Жизнь и деяния Гарри Поттера

– Флёр, подай, пожалуйста, красную склянку. Нет, не ярко-алую, а рыжевато-красную. Спасибо. Используй мы на пациенте ярко-алую, из него вся кровь вытекла бы. – Зеленую бутылочку принеси с тумбочки. Теперь, пожалуйста, держи руки больного, да держи их покрепче; это зелье очень неприятно на вкус... Нет, магией пользоваться нельзя, тут чары противопоказаны! Держи его крепче! – Неплохо. А теперь беги за лекарственными травами на первый этаж. Не знаешь, где знахарь? Так все просто! Отсюда прямо по коридору, потом налево, потом на втором повороте направо и в первую же дверь. Вперёд! – Принесла? Молодец, быстро управилась. Теперь, пожалуйста, подай рыжевато-красную склянку... Вот, видишь, с первого раза получилось; ты всё больше и больше понимаешь в нашем деле. Так продолжалось несколько долгих часов без какого-либо перерыва. Впрочем, нечему было удивляться. Десятеро раненых с разными травмами и степенями тяжести, одна колдомедичка и её единственная помощница без какого-либо опыта – тут действительно некогда будет присесть. Каждый раненый нуждается в качественной медицинской помощи, каждому её нужно оказать, а для этого необходимо разбираться в великом множестве вопросов. Опознать, чем была нанесена рана, быстро принять правильное решение насчёт нужного лечения, наложить специфичные чары или попотчевать бедолагу очередным кошмарным зельем. А пока ты помогаешь кому-то, его сосед с не менее страшными травмами стонет и просит обратить на него внимание... Как же ей повезло работать в паре с мисс Фостер – эта чудесная ведьма отлично знала своё дело. Взрослая женщина низкого роста и обладательница роскошных шатеновых волос оказалась выдающейся колдомедичкой. Способная делать несколько дел одновременно, ничего не терять из виду, почти что моментально ставить диагноз и назначать лечение; не теряющая присутствие духа вопреки всему; способная и утешить нуждающихся, поддержать и успокоить раненых добрыми и греющими душу словами. Словом, прекрасный специалист в своей области и, при этом, очень приятная женщина. Но даже ей нужна была помощница; та, кого можно послать за необходимым эликсиром; та, кто сдержит нервно дергающегося пациента; та, кто оперативно подаст нужное зелье... И тут-то мисс Фостер очень пригодилась она, Флёр Делакур. На теле молодой ведьмы была всего лишь одна царапина на правом боку; она не нуждалась сама в уходе, но могла помочь колдомедичке в её непростой, но важной и нужной работе. Никто из доверенных им пациентов не умер, состояние каждого стабилизировалось, кое-кто уже показывал явные признаки улучшения... Но не она сама. Последние минут двадцать Флёр еле-еле стояла на ногах: накопленная за день усталость начала брать над ней вверх. Участие в напряженном, тяжелом и жестоком бою против Пожирателей наравне со взрослыми орденцами само по себе истощает организм, от которого требуется мобилизовать все внутренние резервы... Но на этот раз прекращение схватки не означало конца волнению: она услышала, что в боях за больницу Святого Луки тяжело ранен Гарри. Она помчалась туда сломя голову, ничего вокруг себя не слыша и не замечая. Пожалуй, тогда она пережила одни из худших минут в своей жизни – даже поразительно быстрый бег промеж тел, разбитых камней да обломков не помог заглушить паникующий голос в голове. В ее взбудораженном и перепуганном сознании успело промелькнуть с десяток отвратительных, ужасных и при этом возможных сценариев; хоть какое-то успокоение она получила лишь в самой полуразрушенной больнице. Первый встречный колдомедик, почтенный волшебник с седой бородой, подтвердил, что «мистер Поттер» в самом деле был ранен, но тут же отметил «излечимость» понесенных ран и то, что их врачевание не займет и нескольких суток. Сказал, правда, что никаких посетителей не допускают и не будут допускать ещё часа два-три, пока авторитетные целители не закончат свою работу. Никакие уговоры и просьбы не смогли его переубедить. Потом он глянул на платье самой Флёр и неожиданно властным голосом приказал явиться в седьмую палату на первичный осмотр. Там-то она и встретилась с мисс Фостер: жалкую царапину залатали за несколько минут, а между тем в палате на кроватях лежало несколько мужчин и женщин с куда как менее обнадеживающе выглядящими травмами. Флёр твердо решила не покидать Коукворт, не повидавшись с пострадавшим другом; и, при этом, ей просто по-человечески захотелось помочь соратникам и соратницам в их беде. Делакур не могла равнодушно сидеть сложа руки, пока кто-то из безымянных, но всё-таки товарищей будет страдать и нуждаться в помощи. Тогда она предложила свои услуги мисс Фостер, которые та приняла с готовностью и радостью. Теперь, их общими усилиями, кризисная стадия для доверенных им пациентов миновала – и настала для неё самой. Ноги подкашивались, её подташнивало, ослабевшие руки непроизвольно дергались из стороны в сторону, а голова кружилась будто бы развинченная... Её плачевное состояние не осталось незамеченным. – Сядь и отдохни. – Добродушно улыбнулась колдомедичка, довольная своей молодой и неопытной, но старательной помощницей. – И не спорь со мной. Заслужила. Спорить с ней не было ни желания, ни сил. – Спасибо, мисс Фостер. – Тихо произнесла Флёр, опускаясь на чудесно оказавшийся рядом стул. Со вздохом невероятного облегчения француженка облокотилась на его спинку и, прикрыв синие глаза, добавила. – Большое спасибо вам. – Тебе спасибо, – ответила колдомедичка полушепотом, стараясь не потревожить начавших засыпать пациентов, – я и не думала, что со мной вместе будет настолько расторопная и ответственная медсестра. Ты здорово мне помогла сегодня. Флёр закрыла глаза, сделала несколько вдохов-выдохов – и в кой-то веки насладилась установившейся вокруг неё почти что полной тишиной. Никто больше не кричал, не просил о помощи, не стонал; стихли и пропали звуки боя, пожаров и мучений; только шаги мисс Фостер по коврам да тяжелое сопение раненных, на которое она уже и не обращала внимания. Казалось, что всё успокоилось, настал долгожданный