Жизнь и деяния Гарри Поттера

– Это нечестно! – Слышится возмущенный голос с пола. – Так ведь сама говорила, что в бою «честно» не бывает, и просила не жалеть. – Отвечают ему беззлобной насмешкой сверху. – Я не просила тебя жульничать! – Неожиданность, Флёр, это постоянный спутник боя... – Ага, и любой Пожиратель спит и видит, как бы посветить мне в глаза? – У него может найтись и прием похуже: например, токсичное зелье в кармане. И тогда, боюсь, от твоего лица... Совсем плохо ему придется, боюсь. Тебе помочь подняться? – Сама справлюсь... Но спасибо. Действительно, Флёр справилась сама. Поднялась, может быть, неуверенно и осторожно, но зато сама, и даже смогла радушно улыбнуться в ответ – будто они только встретились на улице, а не провели без малого час за утомительной тренировкой в комнате, ещё недавно бывшей столовой особняка на Гриммо. Чудесная сила магии позволила за короткое время преобразить помещение: оно увеличилось в размерах, избавилось от столовых принадлежностей и мебели... Поистине потрясающие воображение возможности открывает перед человеком «бытовая» магия! Несколько простых заклинаний, несколько ладных движений волшебной палочки, а какой поразительный эффект они способны оказать. Место, где они не так давно пили огневиски да беседовали о жизни, теперь превратилось в их личную тренировочную площадку. И, глядя на запыхавшуюся, покрасневшую, но решительную и поэтому особенно прелестную Флёр, Гарри сумел предугадать её хитрый, коварный и «подлый» план на грядущую минуту. – Становись в позицию. – Доброжелательным тоном ничего не подозревающего человека отдал команду Гарри, незаметным для Флёр движением удобнее перехватывая палочку. Стоило ему отвернуться от подруги, как та незамедлительно напомнила, чего стоят улыбки недобитого и не обезоруженного врага: попыталась ударить его в спину. Запомнила один из первых уроков наизусть: с противником надо драться до последнего и атаковать его в момент его, противника, большей уязвимости. О морально-этической стороне вопроса рассуждать может только живой, а, значит, одержавший верх над своим врагом. Несколько циничный, зато справедливый и, главное, берегущий жизни хороших людей ход мыслей. Только вот Гарри просто так не дался: красный луч Экспеллиармуса разбился об его Щитовые чары, а пущенное в ответ Инкарцеро повалило обвитую магическими веревками красавицу на пол, тем самым её обезвредив. Импровизированный раунд завершился без особых сюрпризов, но всё ещё нуждался в подробном комментировании. Усевшись на пол рядом со связанной ведьмой и, внимательно смотря в её умные синие глаза, Гарри приступил к исполнению учительского долга. – Одобряю твое рвение и готовность драться до конца, но с ними вместе должны идти и выдумка, фантазия. Я ведь ждал атаки со спины, и, Флёр, главное – я ждал именно Обезоруживающего... Или Парализующего. Словом, заклинания, которым необходимо коснуться корпуса противника – и, естественным образом, встретиться с его щитом. Вспомни как ты победила пожирателя в Косом Переулке роем битого стекла; если нет твердой уверенности, что защита врага не устоит перед заклинанием, лучше прибегнуть к иным вариантам. Не спорит, не злится, не обижается на очередную неудачу, не стонет и не жалуется. Внимательно слушает, кивает своей белокурой головой и, в самом деле, учится у него полезным и нужным вещам. Наверное, это было самое приятное из всех когда-либо полученных им заданий директора. Вскоре после победы в пещере Альбус Дамблдор донёс до него о новом поручении. Теперь, когда ударный костяк Пожирателей воссоединился со своим господином, переход противника в наступление более чем вероятен. К Реддлу под крыло вернулись такие опасные темные маги как Долохов и братья Лестрейнджи; люди, не жалеющие своих врагов и привыкшие добиваться поставленных им задач любой ценой. Сейчас Темный лорд занят щедрой раздачей наказаний, Пыточных проклятий и оскорблений возвращенным колдунам, но скоро он должен перейти к решительным действиям, и тогда неизбежно прольется кровь. Пока у сил магической Британии ещё есть время, нужно убедиться в подготовке личного состава; после этой подводки профессор перешел к сути дела. Он поручил заботам Гарри и Нимфадоры небольшую, но перспективную группу молодых рекрутов Ордена Феникса: их надо было обучать боевой магии и азам военной тактики, дабы у них были шансы в реальной схватке. Поначалу он отнесся к заданию равнодушно и безэмоционально, как к неизбежной и независящей от него данности. Он хорошо понимал значимость полученного поручения, догадывался, для чего оно было выдано и готовился исполнить его с привычной тщательностью, деловитостью и надлежащим рвением. Появление на самом первом занятии группы Флёр его выбило из «делового» настроя. Он не видел девушку с того самого памятного дня, когда блондинка его «на удачу» поцеловала; только неимоверным усилием воли Гарри удалось взять себя в руки и адекватно вместе с Тонкс провести занятие. Девушка-аврор выступала в роли первого и основного тренера, он ей помогал и порой делился советами да знаниями, полученными лично от директора; двухчасовое занятие пролетело быстро и закончилось, по его скромному мнению, успехом. Отдельным поводом для радости стал уровень найденных Орденом рекрутов. Новичков подбирали не среди случайных людей; они отличались не только рвением да готовностью претерпевать изнуряющие занятия, но и изначальным неплохим уровнем подготовки и талантов. Особенно блистал Билл Уизли; один из старших братьев Рона оказался особенно талантлив в непростом и опасном деле как снятие темномагических заклятий, будучи при этом недурным дуэлянтом и мастером трансфигурации. Прочие ребята тоже не ударяли в грязь лицом и оставили, в целом, благоприятное впечатление о себе. Разумеется, у них у всех впереди ещё долгая и непростая дорога – но начало положено и начало это удачное. Тонкс показала себя отличной учительницей, сам он тоже не сплоховал; и если дальше пойдет в том же духе, то они смогут предоставить директору достойное пополнение. Несколько омрачала его радость от преподавания только та сухость, та непонятная формальность в голосе Флёр. Она задавала уточняющие вопросы подчеркнуто-сдержанно, вела себя будто чужая... Неужели его худшие опасения оправдались и тот поцелуй, о котором он до сих пор с теплотой помнил, был всего лишь злобной и