Жизнь и деяния Гарри Поттера

– Сеньор Лусио, Вы вызывали меня? – Графиня Ксения Алмазова слегка наклонила голову в знак почтения, приветствуя испанца. – Да, конечно, Ксения, проходи, – Мартин махнул рукой, приглашая ведьму зайти в комнату, – а Вас же, Бартемиус, благодарю за службу. Можете быть свободным и ждите дальнейших указаний. Алмазова прошла внутрь помещения, где только что разговаривали её шеф и Крауч-младший. Хромой англичанин поравнялся с графиней, коротко поклонился ей, приветствуя даму согласно требованиям этикета, и без лишних слов покинул комнату. Графиня была этому только рада: этот бездушный и жестокий человек её выводил из себя, и не хотелось проводить время в его компании. – Пожалуйста, присаживайся, – любезно произнёс Мартин, указывая на одно из двух кресел, стоявших в углу вместе с чайным столиком. Ксения небрежно сбросила на спинку кресла шубу из меха вендиго и расположилась на месте. – Чаю или кофе не желаешь? – Задал вопрос Лусио, присаживаясь на соседнем кресле. – От чая, пожалуй, не откажусь, – ответила графиня, – с молоком, пожалуйста. И, если можно, с нарловой карамелью. Помню, что у доньи Элисы была чудная коллекция: я так соскучилась по её чаям... Лусио слегка улыбнулся и, подозвав слугу и что-то негромко сказав ему, отослал того выполнять пожелание гостьи. – Надеюсь, путешествие тебя не слишком затруднило? – Сказал Мартин, с интересом глядя на подчинённую. – Ну, как сказать... Несколько часов полёта на метле, два использованных порт-ключа и порядка пяти трансгрессий подряд немного утомляют. А мне ещё и придётся второй раз пересекать океан, только в обратную сторону, – пожаловалась Алмазова, – признаться, я ожидала от Монреаля и его обитателей чего-то большего. – Зная твою придирчивость, дорогая, уверен, что в Канаде не всё так плохо, – мягко ответил Мартин, – иначе бы я и вся моя асьенда уже выслушивали бы твою гневную тираду о бестолковых англичанах. Графиня слегка поджала губы. Не любила она, когда с ней говорят в таком снисходительном тоне, в котором общаются с неразумным капризным ребёнком. Но сеньор Лусио был одним из немногих людей, который мог бы себе позволить так говорить с ней. И, чего уж греха таить, иногда такой тон был небезоснователен. Но только иногда! – По поводу нашего доблестного канадского Сопротивления. Если опустить общую слабую организованность и уже привычный бардак, то Гринграсс, надо признаться, проделал неплохую работу со своими людьми. Благодаря Реддлу и его гениальному правлению британские волшебники единодушно ненавидят Пожирателей, а лорд Гринграсс сумел скрепить это... Общественное мнение. Что уж говорить, если даже «древнейшая и благороднейшая» аристократия Острова не только не мешается под ногами, а по мере сил помогает Сопротивлению. И нашу помощь Гринграсс принял охотно, не задавая лишних вопросов, хотя они у него явно были. – А именно? – Приподнял бровь испанец. – Инертность и медлительность русской Коллегии уже давно стали притчей во языцех, – фыркнула Ксения, – а тут вдруг такая прыть и щедрая помощь одной из сторон конфликта в какой-то там далёкой Великобритании. Тут волей-неволей задумаешься о причинах подобной благотворительности. Было бы нежелательно, если бы кто-нибудь начал копать под наших друзей из Коллегии и Международной конфедерации. – Пока что Гринграссу не до этого, – сказал Лусио, – и вряд ли будет в ближайшее время. Он талантливый управленец и политик, но в то же время ему далеко до старины Альбуса. Тот бы в даже столь паршивой ситуации вставлял бы нам палки в колеса. – К слову о Альбусе Дамблдоре и лорде из Канады. Почему бы нам с ним просто не договориться? Он мне показался человеком гибким, понимающим ситуацию, умным – зачем эти игры с бывшим протеже покойника? – Задала вопрос Ксения. В комнату вошёл слуга с подносом и поставил перед хозяином и Алмазовой поднос с двумя чашками чая. Графиня взяла сосуд и, зажмурившись, с наслаждением отпила вкуснейший напиток. Как же она соскучилась по такому за морями! Лусио также сделал глоток и, отставив чашку, начал говорить: – С Гринграссом есть две проблемы. Первая проблема состоит в том, что Гринграсс слишком… мягок для быстрых, последовательных и решительных действий по трансформации британского магического сообщества. Ему ближе иной путь. Долгая дорожка компромиссов, договорённостей, аккуратного поедания пирога по кусочкам. И в любой другой ситуации это было бы даже очень хорошо. Под правлением Гринграсса, ему подобных и их наследников через какие-то лет сто Британия стала бы совсем иным обществом, куда более восприимчивым к нашим идеалам. Однако у нас нет этих ста лет. Даже пятидесяти не будет. А значит нужны другие методы. Они сулят пролитие крови, зато гарантируют быстрый результат. И нужен человек, который к этим методам готов прибегать без лишних колебаний. – А вторая проблема? – А вторая проблема куда банальнее. Гринграсс – плоть от плоти британской магической аристократии. Лорд Сибус вырос в этой среде, впитал их взгляды на мир, он один из них. А это значит, что в полной мере он наши идеи никогда не разделит. Он, пусть и один из лучших, но всё ещё