Жизнь и деяния Гарри Поттера

Франция, ноябрь 1944. Древний особняк, века так пятнадцатого. Франция, окрестности Орлеана. Центр местного магического сообщества, обитель гордого семейства Дюбуа... И форпост Легиона Гидры в этой земле. Молодой человек красивой наружности и безупречных манер сидел в любезно предоставленном ему уютном кресле и с видимым интересом слушал рассказ взрослого мужчины о недавно провернутой им сделке. В соседнем лесу, поставлявшем уже несколько столетий ингредиенты для французских алхимиков, собрались было строить новый завод. Однако крупные взятки, лесть и один удачно наложенный Империус помогли убедить местных чиновников объявить лес заповедным и навсегда спровадить предпринимателей подальше от него. Сами магглы, разумеется, посчитали, что имеют дело с самыми простыми бандитами, нуждающимися по каким-то причинам в этом лесу. Чиновники взяли деньги, а маги и ведьмы сохранили деревья от вырубки наглыми предпринимателями... И ведь его собеседник еще считает это примером достойного, грамотного решения вопроса с магглами! Какой позор для всех, носящих гордое имя колдуна! Волшебники пришли на поклон к самодовольным чиновникам, принесли им дары и унизились, пытаясь выпросить то, на что имеют полное право. Они подлизывались к тварям, находящимся гораздо ниже их по своему уровню, умоляли и одаривали их вместо того, чтобы взять желаемое силой. Вместо того, чтобы навязать непреклонную волю этим недалеко отошедшим от животных тварям, волшебники сами позволяют им определять свою судьбу... Неудивительно, что так называемый Легион войну проигрывает. Они не способны победить даже подлых чинуш, куда им тягаться со всем остальным магическим сообществом. Оно-то, конечно, не менее омерзительно в своих пороках и недостатках: в нем власть принадлежит продажным и перепуганным овцам, не способным взять историю за рога и повернуть ее в спасительном для всего магического народа ключе. Стоило познакомиться с некоторыми из этого стада, как он сразу понял ненависть Легиона и его командиров к подобным баранам. Эти дрожащие твари держатся за свои рассыпающиеся поместья и затхлые банковские ячейки, тешат себя ничего не значащими титулами да величают друг друга пафосными кличками - и цепляются своими старческими, крючковатыми пальцами за пустую, лишенную любого наполнения "власть". Но и противостоящий им Легион совершил множество страшных ошибок, причем еще с самого начала своего пути, когда он только сформулировал свою идеологию. Негоже магам стараться приблизиться к толпам животных, которыми им надлежит управлять; колдуны принадлежат к высшей расе и должны сохранять свое превосходство над обычными магглами. Только осознание и принятие этого факта может заложить надежный фундамент для боевой организации, поддерживающий ее в должном порядке и идеальном подчинении. Нужен третий путь, отрицающий как мертвую инертность патриархов, так и омерзительное магглолюбие Легиона. И он, бывший Том Реддл, ныне зовущийся Лордом Волдемортом, сможет его найти и провести своих слуг по нему. Он уже озаботился первыми приготовлениями: начал собирать вокруг себя сторонников и единомышленников, обзавелся полезными и нужными знакомствами среди ещё не окончательно выродившихся аристократов... Однако эта дорога к величию начинается со сложного шага: ему многих трудов стоило организовать встречу, но теперь нельзя на ней допустить непоправимой ошибки. Придется держаться, ограничивать самого себя и осторожно взвешивать каждое свое слово: ему действительно необходимо заключить задуманную сделку. Под видимым спокойствием Лорд таил бурю негодования. Он всеми фибрами души ненавидел просить кого-либо о чем-либо; это возвращало в памяти столь ненавистные и непрошеные детские воспоминания. Он, лучший выпускник Хогвартса, заставивший с собой считаться всех этих кичливых аристократов, и будущий спаситель всей магической расы выше того, чтобы умолять о помощи и сведениях... Но порой даже ему приходится идти на жертвы, чтобы достичь поставленных целей. Об этой встрече, разумеется, никто и никогда не узнает; и, когда придет время, он и сам забудет об этом плачевном случае. Если никто не помнит о случившемся, значит, и история этого не помнит; следовательно, этого никогда не случалось. Ведь историю простые люди помнят так, как ее им велят помнить имеющие власть. И Лорд собирался обрести такую власть, которая и не снилась человеческому стаду. Если для этого требуется однажды сыграть роль младшего союзника - так тому и быть. По лестнице спустился волшебник среднего роста в темно-серой мантии. Он; никакой ошибки быть не могло. Лорд уже достаточно долго ожидал – да и порядком надоевший ему своими глупостями «хозяин» особняка поспешил ретироваться, как только увидел подлинного господина. Скоро, совсем скоро он, Лорд Волдеморт, будет внушать остальным такой же трепет... – Том Марволо Реддл, я полагаю? – Он говорит по-английски. Правильный выбор: ни на каком другом языке Темный Лорд говорить с ним не желал бы... Правда обратился