несмешной шуткой? Неужели Флёр успела на него за что-то обидеться? Однако его тягостные подозрения были совершенно напрасны, благо возможность в этом убедиться представилась не быстро, а очень быстро. После первого занятия Флёр попросила проводить её до дома; по пути к Косому Переулку из конспирологической квартиры Ордена состоялось ожидаемое объяснение. Как только посторонние глаза исчезли, как только чужие уши испарились, как француженка поспешила поделиться своим восторгом насчёт его педагогических способностей. Искренность и теплота в голосе Флёр будто мановением изящной руки сняли с Гарри все его сомнения; остаток пути они прошли, непринужденно и весело болтая о всякой всячине. О погоде, о друзьях, об отвратительных гоблинах, о новостях, о сплетнях и слухах, об отвратительных гоблинах... Но у самого порога квартиры Флёр, на месте того поцелуя, Гарри услышал неожиданную просьбу. Флёр просила его о новой встрече – и встрече учебной. Она сказала, что желает заниматься усерднее и чаще прочих; что хочет быть полезной союзницей, а не обузой на плечах. И вот эти слова уже не могли быть шуткой: его хорошая подруга Флёр никогда не шутила с такими вещами. Конечно же он с радостью согласился – и сегодня они уже в третий раз встречаются тет-а-тет на площади Гриммо с молчаливого согласия Дамблдора и горячего, даже излишне горячего одобрения крестного отца. Работать с Флёр один на один было и полезно, и интересно, и приятно. Гарри будто вернулся во времена Лиги Самозащиты, только теперь он мог полностью сконцентрироваться на своей единственной ученице, посвящая той всё необходимое внимание. Он мог почувствовать себя в шкуре самого директора!.. Конечно, с некоторыми оговорками; ему ещё очень, очень и очень далеко до наставника. И, всё равно, ему нравилось снова учить – и учить при этом не посторонних, не чужих людей, а Флёр. Сама француженка не жаловалась на трудности и проблемы, не ныла, трудилась над исправлением ошибок и старалась как могла не допускать новых. Она с любознательным интересом изучала новые заклинания и трудолюбиво практиковалась в изученных. Это всё в самом деле напоминало Лигу, причем её лучшие занятия: грызущие гранит волшебной науки ученики, понимающий и помогающий наставник, высокая и правильная цель... Хорошие были деньки. Она снова поднялась с пола, разминая отекшие было от магических веревок кисти. Не просила перерыва, не просила «мягкого» подхода... Упорства, решительности и упрямства ей точно не занимать; а подобные качества, в новых-то реалиях, как никогда кстати. – Что сейчас? – Осведомилась Флёр. – Практика в Щитовых чарах. Как ты могла убедиться, заклинание не просто полезное, а жизненно необходимое в полевых условиях. Нередко, ой как нередко они помогают волшебнику или ведьме пережить тяжелый бой. – Они действительно так хороши? – Грамотно наложенный и по-настоящему сильный щит может уберечь от большинства вражеских атак. – Продолжал объяснения Гарри, передавая ведьме всё, что ему самому не так давно объясняли орденцы и лично господин профессор. – От вражеского заклинания, от ядовитых газов, от острых когтей и зубов, даже от пуль маггловских да взрывов! Правда, настолько уверенное владение Щитовыми – это вопрос многолетней, упорной и тяжелой подготовки. Мы начнем, вернее, продолжим, с самых азов. Это означало – фронтальный щит. – Но как же Смертельное проклятье? – Да, это тот редкий, очень редкий случай, когда сами по себе Щитовые чары ничего не сделают. – Развел руками Гарри, признавая очевидный факт. – Однако, на наше счастье, Смертельное проклятье не так-то просто и наложить; а от большинства прочих угроз Щитовые помогают. – Порой меня пугает твоя осведомленность. – А порой? – Интригует! – И Флёр игриво подмигнула своему новому учителю, беря волшебную палочку в правую руку. Ещё один грамотный, правильный поступок: небольшая разрядка смехом, да даже тихой улыбкой, не повредит. Порой необходимо подбодрить соратника и друга, напомнить, что жизнь не состоит исключительно из боев да подготовки к ним. Короткий анекдот, едкая шутка, молчаливый хлопок по плечу да даже озорное мигание: всё пригодится в непростой обстановке. Иначе можно и рассудок потерять... Щитовые чары были одной из первых тем, что он прошёл под чутким руководством Дамблдора. И не зря: не овладей он ими на приличном уровне, остался бы лежать холодным трупом в министерском Атриуме. Конечно, он еще не сможет повторить тот потрясающий трюк директора в пещере с мерцающим и взрывающимся ярким светом куполом – но и до него дойдет черед! Пока что настала пора вернуться к основе основ: фронтальным щитам, без знания о которых на передовой ведьме делать совершенно нечего – разве что послужить одноразовым пушечным мясом. Флёр им не станет. Он этого не допустит. Девушка тщательно произнесла положенную формулу, надлежащим образом провела по воздуху палочкой и создала перед собой щит – Гарри с тихим удовольствием подметил про себя, что теперь этот барьер не виден невооруженным взглядом. Внешне ничто не выдавало наличия на Флёр магической защиты; она всё ещё выглядела обычной ведьмой. Ослепляюще красивой, да, но совершенно не готовой к сражению. Это дает возможность преподнести противнику крайне неприятный сюрприз: а Гарри по своему горькому опыту знал, насколько опасна в бою и одна-единственная секунда замешательства. Настала пора проверить крепость этого барьера. Гарри начал с «простого» Разоружающего, направленного в грудь девушки – щит выдержал, а лицо Флёр не изменилось. На «правильной» дуэли или в настоящем бою должна была последовать контратака, но сейчас всё внимание очаровательной ведьмы должно было быть сосредоточено на поддержании защиты. Новая атака, теперь Парализующим и в левую ногу; тот же результат. Прогресс в обучении есть, он чувствуется, и с каждым занятием всё лучше и лучше. Потом последовала череда быстро сменяющих друг друга лучей самых разных цветов да оттенков, и, Гарри чувствовал, что защита начала поддаваться вопреки ожесточенному и старательному сопротивлению. Милое личико Флёр исказила гримаса; она даже инстинктивно протянула вперёд свободную левую руку, отчаянно пытаясь ею подпереть свою защиту. Вот щит проявился; вот он замерцал; вот он рассыпался на множество кусочков а сама ведьма беспомощно отлетела назад, отброшенная очередным Разоружающим. На её счастье, приземлилась