представитель старого мира во всей его красе. Мира, который мы должны разрушить, дабы дать место новому. – Я, позволю себе заметить, тоже аристократка. И своего титула, своих предков, своей крови не чураюсь. – Произнесла графиня Алмазова. – Дорогая, ты и сама понимаешь, в чём разница между тобой и прочими экземплярами твоей породы, – улыбнулся Лусио, – я не должен их тебе проговаривать. И графиня действительно понимала. Ксения Андреевна Алмазова родилась в довольно необычном браке. Её матерью была богатая, знатная, чистокровная ведьма из Петербурга, известная в кругах волшебников светская львица и красавица. А вот отец Ксении был маглом. Отнюдь не простым, впрочем. Потомок княжеского рода, дворянин и аристократ в лучшем смысле этого слова, доблестный офицер императорской армии, не раз проливавший кровь за свою страну. Строго говоря, подобный мезальянс не был таким уж исключением. В России аристократия магическая и маггловская не были столь сильно отчуждены друг от друга, чтобы исключить возможность таких союзов, но явление это было довольно редким. Тем не менее, Ксения росла талантливой колдуньей, а благородное происхождение отца, состоявшего в дальнем родстве с самим императором, позволило закрыть глаза на не совсем чистую кровь графини. Отец был для Ксении примером для подражания, человеком, которым она искренне восхищалась, несмотря на отсутствие у него дара волшебства. Их брак с матерью оказался на удивление крепким и счастливым. Казалось, что эта идиллия продлится вечно. Но со временем Ксении пришлось осознать истину, что человек смертен. Жизнь маглов довольно коротка по сравнению с волшебниками. Волшебные зелья и эликсиры, продлевающие жизнь чародеям, на обычных людей не действуют, это известно также, как пять исключений из закона трансфигурации. И она с матерью была вынуждена смотреть, как отец стареет и угасает. Её мать была всё столь же красивой и молодой, а отец к этому моменту превратился в дряхлого старца и мучился от недуга, который магловские врачи не были в состоянии вылечить. И они, две волшебницы, были абсолютно бессильно перед этим. Чего стоит их сила, если они даже самому близкому человеку помочь не в состоянии? И в эти страшные мгновения Ксения и решила посвятить себя изучению самых глубоких тайн магии. Найти способ стереть границу между чародеями и простыми людьми. Чтобы больше никто не был вынужден проходить через это. Разве это справедливо, что даром, который должен принадлежать всему человечеству, пользуется лишь его малая часть? Причём пользуется она им чаще всего лишь ради удовлетворения своих примитивных желаний, а не ради чего-то большего. Уж о настоящей сущности множества этих избранных высшими силами счастливцев она знала не понаслышке. Не успел её отец испустить дух, как возле дверей матери мигом нарисовалась толпа кавалеров, желающих утешить без пяти минут вдову. Совсем скоро досадная помеха в лице какого-то там магла исчезнет, значит не стоит терять времени и надо ковать железо пока горячо. И всматриваясь в лица всех этих баронов, графов, бояр и прочих холёных чистопородных колдунов, высказывающих её матери своё фальшивое сочувствие, а на деле думающих лишь о том, как бы побыстрее пробраться к ней в постель, Ксения понимала, что с этим обществом ей не по пути. Несмотря на многие привилегии, доступные ей по праву рождения, путь Алмазовой на поприще магических наук не был простым. Так уж повелось, что передовыми знаниями о тайнах волшебства и принципах его работы обладали лишь узкие круги невыразимцев России. Тот ещё закрытый клуб, в который не пускали кого попало. К тому же усугублялось это тем, что местные аксакалы и зубры науки, разменявшие ни одну сотню лет на своих постах, не воспринимали молодую учёную с её наивными мечтами и эксцентричными теориями всерьёз. Подумаешь, очередная кисейная барышня решила удовлетворить свою глупую прихоть и повоображать себя серьёзным исследователем! Побесится лет десять, ну пятнадцать, и всё забудется. Поэтому, невзирая на то, что Ксения без чьей-либо помощи или серьёзной протекции смогла самостоятельно постичь многое, она была по прежнему вынуждена биться головой об закрытую дверь, сталкиваясь лишь со снисходительными насмешками и советами поскорее заключить брак, а не заниматься ерундой. И продолжался этот замкнутый круг до тех пор, пока на одноим из собраний европейских невыразимцев Ксения не повстречала некоего сеньора из Испании, Густаво Гарсиа – щедрого спонсора подобных съездов. По началу Ксения думала, что этот иностранец просто хочет развлечь себя непринуждённым флиртом с глупой молоденькой ассистенткой, однако, как вскоре выяснилось, господин Густаво был поразительно сведущ во многих сферах магической науки, и легко мог прочитать лекцию о тех темах, где сама Ксения ещё плавала. Итогами встречи оказались довольны оба. Испанец пообещал следить за успехами молодого дарования и поддерживать с ней связь. В течении следующих нескольких лет Алмазова и Гарсиа активно общались через письма, а сама графиня с удивлением обнаружила, что стала продвигаться по карьерной лестнице. Ей стали поручать более ответственные