он к нему неправильно. Ему очень хотелось поправить своего собеседника, допустившего оскорбительную ошибку. Указать, что «Том Реддл» уже умер, и он хочет никогда больше не слышать этого мерзкого, оскорбительного имени. Вместо этого Волдеморт улыбнулся и утвердительно кивнул головой. Приходится с самого начала разговора идти на серьезные жертвы, аккуратно подбирая не только слова, но и сами мысли – он, конечно, владеет основами окклюменции... Но Магус Малфой, лидер британских традиционалистов, ведущий спонсор Волдеморта и отец его соратника Абраксаса, предупреждал, что бросать вызов способностям Мартина не стоит. И, пожалуй, сейчас совет осторожного патриарха придется как нельзя кстати. Скоро все эти притворства останутся в прошлом. Но пока что надо перетерпеть. – Сеньор Лусио Мартин. - Уже без вопроса в голосе проговорил англичанин. Более того: приветствуя одного из ведущих «злодеев» магического мира, он встал и уважительно наклонил голову. – Рад встрече и личному знакомству. По знаку старшего Волдеморт вернулся в кресло – сам Мартин, естественно, спокойно занял положенное ему место за столом переговоров. – И что же заставило вас с таким упрямством добиваться личной встречи? – Такой деловой подход Волдеморта устраивал. Чем короче будет разговор, тем меньше ему придется унижаться. И, наконец, авось удастся всё преподнести как чистое деловое сотрудничество двух равноправных и равно заинтересованных друг в друге партнеров. – Я хочу предложить вам, сеньор, сделку. Взаимовыгодную сделку, поверьте. – С этими словами Темный Лорд улыбнулся: пытаясь то ли расположить собеседника к себе, то ли поддержать в самом себе уверенность. Многих полезных друзей ему удалось заполучить с помощью вовремя ввернутого словца и обаятельной улыбки: может, и тут повезет. – И предложить нечто настолько значимое я могу только лично, смотря вам в глаза. – Хм... Взаимовыгодная сделка подразумевает наличие интереса у каждой стороны. – Лусио казался совершенно равнодушным; он был настолько спокоен, словно ему предложили купить поддельный китайский фарфор по бросовой цене. Ничего: стоит Волдеморту сделать свое предложение, как испанец тут же лишится этой маски... – Какую выгоду ищете вы для себя, мистер Реддл? Уловить сарказм в последнем предложении было легко, а понять его исток ещё проще. Лусио прекрасно знал, что он свою войну проигрывает; знал также, что и Волдеморту об этом прекрасно известно. Лучшие времена Легиона, когда его дружбы искали и связи с ним добивались, давно прошли; началась, как говорили Магус Малфой и Агравейн Лестрейндж, пора мучительной агонии «магглолюбцев». Легион выбили из Нового света, он потерял Восточную Европу и лишился аванпостов на Ближнем Востоке, выбиты лучшие боевики и перерезаны и без того ненадежные линии снабжения: бесславный конец изначально глупой авантюры по «объединению человечества» уже совсем близок. Естественно, случайные спутники поспешили отказаться от стремительно теряющей свои головы Гидры – и Мартину казалось странным, что настолько талантливый и молодой волшебник захочет знаться с тонущим кораблем. Впрочем, Темному Лорду нет дела до Легиона, а его делу он вовсе желает поражение; ему нужен и интересен только конкретный маг, сидящий прямо перед ним. – Вы, сеньор Лусио, достигли потрясающих успехов в освоении магии, которую всякие ничтожества ошибочно считают «темной» и спешат запретить, лишь бы не связываться с настоящей властью. Вы отвергли навязанную волшебникам ложь, осмелились искать подлинную силу и взять её для себя. У нас в Британии никто не сравнится по своим познаниям и умениям с вами... – Всё, что он сейчас говорил, было правдой. Благо Мартин не догадался приложить свои невероятные знания и грандиозные способности к чему-то... Усилием воли Волдеморт прервал начавшую было ускользать от него мысль. Над этим он ещё успеет посмеяться – когда получит то, чего хочет. – И я хотел бы узнать у вас один из множества открытых вами секретов подлинного магического искусства. – За свою не такую уж и долгую, но насыщенную жизнь мне довелось многое узнать, открыть и испытать. Возможно, я даже успел что-то из этого внушительного списка забыть. Прошу, Том, будьте конкретней в своих желаниях: только так я смогу дать ответ. – Я хочу узнать, как волшебник может сотворить себе крестраж. – Темный Лорд выговорил пожелание и тут же уставился в серые глаза испанца. Те, впрочем, нисколько не изменились: никакого удивления, тем более шока, они не предали. Неужели этот человек действительно так превосходно владеет собой, как ему про него рассказывали? – Крестражи... Да, я знаю, что это такое и как они создаются. И у меня найдутся книги, подробно, шаг за шагом описывающие весь трудоемкий и продолжительный процесс. – Испанец едва заметно кивнул головой. – Но не рановато ли вы об этом задумались, Том? Вам нет ещё и двадцати пяти лет, а крестражи обычно начинают волновать воображение магов в куда более старом возрасте. Вопреки своему желанию, вопреки своей гордости, Темный Лорд – Сеньор, вы