Флёр на заранее подготовленные мягкие подушки; задние части девичьего тела остались в целости и сохранности. – Перерыв. – Без тени сомнения объявил он о своем решении, подходя к подруге да протягивая той свою руку. Следующий раунд, проведи он его сейчас, будет не тренировкой, а избиением. – Чего? – Перерыв, Флёр. – Спокойным и твердым голосом повторил команду Гарри, помогая ведьме подняться с пола. Теперь, в силу сразу нескольких причин, она поспешила принять молчаливо предложенную помощь. Во-первых, сейчас она выдохлась; во-вторых, Гарри хватило учтивости не заострять на предыдущей причине внимания. – Твой щит продержался дольше, чем в прошлый раз, причем сейчас ты его держала под конец тренировки. Молодец. Пора отдыхать. – Я ещё.... – Нет, нельзя. – Будь Гарри способен услышать себя со стороны, он бы удивился; как же похоже на директора он звучал! – Частью любого обучения является отдых, как бы парадоксально это не звучало. Вспомни, что сама мне говорила в этой же комнате: нельзя постоянно учиться двадцать четыре часа в сутки. Это правило распространяется в том числе и на тебя. Больше возражений не последовало – возражать тут действительно было незачем. Любая тренировка, любое упражнение и каждое занятие требуют от человека внимания, приложения внутренних сил организма... Отнюдь не бесконечных сил, надо отметить. Их истощение чревато неприятными последствиями и осложнениями, способными, в том числе, и сократить практическую полезность обучения; посему отдых и является неотъемлемой частью обучения. Причем отдых нужен не короткий, а примерно пропорциональный вложенным в работу усилиям: чем дольше ученик работал, и чем больше ему пришлось вложить, тем дольше и качественнее он должен отдохнуть перед следующим подходом к граниту науки. Бытовая магия, с каким бы презрением к ней не относились некоторые, способна творить настоящие чудеса. В мире простых людей превращение тренировочного зала в столовую заняло бы, минимум, несколько часов; применение же простых и повседневных заклинаний ускорило процесс в разы. На своё законное место вернулся стол, по разные его стороны возникли два удобных стула, а в соседней комнате зашипел чайник... Через какие-то несколько минут Гарри и Флёр были готовы перейти к чаепитию и размеренной, неторопливой беседе. Время, в конце концов, было на их стороне: только семь минут назад часы пробили три часа дня, так что они ещё успеют позаниматься. – Ну скажи, пожалуйста, своё мнение. – Сделав первый глоток обильно подслащенного чая, попросила гостья. – Всё лучше и лучше с каждым днём. – Её синие глаза покосились на него с явным недоверием, так что Гарри пришлось объясниться. – Нет, Флёр, я тебя не успокаиваю, а только говорю правду. Сегодня тебе впервые удалось наложить незаметный глазу щит, а в реальных боевых условиях это может оказаться решающим преимуществом над противником. – Враг не догадается, что перед ним готовая к бою девушка и расслабится, тем самым допуская ошибку. – Утвердительно сказала Флёр, и Гарри оставалось только кивнуть ей в ответ. Возникла короткая заминка: что учитель, что ученица всё-таки должны были отдышаться, получить возможность расслабить мышцы и насладиться вкусом свежезаваренного чая. И пока Флёр с видимой радостью потягивала горячий напиток, Гарри, пользуясь моментом, вновь пробежался по сидящей напротив ведьме взглядом. В прошлый раз на ней было белое платье, элегантно и изящно подчеркивающее женственность молодой и красивой девушки. Теперь, идя на тренировку, француженка оделась соответствующим образом – практичнее и скромнее... Как ей, наверное, казалось. Ведь она достала из недр гардероба свою школьную спортивную форму! Из которой, как оказалось, она уже начала вырастать. И, чёрт возьми, непросто молодому учителю было сосредоточиться в компании очаровательной и сексуальной девушки, чья форма оказалась обтягивающей в самых интересных для юноши местах... – А как прогресс у всей нашей группы, по-твоему? – Её вопрос поступил как никогда вовремя и позволил Гарри отвлечься от зашедших в нежелательную сторону размышлений. – Идёт. Никто не отстаёт, не прохлаждается и не ноет; если занятия будут продолжаться в том же духе, то через несколько месяцев прогресс будет очевиден. Билл, безусловно, самый сильный из рекрутов. Ликвидатор проклятий, да талантливый в своей непростой области, да ещё и бывший завсегдатай дуэльного клуба; Тонкс, уверен, приятно с ним работать. Из него должен получиться отменный боец, я в этом уверен. – Ну парень он действительно неплохой, да. Целеустремленный, талантливый, красивый... – Отстраненным голосом заметила Флёр, продолжая размешивать сахар в чае. Это подчеркнутое равнодушие подало Гарри идею для шутки и он, недолго думая, поспешил её озвучить. – «Неплохой парень»? Ну, думаю, тебе виднее будет. В конце концов, из нас двоих ты – главная специалистка по парням, небось, уже нескольких таких Биллов повидала. За этой недвусмысленной и обидной шуткой Гарри пытался скрыть свою собственную растерянность, из-за которой он день ото дня становился раздраженнее да злее. Растерянность, порожденную полным и обезоруживающим непониманием «простого» дела: он никак не мог решить, как ему признаться Флёр в своей симпатии к ней. Он уже достаточно повзрослел, чтобы понять очевидное – Флёр ему нравится. И нравится не только как хороший, надежный и добрый друг; в том значении, как ему, например, нравится Дафна. Но как об этом сказать? Что нужно говорить, о чем, наоборот, стоит промолчать? Его личный опыт любовных отношений и связей ничем не мог помочь; советы крестного, которые тот охотно давал, явно не сработали бы с Флёр... Которая поспешила поделиться своим отношением к подобным плохо продуманным шуткам. – Гарри! Вот не надо так шутить, пожалуйста! – Жизнь в Хогвартсе, учеба у Дамблдора и активное участие в военных действиях учат разбираться в людях. И опыт безошибочно подсказал Гарри, что его вспышка оказалась, во-первых, оскорбительной, во-вторых, ни на каких фактах не основанной. – Прости, прости. – Свою неправоту, если она действительно была, всегда лучше признавать, да признавать побыстрее. – Я не хотел тебя обидеть. – Да так... – Отмахнулась правой рукой Флёр, давая понять, что не берет его необдуманные слова близко к сердцу. – Просто, понимаешь, не очень приятно, когда ты повторяешь все эти глупости, а у меня