исследования, доверять больше опасных артефактов, применяющихся порой невыразимцами, и которые больше негде было достать. Ксения понимала, что вряд ли просто так старшие поменяли к ней своё отношение, и, сложив дважды два, вызвала своего испанского знакомого на откровенный разговор. Разумеется, человек в миру известный, как Густаво Гарсиа, а на самом деле носивший имя Лусио Мартин, открыл ей всю правду не сразу. Он открывал ей её постепенно, по мере того, как она была готова к новым откровениям. Мартин рассказал ей многое. И о том, кто он такой, как зародился Легион Гидры, о его становлении, о том, как сам Лусио был вынужден уйти в тень и начать всё сначала, о том, что какой мир он собирается породить… И что для создания этого нового, лучшего мира ему нужны люди. Талантливые, решительные, идейные люди. Алмазова была подходящим кандидатом… И она приняла предложение Мартина. Переходить на сторону человека, бывшего некогда правой рукой Геллерта Гриндевальда… Многие сочли бы это безумием, предательством. Ведь по вине этого чудовища погибли десятки тысяч волшебников со всего света, в том числе и соотечественники графини! Вот только мир не делится на чёрное и белое. Война Легиона не была войной отважных борцов за свободу против страшной империи зла, управляемой тираном, сидящим на высокой чёрной башне. Подобная чепуха встречается лишь в маггловских фантазиях о волшебных мирах. Правда в том, что это была самая масштабная междоусобная война в истории магического мира. На стороне Гриндевальда бились волшебники из всех краёв Земли и что, все они были предателями, да кровопийцами? Нет, таковыми их назвали уже победители. И в этой войне победу одержал старый порядок. Временную победу. – Хорошо, допустим, – всплеснула руками Ксения, – не Гринграсс. Но ведь есть и другие, более надёжные варианты, чем Поттер. К тому же, благодаря нашему Диего, Вы теперь его кровник. – Нет постоянных врагов, нет постоянных друзей. Есть лишь постоянные интересы. Так, кажется, любят говорить в Британии? – Хмыкнул Лусио, после чего продолжил. – Уж этому принципу политики Альбус никогда не изменял. И своего ученика этому научил. Так что наши с юным Гарри натянутые отношения проблема решаемая. А я, как ты знаешь по себе, люблю инвестировать в молодые дарования. Это всегда окупается стократно. Что же до других вариантов, то они есть. Но куда менее перспективные. – Что ж, Вам виднее. Долгосрочная стратегия никогда не была моей сильной стороной, – пожала плечами графиня, – но… Вы же меня выдернули сюда из Монреаля не просто затем, чтобы обсудить то, что можно было обсудить по переписке, ведь так? – Ты права, – сказал Мартин, поднявшись с места, – теперь, когда ты немного перевела дух после долгой дороги, мы можем перейти к цели, с которой я позвал тебя. Очень удачно, что ты первой завела разговор о Поттере. Ибо… Лусио щёлкнул пальцами, рассеивая чары сокрытия, и Ксения с удивлением обнаружила, что посреди комнаты находится стол, на котором лежало обнажённое тело юноши. Чёрные волосы и характерные шрамы на лице позволяли безошибочно определить личность парня. – Это… – Да. Это мистер Гарри Поттер собственной персоной. – Произнёс Лусио. – Барти доставил его сюда рано утром. Вести ещё не достигли материка, но если вкратце, то в банке Гринготтс в Лондоне произошло побоище. Я через Крауча дал наводку Сопротивлению на то, что в сейфе Лестрейнджей хранится один из последних крестражей Реддла. Сопротивление при поддержке инквизиторов справилось – крестраж уничтожен. Однако в банк заявился лично Реддл, и началась мясорубка. Большей части орденцев удалось бежать, не в последнюю очередь благодаря Поттеру. Он не только сумел выжить после схватки с Волдемортом, но и напоследок мощным заклинанием обрушил большую часть подземного уровня. Однако сам он отбился от своих и свалился с магическим истощением. К счастью, Барти нашёл Поттера раньше своих «товарищей» с метками. И доставил его нам. Что скажете? Ксения молча приблизилась к телу Гарри и, достав волшебную палочку, стала накладывать одно диагностическое заклинание за другим. Над телом юноши возник светящийся шар, который испускал мягкий бледный свет. Однако местами на этом шаре были чёрные вкрапления, которые Алмазова стала пристально изучать. – На левой стороне лица свежий след от Рассекающего проклятья. Левый глаз уже не спасти. В иной ситуации можно было бы попытаться восстановить, но новое ранение вступило в резонанс с остаточным воздействием от другого темномагического заклинания, поразившего эту же часть тела. Придётся вживлять в тело артефакт. – Потеря глаза это досадная неприятность, но не она сейчас меня более всего волнует. – Мягко сказал Лусио, и Ксения продолжила исследование. – Магическое истощение. Скверное состояние, но для молодого колдуна, у которого нет застарелых проклятий или травм, вполне преодолимое. Хм-м-м. Я не совсем понимаю, – пробормотала себе под нос Алмазова, – будто есть что-то ещё. Если Вы говорите, что его привезли рано утром, то аура уже должна начать восстанавливаться, но я пока вижу, что она лишь деградирует. – Давай я подскажу.. – Произнёс Лусио и лёгким пассом