прекрасно знаете этих «магов», большая часть которых попросту недостойна столь высокого звания. Они начинают думать о чем-либо великом и высоком лишь засыпая или напиваясь вусмерть; они боятся задаться важными вопросами и поставить перед собой значимые вызовы. Потому-то, как вы и сказали, они задумываются о бессмертии только когда сталкиваются с болезнями, ранами или другими последствиями своей ничтожной жизни. Я же смотрю в будущее, сеньор, и понимаю, что должен предварительно подготовиться к испытаниям, ожидающим меня впереди. И обретение бессмертия как нельзя кстати поможет моим планам. Таков мой интерес в предлагаемой сделке, сеньор Лусио. Как он и планировал. Ему удалось сказать всё, и при этом не сказать ничего по существу. Один из лучших приемов борьбы с владеющими телепатией магами: разобраться в подобных словесных лабиринтах смогут только самые выдающиеся из их числа. – Крестражи, Том, действительно предлагают волшебнику ближайший аналог бессмертия, о котором всю историю мечтали и мы, и магглы. Которое искали и мы, и они с равным упорством... – Мартин, казалось, впервые звучал заинтригованным. Он понял, насколько высоко «целит» его собеседник и решил, что дело, пожалуй, действительно стоит его внимания. – Но что ты о них уже знаешь? – Немного, очень немного. – Пришлось признаться, что собственные поиски не увенчались успехом. Проклятые магглолюбцы и бюрократы успели почти что полностью изгнать из Британии и без того немногих числом хранителей древнего знания. Ни ему, ни его временным покровителям не удалось найти ничего стоящего: потому-то и пришлось обратиться к наиболее выдающемуся магу Европы за помощью. – Я знаю, что крестражи позволяют волшебнику стать бессмертным; знаю, что для создания оного требуется найти могущественный магический артефакт... И убить человека, конечно. К сожалению, на этом знания и заканчиваются. – Да, с подобными знаниями, совсем немногим отличающимися от изложенных в библиотечных книгах, действительно далеко не уйти. В лучшем случае у вас ничего не получится; в худшем – вы погибнете жертвой неудавшегося эксперимента. Создание крестража, Том, это наука точная и выверенная, не терпящая ошибок и неточностей... И я о ней осведомлен. В теории, конечно, я могу передать эти знания другому чародею, нуждающемуся в них. Но... – Испанец сделал паузу, желая поставить акцент на следующей своей фразе. – Каков же мой интерес в этой сделке, которую вы предлагаете? – Разумеется. Никакой волшебник не должен использовать другого вслепую. – Волдеморт улыбнулся вновь. – Я могу принести вам голову Леонарда Спенсера-Муна. Он обсуждал этот вопрос с Магусом Малфоем, своим самым доверенным советником и покровителем; с тем редким в Британии аристократом, что не потерял жизненной силы и пыла борьбы. И этот человек, знаток человеческих душ и опытный политик, одобрил подобный размен всем сердцем. Все знали, как много британский министр магии сделал для борьбы с Легионом: он мобилизовал себе британского сообщества на войну и подавил оппозицию со всех сторон политического ринга; он скрепил непростой союз британских, русских, американских и китайских магов; он, наконец, взял на себя переговоры с Инквизиторием и впервые в истории добился от того сотрудничества. Спенсер-Мун оказался также достойным командиром и блестящим организатором, сумевшим сколотить из первоначально разрозненных сил Британии единое и превосходное войско. Если лидеры Легиона Гидры и ненавидят кого-то кроме Дамблдора, то это его. Убить же Альбуса Дамблдора он не смог бы. Пока что. А ещё Леонард Спенсер-Мун – проклятый магглолюбец и так называемый «реформатор»... Предатель магического сообщества, одним словом. Кто ещё будет объединяться против своих братьев по крови с инквизиторами и прочими нелюдьми? Только тот, кто готовится сдать всё британское сообщество своему соратнику и доверенному союзнику – Дамблдору. Под покровительством и прикрытием Леонарда, Альбусу удалось собрать вокруг себя немаленькую клику сторонников и пособников: по Британии ходят слухи, что министр магии готовится после победы над Легионом сдать власть Дамблдору для проведения очередных «реформ»... Только ещё более «глубоких» на сей раз. И месяц тому назад Магус Малфой заполучил в свои руки косвенные доказательства грядущего переворота: истинным защитникам Британии нужно действовать сейчас же, пока не стало слишком поздно. Малфой, Лестрейндж и Нотт предложили воспользоваться Файертейлами для проведения атаки на Дамблдора, но перед этим нужно убрать с картины Спенсера-Муна, готового прийти на помощь всем изменникам Британии. Только при условии, что Леонард погибнет – желательно, при сомнительных обстоятельствах – удастся организовать консервативное сопротивление и перейти в контрнаступление на паркетных полах Министерства. Так что получалось, что ликвидация министра магии была на руку одновременно и Мартину, и Лорду. Враг моего врага – мой друг. Истина, старая как сам мир, и при этом никогда не терявшая своей актуальности. – Убить