миг передышки и теперь можно будет отдохнуть. Девушка устало подперла голову правой рукой, упершись локтем о колено; ей стало так хорошо, так легко на душе. А ведь совсем скоро она пойдет и проведает учителя и товарища! Покажет, что она тут, что с ней всё в порядке, что она о нем помнит и заботится!... Только, сейчас, одну минутку посидит с закрытыми глазами и отдохнет, а потом тут же встанет и пойдет. Обязательно пойдет... Из полусна Флёр вывело легкое, нежное прикосновение женской руки к её плечу – колдомедичка, кажется, снова сумела догадаться о состоянии француженки и поспешила на помощь. В свободной руке мисс Фостер держала ещё запакованный и толстый шоколадный батончик; и даже сквозь цветастую обертку ощущался сильный и соблазнительный аромат. – Съешь. Тебе поможет. Гарри рассказывал Флёр, что в мире магглов такие сладости считаются очень вредными для здоровья. Дескать, содержание в них сахара, красителей и усилителей вкуса превышает все допустимые и возможные нормы потребления. И, соответственно, если их употреблять в пищу регулярно, не избежать серьезных последствий для организма. Многие страны магглов уже вынуждены тратить сумасшедшие суммы на программы борьбы с болезнью, названной страшным словом «ожирение». Ей же, как прирожденной ведьме, оставалось только ещё раз от всего сердца поблагодарить магическую медицину, совершившую множество самых выдающихся открытий – в том числе и в такой «приземленной» сфере, как «оздоровление» питания. В волшебном мире можно было есть всё что угодно и за совершенно скромные суммы с легкостью избавляться от любых возможных последствий. Ну, практически что угодно и почти от любых последствий. Мясо василиска, кровь вампиров, хитроумные яды и стряпню кое-каких домохозяек всё ещё лучше обходить стороной, целее будешь... Вкусный, приятный запах шоколада манил Флёр: девушка ограничилась лёгким завтраком, а после так и не смогла ничем угоститься. Она надеялась хорошо пообедать после работы, но внезапный и срочный вызов от Ордена сорвал абсолютно все планы – в том числе и запланированный прием пищи. Конечно, во время боя да последовавшей за ним беготни по больнице девушка не думала о еде – и только сейчас организм «ласково» напомнил о своей неудовлетворенной потребности. И, действительно, предложенный десерт, богатый сахаром и калориями, помог бы ей собраться и пережить ещё несколько часов на ногах. Но, пожалуй, эта манящая сладость нужна целительнице, чья работа далека от завершения, а она уж как-нибудь перебьется. – Вам он нужнее, мисс Фостер. – Все-таки попробовала упавшим голосом возразить Флёр из последних сил. – Вам тут ещё долго дежурить, а я скоро домой вернусь. Там и поем, и посплю, и с силами соберусь, вам же ещё придется... – Зови меня Фионой. – Ведьма настояла на своем, вкладывая внушительных размеров батончик в руку скромной помощницы. Потом, приветливо улыбнувшись, добавила. – Поверь, моя работа проще не станет, если тут свалишься с истощения. А достать второй такой мне несложно. И, будто в подтверждение сказанных слов, старшая ведьма достала из своей серой, повседневной мантии второй, полностью идентичный батончик. Затем она, не используя чар, самым «обычным способом», подтащила стул и села рядом с Флёр, без лишних слов предлагая той вместе перекусить. Повторять или проговаривать приглашение не пришлось. – Спасибо вам большое. – Белые зубы с нескрываемым наслаждением вгрызлись в черный шоколад. В нормальной, повседневной обстановке, волшебница едва ли стала бы вести себя таким образом; там бы она куда как тщательнее следила за собой. Не так поспешно разрывала бы упаковку, не так жадно бы кусала... Но как-то глупо было серьезно волноваться насчёт этикета и приличий, сидя в переполненной палате, полной раненных и пострадавших людей... Особенно когда она сама, как и вся её одежда, пропахли гарью, кровью и потом. С каждым съеденным куском состояние Флёр улучшалось. Головная боль прошла, её перестало укачивать, руки и ноги теперь повиновались сознанию, как и должны были; отупляющий и дезориентирующий сон прошёл. По крайней мере на пару ближайших часов она может быть уверена в себе и своём организме; он не подведет и позволит спокойно добраться до дома без происшествий. Вот потом... Да, Флёр хорошо понимала ненадежность такого средства – более того, она предчувствовала, что, добравшись до Косого Переулка, успеет несколько раз пожалеть, что взяла такое угощение. Медицина медициной, а многие журналы предупреждают о вреде такой еды для тела и даже магического потенциала; кое-кто из маминых знакомых даже был уверен, что употребление подобных продуктов может превратить волшебника в сквиба... – Не бойся, от одного-единственного кирпича не будет никаких побочных. Их по новой формуле делают и тщательно проверяют качество. – Фиона решила приободрить свою помощницу, введя ту в ступор. – Лавка проверенная, и я там закупаюсь уже несколько лет как. Подобная проницательность случайной знакомой уже не на шутку перепугала Флёр. Почему она так легко угадывает её мысли, так уверенно разбирается в её состоянии? Ведь ни разу ещё не ошиблась! Неужели она владеет искусством чтения мыслей?... – И как только вы постоянно догадываетесь, о чем я думаю? – Это не так сложно, как кажется. – Развела плечами целительница, улыбаясь краями губ. – Такая писаная красавица, как ты, обязательно должна заботиться о своей фигуре и внимательно относиться к её поддержанию. Ты, однозначно, знаешь, что про такие сладости пишут в посредственных журналах; даже если ты сама никогда не читала никакой желтушной прессы, найдется друг или подруга, что их любезно перескажут. И, если сперва тобой двигал не позволяющий задавать вопросы голод, теперь, более-менее насытившись, ты вспомнила всё прочитанное да услышанное. Это прекрасно объясняет, почему ты остановилась с единственным куском шоколада. И в самом деле! Последний крупный кусок, всё ещё завернутый в упаковку, оставался у неё в руке... Раскрасневшись, Флёр поспешила его доесть; её неловкое замешательство вызвало