руки стёр одну из рун, начертанных на краю стола В эту же секунду тело Гарри задёргалось, и он открыл глаза. Вернее, открыло глаза нечто, что сидело внутри тела юноши. Глаза Поттера почернели и налились кровью, а зрачок сузился и вытянулся, как у змеи. Существо издало леденящий душу вопль и попыталось кинуться на волшебников. Ксения аж отпрыгнула от стола, выставив перед собой палочку. Лусио же лениво шевельнул кончиками пальцев, и тело Гарри, будто мы многотонным прессом, прижало к столу, так что теперь оно могло лишь в бешенстве вращать глазами и издавать шипящие звуки, как самая настоящая змея. – К-какого лешего?! – Нервы у ведьмы после такого зрелища были на пределе, и она с большой опаской вновь приблизилась к столу. – Что это за тварь?! – А это классический случай одержимости, дорогая моя, – как ни в чём не бывало произнёс Лусио, осматривая Поттера, как интересный экземпляр для своей коллекции, – вернее, не совсем классический. Обычно одержимость вызывается духами или демонами, а здесь – крестражем. Взяв себя в руки, Алмазова использовала новое заклинание. На этот раз вместо белой сферы, появилась алая, которая была уже наполовину измазана чёрными пятнами. – Плохо дело, – констатировала Ксения, – паразит плотно присосался к ауре. Магическое истощение ослабило дух владельца, и теперь её активно вытесняет крестраж. Времени совсем немного до того момента, как процесс станет необратимым. Почему Вы сразу не показали мне тело? – Потому что в теле мистера Поттера сейчас пол галлона укрепляющих зелий, эликсиров, отваров, а также начерченные под кожей руны. И надо чуть-чуть подождать, прежде чем они начнут действовать в полную силу. К тому же, ты только что с дороги, уставшая. А короткий отдых поможет тебе избежать глупых ошибок, когда мы перейдём к активным действиям. Ещё лишние пять минут никакой роли не сыграют. – Активным действиям? Что Вы имеете в виду? – Задала вопрос графиня. – Мы, помнится, с тобой уже обсуждали возможность извлечь крестраж из тела человека, не нанеся ему большого вреда. И пришли к выводу, что это теоретически возможно. – Ключевое слово здесь «теоретически». – Мрачно произнесла Ксения, решив напомнить ментору свои прежние сомнения. – Вы хотите использовать непроверенную, ненадёжную, экспериментальную магию на живом человеке? Сколько этому парню лет? Пятнадцать? Двадцать? Вы понимаете, насколько велик шанс того, что мы его попросту окончательно убьём? Или, того хуже, превратим в пускающее слюни живое тело, для которого смерть станет избавлением. Вы же знаете мои принципы. Я никогда не стала бы использовать такие средства на человеке без его согласия. Вы хотите заставить меня их нарушить? – Я понимаю и уважаю твои принципы, – искренне произнёс Лусио, слегка наклонив голову, – но, боюсь, сейчас нет выбора. Без посторонней помощи мистер Поттер уже не очнётся прежним собой. И своего согласия он нам дать не может... По уважительным причинам. А если мы будем бездействовать, то он превратится в одержимого безумца с раздвоенной личностью. Нам останется лишь подарить ему вечный покой в таком прискорбном случае. Разве так нам стоит поступить? Алмазова выдохнула и отвернулась от тела. Ксения знала, что наука, как и вообще что-либо великое, требует жертв. Но в то же время знания должны служить человеку, а не наоборот. Графиня в своих исследованиях всегда старалась идти по пути минимизации этих жертв – и обычно преуспевала в этом. Она гордилась тем, что новые тайны магии открывает не благодаря крови несчастных жертв экспериментов, а благодаря уму, терпению и огромному количеству труда. «Любезный» барон Шёнхарт даже соизволил как-то ехидно пошутить на эту тему. Мол, она готова обсуждать наравне со всеми долгоиграющие планы Ковена, которые сулят множество смертей, но в то же время боится «запачкать свои изящные ручки». Но что этот несчастный дегенерат понимает в науке? Куда уж его развращенному, гнилому уму до простейших основ этики? О какой, леший, «этике» можно говорить с человеком, который собирается поиметь падчерицу!? Несчастную девочку, искренне считающую этого монстра своим отцом? Ксения могла лишь надеяться, что шеф избавится от этого урода, как только он переживет свою невеликую полезность. – Здесь нужен опыт в некромантии, которого у меня нет, – наконец, произнесла Алмазова, повернувшись к Лусио, – но подготовку к процессу, как я вижу, Вы завершили ещё до моего приезда. – Зато у меня этого опыта весьма порядочно, – сказал Лусио, – к тому же, это не первый одержимый, с которым я имею дело. Я буду тебе помогать на протяжении всего процесса. – А Вы имели дело с крестражем в теле человека? – Поинтересовалась Ксения. – Не совсем с крестражем. Скорее, с его грубым и менее совершенным аналогом. В Новой Гвинее один из вождей местных племён решил посредством ритуала обеспечить себе вечную жизнь. Иронично, не так ли? Везде люди стремятся к бессмертию и совершают одни и те же ошибки. Волшебники достигли немалых успехов в продлении жизни и молодости. Срок в сто, двести, даже триста лет были не пределом. Для маглов человек, прошедший вековой рубеж, уже был редким долгожителем, а