ни ни одного парня-то и не было! Ни одного! Чего-чего, а таких откровений Гарри услышать не ожидал. Он, конечно же, никогда не верил в слова Дафны, Джинни и Гермионы о «вольных нравах» своей подруги из Франции... Но что та никогда не была влюблена? Что в неё никто не был влюблен? Что у нее никогда не было отношений? В это верилось тоже с трудом. – В школе, ну, на старших курсах, я только целовалась. – Решила раскрыть все карты Флёр, отставив чашку фамильного фарфора Блэков в сторону. И не скрываемое ею смущение красноречивее любых слов убеждало Гарри в правдивости всего ею произнесенного. – И то лишь с двумя парнями. Дальше поцелуев не шло никогда. Потом оказалось, что их интересует только моя... Мое... Мое тело их только и интересовало. Меня, как ты, надеюсь, веришь, такой «вариант» отношений совершенно не устраивает. – Да, Флёр, разумеется, верю. – И вообще, знаешь, тяжело мне приходится. – Продолжала свою речь Флёр, уже на тон ниже. – Каждый парень, каждый встреченный мною парень, пытается мне под юбку залезть. Они не хотят со мной разговаривать, гулять там, чем-то вместе заниматься; стоит им меня увидеть, как они начинают думать... Тем, что снизу. – Всё так плохо? – Участливо спросил Гарри. – Да. Вот скажи, тебе твой друг, Рон, никогда не рассказывал, как он пытался меня пригласить на бал? – Спросила Флёр, постепенно успокаиваясь и пытаясь свести историю в некий анекдот. Гарри отрицательно помотал головой, и француженка решила его просветить. – Он подкараулил меня в коридоре, что-то промямлил невнятное про бал да нагло уставился глазами прямо на мою грудь! Разумеется, я его послала куда подальше и не стеснялась в выражениях. Гарри беззлобно посмеялся над неудачей друга, а Флёр, довольная возможностью сменить тему, последовала его примеру. Но как только девушка вернулась к чаю, Поттер погрузился в очередные размышления. Последние слова Флёр дали его уму для них пищу. Хорошо, Флёр ему нравится – но как именно Флёр ему нравится? Неужели, как и тем безымянным для него парням, как и небезызвестному для него Рону, его привлекает в ней только тело? Нет, это предположение было совсем глупым. Когда они начинали переписку, Гарри совершенно не думал о бывшей сопернице как о девушке или женщине; когда он едва ли не сбежал с Гриммо на встречу с ней, он не собирался, вопреки надеждам крестного, затаскивать кого-либо в постель – и так далее и тому подобное. Он способен держать себя в руках при ней; он знает её как ведьму умную, веселую, оригинальную, добродушную и попросту милую. Как неопытного зрителя, с которым приятно сидеть на сеансе глупейшей мелодрамы и отвечать на её странные, но по-своему логичные вопросы; как подругу, с которой приятно пройтись по вечернему Лондону и полюбоваться его сиянием.; как корреспондентку, отвечающую всегда вовремя и способную от души повеселить новеньким каламбуром... Как человека, с которым приятно проводить время. Но интересует ли она его в сексуальном плане? Конечно же да, тут даже не о чем спорить. Милое лицо, длинные и светлые волосы, чувственные глаза, точеные плечи, выдающаяся грудь, ягодицы... И продолжать этот список можно было ещё очень долго. Флёр, чего греха таить, выросла первостатейной красавицей; девушкой, более чем способной свести мужчину с ума. Неудивительно, что парни при одном только её виде теряют разум, а девочки начинают гневно поджимать губы и завистливо шептаться за спиной такой-то соперницы. Не зная при этом, как нелегко обладательнице дается подобный дар. Ведь Флёр могла бы расчетливо выбрать жениха побогаче да постарше, «грамотно» выйти замуж и навсегда позабыть о трудностях да проблемах – даром что ей подобная жизнь не просто неинтересна, а искренне противна. Что бы там не думали Дафна и Джинни, а Флёр – живой человек, а не безмозглая куколка «аппетитной внешности». И он это хорошо понимает. Впрочем, как показывает практика, в магическом мире, для создания крепких и надежных отношений, необходимо органичное сочетание этих двух факторов. Конечно, партнер не должен тебя интересовать исключительно как сексуальный объект – но отсутствие взаимного влечения среди супругов может порушить и самые добродушные «человеческие» отношения между ними. Первым примером была семья его друга Рона. Живя в «Норе» желанным и почетным гостем, Гарри мог наблюдать своими глазами, как живут мистер и миссис Уизли – волшебники чистокровные и не самые последние в сообществе. Она, пожалуй, иногда увлекается поношением мужа; он, возможно, порой слишком мягок и безответен. Однако преходящие бытовые «сцены», которые порой устраивает Молли, нисколько не потрепали единства семьи: мелочные и естественные при совместной жизни ссоры моментально отходят на второй план, случись нечто грандиозное, страшное или опасное. Да и в быту они не только ссорятся: Артур и Молли регулярно оказывают друг другу знаки внимания. Вовремя поданное любимое блюдо, помощь с прической, добровольное взятие на себя домашних обязанностей другого и так далее. Что же насчёт их заинтересованности в друг друге... Гарри, разумеется, не следил за родителями Рона по ночам, не держал свечи – и в этом не было потребности. Достаточно было посмотреть на впечатляющее и вызывающее уважение число детей у мистера и миссис; всё становилось предельно ясно. В то же время существует семейство Малфоев. Тут, конечно, у Гарри информации куда как меньше, и совершенно нет личных наблюдений; зато из крупиц известного, при помощи индукции, можно построить жизнеспособную гипотезу. Гипотезу, гласящую, что лорд и леди Малфой друг друга не любят как люди и не интересуют как любовники. На чем столь серьезный выводы основаны? Во-первых, Сириус успел рассказать крестнику, что брак Нарциссы Блэк и Люциуса Малфоя был исключительно договорным и более всего напоминал процедуры купли-продажи. Брак этот, заключенный двадцать с чем-то лет тому назад, привел к появлению на свет одного-единственного ребенка – что ни есть впечатляющий результат. Можно вспомнить и относительно недавний чемпионат мира по квиддичу, на котором между мужем и женой никакого единства не чувствовалось. Она держалась от него в стороне, тот не глядел на неё... Да и сплетни великосветские разные ходят: так, леди Фоули рассказывала Гарри, что она помогала «сестре по несчастью, бедной Цисси» искать любовников на стороне... Конечно, все эти истории можно