легкий, беззлобный смешок у старшей соратницы, который та поспешила пояснить во избежание недопонимания. – Не обязательно знать Легилименцию для настолько простых выводов. Порой хватает и простого жизненного опыта. Делакур и не собиралась обижаться. Более того – ей захотелось поддержать этот, так внезапно начавшийся, разговор. Больные пока что не нуждаются во внимании, к Гарри её не пустят ещё какое-то время, а тут очень вовремя подвернулась интересная собеседница. Умная, мудрая женщина, с добродушным и располагающим к себе характером... Совершив ещё одно особо тяжкое преступление против этикета – вытерев свои губы от шоколада об пропахший гарью «синий» рукав рубашки – девушка заговорила. – Фиона, я могу задать вам вопрос? – Да, давай. – Ваша мантия... Она не местная, не форменная этой больницы. Я много «персиковых» видела, пока бегала туда-сюда, и поняла, что они, как раз, и есть местные врачеватели. – Всё ещё стесняясь, поясняла Флёр. – Вы из Святого Мунго? – О нет. – Развела плечами целительница, не отвлекаясь от пергамента. – Я занимаюсь частной практикой и не состою ни при какой из больниц. Поэтому на мне, Флёр, самая обычная, повседневная мантия. – А как вы тогда оказались тут? – Поинтересовалась – Я слышала, что позвали специалистов из Лондона, да... – И не только их одних. Нуждающихся в медицинской помощи так много, что пришлось прибегнуть к радикальным мерам. Позвали ещё всех независимых целителей, что живут неподалеку от Коукворта и пользуются доверием... В нужных кругах. – Фиона завершила мысль француженку за неё. – И я рада оказаться в их числе. – Вы так любите свою работу? – Флёр и так догадывалась, что работает с настоящей энтузиасткой дела, но все же решила уточнить. Уж лучше договаривать, раз вторая сторона охотно идёт на контакт. – В том числе и поэтому. – Было приятно услышать подтверждение только что озвученной догадки. – А ещё мне нравится приносить пользу Британии, как бы пафосно-напыщенно это сейчас не прозвучало. Этим я здесь и занимаюсь. – Приносите пользу Британии? – Уверена в этом. – Самым серьезным голосом произнесла Фиона. После недолгой заминки, она решила развернуть мысль. – Я уверена, что каждый маг и каждая ведьма должны, в меру своих сил, приносить пользу сообществу. Особенно в такие-то непростые и опасные времена. Этому меня учили на Хаффлпаффе и с этим я полностью согласна. Каждый должен трудиться на благо Британии.Но, Флёр, в отличии от тебя, я не умею драться и не могу биться с врагами; поэтому я помогаю как могу и чем умею, работая здесь и сейчас колдомедиком. – Да разве я умею драться? – Смутилась девушка, застигнутая врасплох таким комплиментом, – Я так, вывожу палочкой фигуры да слова бурчу. Хватает на каких-то Пожирателей, конечно, но в опасном бою... Скажем, до настоящего умения, до настоящего знания дуэльного дела мне ещё очень и очень далеко. – Тем не менее, – не сдавалась Фиона, твердо желая закончить свой маленький монолог, – ты дерешься с врагами, а я лечу пострадавших от них. Вот что, на мой взгляд, важнее всего остального. Подумай как-нибудь на досуге: скольких проблем и бед в этом мире удалось бы избежать, просто делай каждый человек должное? Очень типичное рассуждение для выпускницы Хаффлпаффа. Ещё за время Турнира Трёх волшебников Флёр подметила за Седриком Диггори и остальными «барсуками» характерную черту – любовь к справедливости, к порядку, к долженствованию... Какая-то похожая связь наблюдалась у «змей» с амбициозностью и хитростью, у «львов» с отвагой и решительностью, у «орлов» с креативностью и начитанностью. Конечно, нельзя говорить о том, что абсолютно все учащиеся Гриффиндора будут бесстрашными, или что все слизеринцы безнадежные интриганы, но кое-какую общую тенденцию Флёр удалось уловить. Недавно она поделилась наблюдениями с Гарри, и тот их подтвердил... И не только подтвердил. Он ещё предложил Делакур послушать первую научную историю основания Хогвартса, рассказанную ему директором этой почтенной и древней школы в час перерыва и отдыха, и убедиться, как она многое удачно объясняет. Естественно, Флёр тут же навострила уши. Ведь Альбус Дамблдор не будет врать собственному ученику. Четверка легендарных магов Англии в своё время произвела настоящую революцию внутри британского магического сообщества – революцию, которая впоследствии распространится и на материк. С древнейших кельтских времен и до X века английские волшебники знали только две формы обучения: домашнюю и наставническую. И обе имели множество недостатков и разделяли на двоих самую главную беду – почти что абсолютную зависимость конечного результата от личности, умений и знаний найденного наставника. Никакого толкового контроля за ними самими и их деятельностью не было и в помине, а ведь в наставничестве пробовали себя как самородки, так и полные ничтожества; наконец, не было никакой гарантии, что могущественный и талантливый травник, алхимик или воин окажется равно способным педагогом. Редкое сочетание качеств позволяло популярным наставникам превращаться в тиранов и деспотов, помыкающих бесправными учениками и ученицами в свое удовольствие; а основная масса «доморощенных» магов не могла превзойти родителей и воспитателей. Тем не менее, многие, многие века детей либо учили на дому, либо отправляли к некоему магу в ученичество. Подобное положение очень многим казалось естественным, единственно возможным и абсолютно правильным... И тут в Англии объявляются Годрик Гриффиндор, Салазар Слизерин, Ровена Рейвенкло и Хельга Хаффлпаф – величайшие волшебники своего поколения и авторитетнейшие люди сообщества тех времен, каждый с собственной свитой и когортой учеников. Жили они во время невеселое и непростое: крах Римской империи привел к краху единого магического сообщества Средиземноморья, а постоянные войны магглов на родных Островах угрожали в том числе и колдунам. Эти маги первыми поняли ущербность и ограниченность «естественного» порядка в изменившихся условиях и взяли инициативу в свои руки, основав в X столетии Школу волшебства и чародейства Хогвартс. Они