Спенсера-Муна не так-то просто, Том. – И, тем не менее, он не сказал тут же «нет». Значит, предложение смогло его как минимум заинтересовать. Теперь осталось только приложить навыки убеждения и «продать» договоренность потенциальному «покупателю». – Мы пытались это сделать за время войны неоднократно и, как видите, он живет до сих пор, и даже здоров. – При всем уважении, сеньор, я не собираюсь нападать на него из-за угла или травить. Я нахожусь в изначально более сильной позиции, чем ваши агенты: лучший выпускник Хогвартса, подопечный Магуса Малфоя, харизматичный юноша посреди поиска призвания... – Улыбка не сходила с тонких, розовых губ Волдеморта. Он был доволен возможностью покрасоваться перед заслуженным «темным» волшебником, при этом никак его не оскорбляя и не ставя под угрозу переговоры. – И, наконец, вращающийся в высших кругах Британии совершенно легально. Ни у авроров, ни у «палочников» ко мне нет никаких претензий, и даже старик Дамблдор, подозревающий меня в одном деле, ни в чем не может меня уличить... – Допустим, вы можете подобраться к телу быстрее и надежнее, чем наши профессиональные убийцы. Но остается вопрос исполнения. – Сказал едва ли не по слогам Мартин, пытаясь взором серых глаз проникнуть под самую черепную коробку визави. – Как же вы собираетесь этого добиться? Скажи Темный Лорд нечто в духе: «там видно будет», или «по обстоятельствам» – встреча закончилась бы здесь и сейчас. Но, по счастью, набросок плана у него уже имелся: к этим переговорам Волдеморт готовился долго и упорно. – На следующей неделе Магус Малфой дает торжественный прием в честь основателя семейства. – Приступил он к рассказу, с честью выдерживая тяжелый взгляд собеседника. – На подобном торжестве будет представлена вся элита магической Британии – в том числе и сам министр. Его отношения с Магусом, конечно, далеки от дружеских или даже теплых, но положение его обяжет присутствовать. Взять с собой он сможет не больше трех-четырех авроров: в противном случае это будет расценено как величайшее оскорбление, едва ли не как объявление войны. В то же время Альбуса Дамблдора, официально не занимающего должностей и не принадлежащего к нужному кругу, там не будет. Меня Магус проведет как молодого, талантливого мага, находящегося под его протекцией: я буду вблизи него весь вечер и смогу либо наложить проклятье, либо подбросить яд в один из его многочисленных напитков – тут уж что сподручней окажется, но готов я буду к обоим вариантам. – Замысел неплох; в то, что вам удастся к нему приблизиться, я поверил. – А потом командующий Легиона поспешил добавить щедрую ложку дегтя. – Но вот убить Леонарда... Далеко не так просто. По моему приказу его уже пытались отравить на приеме, три года тому назад. Но он никогда не снимает своего медальона, созданного лучшими мастерами Британии; хватает на нем защитных оберегов и от темной магии. Нельзя забывать про присутствие нескольких авроров, внимательно наблюдающих как за ним самим, так и за всеми вокруг. Вдох-выдох – и Волдеморт продолжил мысль. Придется прибегнуть к следующим аргументам – в том числе и к тому, который проговаривать ему не хотелось бы. По соображениям гордости. – Сеньор, вы сами знаете: план всегда кажется хорошим до начала боя – и потом неизменно оказывается плохим. Да, ваши сомнения обоснованы и более чем логичны. Но мы с Магусом планируем начать «бой» на наших условиях, пользуясь всеми преимуществами места и времени: малочисленностью охраны, расслабленной обстановкой, отсутствием подозрений ко мне лично... И, наконец, моими собственными талантами. У меня есть... Дар к той магии, которую Спенсер-Мур и Дамблдор ошибочно полагают «темной» и всячески преследуют, боясь признать и принять заключенную в ней силу. С помощью этого дара я надеюсь обмануть авроров и превзойти защитную силу ожерелий да колец, которые этот магглолюбец на себя напялит. И ещё: ни я, ни Магус, ни Лестрейндж никак не связаны с вашей организацией и даже в случае полного провала вы ничего не потеряете. Несколько минут Лусио Мартин упорно размышлял, взвешивая каждое услышанное им слово. Темному Лорду даже казалось, что время совершенно перестало идти, пока он, наконец, не услышал собственными ушами принятое испанцем решение. – Идёт. Принесите мне голову Спенсера-Муна и я расскажу вам о крестражах всё, что знаю сам.