смело делить надвое; чего не расскажешь о врагах с целью их унизить. – Но что это я только о себе. – Неловко хихикнула Флёр, внимательно смотря на своего собеседника. Снова она выбила его из далеких и абстрактных рассуждений. – У тебя-то, Мальчика-Который-Выжил и Избранного, наверняка есть возлюбленная девушка? Может, даже несколько было? – Вот, Флёр, забавно, но нет. – Беспомощно развел руками Гарри. – Никого у меня нет. Ну, школьной весной, до сражения в Министерстве, я бегал под ручку с Чжоу Чанг... – Помню, ты про неё писал мне. – Так вот, Флёр, мы... Расстались с ней. После той битвы. – Подумав хорошенько, Гарри решил быть честным до конца. – Точнее говоря, это я ей написал, что наши отношения всё. Написал очень сухо и коротко... Пожалуй, слишком сухо и коротко, хоть и из лучших побуждений. – Не жалеешь об этом? – Нет. – Твердо и уверенно ответил Гарри. Затем, сделав глоток чая, он развернул мысль. – После смерти Гермионы я долгое, очень долгое время ходил сам не свой. Будто ударившись головой о что-то металлическое. Ни о каком школьном романе я и думать не мог; да и, честно говоря... Все наши прогулки по школе и Хогсмиду, побеги с уроков, неловкие, неумелые объятия в коридорах – всё это теперь... Не так интересно, что ли, как было раньше. – И сейчас у тебя никого нет? – Повторила вопрос Флёр. – Нет. Что самое интересное, он ее не обманывал. По крайней мере, не совсем обманывал. Он говорил правду с определенной точки зрения. Ведь спрашивала Флёр о влюбленности, о наличии девушки – не о сексуальных интрижках. На этом «фронте» ситуация, конечно, была получше: уже несколько знатных дам Британии значились в его пока что небольшом списке личных побед. Но всё ещё далекой от желаемого. Чем больше Гарри встречался с Флёр, тем меньше ему нравились собственные воспоминания о тех «интрижках»: захотелось искренности, страсти, настоящего чувства, отклика. От одной, весьма конкретной, ведьмы. Той, что сидит сейчас напротив него... Пожалуй, раз они разговорились на такую пикантную тему, то сейчас самое время задать мучивший его вопрос. – Слушай, Флёр, а к чему ты ведешь? – По своей привычке, издалека, начал Гарри. – Зачем такой вопрос задаешь? – А что, министр магии и это успел запретить? – Да нет, ещё не запретил, конечно, просто как-то странно получается. – Что – получается-то? – Вот не в меру доверчивая Флёр и попалась в расставленную им ловушку. Теперь уклониться от ответа у нее не получится. – Сперва ты меня целуешь «на удачу», теперь, вот, спрашиваешь, есть ли у меня девушка... – Полушутливо-полусерьезно сказал Гарри, пристально глядя на лицо девушки. – Хочется знать, на что ты намекаешь. На милые щеки девушки вернулся румянец, вызванный уже не усталостью или физическими упражнениями, а глубоким смущением. Глаза забегали по столу, пока не нашли надежного убежища в верной чайной гуще; рука продолжала размешивать остывший напиток металлической ложкой, найдя себе хоть какое-то занятие. Внезапность и серьезность вопроса, пусть и заданного «в шутку», сбили француженку с намеченной было колеи. И, пока та собиралась с мыслями, Гарри успел сделать один далеко идущий вывод. Его хорошая знакомая и сама не знала, что думать о случившемся с ними не так давно. Тот поцелуй точно не был не смешной шуткой или расчетливой провокацией; она совершенно искренне растерялась, потерялась в мыслях и отчаянно пытается сформулировать подходящий ответ. – Ну... Я... я... Ни на что я не намекала. – Наконец-то начала оправдываться Флёр. Её голос дрожал так, будто ей пришлось доказывать свою невиновность перед беспощадной и предвзятой судейской коллегией. – Вообще ни на что не намекала. О чем ты подумал вообще? Ни о чем и не думала я тогда... Просто захотелось. Её наставник не отводил глаз в сторону и не предлагал сменить тему, давая понять Флёр, что хочет услышать развернутый ответ на заданный вопрос. Та, потупив взор, продолжала говорить самой себе под нос. – Просто, ну, понимаешь, это всё получилось спонтанно. Случайно. Мы встретились тогда через день после опасной битвы, мы поели и выпили, мы так хорошо поговорили... Потом ты показал мне «кино» это ваше впервые в моей жизни; а я и не знала, что такие интересные штуки на свете существуют, а оказалось-то как... Потом ты согласился проводить меня до квартиры, мы шли и смеялись, под ручку друг с другом дошли до двери... – И поэтому ты решила меня поцеловать «на удачу»? – Да потому что я знаю, что тебе удача пригодится! – Резко подняв голос, крикнула Флёр. Кажется, этот крик удивил в первую очередь её саму, поскольку продолжила разговор она уже куда как спокойнее. – Тебе, Гарри, в твоих делах понадобится любая удача, какую только можно найти в этом мире. Ты куда-то ходишь с директором, пропадаешь с орденцами, принимал участие уже в нескольких боях; каждая помощь пригодится, разве нет? – Ну так-то да, соглашусь. – И... К тому же... – Флёр было запнулась, но, собравшись с силами, довела мысль про удачу до конца. – Вот меня мама всегда целовала на удачу перед чем-то серьезным... Не без труда, но Гарри смог подавить неожиданно возникшее желание пошутить о том, что, судя по ходу Турнира Трёх Волшебников, сей темномагический ритуал древнейшего рода Делакур не работает. Незачем напоминать Флёр о её ошибках и неудачах, когда та сидит у него в гостях и только что попыталась объясниться. Зато упоминание мадам Делакур давало возможность окончательно свернуть эту неловкую тему. – Вот кстати, раз речь зашла... Что слышно из Франции? – Вот недавно очередное письмо прислали мне. – Флёр улыбнулась, воспользовавшись протянутой ей соломинкой сполна. – Одно письмо? – Да. А зачем писать несколько и переплачивать за доставку? Все пишут в одном письме, так у нас принято. – Умно, умно, ничего не скажешь. – Хитрая житейская мудрость французского семейства как есть. – И что пишут? Велят тебе срочно возвратиться домой? – Да нет, Гарри. – Учитель и ученица обменялись тихими улыбками: Гарри знал, что Флёр уже никуда не уедет, но всё ещё был рад услышать очередное подтверждение этому. – Мама, конечно, жалуется, что ей меня не хватает дома, но больше не пытается затащить меня в Париж вопреки моим желаниям. Она согласилась, что я – взрослая и самостоятельная ведьма, вполне способная принимать свои решения и отвечать за них. – И что тогда тебе пишут? – Уточнил Гарри. – Ну... О разном. О