мыслили дать магическому сообществу Британии новое, лучшее решение. Каждый основатель создал свой собственный факультет – думая о том, какие волшебники и ведьмы нужны Островам. Отважный Годрик взялся готовить воинов и публичных лидеров, защитников сообщества от всех грозящих ему в те бурные и небезопасные времена противников. Его друг, хитроумный Салазар выращивал дипломатов, шпионов и советников, способных помочь сообществу пережить тяжелые года. Начитанная Ровена озаботилась подготовкой ученых и изобретателей, людей, не мыслящих шаблонами и отвергающих привычные рецепты; она видела в изменении и приспособлении ключ к спасению. Трудолюбивая и упрямая Хельга же взялась воспитывать чародеев и ведьм самых разных профессий и занятий; тех, чьим ежедневным трудом сообщество и живет. Предпринятая ими вчетвером амбициозная реформа обеспечила английскому сообществу не просто выживание, но настоящий рывок вперёд и на долгое время цементировало положение местного сообщества как лидера волшебной Европы. Конечно, Хогвартс X века и он же века XX – школы разные, непохожие друг на друга по множеству вопросов. Но заложенный ещё далекими основателями принцип комплектования факультетов более-менее сказывался и по сей день. Отнюдь не без проблем и сбоев, разумеется. Но вот новая знакомая Флёр, мисс Фиона Фостер, однозначно являла собой образец выпускницы с «Барсучьего» факультета. Старательная, сообразительная и добродушная женщина, помогающая своим собратьям ради сохранения всего сообщества и имеющая четкое представление о должном, полезном и нужном... Из отвлеченных размышлений её вырвал заданный Фионой вопрос. – Ну, а ты, Флёр, как оказалась на передовой нашей войны? – Не дав времени ответить, колдомедичка поспешила задать ещё один вопрос. – Ведь ты сама из Франции? – Да, из Франции. – Утвердительный кивок. – А это важно? – Редко когда увидишь французов тут в эти дни, особенно на поле боя. Что же тебя заставило сюда приехать? – Ну... Честно говоря, Фиона, я переехала сюда до начала войны. – Попыталась объясниться, не вдаваясь в детали, Флёр. – Мне казалось, что тут возможностей для самостоятельной карьеры побольше. У нас дома обычно все места заняты за родственниками да близкими друзьями, а я не хотела торговать книгами в родительской лавке всю свою жизнь. – И неужели тебе так нравится банковская служба, что ты решила остаться в стране, где идёт война? – Усталая после боя и беготни по больнице Флёр не разобрала иронии в вопросе и приняла его излишне близко к сердцу. – Ни в коем случае! – Чуть громче, чем нужно, ответила Флёр; затем, повинуясь поднесенному Фионой к губам пальцу, понизила тон. – Я терпеть не могу гоблинов, их Гринготтс и свою работенку, и, говоря честно, с радостью бы с неё ушла, не виси на моей шее мертвым грузом их «субсидия». И ведь говорила мама не связываться с ними, взяться за какую-нибудь другую работу... Фиона предпочла сделать вид, что не заметила последней оговорки. Ещё одно наглядное доказательство её тактичности и воспитанности. – Ты бы ушла с ненавистной работы, но не уехала бы с войны? Войны, чьи ужасы ты могла видеть своими собственными глазами? Любопытно получается, Флёр, очень любопытно. Но, – в последнюю минуту мисс Фостер успела перехватить инициативу у уже готовой было возмутиться француженки, – но похвально. Честно, я очень рада нашему знакомству... Пусть оно и произошло при не самых лучших обстоятельствах. – Почему? – Всегда приятно находить единомышленников, особенно тогда, когда этого не ожидаешь. – Чистосердечно призналась Фиона приятным полушепотом. – Приятно видеть, как красивая, умная и добрая девушка вроде тебя поступает правильно. И ты ведь не только защищаешь мирный город от Пожирателей, но, потом, придя в больницу, помогаешь незнакомой тебе колдомедичке врачевать раны чужих для тебя колдунов и ведьм. Уточнять, какие именно причины побуждают её оставаться в Британии, Флёр не стала. Ей и не хотелось открывать душу перед случайно встреченной женщиной – она уже и так сказала больше, чем должна была по уму – и не хотелось портить оставленного после себя впечатления. Она вряд ли когда-либо увидеться с мисс Фостер после этого дня, и, если той нравится думать о ней как о благородной идеалистке, готовой рисковать исключительно красивой идеи ради – пускай так и будет. А ей все-таки надо проведать Гарри. Пока она дойдет до его палаты, пока она убедит колдомедиков пропустить её, пока они наговорятся... Батончик шоколада, конечно, придал ей сил и помог восстановить выносливость, но его действие не бесконечно. В полуразрушенном Коукворте ей есть или останавливаться поспать негде и не на что: она ни кнатта не успела взять с собой из дома, а в больнице ей места не дадут. В них нуждается слишком много людей, а больница Святого Луки к тому же полуразрушена сегодняшней битвой. Ей придется возвращаться в Лондон, на квартирку; для этого путешествия надо ещё поберечь силы. Пришла пора прощаться с доброй и приятной ведьмой. – Простите, я, наверное, пойду, – извиняясь и извиняясь, Флёр поднялась со стула и почтительно наклонила голову в знак искреннего уважения к собеседнице, – мне ещё до дома надо добираться. – Да, я понимаю. – Тихо улыбнулась та, внимательно смотря на помощницу крупными карими глазами. Казалось, будто Фостер хочет её запомнить... – Иди, Флёр, и удачи тебе во всём. Девушка осторожно, стараясь никого не разбудить из пациентов, покинула больничный покой и тихонько прикрыла за собой дверь, не собираясь когда-либо сюда возвращаться ещё. По привычке тут же прижалась к стене... И удивилась. Ещё полчаса, сорок минут тому назад по этому коридору нельзя было спокойно перемещаться: тебе навстречу летели молодые колдомедики, бойцы Отдела правопорядка, мирные горожане, норовя первыми попасть в палату и сбивая всех и всё на своем пути. Коридоры больницы и без того не были широкими, из них только-только убрали трупы да крупные осколки камней, а с таким наплывом бегающих из стороны в сторону людей они и подавно не справлялись. Никого не задавили, конечно, но