***

Многие не знают, но в проливе Ла-Манш на самом деле имеются острова. Безжизненные, не тронутые цивилизацией; настолько мелкие, что на редкие карты их наносят. Для подавляющего большинства населения Великобритании и Франции эти клочки землицы посреди морских волн не представляют никакого интереса и не несут в себе никакой пользы. Именно поэтому они так хороши для организации тайных встреч могучих магов: их усилиями можно сокрыть остров на некоторое время от случайных глаз, и при этом имеется гарантия, что посторонних лиц на нем попросту не будет. Лусио Мартин прибыл на назначенное место первым: сказывалась старая, ещё с юношества сформировавшаяся привычка не опаздывать. Вызов от Тома Реддла пришёл этим утром – новый господин Британии в весьма лаконичной, но при этом настойчивой форме потребовал личной встречи. Подчеркнув при этом, что желает разговаривать лишь с самим лидером Ковена и откажется встречаться с Вильгельмом, ответственным за дипломатию подвластной Мартину организации. Пришлось соглашаться на выдвинутые условия... Даром, что у испанского волшебника было четкое представление, о чем сегодня пойдет их разговор. Бартемиус Крауч отчитался, что, как и планировал Лусио, Сопротивление сумело организовать массовый налет на точки прибытия «товара». В десяти местах из одиннадцати им удалось добиться победы и исчезнуть в ночи с ценным грузом: Пожиратели остались без драгоценных артефактов, полезных зелий и редких инструментов для создания големов, заказанных было несколькими «хранителями» провинций. Давно у сил законного Министерства не случалось подобной победы – и, кажется, Том догадался, откуда дует ветер. В послании он, естественно, никаких претензий не выдвигал и не сообщал о них; но отчужденный, холодный его тон, в сочетании с очень показательным временем отправки, говорил уже о многом. Но раз Бартемиус сегодня вышел на связь в положенное время, то ему не удалось раскрыть главного крота внутри Пожирателей. Это уже радовало; значит, кое-какое смотровое окно у Мартина всё равно останется. Это его несколько утешало. Учитывая нестабильность и непредсказуемость Реддла, за ним нужно постоянно приглядывать: оставленный без внимательного, пристального присмотра, он с легкостью устроит нечто, что перекроет десятилетия упорного труда множества магов и магглов по всему миру. За долгие года своей непростой работы Мартин успел поработать со многими людьми: спокойными и безумными, предсказуемыми и оригинальными, медлительными и готовыми зажечься от мельчайшей искры... Но только мысли, поступки и намерения Реддла для него оставались туманными, сомнительными и попросту непонятными. Великий маг, чей потрясающий потенциал нивелируется незрелостью мышления; авантюрный и незрелый командир, не способный вести дела с партнерами и окружающий себя безмолвными рабами; самовлюбленный гордец, желающий не просто править миром, а править им вечно. Если бы только был какой-либо другой способ ослабить магическую Британию, появись на горизонте хотя бы один более вменяемый соперник Дамблдору... Долго ожидать появления самопровозглашенного «Хранителя Британии» не пришлось. Характер Тома самым серьезным образом испортился после его возрождения, но кое-какие манеры в нём ещё остались. Как и понимание, что на встречи с Мартином приходить вовремя. Если бы в нем только осталось побольше от молодого Тома Реддла, от человека, способного прислушиваться к чужим советам и хоть немного разбирающегося в других людях... Размышления прервало обращение появившегося перед ним хозяина Британских Островов. – Лусио. – Сказано это было той смесью человеческой речи и змеиного шипения, которым с недавних пор «Темный лорд» и общался с остальным миром. – Том. – Без лишних сантиментов и фальшивых знаков уважения отозвался Лусио. Ему незачем ластится к этому англичанину: дифирамбы он будет выслушивать от своих рабов. За свою насыщенную жизнь Лусио Мартин ко многому привык – и много чего повидал. Изуродованные тела, сожженные города, отвратительные создания темной магии, картины зверств и жестокостей... Но, пожалуй, вид «воскресшего» Реддла был достойным почетного упоминания в обширном списке увиденных им уродств. Мертвенная бледность, нечеловеческие черты лица, схожесть со смертельно опасной змеей; и, Мартин был уверен, под темной мантией скрывается равные по омерзительности изъяны. Сам «Темный лорд» если и не гордился этим уродством, то уж точно его не стеснялся – полагал, что раз подобный образ внушает страх, то он пригоден ко всему. Вновь и вновь Реддл повторял одну и ту же ошибку, забывая извлечь из неё какой-либо урок: невозможно править людьми или даже управлять культом имени себя одним-единственным страхом. Стоит человеку найти достойный повод и перестать бояться своего монструозного тирана, как у него не останется причин сохранять верность. Впрочем, теперь Лусио и рад, что подобные тонкости прошли мимо Тома. Иначе он стал бы по-настоящему опасным противником, настоящим и самостоятельным игроком мирового масштаба... – У меня не очень много свободного времени, как, думаю, и у вас, господин Хранитель Британии, – приступил к делу Лусио, догадывавшийся, о чем сейчас речь, – и, тем не менее, вы настояли на нашей личной встрече. Уверен, что повод у вас соответствующий. – Более чем. – Он явно пытался сдержать бушующее в нем негодование, но сквозь вызывающее одно лишь омерзение шипенье оно явно проступало. – Вчера в Британию должны были доставить ценный груз. Зелья и ингредиенты для них, волшебные палочки, инструменты для изготовления оберегов и артефактов, сами защитные артефакты, составные компоненты големов... – Знаю, Вильгельм меня оповестил, что сделка заключена и состоялась. – Мартин