаясь. К «своим» он относился едва ли с большей; не терпел слабости да трусости, а уж как он карал перебежчиков... – Простой мясник? – Подвел, казалось, черту под разговором Гарри. Чай уже давно остыл, но отказываться от увлекательной беседы ему очень не хотелось. – Как братья Лестрейнджи? – И, снова же, не совсем. Диего уважал только силу, но силу он признавал и уважал и в своих врагах... Правда, показывал он это очень своеобразным способом. У него была привычка – о которой мы узнали из трофейных документов – вынимать сердца «внушивших уважение» врагов из их мертвых тел да поедать, соблюдая таким образом некий древнеацтекский обряд. Дескать, таким образом он поглощает их жизненную энергию и становится ещё могущественнее... Страшное подозрение осветило ум Гарри Поттера и будто рукой сняло его задумчивость. Он должен был отреагировать немедленно; его нужно развеять сейчас же. – Но, господин директор... Ведь помните случай с домом Боунсов? Мне говорили, что у миссис Боунс и одного аврора не было сердец... – Гарри со стороны показалось, будто его голос невольно задрожал. – Не может ли... – Я думал об этом. – Чистосердечно признался Дамблдор; Гарри понял, что сейчас с ним поделятся очень важными соображениями. – Я сам осмотрел дом Боунсов: я сам должен был это увидеть своими собственными глазами. Почерк, действительно, очень похож: мастерски исполненные огненные заклинания, жестокий и решительный натиск, как ты сам и сказал, отсутствие сердец на положенных им природой местах... И, в то же время, Гарри, хватает и слабых мест у такой теории. Во-первых, тело одного аврора не было изуродовано, а ещё один обратился в обугленные кости – выводить же целую гипотезу из всего лишь двух трупов очень ненадежно. Слишком вероятно совпадение, учитывая, что почти полвека мы не видели ничего похожего. И, наконец... – Что – наконец? – Из-за волнения парень перебил своего наставника; тот не обратил на это внимание и продолжил. – Диего был магом крайне исполнительным, преданным по-собачьи и охочим до крови. В день падения своей цитадели Геллерт велел ему защищать правое крыло – самое уязвимое, предлагавшее кратчайшую дорогу до покоев самого Гриндевальда. Приказ был дан самим хозяином, приказ предвещал масштабное кровопролитие; наконец, приказ обещал этому магу шанс сразиться с сильнейшими. И его видели в тот день: организация рушилась, война была проиграна, враги Геллерта всё шли и шли... А он им улыбался, счастливый и довольный. Улыбался, истекая кровью и убивая в ответ; улыбался, пока на него не обрушилась охваченная пламенем крыша правого крыла. Такой человек не стал бы убегать... – И тут Альбус замолчал на полуслове, небось погрузившись в воспоминания о прошедших днях. Пауза затянулась, и Поттер, собравшись с духом, решил довести тему до конца. – Значит, он не вернулся? Значит он остался в могиле, где ему и положено быть? – Этого я не сказал. Мы с тобой кое-что о возвращающихся с того света мертвецах знаем, ведь так, мальчик мой? – Что же?... – Они возвращаются, когда их меньше всего ждут.