для магов так, самый расцвет сил. Вторая молодость, можно сказать! Но ни те, ни другие подлинного бессмертия так и не достигли. Чародеи всё ещё часто гибли от схваток друг с другом, магических тварей, проклятий, да неудачно использованных заклинаний. Про маглов и говорить нечего. Войны, голод, холод, болезни… Неудивительно, что так многие стремились найти способ стать неуязвимыми, становились одержимыми этой навязчивой идеей. И, порой, их поиски даже приводили к результатам... Глубоко порочным и не соответствующим надеждам. И крестражи были лишь одним из, но не единственным путём добиться желаемого. – Никто и никогда не учится на чужих ошибках. – Пожала плечами Алмазова. – Да. Этот колдун провёл обряд, привязав свой дух к телу сына. И когда вождя убили, дух его не упокоился, и занял тело отпрыска. У меня были договорённости с наследником, и мне он нужен был живым. Потому я и принялся изгонять его дражайшего папашу. – Получилось? – Почти, – поморщился Мартин, – дух я изгнал, и даже человек живым остался. Да вот только во время изгнания телу был нанесён слишком большой урон, и жертва не прожила после обряда и полугода. Так что теперь я озаботился тем, чтобы тело юного Гарри было достаточно сильно, чтобы выдержать все… непредвиденные обстоятельства. И мои навыки с тех пор многократно возросли. – Звучит обнадёживающе, – вздохнула Ксения, огибая стол, – но, похоже, альтернатив у нас и правда нет. – Это так. Ты готова? – Задал вопрос Лусио, на что Алмазова кивнула. – Тогда начинаем. Колдун и ведьма направили свои волшебные палочки на продолжавшее подёргиваться тело Поттера, и на их оконечностях замерцали слабые огни… *** – Твою-то мать... – Простонал Гарри, пытаясь подняться с пола и осмотреться. Сделать это оказалось весьма непросто. Голова болела так, будто кто-то изнутри пытался разорвать черепную коробку. В груди жгло, словно в неё вложили пылающий факел. Половина лица словно отнялась. И снова удар пришёлся на левую сторону лица. А ещё говорят, что молния дважды в одно место не бьёт, как же. Гарри попробовал нащупать повреждения и понял, что, похоже, теперь на одного пирата в Отряде стало больше. Вместо глаза осталась спёкшаяся бесформенная масса. Кое-как Поттер встал на ноги и огляделся уцелевшим глазом. Вокруг стояла темень, по сторонам от него возвышались монолитные стены из тёмного камня, которые тянулись наподобие огромного коридора и заканчивались развилкой. Небо было чёрно-серым, ни единого лучика солнца не было видно. Лишь кромешная мгла. Он не в плену, нет. Вид нисколько не напоминал пожирательские казематы. Но при этом Гарри не помнил, как он тут оказался. Помнил он лишь то, что последнее, что он услышал перед тем, как окончательно провалиться в беспамятство, так это прихрамывающие шаги и звук трости. – Чудесно, – пробубнил Гарри под нос, – и палочек, конечно, нет. Ни одной, ни второй. Поттер наконец узнал это место. Лабиринт из третьего испытания Турнира! Ну да, конечно. Он помнил этот день. День, когда всё и началось. Только теперь лабиринт был... Иным. Узнаваемым, но иным. Вместо густого кустарника твёрдый камень, вместо травы голая земля и никаких звуков. И стены стали куда как выше. Гарри мог бы попробовать при помощи левитации забраться на стену, но без волшебной палочки и в таком дерьмовом состоянии он скорее всего упал бы и разбился. – Надо выбираться отсюда, – сам себе сказал Поттер, – и добраться до Отряда. Только вот как? Гарри уже засомневался в реальности места, в котором он находился. Слишком уж гротескным и непонятным было окружающее пространство. Он находится в иллюзии? Пространственной аномалии? Или же… в собственном разуме? Когда Гарри обучали Окклюменции и основам Легилименции, Дамблдор и Снейп рассказывали, что, заигравшись с могущественной магией разума, колдун мог провалиться в глубины собственного подсознания и никогда оттуда не выбраться. У каждого этот, если так можно выразиться, внутренний мир был своим и уникальным, и лучше бы вообще не узнавать, что там происходит. Очень уж велик шанс вернуться не таким. По крайней мере, Гарри было не шибко приятно осознавать, что его подсознание это какой-то паршивый лабиринт из какого-нибудь магловского мистического триллера. – Похоже, вариантов немного. Попробуем найти выход. – В этом месте, в котором стояла мёртвая тишина, у Гарри появилось странное желание разговаривать самим с собой. И Поттер двинулся вперёд. Лабиринт был поистине огромным, и парень, дабы совсем не потеряться, просто решил всё время держаться левой стены. Боль немного отступила, но сильно легче всё равно не стало, и каждый новый метр казался испытанием. Гарри не знал, сколько часов или дней он плутал, прежде, чем тишину нарушил какой-то посторонний звук, кроме его бормотания. Какое-то хлюпанье, чавканье и сопение. Поттер ускорил шаг и, завернув за угол, встал как вкопанный. Вперед был очередной коридор. Только вот пол был покрыт слоем человеческих тел, конечностей, крови и внутренностей. А посреди всего этого стояло на четвереньках нечто непонятное. Гарри присмотрелся повнимательнее и увидел, что в коридоре стоит… он сам. Стоит на четвереньках