говорил спокойным, ровным и уверенным в себе тоном: единственным, все ещё способным пронять его визави. Элементарное человеческое уважение, не говоря уже о дипломатическом этикете, Реддл воспринимал как верный признак слабости – и, будучи похожим на бешеную собаку, спешил накинуться на слабого колдуна. А между тем идти сейчас же на открытый конфликт не входило в планы Ковена; поэтому, ради дела всей своей жизни, Лусио будет сдержан – Более того: я от лица всего Ковена благодарю британское правительство за своевременную оплату поставок. И это даже было правдой. Пожиратели ограбили британских аристократов и присвоили себе их сокровища. «Законным» владельцам этих золотых уже и так, и так не удалось бы вернуть. Раз так, то пусть галеоны послужат тем людям, кто употребит их на благое и полезное всему человечеству дело – Ковену. Даже учитывая наличие у него многих независимых и весьма щедрых источников финансирования; деньги лишними никогда не бывают. – Сделка не состоялась, Лусио. Авроры и «палочники» Бруствера ожидали моих людях в засадах; засадах, расставленных по всем Британским Островам. Ни в Шотландии, ни в Уэльсе, ни в Корнуолле, ни в Уэссексе нам не удалось получить товар. Везде ждали враги и им удалось, ударив в спину, забрать весь товар себе. Ты передал нашим, как говоришь, общим врагам ценные и полезные товары... – Шипенье становилось все злее и злее с каждым новым словом. – Не считаете, что деньги за них подобает вернуть? – Нет. Если Пожиратели смерти не способны победить нескольких уцелевших авроров, десяток «палочников» и вчерашних школьников – то разве это проблемы Ковена? – Поинтересовался Лусио у своего собеседника, внимательно глядя за его реакцией на последние прозвучавшие слова. Ведь Реддл не просто так упустил из перечисления так называемый «Отряд Поттера», зная, насколько унизительно выглядит конкретно это поражение. – Товар, Том, был доставлен в надлежащие места, в надлежащий срок и в полном объеме. Если покупатель не оказался способен его забрать... То это проблемы покупателей. Ковен тоже понёс потери из-за провала твоих подчиненных: трое посредников убиты и ещё двое попали в плен. – О, я уверяю тебя, Лусио, этими пятью ничтожествами твои потери не ограничиваются. – А вот теперь Реддл решил перейти к настоящим угрозам. – Они ими даже не начинаются. – В смысле? Вместо ответа Реддл раскрыл мантию и бросил под ноги Лусио три отрубленные головы, принадлежавшие когда-то неким мужчинам среднего возраста. Определить точнее их принадлежность не было возможным: на них не осталось толком ни одного целого места. – И что это должно значить? – Ничуть не изменившимся голосом спросил Лусио, лениво разглядывая чьи-то мертвые лица. Он и в самом деле не знал этих людей. Три головы, изуродованные перед смертью до степени неузнаваемости, могли принадлежать кому угодно. – Это, Лусио, головы твоих агентов в рядах моей организации. – С явным торжеством в узких глазах проговорил Реддл. – Которых я смог обнаружить благодаря усилиям действительно преданного мне человека и наказать. Жестоко наказать, как и подобает. – Я никогда не видел этих людей, не разговаривал с ними и, тем более, никогда их не вербовал. Более того: я не уверен, Том, что эти несчастные вообще были волшебниками. С тем же успехом ты мог убить нескольких бездомных магглов и предоставить мне их головы, чтобы шантажировать меня и получить обратно свои деньги. – Вопрос уже не в деньгах, ими твой Вильгельм может хоть подавиться. Вопрос, Лусио, в доверии... – Действительно, насчет доверия. А все же – где доказательства, что эти люди вообще были колдунами? Почему я должен в это поверить? – Потому что я так сказал. – Эта детская по своей формулировке угроза заставила Лусио улыбнуться. Вовремя: ему нужно показать Тому, что весь спектакль прошел зря. – Я тоже сказал, Том. – Мартин воспользовался предложенным ему «мостиком» уже для своей аргументации. – И потому не вижу смысла в дальнейшем обсуждении этой темы. Только ограниченный, поглощенный кровожадностью и самодовольным безумием мозг Реддла мог себе представить, что подобная демонстрация его как-то заденет, поразит или удивит. Его, повидавшего с десяток крупных баталий и свыше сотни схваток; начавшего убивать людей ещё до рождения на свет Тома Марволо Реддла... Сооснователя Легиона Гидры и основателя Ковена, пришедшего ему на смену. Уже десятилетиями продолжается начатая давным-давно борьба, и за это время Лусио видел, успел совершить и испытать такое, что не идёт ни в какое сравнение с парой куч гниющей плоти. Ничья изувеченная голова не сравнится с тем щемящим, давящим чувством «предательства», преследовавшим его несколько первых лет после падения Нуменграда. Да, они в свое время успели с Геллертом обсудить перспективы; более того, они совместно решили, что Мартин уйдёт в подполье и попытается спасти то, что ещё возможно... Но получая новости с судебного процесса над Геллертом, читая о судьбах остальных соратников, встречаясь со счастливыми победителями и пожимая