многим пришлось биться о чужие плечи и бока, кричать и ругаться, передвигаться вплотную к стене... Она и сама была не без греха: ретиво исполняя поручения мисс Фостер, Флёр умудрилась столкнуться лбом об лоб некоего белоболородого колдомедика с тросточкой. Старикашка что-то там брякнул про неуемную прыть слюнявой юности, она в ответ огрызнулась чем-то про скорую его смерть от маразма и поспешила за заветными травами. Пришлось уворачиваться от целого патруля из Отдела правопорядка, конвоировавшего какого-то обезумевшего от боли и поражения Пожирателя... Но теперь в коридоре не было никого, кроме неё одной. Наверное, не одни они с Фионой справились. Подобные тишина и безлюдность позволяли предполагать хороший исход – что состояние большинства пациентов улучшилось, что миновали кризисные, самые тяжелые, стадии, и теперь нет потребности срочно бежать и где-то что-то быстро доставать дабы доставить лечащему врачу жизненно необходимые припасы. Значит, она имеет шанс добраться до заветной палаты на втором этаже без трудностей да приключений, которых ей и так хватило за сегодняшний день. Неторопливая, спокойная прогулка давала возможность подумать обо всём произошедшем. Как-то, давным-давно, Гарри обещал Флёр, что с возвращением Реддла вернутся и кошмары прошлых лет: убийства, разрушения и террор. Тогда она, очарованная хорошей компанией и счастливая после недавнего переезда, пропустила эти замечания мимо ушей. Всё это казалось делом далекого и туманного будущего, а совсем рядом с ней сидел хороший, милый друг, а под ухом играла заводная маггловская музыка. Какая тут война? Битва в Отделе тайн, конечно, немало её поразила, но на страницах газеты всё произошедшее воспринималось отстраненно, отдаленно. Ей было жаль погибшую Гермиону Грейнджер, даром что их отношения никогда не сложились, но она всё еще не могла толком осознать случившееся – ведь её там не было. Она пошла на войну по сердечному велению, вопреки родительской воле и их же мольбам, всё ещё смутно представляя грядущее. Потом случилась схватка в Косом Переулке, где, по словам того же Гарри, им противостоял разношерстный сброд, нанятый Врагом для исполнения грязной и пыльной работенки. Поэтому-то главная магическая улица так легко отделалась: совсем немного убитых, ни одного разрушенного дома... Пожиратели даже не удосужились подорвать ненавистный Гринготтс! Всё закончилось так же быстро и внезапно, как началось; она, как ей сказали, хорошо показала себя в бою... Но теперь, вспоминая об этом, приходится признаться: ничего-то она про войну и не знала. До сего дня. В Коукворте она впервые увидела настоящее лицо врага. Собственными глазами посмотрела на всё, что несет Реддл магическому миру – разрушения, страдания и смерть. Простые горожане, честные служащие, обыкновенные торговцы и малолетние дети стали жертвами Пожирателей просто потому, что оказались жителями города, выбранного Реддлом для разорения в силу неких таинственных «причин» и «соображений». Подавляющее большинство убитых и пострадавших не имели никакого отношения к происходящей внутри сообщества кровопролитной войне. Они не были орденцами, они не принадлежали к Министерству, они, возможно, вообще не одобряли курс Скримджера и Дамблдора – и, тем не менее, их цинично и безжалостно убивали, их дома и гильдии разрушали, а членов их семей беспощадно мучили. Монстр, громогласно провозглашающий доктрину о превосходстве магов над остальным человечеством, хладнокровно и без лишних раздумий готов убивать тех самых магов сотнями для достижения своих сомнительных целей и ненадежных планов. Идущие за ним Пожиратели, аристократы и не совсем, вроде как разделяющие всю эту протухшую идеологию превосходства чистокровных, не испытывают никаких сомнений, исполняя подобные бесчеловечные приказы, да и ещё соревнуются друг с другом в ретивости... Как же так получается? Почему одни волшебники с таким рвением истребляют других чародеев и ведьм, своих же братьев и сестер? Если магам, по их словам, суждено править магглами, то разве не должно остаться как можно больше колдунов и колдуний, способных, собственно, править и владычествовать? Ведь никто и не думал опрашивать потенциальных жертв на предмет родословной да родительских занятий; да и невозможно было бы такое на поле боя. Значит, Пожиратели шли в атаку, превосходно зная, что они должны перебить как можно больше людей вне зависимости от их происхождения, взглядов или рода занятий. Тогда как это объяснить? Неужели они действительно не понимают, что без обычных фермеров, мастеров и служащих не будет и их раззолоченных да высоких мэноров?... За такими невеселыми рассуждениями Флёр и коротала лежащее между ней и палатой Гарри расстояние в гордом одиночестве. Она старалась не смотреть в разбитые окна да стенные проемы: ничего хорошего и жизнеутверждающего она там всё равно не увидела бы. Сами по себе коридоры, по которым нужно было вышагивать, прибрать и привести в какой-никакой порядок успели; тут не валялись ничьи тела, ничьи конечности и ничьи волшебные палочки. Правда, от пятен крови на стенах никто так и не избавился... Но они не мешали ей перемещаться, и, после всего увиденного за сегодняшний день, нисколько не смущали. Она наконец-то добралась до больничного покоя, где специалисты из Святого Мунго несколько долгих часов работали над её наставником. В квалификации тех магов сомневаться не приходиться, со своей работой они должны были достойно справиться... Лишь бы не опоили его снотворным! Благо эту догадку Флёр поспешила развеять так удачно караулившая входную дверь Тонкс. Та подтвердила, что, во-первых, колдомедики полностью управились с поручением, во-вторых, её друг в сознании и бодрствует, в-третьих... В-третьих Нимфадора разрешила ей войти внутрь, пусть и только на час. То, что француженка училась под их с Гарри бдительным наставничеством, как никогда оказалось кстати: Тонкс успела познакомиться с ней и убедиться в доверительности отношений между девушкой и Поттером. Случайный и незнакомый ей орденец скорее всего тут же отправил