и с упоением, как оголодавшая бродячая псина, пожирает мёртвое тело несчастного Седрика Диггори. – Ах, ну да, конечно, – произнёс Гарри, не впечатлённый этой дешевой демонстрацией, – Реддл… вернее его крестраж. Пытаешься вызвать у меня чувство вины? Знаешь, получилось. Я испытываю глубочайшую вину за то, что я не могу вернуться в прошлое и удавить тебя в колыбели. Не-Гарри повернул к Поттеру свою окровавленную морду, оскалился и бросился на юношу. Надо признать, прытью эта мразь обладала отменной. Гарри не успел среагировать, как копия повалила его на спину и едва не вгрызлась ему в шею своими обломанными зубами. Гарри в последний момент успел защититься руками, ухватить врага за грудки и отпихнуть его от себя. Но существо не сдавалось и вновь кинулось на парня, а Гарри, придя в себя после первого натиска, ринулся вперед. Они повалились на пол и неистово рвали друг друга. Воплощение крестража было в бешенстве и ярости, а Гарри был полон решимости голыми руками разорвать вторженца. В конце концов, свободной рукой Поттер нащупал чью-то обломанную бедренную кость и вонзил её прямо в глаз существа. Кость оказалась довольно острой и глубоко вошла в череп не-Гарри. Тварь задёргалась, свалилась на пол и обратилась чёрным дымком. – Туда тебе и дорога, паскуда. – Сплюнул побитый, перемазанный в своей и не-своей крови Гарри и побрёл дальше. Он миновал заполненный телами коридор, перешагнув через выпущенные кишки Рона и оглядев безучастным взглядом труп Дафны, чья голова была повёрнута под неестественным углом. – Посмотрим, чем ты меня ещё удивишь. – Тихо сказал Гарри. – Пока что получается не очень. И Поттер вновь продолжил своё бесконечное шествие по однообразным коридорам. Это уже сильно действовало на нервы. Ходьба, от которой ноги уже стёрлись в кровь, усталость, холод… Видимо, гадёныш решил взять его измором. Это продолжалось до тех пор, пока коридор внезапно не упёрся в стену, посреди которой находилась массивная дверь. Если ему повезло, то это мог быть выход… Гарри открыл дверь и перед глазами всё поплыло. Очнулся он на берегу речки. Той самой речи, что была ему хорошо знакома. Ведь она протекала возле лагеря Отряда. Он что, до сюда добрался будучи в полубессознательном состоянии? Предчувствуя какой-то подвох, Гарри побрёл к массивному сооружению завода. – Ах, прошу, не здесь! Нас могут увидеть… – Услышал Гарри до боли знакомый женский голос. Поттер остановился и вгляделся в ту сторону, откуда раздался звук. Сомнений быть не могло. Это был голос Флёр. Гарри словно немного повело, и он без раздумий пошёл туда, где она должна была находится. Наконец, парень выбрался на небольшую полянку, где он и увидел свою девушку… и кого-то ещё вместе с ней. Гарри не смог опознать спутника Флёр. Какой-то парень, на вид немного старше его. Внешне ничем не примечательный. И сама Флёр, которая стояла перед этим типом… абсолютно голой. – Нас точно не заметят? – Нервно озираясь проговорила Флёр, прижимаясь к незнакомцу, который в свою очередь уже вовсю тискал груди ведьмы и периодически отвешивал шлепки по её заднице. – Ты сама сказала, что его уже неделю как никто не видел, – сказал тот и провёл языком по милому личику Делакур, – уже поди давно червей кормит. – Не знаю… я так боюсь его… вдруг он узнает? – Боязливо шептала Флёр, которой было всё сложнее справляться с возбуждением. – Всё, хватит разговор о нём, – прервал его незнакомец, – я хочу посмотреть, чему ты научилась, сладкая… – Хорошо… Как пожелаете… – Улыбнулась Флёр и встала на цыпочки, тянясь к лицу парня что было мочи. – Мой господин... Ведьма слилась в страстном поцелуе с любовником. Кровь в жилах Гарри, наблюдавшего за этими двумя голубками, вскипела от ярости. Лживая шлюха! Как она посмела! За его спиной! Без его разрешения! Она! Его! Собственность! Его и ничья больше! Правая рука Гарри сжалась в кулак. Ничего… пусть они ещё немного помилуются. Тем слаще будет их разочаровать. О-о-о. Это ничтожество, покусившееся на его имущество, горько пожалеет о своей недальновидности. Он разрежет его мужское достоинство на маленькие кусочки, причем резать будет медленно... И скормит их этой давалке. А потом… Гнев заполонил сознание Гарри, отбрасывая куда-то на задворки робкий голосок рассудка, умолявший Поттера просчитать ситуацию. Тем временем хахаль Флёр скинул с себя одежду и, без лишних церемоний поставив светловолосую волшебницу раком, стал быстро и жёстко трахать её. Делакур громко стонала, выкрикивала какое-то имя, которое Гарри ни о чём не говорило, её большие груди болтались от толчков. Пелена окончательно застелила глаза Гарри. Он вышел на поляну, совершенно не замечая, как лес за его спиной стал гуще и темнее. Выражавшее крайнюю степень блаженства лицо Флёр вдруг исказила гримаса ужаса, когда она увидела вышедшего к ним Поттера. – Гарри! Я… – Начала было Флёр, но закончить не успела. С ладоней Гарри сорвалось белое пламя, мигом охватившее слившиеся тела любовников и тут же обратившее их в два обугленных куска мяса. Гарри смеялся, как сумасшедший, сжигая всё вокруг и не видя, как поляна становится всё меньше и меньше, а лес чернеет и становится