им руки, Лусио нередко ловил себя на мысли, что предал Легион, своих соратников и своего лучшего друга. Только потом, в результате продолжительных размышлений и проделанной аналитической работы, пришло осознание: они вновь поступили единственно верным способом. Да, куда как более благородным поступком было бы остаться в Нуменграде и погибнуть в обреченном бою с превосходящими силами противника. Какой это был бы потрясающий сюжет для книги! Но на плечах как Лусио, так и Геллерта лежала куда как большая ответственность – ответственность за самый человеческий род. Пришлось каждому пойти на свою жертву: Гриндевальд остался на идущем ко дну корабле и испил до дна причитавшуюся обоим чашу, а Лусио скрылся в тенях... И убедился, что их работа не остановилась ни на день. Только так принесенные в ходе борьбы жертвы имели смысл, только так можно было оправдать перед самим собой свое выживание – продолжая. Прошло почти что полвека с того дня, когда Геллерт и Лусио приняли судьбоносное решение. И, с тихой радостью признавался Лусио, было достигнуто немало. Действуя тихо, тонко и незаметно, Ковен накрыл тенью Европу и Ближний Восток: удалось спасти некоторых легионеров, но большинство членов новой организации никак не связаны с её прошлым... Зачастую сокрытым от них. Множество людей, как магглов так и магов, работают на приближение всеобщего блага – некоторые вносят свой вклад даже не догадываясь о том. Пусть Альбуса и Геллерта заменить некем; новые помощники и подчиненные по-своему талантливы и полезны, и каждый находится на своем месте. Смерть Дамблдора и падение Министерства со всем последовавшим хаосом ослабят британское магическое сообщество; за это время Ковен распространит свое влияние дальше, в те регионы и земли, где он до сих пор лишен веса. Новый Свет, Африка, дальняя Азия, Австралазия... Но сейчас ему надо договорить со стоящим перед ним дегенератом. – Я знаю, что это были твои люди, Лусио, и ты сам об этом прекрасно знаешь. Мне выдал их человек, ещё ни разу меня не подводивший, не обманувший моего доверия. – Не сдавался он, отказавшись от предложенного было Лусио варианта сменить тему разговора. – И поверь, они во всем признались, когда я ими занялся. Трое человек не могут говорить одну и ту же ложь, при этом не имея возможности встретиться друг с другом и согласовать версию. Они сказали, что шпионили за моими сторонниками и сообщали секретную информацию о нашей организации... – Сопротивлению? – Была предпринята неудачная попытка перенаправить ход мыслей англичанина. – Нет, никто из этих червей не признался в сотрудничестве с Бруствером и остальными. А поверь: я из них вытянул всю подноготную. Говорят, что они каждые две недели оставляли записки в укромных местах и потом таким же способом получали новые инструкции, никогда не видя самого связного... – И я знаю только одну крупную организацию, использующую подобную конспирацию. – А ещё множество наемных компаний и банальных банд. Тут, Том, никто не может претендовать на авторство метода... Кажется, с этим возражением терпение «Темного лорда» окончательно лопнуло. Он уставился своими глазами прямиком в глаза Лусио и заговорил с отчётливо слышимой ненавистью. Он устал скрываться и сдерживаться, и поспешил озвучить главное обвинение, к которому всё остальное служило лишь затянувшимся вступлением. – Ты и твои люди сдали сопротивлению нашу сделку. Они знали все места, где будет проходить передача товара: простым совпадением это быть попросту не может. Во Внутреннем круге Пожирателей знали лишь те, в чьей верности и преданности я не раз убедился; конкретные исполнители ничего не знали о масштабах операции и не могли бы выдать чью-либо задачу помимо своей. Предположить же, что в каждой, до последней, группе нашлась своя крыса я не могу. Остается один-единственный вариант: утечка прошла с твоей стороны. И, опять-же, не со стороны исполнителей: те ничтожные контрабандисты тоже знали только про свою конкретную задачу... Пока Реддл излагал наболевшее, Лусио незаметно перехватил верную волшебную палочку под мантией. Конечно, даже сумасшедший и полусгнивший тиран должен понимать, что дуэль с Мартином может окончиться и не в его пользу… Должен же? Проверять эту гипотезу ему совершенно не хотелось. Полагаться на здравомыслие Тома было бы также наивно, как верить словам Вильгельма про чистоту и платоничность его отношений с Астрид. – Даже если так... – Решил испанец зайти с другого фланга. – Что бы я получил от этого «предательства», как его ты называешь? – Я тоже задумался: зачем моему «драгоценному» союзнику из Испании так поступать? Зачем ему предавать меня и нашу договоренность? – Сбить «Темного лорда» с взятого им курса не получилось. Похоже, Лусио все же придется дослушать его горячечный монолог до самого конца. – Том, тебе есть что сказать? – Ты, Лусио, как был магглолюбцем, так и им и остался. Подлым предателем своего магического наследия, любителем всего омерзительного скота, покрывшего этот мир словно плесень. Вот ты и решил помочь