бы её домой, Нимфадора же согласилась пропустить ведьму внутрь. У бытия «Избранным» определенно есть некоторые преимущества – Гарри одному выделили целую небольшую палату, причем палату, не несшую на себе практически никаких следов недавнего боя. Стены были в полном порядке, как и потолок с полом; ни брешей, ни кровавых пятен, ни остаточных следов гари. Правда, единственное в палате окно лишилось всего стекла, но чья-то заботливая рука воздвигла там магический барьер. Никакой сквозняк не проник бы в палату! Гарри лежал на удобной кровати, укрытый по шею белым одеялом; рядом же стоял одинокий стул. «Что они с ним сделали»? – Флёр? – Раздался удивленный, но приятно удивленный голос с кровати. Голос тихий, но твердый и четкий, озвучивавший осознанную речь. Показалось даже, будто он попытался встать, желая получше разглядеть посетительницу. – Мне кажется, наше сегодняшнее занятие несколько откладывается. На пару дней уж точно. – Гарри! И ты ещё шутишь!? – Поразилась Флёр, подходя ближе к койке. На лице её друга проступил оставленный ещё самим Реддлом шрам; кажется, иллюзия, наложенная директором, была развеяна для медицинских нужд. Впрочем, её этот шрам нисколько не смущал – ведь она знала, что он лишь след от старой раны, а не причина, по которой её друг лежит на больничной койке. Никаких новеньких «украшений» на лице не было... – Как ты так можешь? – Ну да. А что? Я в порядке, поэтому и шучу. – Гарри улыбнулся, при этом не пошевелившись под одеялом. Признаться, из-за шрама в половину лица, улыбка вышла скорее устрашающей, чем обнадеживающей, какой он хотел ее преподнести. – Было бы плохо, не шути я. – Ты это называешь «порядком»? – Продолжала Флёр, уже присаживаясь на свободный стул поблизости от кровати Поттера. – Ты ранен, тебе плохо... – Не плохо, вроде, нормально даже. Так-то мне крупно повезло, на самом деле. – Более серьезным тоном продолжил раненный юноша. – Пожиратель ударил Костоломным в меня, но, так как он далеко стоял и я постоянно двигался, удар пришёлся не по самой правой ноге, а только по ступне. Оттуда, конечно, все кости моментально исчезли и я свалился на землю... Но в остальном мне повезло. – Повезло!? – Удивилась Флёр; ранение, конечно, не было настолько критическим, каким его «услужливо» рисовало воображение девушки, но шок быстро не проходит. – Да, Флёр, повезло. Видишь ли, во-первых, рядом со мной оказался Люпин. Он не просто убил этого Пожирателя, но смог оказать превосходную первую помощь. Я почти что не чувствовал боли! Во-вторых, и, пожалуй, самое главное – это Костоломное не относится к темной магии. Раны, нанесенные им, поддаются полному излечению. – То-есть, всё у тебя будет хорошо? – Всё-таки решилась уточнить светловолосая ведьма. – Ага, Флёр. Так сказал старший целитель из Святого Мунго, а я почему-то ему вполне верю. Да ты не смотри на меня как на сумасшедшего, эй! – Беззлобно заметил Гарри, глядя ей прямо в глаза. – Я тебе вроде же рассказывал, как мне за ночь, в школе, отрастили с нуля кости внутри руки? Для этого не потребовалось ни госпитализации, ни продолжительного лечения. Я выпил одно несчастное зелье да повалялся с неприятными ощущениями ночку; тут будет примерно так же. Девушка наконец-то вздохнула с явным, нескрываемым облегчением. Костоломные проклятья могут быть поистине смертоносны, если угодят по голове или телу человека; если же эффект локализован в руках и ногах, то последствия резко теряют в опасности. Наконец, Гарри вовремя оказали медицинскую помощь; ну полежит он тут сутки, может двое, под тщательным наблюдением опытных и проверенных врачевателей – ничего не произойдет плохого или страшного. – Но хватит всё обо мне да обо мне. Ты как? – Поинтересовался Гарри, пробежавшись зелеными глазами по одежде и фигуре подруги. – Выглядишь нормально. Флёр невольно усмехнулась себе под нос. Она прекрасно поняла, о чем её спрашивали, но, раз друг решил перед серьезным ответом сперва пошутить, она поступит точно так же. Ведьма демонстративно оглядела свою пропахшую потом, гарью и кровью мантию, поменявшую цвет с нежно-синего на серый; взглянула потом на усталые руки... – «Нормально выгляжу»? Да разве? – Ну, – вздохнул Гарри, – ты поняла, что я имел в виду. Прекрасно поняла. – Со мной всё хорошо, Гарри. – Поспешила его уверить Флёр, подвинувшись на стуле поближе к кровати. Ей не хотелось – Меня слегка царапнуло по правому боку, но эту пакость залатали за минуту, ну две самое большее. Спасибо за беспокойство, конечно, но со мной всё действительно нормально. Не волнуйся за меня так сильно, пожалуйста. Сосредоточься на собственном здоровье. Лежащий на кровати юноша с облегчением выдохнул. Они не встретились на поле боя – их отряды были направлены в разные районы Коукворта – но Гарри явно предугадал появление Флёр на поле боя. Предугадал, что Орден направит в том числе и её; боялся, что она пострадает в сражении или окажется его жертвой. Потому-то он и обрадовался, увидев подругу, довольно бодрым шагом входящую в его палату; потому-то он шутил о своём состоянии, пытаясь как можно скорее облегчить душу от накопившихся в ней сомнений. Она хорошо понимала его эмоции, ведь сама совсем недавно прошла через подобное. – Да я, Флёр, и так пытаюсь. Колдомедики угостили своими противными зельями от души, вот я стараюсь их в желудке удержать. Надеюсь, ты и не узнаешь, какая же это гадость. – Противными зельями? Гадость? – Несколько часов работы с целительницей плечом к плечу, оказывается, таки изменили её понимание медицины. Ещё несколько недель назад она, пожалуй, полностью согласилась с такой оценкой; теперь столь снисходительный и легкомысленный подход к лечению, особенно от нуждающегося в помощи раненного, её начал возмущать. – Гарри, ты должен вылечиться, и вылечиться как можно скорее. Так что да, ты будешь пить эти «противные» зелья; да ты их есть будешь, если врачи прикажут. – Я бы предпочел, честно говоря, выпить кофе и закусить конфетами. У тебя на квартире. С тобой вместе. – И Флёр решительно не могла понять одного, но важного момента. Шутит