торговле в нашей лавке, о занятиях Габриэль в школе, о недавних политических скандалах в нашем недалеком правительстве... – Потом Флёр ударила кулачком по столу, будто испытав подлинное прозрение. – О! Думаю тебе понравится одна история из мира увлекательной букинистики, которую мне рассказали в последнем письме. Она к тому же тесно связана с историей и войной: всем тем, что тебе нравится. – М? – Папе недавно удалось приобрести целую коллекцию книг, написанных во время войны с Гриндевальдом. Книг, написанных его сторонниками! – А они разве не запрещены? – Высказал предположение Гарри, хлебнув холодного чая. Сейчас он дослушает историю подруги, а потом будет пора заняться делом. – В том-то и дело, Гарри, что нет. Позволь объяснить. – С детства знакомая с миром розничной продажи книг в магическом мире, Флёр с удовольствием оседлала «конька». – Запрет, по-хорошему, наложен только на «Основы будущего» – сочинение самого Гриндевальда, где он излагает свои взгляды на жизнь, мир и политику. Вот за печать, продажу и даже хранение этого тома для личных нужд могут быть очень и очень неприятные последствия, вплоть до изъятия всего бизнеса... – А он у вас найдется... Я так, для друга спрашиваю. – Увеличившиеся синие глаза Флёр дали Гарри понять, что его специфический юмор снова был не понят. – Я пошутил. – Не пугай меня. Мой папа никогда не торговал ничем запрещенным, и никогда не начнет. Он – законопослушный и добропорядочный волшебник, чтящий правила торговли и установленные запреты... – Но, кажется, служаки вашего министерства считают иначе? – Ага. Как узнали, что мы продаем «Подлинную историю движения», «Смерть за счастье» и «Мечту о не наставшем завтра»... Так и завалились жандармы с проверкой. Отец и мать несколько часов с ними спорили, пока те проводили обыск; разумеется, ничего запрещенного они не нашли – и найти, как ты понимаешь, не могли. Попытались было изъять партию книг, но папа, мой папа, встал на дыбы и послал проверяющих куда подальше. – Не так-то просто быть продавцом старых книг в наше время, оказывается. – В голосе юноши сарказм проскользнул совершенно незамеченным. – Очень непросто. – Со всей серьезностью отвечала Флёр. – И, Гарри, если хочешь какую-нибудь редкую книгу – только скажи. Я напишу и, уверена, они найдут желаемое. – Слушай, Флёр, – с искренним интересом в голосе уточнил молодой учитель, – а, может, часом, найдется копия «Подлинной истории» для меня? – Разумеется! Мои родители, Гарри, хорошо к тебе относятся; уступят за бесплатно. Чай кончился, тема разговора исчерпала себя – настала пора вернуться к тренировке. Гарри поднялся из-за стола, ученица последовала его примеру без лишних слов и каких-либо споров: ей, кажется, тоже не терпелось заняться делом. Несколько уверенных взмахов волшебных палочек, несколько коротких формул – и исчез стол, испарились стулья, куда-то в не бытье сгинул фарфор... – И теперь мы займемся? – Задала вопрос девушка, перехватывая оружие поудобнее. – Разоружающим. Доведем до совершенства этот твой навык. *** Каждое отправленное письмо требует ответа – особенно на нем настаивают послания Аполлин и Филиппа Делакуров. Родители любящие и заботливые, они не без усилия согласились отпустить дочь в чужую страну, через силу смирились с ее решением принять участие в войне... Но не потерпели бы промедления с весточкой. Почтительная дочь обязана вовремя давать ответы, и никакая усталость после тренировок, никакие дела не могут служить оправданием. Благо она остается в графике и родители получат ожидаемый ими пергамент в должный срок. И, доставая из ящика писчие принадлежности да устраиваясь поудобнее в кресле, Флёр невольно погрузилась в воспоминания о прошедшем дне. Сегодняшние упражнения в дуэльной магии прошли очень удачно. Хоть ей и ни разу не удалось разоружить наставника, само по себе заклинание получалось ощутимо мощнее, чем раньше, а время каждого отдельного раунда увеличивалось. Да, она проигрывала; но уж такова особенность обучения боевым заклинаниям и самообороне. К тому же Гарри уже давно получает частные уроки от самого Дамблдора, а уж этот колдун точно знает о дуэлях больше, чем кто-либо из ныне живущих. Неудивительно, что он с нею управляется; и хорошо, что он нашёл время и возможность с нею дополнительно заниматься. Она могла погибнуть или, как минимум, получить опасную рану во время стычки в Косом Переулке, а ведь тогда им противостоял, как его окрестил Гарри, «сброд». Соответственно, новые враги будут ещё более опасными и серьезными, так что к борьбе с ними надо подойти во всеоружии – и и хорошо подготовленной. Для этого нужно учиться. А лучшего учителя, чем Гарри, Флёр и желать не могла: знающий, талантливый, терпеливый, её близкий товарищ и друг, способный объяснить сложные и непростые темы понятным, доходчивым языком... К тому же он сегодня снова её проводил до дома. Сказал, что ночные улицы небезопасны в военное время – спорить она не стала. С ним под руку она действительно чувствовала себя надежнее; и, разумеется, веселее было идти именно в компании. Уже у самой двери ведьма подумала пригласить своего наставника на чашку чая, но вспомнила, что ему завтра ранним утром надо возвращаться в особняк Гринграссов, где хозяин поместья будет читать ему очередную политическую лекцию. Так что у двери они просто расстались... После ещё одного поцелуя на удачу. Затем Флёр наконец-то смогла скинуть с себя спортивную форму и умыться; теплая вода подарила уставшему телу долгожданное, приятное расслабление. В простеньком домашнем халате и тапочках она пришла на кухню и принялась обустраиваться на вечер. Налила в стакан молоко и подогрела его простеньким заклинанием; взяла с полки круассан и и извлекла из шкафа пергамент и ручку. Да, обычную маггловскую ручку – ею, как оказалось, проще писать. Спасибо Гарри за ещё один урок, на сей раз сугубо жизненно-практический. Глоток молока сделан, от круасана откушен первый кусочек – и можно начинать писать. Первые предложения традиционны и никогда не меняются: обращение к маме, папе и сестренке, пожелание им всех благ и наилучшего дня. Отчиталась о своём здоровье: всё нормально, всё с ней хорошо, она чувствует себя прекрасно, можно об этом не беспокоиться. Потом шёл ничуть не менее обязательный абзац о её самостоятельной бытовой жизни: что покупала и что ела, как убиралась в комнатах и что