такому же сброду, осмелившемуся бросить мне вызов. Понял, что без этого товара они вскорости передохнут, и поспешил им на выручку. Типичное для бывшего дружка Дамблдора поведение, ничего удивительного. Я должен был это ещё раньше понять; понять, что никто, кроме меня, не будет мне помогать в деле спасения магов от самих себя. И я, поверь, спасу их, даже если мне придется перебить большую их часть; раз у тебя и твоего дружка Геллерта не хватило на это духу! – На твоем месте, Том, я бы аккуратней выбирал слова, прежде чем что-нибудь сказать. – Неужели придется драться?.. Но он и это замечание оставил без комментария. – Ответь, Лусио, ответь: зачем предавать свою кровь? Зачем предавать свой род? Что на это мог бы сказать Лусио? Многое. Объяснить, что всё человечество семимильными шагами приближается к саморазрушению; что небывалая и разрушительная война, к которой маггловские правительства постоянно готовятся, заденет и самых упертых изоляционистов-колдунов; что далекие предки совершили страшную ошибку, которую нужно срочно исправить. Убедительно доказать, что и магглы, и маги только выиграют от потенциального объединения; что оно поможет излечить множество социальных язв и решит целый ряд глобальных проблем, откроет перед единым человеческим родом новые, широкие перспективы... Что он сказал? Ничего из перечисленного. Нет смысла метать бисер перед свиньями; нечего объяснять свои поступки и цели человеку, попросту неспособному их понять и прочувствовать. Вместо этого он решил завершить весь балаган. – Если всё, что ты можешь озвучить – это плохо связанные между собой оскорбления, то, Том, я не вижу смысла продолжать эту беседу. – Лусио говорил медленно и чинно, давая «хранителю Британии» время обдумать предложение. Авось до него таки дойдет, что начинать битву будет ошибкой. Минуту продолжалось тягостное молчание, прерываемое лишь звуками моря. – Разговаривать нам действительно больше не о чем. – Согласился «Темный лорд», так и не достав на свет Божий волшебной палочки. Хороший знак: остатками разума он понял, насколько дуэль будет опасной и, главное, излишней. – В твою Европу я не полезу: можете гнить тут в свое удовольствие. Но запомни вот что: следующего твоего агента, которого я поймаю, я буду отсылать домой по частям. Явишься сам на мои Острова – встретишься со мной лично. Если он хотел этим Мартина напугать... Не будь у Лусио нужды в дальнейшем ослаблении британского сообщества и успей он окончательно восстановиться после поединка с Альбусом – Пожиратели, пожалуй, остались бы без своего господина. И всё закончилось бы в пару ближайших недель... Но нет, Ковену все ещё нужен живой Том. – Нападения на агентов и имущество Ковена на территории Европы будет считаться объявлением войны. – Посему «Темный лорд» отделался одним только предупреждением. Тот предпочел удалиться, как только его получил. Небось отправился срывать злость на своих безмолвных рабах: им оставалось только пожелать выносливости и терпения, раз ума выбрать себе другого начальника не хватило. Оставшись наедине с самим собой, Лусио мог спокойно обдумать всё произошедшее. Тактический союз с Пожирателями с сего дня разорван. «Хранитель» попросту не захотел открывать второй фронт, не разобравшись с домашними неурядицами; но в его враждебности больше нельзя сомневаться. Озлобленность Реддла на весь мир, его непредсказуемость и ненадежность окончательно лишили Тома статуса партнера – Ковену не нужен такой режим на Британских островах. С Пожирателей, стоит им консолидировать власть, станется развязать полномасштабную войну с британскими магглами и тем самым превратить десятилетия его, Мартина, трудов в ничто. Пришло время сделать ставку на нового игрока в Британии – и Лусио знал, к кому нужно обратиться. Лорд Гринграсс, Бруствер, Палмер не годятся для сотрудничества с ними: они слишком «цивильные», слишком привычные к «правилам» и «должному». Остается один-единственный вариант, и вот с ним Мартин попробует что-нибудь да сделать. Игрок, конечно, молодой и самый слабый из всего списка... Но Лусио не в первой работать с молодыми талантами и помогать им раскрыться во всей красе на службе у Ковена и, соответственно, всего человечества. Но упоминание Реддлом Гриндевальда навело Мартина на воспоминания. Ведь в Нурменграде до сих пор мучается Геллерт, никого не предавший и никого не выдавший. Столь долгий срок, конечно, уже успел превратить беднягу в жалкую тень самого себя; нанесенный ему вред уже никакой колдомедициной не излечить. Но единственный арестант этой тюрьмы содержится в полном неведении о происходящих в мире событиях: ему за всё это время удалось передать только три короткие весточки, лишенные какой-либо конкретики. Истощенный, побежденный, но не сломленный Геллерт заслуживает лучшего – он заслуживает избавления от участи, на которую его обрекло то отвратительное судилище. Легкой и долгожданной смерти. Естественно, уже после того, как сможет убедиться, что работа продолжается и отбоя не было. Нужно отдать этот долг.