он с ней сейчас или нет? Дурачится или говорит правду? Мама говорила, что в таких незавидных обстоятельствах люди нередко становятся откровеннее... – И, надеюсь, скоро смогу это сделать. Флёр за сегодняшний день пришлось испытать множество эмоций. Они варьировались от раздраженности до испуга, от гнева до радушия – но она никак не ожидала, что сегодня её кто-то смутит. Уж точно не в больнице, точно не у койки раненного, испытывающего боль юноши! Как ему только это удалось? Вообще, как он сейчас может думать о каком-то кофе, каких-то сладостях... О ней самой, наконец... Белые щеки покрыл румянец, в голову вернулась растерянность... Требовалось срочно что-то предпринять! И, как ей показалось, она нашла удобную лазейку. – Если тебя не поднимут отражать новую вражескую атаку. Допустим, на Министерство. Или Хогвартс. – Флёр обрадовалась возможности сменить тему; обсудить что-то, что не будет вгонять её в краску, смущать и позорить перед раненным парнем. – Уверяю тебя, это нескоро будет. – Ответил Гарри сквозь сжатые зубы; наверное, какое-то из лекарств начало своё действие не в самый подходящий момент. После ощутимой паузы колдун продолжил прерванную было на полуслове мысль. – Атака Пожирателей на Коукворт явно потребовала всех их... Сил и резервов. Таких-то масштабов операция. Тут было никак не меньше сотни врагов – я бы вообще поставил галлеон на полторы сотни. И при этом они понесли серьезные потери, причем этими потерями были полноправные, настоящие Пожиратели. Темные маги с метками Реддла, не какие-то там уголовники да голодные оборотни; теперь их больше нет. – Думаешь, это победа? – Поинтересовалась Флёр, довольная своим хитрым маневром, своей маленькой военной хитростью. – Ну, мы победили? – Я думаю что да, – утвердительно кивнул головой Гарри, – хотя, конечно, победа не полная. Мы отстояли Коукворт, мы смогли защитить ключевые городские постройки вроде ратуши, отдела правопорядка, суда местного, гильдии производства волшебных палочек... Да даже эту больницу, как видишь, мы спасли. Её явно хотели разрушить до основания, а мы им этого сделать не дали. Тут, говорят, полег целый вражеский отряд: увлеклись они охотой за целителями и больными, потеряли любое подобие строя и проморгали момент, когда им в тыл подошёл отряд авроров... Правда, к сожалению, нам тоже пришлось нелегко... – А? – Мы, Флёр, тоже понесли потери. Ощутимые и болезненные. Причем не только Отдел правопорядка, не только Аврорат, но и Орден. Грозного Глаза убили. Тело нашли на крыше этой больницы, говорят, убили его Смертельным проклятьем. Кто бы это ни был, он забрал с собой искусственный глаз Грюма как трофей – небось хочет... Им покрасоваться перед Реддлом, похвалиться, получить какие-то привилегии внутри организации. Новость в самом деле паршивая. Флёр видела раненных орденцев и «палочников» из Отдела правопорядка, она работала с Фионой над некоторыми из них – но сумасшедшая атмосфера военно-полевого госпиталя полностью лишила её возможности отслеживать имена, фамилии и прозвища. Было очевидно, что силы сообщества многих потеряли... Но потеря легендарного аврора, гибель одного из старейших врагов Реддла – это серьезный удар по Ордену Феникса. Во-первых, естественно, таланты и навыки Грюма пропали вместе с ним. Во-вторых, Пожиратели теперь могут говорить об этой победе и упиваться ею, что немаловажно для поддержания в рядах организации боевого духа. – И что же теперь будет? – Спросила ведьма растерявшимся голосом. – Думаю... Сейчас будет некоторое затишье. Что враги, что мы потеряли многих талантливых бойцов, не добившись при этом стратегического преимущества. Коукворт наш, но Пожирателям удалось отступить; их хорошо побили, но и они нанесли нам немалый вред. Будем искать пополнение, искать и готовить резервы да выжидать. И ждать будем, пока кто-то не подставится, не ошибется... Голос Гарри определенно стал ещё тише – и, пускай речь была разборчива, приходилось напрягать слух, чтоб её услышать. Кажется, их разговор будет ещё короче, чем обещала Тонкс: лекарства возьмут своё и погрузят её друга в глубокий целебный сон... Конечно, самый главный в такой ситуации вопрос – о его самочувствии и здоровье – ей удалось снять, но ведь ещё так о многом хотелось поговорить! – Раз будет затишье, то что ты будешь делать в это время? – Серьезно? – После утвердительного кивка, Гарри дал желанный ответ. – Наверное, продолжу учить вас в нашем маленьком кружке. Буду к директору наведываться... Черт! Флёр, я устал. Давай сменим тему – пожалуйста. Нечасто, ох как нечасто Гарри просил её о чем-либо. Но, судя по его нынешнему тону и состоянию, ему и в самом деле не до войны, её перипетий и сражений. Спорить, настаивать на своём в подобной ситуации было бы свинством; тут нужно поменять направление беседы на нечто возвышенное, нечто позитивное, нечто доброе в лучшем смысле слова... – Ну... Могу сказать, что сегодня я, неожиданно, попробовала себя на новой работе! – Эта тема, с одной стороны, близка к обсуждению, с другой – разительно от неё отличается по тону. Тут никого не убивают, не калечат и не ломают; в её грядущем рассказе только лечат и заботятся о раненых. Такие истории, как ей давным-давно рассказывала мама, помогают в трудную минуту поверить в лучшее и успокоиться – ровно то, что и требуется сейчас её товарищу. – Ты наконец-то уходишь из Гринготтса? Поздравляю с действительно удачным повышением... – Гарри пытался изобразить энтузиазм в голосе, но получалось это у него не очень. Судя по всему, ей уже совсем скоро придется его оставить наедине со сном. – Тебе давно пора было уходить от гоблинской братии. – Нет, Гарри, я сегодня помогала целительнице! – Добродушно улыбнулась Флёр, искренне довольная причастностью к полезному и благому делу. Тут есть чем гордиться и чему радоваться, а сейчас её другу пригодятся любые позитивные истории. – Мы с ней вдвоем отвечали за десятерых раненных! Ни один из них не умер, ничье состояние не ухудшилось. Она их лечила, я же бегала как сумасшедшая по всей этой больнице в поисках