носит на работу. Такие детали Флёр начала добавлять не просто так – они помогают родителям успокоиться и поверить, что дела у дочери и в самом деле идут неплохо. Ведь раз она в подробностях оценивает различные магические кондитерские Лондона, значит, может себе позволить отвлекаться на такие «мелочи быта». И если их ненаглядная дочь рассуждает о преимуществах магазина мадам Малкин над «переоцененными» модными бутиками, то она ещё не полностью погрузилась в безумие разгорающейся гражданской войны. Из непреходящих тем оставалось только коснуться тягостного вопроса её работы. Работы, которая неизменно приносила одни только огорчения, большие и разные. Служба в гоблинском банке на её должности не приносила ни удовольствия, ни приличного гонорара; даже эту утлую квартирку она могла себе позволить только благодаря «щедрой субсидии» от банка. И да, бесспорно, её придется возвращать, а за «преждевременный» разрыв контракта предусмотрены гигантские штрафы... И поэтому приходится вкалывать на нудной и беспросветной работе. Но даже тут недавно мелькнул луч надежды! Радует то, что в последнее время начальство из числа мелких уродцев стало хоть немного обходительней, а график приобрел какую-никакую гибкость. Конечно, гоблины убеждают её, что получение подобных «привилегий» это совершенно нормальная часть карьеры в банке... Она же убеждена, что им кое-кто нужный шепнул пару ласковых слов и теперь Флёр Делакур вернула себе время для более полезных, нужных и правильных занятий. По этому удобному логическому мостику Флёр перешла к действительно важной теме: своей начинающейся службе в Ордене. Теме, по которой хотелось рассказать так много – а получалось меньше всего. Разумеется, она не называла ни имён, ни названий, ни адресов – всё-таки она действительно была взрослой ведьмой, хорошо понимающей, что означает «военная тайна». Родителям придётся довольствоваться размытыми формулировками про «хорошее дело», «ответственных руководителей», «уютных площадях» да «верных товарищах». Пустыми заверениями, что всё будет хорошо и отлично; пустыми, поскольку она не может пересказать родителям военно-тактический анализ, которым с ней поделился Гарри недавно. Не имеет права им его пересказывать. И, без подробного и аргументированного разбора, эти слова утешения скорее всего покажутся озабоченным родителям благодушной и малоэффективной «ложью во спасение»... Впрочем, ей пришлось коснуться отдельно заданного волнующейся мамой вопроса, связанного с недавним побегом из Азкабана – она беспокоилась, что «остальные», под которыми она подразумевала орденцев, будут делать по этому поводу. Тут Флёр решила напомнить Аполлин о битве в Отделе тайн, благо матушка её выучила наизусть по пересказам в прессе и тут не было никакой секретной информации. Дочь писала маме, что не так-то и страшен черт, как его малюют: ведь весь этот хваленный «Внутренний круг» практически в полном составе раньше попал в позорный плен, при этом не сумев убить ни одного аврора. Конечно, угроза есть, но паниковать из-за выхода на свободу нескольких рецидивистов не стоит, и уж точно не стоит убегать за Ла-Манш, поджав хвост. А если она вспомнит о смерти Гермионы Грейнджер и не согласится с тем, что она была чудовищной, но всё-таки случайностью?.. Тяжело, всё-таки, подбирать слова и выражения для общения в военное время. Пытаться, с одной стороны, говорить родителям правду, с другой – успокоить их, убедить, что старшая дочь действительно знает, что делает. А ведь она даже не подошла к самому непростому вопросу из присланных. Тяжело вздохнув и откусив от круассана ещё один кусок, Флёр закрыла глаза и попыталась отыскать выход где-то в глубинах своего сознания. Озадачила её, как и обычно, Габриэль. Непоседливая и живая девчушка, конечно, тоже приложила руку к общему письму; и, разумеется, её вопросы были связаны практически исключительно с Гарри Поттером. Младшая сестра в свойственной ей непосредственной и прямодушной форме интересовалась, видятся ли они с Гарри, чем они с ним занимаются, что её старшенькая думает об этом «чудесном парне»... Её не интересовали «скучные» подробности быта и работы; она всей душой верила в способность сестры справиться со врагами – ей подавай рассказ о Гарри. И ведь проигнорировать прямо заданные Габриэль вопросы она не может. Во-первых, это будет очень некрасиво с её стороны; она, значит, ответила и папе, и маме, а сестру обошла стороной? Во-вторых, Габи этого не забудет... Отвечать надо, ответить просто необходимо. Но эта необходимость заставляет задаться другим вопросом. Что же она может сказать? Пожалуй, начать надо с самого простого. И тогда Флёр в красках расписала свои занятия с Гарри по Защите от Тёмных искусств – готовящаяся пойти в магическую школу Габриэль явно оценит такой рассказ. Не утомляя сестру подробностями наложения того или иного заклятья, Флёр сумела создать впечатляющую воображение картину тренировки не только полезной, но и увлекательной. Отдельно подчеркнула, зная, что родители неизбежно будут читать и эти абзацы, таланты Гарри как дуэлянта и наставника одновременно. Что она, пожалуй, сейчас сможет узнать больше, чем за всё время обучения в школе, пусть и выпустилась из неё с великолепным аттестатом. Разумеется, встречаются они часто, и да, не только для тренировок. Молодой англичанин ещё провожает её до дома, тем самым гарантируя её безопасность и сохранность. Во время прогулок они разговаривают о делах, шутят, смеются и перемывают косточки некомпетентным правительствам сообществ. Как-то так... Флёр с тихим удовольствием перечитала получившийся у неё крупный фрагмент текста, держа в одной руке ручку, а другой – потянулась за стаканом молока. Полезный напиток успел остыть и его пришлось заново подогревать; это позволило ей, хоть и ненадолго, но оттянуть неизбежное. Разогреть молоко, сделать глоток, отставить в сторону стакан... И заново уткнуться носиком в пергамент. Ведь ещё остался самый каверзный, самый хитрый вопрос от Габи. «И вообще, что ты думаешь о нем? О этом чудесном парне?»