всё более похожим на сплошную стену. – Открой глаза! – Прогремел словно бы отовсюду голос. Гарри остановился и упал на колени, почувствовав резкий приступ слабости. В ушах звенело, перед глазами плыло. Он уже толком ничего не мог разобрать вокруг. – Встань! – Прогремело в ушах снова. Он, наконец, очнулся. Он вновь был в лабиринте. Вновь увидел огромные каменные стены. Вот только было что-то не то. Он находился на круглом участке земли, на который со всех сторон надвигались стены, грозя превратить его в кровавый студень на поверхности. Гарри был ослаблен и дезориентирован. Чёрт! Как же легко его провели! Кретин самонадеянный! И ведь как легко принял эту довольно примитивную уловку за чистую монету. Поттер попытался ударить ближайшую стену заклинанием, но всё, что выходило, это слабые искры с пальцев. По всей видимости, он потратил большую часть сил впустую, в приступе неконтролируемого бешенства. Гарри засмеялся от безысходности и облокотился спиной на стену, которая неумолимо двигалась вперёд. Пожалуй, это довольно глупый конец. Реддл, небось, там помирает со смеху. – Иди. – Вновь раздался голос, который показался Гарри смутно знакомым. Будто он где-то уже слышал этот тембр, нотки властности и глубину. Но где?.. Гарри вновь приподнялся и с удивлением увидел, как одна из стен стала покрываться трещинами и медленно рассыпаться. Собрав последние остатки сил, Гарри использовал взрывной заклинание, и в стене появился зияющий проём. Поттер, со всей ловкостью и прытью, на которую оказался способен, кинулся к этой дыре и, извиваясь словно уж, пролез через стену и вывалился с обратной стороны. Гарри встал и увидел, что до выхода из лабиринта всего ничего, а сам лабиринт и его стены стали деформироваться и разрушаться. До спасения нужно было преодолеть жалкие метров сто; Гарри буквально пролетел их за считанные секунды благодаря второму дыханию. На воле его глаза тут же ослепил яркий свет. Сам же юноша, ничего толком не понимая и не видя, шёл на ощупь, как обо что-то споткнулся и упал. С каким же удивлением он обнаружил, что приземлился на мягкий ковёр, а споткнулся о порог! – Гарри, ну как же так можно? Я же говорила, следи за тем, что у тебя под ногами. Ещё чуть-чуть и лоб бы себе ушиб. Поттер, оторопело поднялся и огляделся. Он находился в каком-то доме. Тихий, уютный, светлый коридор. Лестница на второй этаж. А перед ним стоит молодая, красивая, рыжеволосая женщина и, уперев руки в бока, с беспокойством смотрит на парня. Сходство тут же бросилось в усталые глаза; не приметить было невозможно... – Ма… мама? – Хрипло произнёс Гарри, пытаясь понять, что происходит. – А кто ещё? Гриндилоу? – Улыбнулась женщина и нежно поцеловала сына в щёку. – Вырос ты. Сильно вырос с тех самых пор, как мы с тобой последний раз виделись. – Ничего не понимаю, – сказал Гарри и опустился на стоявший в коридоре стул, – я, кажется, скоро с ума сойду. – Если ты про эти твои видения, то можешь выдохнуть, – проговорила Лили воркливым тоном, – фантомы ушли и в ближайшее время вряд ли придут снова. Это Волдеморт любит так развлекаться со своими жертвами. Но ты, видимо, оказался для него крепким орешком. Пойдём на кухню, нам надо поговорить. Гарри вместе с Лили прошли в уютную кухоньку. Стол, несколько стульев, кухонная утварь, чайник и детская колыбельная. Вот и всё простенькое убранство. – Это… – Начал было Гарри, рассматривая маленькую кроватку. – Да, это твоя, – ответила женщина, – теперь она не кажется тебе столь большой? – Да уж, это точно, – ответил Гарри, усаживаясь за стол, – а где отец? – Не знаю, – безразлично ответила Лили, пожав плечами, – мы с ним редко видимся с тех пор, как нас… убили и мы попали сюда. – Почему? – Спросил Поттер, всматриваясь в материнское лицо. – Понимаешь… – Тяжело вздохнула рыжеволосая волшебница. – Мы сошлись с Джеймсом больше из-за этой проклятой войны. Так бы мы, наверняка, разбежались ещё в Хогвартсе после того, как он получил от меня то, что хотел. Но сначала его родители в одночасье умерли, и я посчитала, что не вправе оставлять его в столь трудный момент. Потом мы оба оказались в Ордене, свадьба посреди страха и смертей, потом я забеременела тобой. Вот мы и держались друг за дружку, как могли. Хотя в любых других обстоятельствах уже давно бы друг друга поубивали. А сейчас… даже и не знаю, где его искать. Да и не очень и хочу. Всё уже в прошлом. – А мне все рассказывали, какой крепкой и счастливой вы были парой... – Невесело усмехнулся колдун. – Видимо, реальность куда прозаичней. – Конечно, оно со стороны-то всегда виднее, – хмыкнула Лили, – никто и не вспоминает, что я для него всю дорогу была лишь трофеем, который надо во что бы то ни стало отобрать у Северуса. Ну и завалить красивую недотрогу в койку, что само собой разумеется. Не удивлюсь, если Джеймс умудрился таки похвастаться перед Северусом нашей первой ночью. – А что со Снейпом? Я только слышал, что он был в тебя влюблён, но ничего сверх того. – А что с ним? Мы дружили с Северусом в детстве. Он первый, кто рассказал мне о мире магии и о моём даре. Петунья нам страшно завидовала из-за этого. Помню, как она написала Дамблдору