зелий, трав, рецептов, принося это всё ей... – Погоди... – Гарри посмотрел на подругу с нескрываемым интересом. – Ты бегала по больнице? – Да. Флёр даже не подозревала, что услышит в ближайшую минуту. – Так вот про какую блондинку говорил тот старший целитель! – В пол-силы хихикнул Гарри, пытаясь превозмочь усталость, боль и сонливость. – Он, значит, отходил в уборную, а вернулся весь взмыленный и пышущий гневом. Его придурок-ассистент, маг, совершенно не умеющий разбираться в чужом настроении, спросил: что случилось? А тот и поспешил ему пожаловаться на нравы молодежи; сказал, что его чуть не повалила на пол, как он выразился, «блондинистая дурёха», обладающая «мозгом великана» и «манерами гарпии»... Если Гарри рассчитывал снова её смутить, то он не на ту девушку напал. Из-за этой жертвы маразма Флёр едва ли не опоздала с противоожоговым зельем; но она-то не стала своё продолжительное отсутствие списывать на кого-то другого перед лицом Фионы! А он, значит, решил так говорить за её, Флёр, спиной... – Да и идёт он к черту! – Фыркнула Флёр, нахмурив губы и, небось, выглядя со стороны крайне внушительно. По крайней мере, так ей самой казалось в тот момент. – Тоже мне, нашелся авторитетный учитель. Прёт как тролль посреди коридора, никому сам не уступает, чертыхается через каждое слово, да норовит других жизни поучать. Будто его кто-то просил об этом! Совершенно неожиданно для француженки Гарри засмеялся. Тихо, еле слышно, но рассмеялся. Вот теперь ему удалось удивить девушку: разве она сказала что-то веселое?... – Флёр, я уже говорил, что ты становишься только красивее, когда злишься на кого-то? Если нет, то говорю сейчас. Пожалуйста, злись почаще на посторонних колдунов и магов, да злись на них как можно серьезнее. Тебе идет, тебе чертовски идёт... Снова разговор сбивался куда-то в нежелательное, странное направление. Она только-только пыталась от него уйти, а Гарри всё сводит обратно... Впрочем, по тону Гарри, Флёр поняла одно: её другу совсем недолго осталось до отхода в целебный и полезный сон. – Ну, Гарри, думаю, мне хватит тебя отвлекать. Тебе на самом деле надо спать, а то противные зелья, которыми тебя напичкали, и не подействуют. И всё будет зря. – Флёр приподнялась со стула и, ещё не уходя, договорила мысль. – Скорейшего тебе излечения и, Гарри, до встречи! Я верю и надеюсь, что она состоится очень, очень скоро, и при лучших обстоятельствах!... Но юноша успел перехватить инициативу, не позволил ведьме уйти из палаты «просто так». – Погоди, Флёр! Можно... Попросить тебя кое о чем? – Его голос звучал ещё ниже; казалось, будто он готов заснуть в любую минуту. – О чем? – Спросила ничего не подозревающая Флёр, широко улыбнувшись лежащему на кровати юноше. – Помнишь, ты меня в тот раз на удачу поцеловала? – Гарри даже повернулся к ней головой, преодолевая и усталость, и эффекты лекарств. – Можешь, пожалуйста, ещё разок? Удача мне однозначно пригодилась бы. Эта просьба застала её врасплох будто вражеская Бомбарда Максима посреди поля боя. Нет, хуже чем Взрывное заклятье – посреди сражения начинаешь ожидать самых разных неожиданностей, а тут... Как гром среди ясного неба! И что же ей делать в такой-то ситуации? Нельзя же отказать ему в такой невинной и маленькой просьбе – ему, раненному и страдающему товарищу, наставнику и, главное, другу? Сама ведь поделилась старинной семейной традицией, никто за язык в своё время не тянул. Но вдруг он неправильно это поймет? Ведь тогда он целовался с другой Флёр: свежей, веселой... Не «пахнущей», наконец. Всем «ароматным» букетом боя и лечебницы. Вдруг ему станет только хуже?... – Что такое? Ты удивилась просьбе? Или тебя так сильно смущает мой шрам? Которого в прошлый раз не было видно из-за директорской иллюзии? – Нет! – Решительно возразила Флёр, наклоняясь над той частью лица Гарри, что пострадала от вражеского проклятья. Сейчас она докажет, – Я наоборот считаю, что этот шрам тебе идёт... Дальнейшее не заняло и минуты, но глубоко поразило девушку. Стоило ей наклониться над щекой Гарри, где она и собиралась запечатлеть поцелуй, как тот слегка повернул голову – в результате её губы соприкоснулись не с кожей, но с губами Гарри. Да вот только осознать это вовремя она не успела; и лежащий на кровати юноша поспешил её... Поцеловать. И сама умудрилась уже вытянуть губы навстречу... Удивление было настолько сильным, а всё произошло настолько внезапно, что девушка на мгновение застыла посреди больничной палаты; на мгновение, показавшееся целым часом. И лишь затем Флёр отпрянула от парня, возмущенная его поведением и раскрасневшаяся, будто вареный рак. – Эй! Ты чего!? – Воскликнула француженка. – Это что было-то? Она ожидала объяснений. Извинений. Хоть каких-то человеческих слов, наконец! Но Гарри только улыбнулся ей в ответ; да так улыбнулся, будто всё спланировал заранее. Он отчетливо давал понять, что это не была никакая ошибка; что он нарочно спровоцировал Флёр и ни о чем не сожалеет. Поняв, что объяснений или, тем более, извинений не предвидится, Делакур собралась уходить. Развернулась на девяносто градусов, горделиво приподняла голову... – Ах, значит вот как ты делаешь. Ну и не надо. Ишь... – Опять фыркнула Флёр, направившись к выходу из палаты. Но, у самой двери, когда первые эмоции спали и к ней вернулась способность здраво рассуждать, девушка решила несколько «смягчить» произошедшее. Ведь всё-таки ничего «криминального», честно говоря, не случилось... – Ладно, скажу честно... Это было слишком внезапно, Гарри, и о таком-то надо предупреждать. Не очень-то и красиво получилось, знаешь. Но ты давай, спи и выздоравливай поскорее. Буду ждать встречи. Оттарабанив последние слова, явно смазавшие весь эффект от произнесенного монолога, Флёр поспешила покинуть палату. Впереди лежал непростой путь в Лондон, откуда надо было добираться до квартиры, внутри неё придется дойти до душа, а оттуда только доползти до кровати... А позади неё, за закрывающейся дверью, Гарри готовился отойти в долгожданный сон с самой широкой улыбкой на устах за целый день.