... Эти два простых, по-детски наивных предложения врезались в её память, и она их в своей голове невольно озвучила голосом сестры. И, видимо, они так хорошо запомнились, поскольку она не могла на них ответить сходу, без раздумий и заминок. Когда они впервые встретились, Флёр воспринимала Гарри исключительно как соперника, причем соперника, прибегшего к обману и подлогу в погоне за крупным денежным призом да славой. Второе испытание, когда она, пытаясь «спасти» Габи опозорилась, а Гарри спас их обеих из-под водяной толщи, сильно изменило их отношения и стало прологом к их заметному улучшению. С того момента развитие шло только «вверх»: после трагического завершения Турнира Трёх волшебников началась их продолжительная, уморительная и обильная переписка, а та открыла дорогу к личным встречам... Вроде и не так часто они видели друг друга, но при этом каждый случай западал глубоко в душу. Вспомнить хотя бы ту памятную прогулку по Косому Переулку, посиделки у Фортескью да визит в маггловский клуб – беззаботное, веселое и счастливое время. Как она тогда отплясывала рядом с ним, забывая обо всём на свете! Или, например, августовскую встречу... Когда она сделала ему подарок на шестнадцатилетие, пыталась развеселить, а он, по глупости, нагрубил ей. Несколько дней после этого Флёр провела в полусонном, пришибленном состоянии, будто ей в душу плюнули. Благо Гарри довольно быстро нашёл в себе силы и извинился, признав свою неправоту и тем самым покончив с отчужденностью в их отношениях. В тот же день она впервые в жизни увидела его в бою: Гарри мог в одиночку защитить лавку Олливандера от незваных гостей, а вдвоем с ней отразил натиск бешеного оборотня и его прихвостней. Тогда она смогла убедиться в правдивости газетных отзывов: парень дрался достойно, умело и сурово – но по понятным причинам сурово, ведь с такими как этот Фенрир и нельзя иначе. А потом... Потом она впервые пришла к нему в гости. Дом, конечно, был запущен и отчаянно нуждался в генеральной уборке, но общего впечатления ничто не могло испортить. Приятная компания, умные разговоры, нежные, заботливые объятия и, конечно, увлекательнейшая прогулка по вечернему Лондону. Какой же удачный вечер выдался! Правда, в конце его, она, сама не зная почему, поцеловала друга... И провела всю последующую ночь в сомнениях да раздумьях. Сегодняшний вопрос Гарри неспроста застал её врасплох; она и сама не знала, как оправдать свои действия. Вспомнила про семейную традицию, ляпнула наобум, и, вроде, сработало. Вопрос был снят. Или нет?... Флёр ничуть не врала своему новому учителю, когда жаловалась на отсутствие какого-либо романтического опыта, достойного таковым называться. Её сногсшибательная красота, которую многие мужчины и женщины полагают ключом к успешным отношениям с противоположным полом, в силу злой иронии оказалась для неё главным препятствием. Все встреченные мужчины воспринимали её исключительно как куклу, как объект, как очаровательный инструмент для исполнения своих желаний. Они пробегались глазами по её телу, ничего больше не видя и попросту не желая видеть. Разумеется, такого отношения к себе она не хотела терпеть; поэтому так быстро и разбились все школьные влюбленности. Была сперва робкая надежда найти кого-то в Гринготтсе... Наивная и нереалистичная. На работе ей совершенно не хотелось ни с кем знакомиться; не хотелось даже пробовать. Коллеги были либо гоблинами, либо подлизами гоблинов, либо слишком старыми и занятыми магами, нередко и семейными. А больше и искать-то негде. Получается какая-то подлая западня, лабиринт древнегреческого минотавра. Но, может... Может... Нет нужды искать далеко от себя? Может, нужно присмотреться к человеку, который рядом с ней? К тому парню, что совсем недавно проводил её до двери? Решительному, храброму, самоотверженному, умному бойцу? Остроумному и веселому приятелю? Наконец, привлекательному, пусть и отмеченному шрамами, парню? Ведь Гарри явно относится к ней по-другому, иначе, чем остальные маги да колдуны её возраста; возможно, пару раз, она и замечала его взгляд на своих... Формах, но, по крайней мере, ему хватало учтивости не задерживать эти взоры надолго – в отличии от его «достопочтенного» рыжего друга. Да и чего греха таить: она тоже порой «оценивающе» осматривала Поттера, особенно когда тот отвлекался и не смотрел в её сторону. Приходилось признаться самой себе – в последнее время она думает о нем не только как о хорошем друге... И вот как это выразить словами? Как это объяснить Габи, той самой Габи, что так сходит с ума по Гарри, что готова объявить себя его нареченной невестой? Она, скорее всего, не оценит подобного признания со стороны старшей сестры. Или вот, вопрос ещё лучше: как объяснить такие чувства родителям? Те, безусловно, хорошего мнения о Гарри – сказывается и история с Турниром, и последние новости, за которыми они пристально следят, и собственно её, Флёр, рассказы. Папа подмечал его храбрость, мама хвалила усердие и трудолюбие... Да вот только одно дело слушать о далеком «Избранном» и его полулегендарных подвигах в чужой стране, и совсем другое – представлять его зятем своей старшей, взрослой и горячо любимой дочери. Человека, чья жизнь под постоянной угрозой, и, соответственно, потенциальной невесте которого будет грозить ничуть не меньшая опасность. Как она объяснится с ними? Опять-таки, а есть ли оно, это несчастное чувство на самом деле? Не выдумала ли она его от отчаяния и тоски? Если задуматься, то было у её знакомого и немало недостатков, причем недостатков серьезных. Гарри бывает грубым, жестоким, сухим и излишне упрямым; он постоянно занят, и, хотя обычно он занят благим делом, это неизбежно сказывается на его отношениях с другими людьми. А чего стоит история, когда он решил «отказаться» от друзей!? Юная ведьма никогда не испытывала настоящего любовного чувства и вот сейчас недостаток опыта сказывался как никогда остро. Реально ли влечение или нет? Обманывает она себя или нет? Неужели этот не по годам жесткий паренек, до сих пор не достигший совершеннолетия, в самом деле её привлекает?... Время шло. Минута за минутой, час за часом, молоко в стакане кончилось, а никаких светлых идей не появилось. Ни одно хитрое выражение не попалось на язык, никакой остроумный фразеологизм не вспомнился; только болезненнее ощущались собственные слабость и неспособность определиться в сердечных делах. Флёр издала вздох усталости и бессилия.. Тогда ею было принято единственно правильное решение в подобном тупике. Поднялась из-за опостылевшего стола, убрала пустой стакан обратно, оставила писчие принадлежности на столе и медленным шагом пошла в спальню. Утро вечера мудренее.