слезливое письмо с просьбой зачислить её в Хогвартс. И помню его ответ на это письмо. Мы с Северусом его прочитали. Это было уморительно, – ухмыльнулась Лили, – она всегда уступала мне во всём. Петунья знала это и не смогла смириться. Наверное, поэтому она так тебя и невзлюбила. Детские комплексы приятно вымещать на том, кто слаб и беззащитен... И особенно приятно, если слабый и беззащитный находится в почти полной твоей власти. – Это мягко сказано, – пробормотал Гарри, который прекрасно помнил свою жизнь у Дурслей, – забавно, я о ней и её семейке практически не вспоминаю. Даже не знаю, живы ли они вообще. – Да что уж с ними сделается. На этих серых мышей, которых беспокоят только внешние приличия, никто и никогда внимания не обратит. Так что будь спокоен на их счёт: они тоже счастливы, что ты про них забыл. А Северус... Мы вместе поступили в Хогвартс, дружили. По крайней мере я думала, что дружили. Как выяснилось позже, я для него тоже была лишь способом потешить своё эго. Оно всегда у Северуса было чрезвычайно болезненным. Потомок чистокровного рода Принцев, один из самых способных учеников в Хогвартсе, чьих талантов, однако, никто не хочет признавать. Вот он и спелся тогда с детишками уже на тот момент известных Пожирателей Смерти. И открыто хвалился своими новыми связями. Мол, вот прижмут всех этих строптивых грязнокровок к ногтю, вот тогда и заживём! И в это же время уверял меня в дружбе, попутно пытаясь просунуть свои липкие ручонки мне под юбку. Аж вспоминать мерзко. Кончилось это тем, что он прилюдно назвал меня грязнокровкой, и мы разорвали отношения. – И, тем не менее, сейчас он на стороне Ордена. Он хочет отомстить за тебя. – Сказал Поттер тихим голосом. – И каждый день рискует своей жизнью. – Вот, значит, как... – Равнодушно бросила Лили так, будто говорила о постороннем на улице. – Так он пытается загладить свою вину. Что ж, это так на него… похоже. – Какую вину? – Задал вопрос Гарри. – ты о чём? – Так тебе не никто не сказал! Всё просто. Он рассказал Волдеморту о Пророчестве. И я оказалась под ударом по его вине. Но, хуже всего, он просил Волдеморта пощадить мою жизнь в обмен на твою и Джеймса. Как видишь, Волдеморту до его просьб дела не оказалось. Вот, Северус, видимо, и думает, что своей местью он что-то исправит. Хотя вряд ли. Скорее он просто мстит за своё уязвлённое эго. Тёмный Лорд отказал ему подарить игрушку, Тёмный Лорд должен умереть за своё непочтение к великому Северусу Снейпу! – Язвительно продекламировала Лили. Гарри что-то кольнуло. То, с каким холодом и пренебрежением мать отзывается о своём муже, о своём некогда лучшем друге, о родной сестре в конце концов… Возможно, они были далеко не святыми людьми, но разве заслуживают ли они такой отповеди? Снейпа его решение явно годами напролет мучает, отец, по словам Ремуса и Сириуса, был человеком храбрым и искренне любившим мать... Да даже Петунью, если постараться, можно понять. Тяжело всё-таки приходится человеку, знающему, что чудесный, новый мир так близок – и одновременно так далек. Понимающему, что «билет в сказку» достался другому, а он обречен на сводящую с ума рутину и банальщину. Отсюда недалеко до гнева и злобы на саму себя, а с ними сознание управилось извратив эти чувства: Петунья попросту убедила себя в том, что всегда ненавидела «ненормальных» и всегда презирала родную сестру. Этим объясняется её нынешнее поведение, и, положа руку на сердце, Гарри мог его понять. Неужели его мать этого не понимает? Неужели ей настолько наплевать на них всех?.. – Я всегда была одна. – Тихо и печально сказала женщина. – Родителям нужен был лишь повод для гордости и способ реализовать свои несостоявшиеся амбиции, сестра меня ненавидела, Джеймсу и Северусу нужно было лишь моё тело, а для Дамблдора, которому я так верила, я была лишь очередной пешкой. Жаль, что я… поняла… – Лили всхлипнула. – слишком… поздно, – волшебница расплакалась. – Мама… – Гарри с трудом поднялся со своего места и сел рядом с женщиной. – Всё хорошо, всё позади, я… с тобой, – Парень обнял Лили. Гарри всё ещё было чрезвычайно дурно. Рассудок то и дело мутился, перед глазами всё плавало, мысли и образы перемешивались. Это проклятое место… Им с матерью надо поскорее убираться отсюда. Но сначала нужно её утешить. Эту слабую, одинокую, прекрасную женщину… – Ты – единственное, что от меня осталось... – Прошептала рыжеволосая ведьма, крепко прижавшись к Гарри и глядя ему прямо в лицо. Вид, очевидно, нисколько ее не смущал... – Мой единственный… Мой драгоценный… От Лили пахло лёгким ароматом цветов, от которого у Гарри понемногу съезжала крыша. Этот запах был столь приятным, восхитительным, притягательным… Куда уж там амортенции! Парень чувствовал, как его и его тело стали охватывать желания. Странные. Непонятные. Противоестественные. Хотелось зарыться носом в эти роскошные огненные локоны. Хотелось вытереть слёзы с красивых изумрудных глаз матери, с её красивого лица. Хотелось приникнуть к её чувственным выразительным губам, которые были слегка приоткрыты. Хотелось сорвать с женщины ненужную сейчас рубашку и присосаться к её восхитительной груди. Как тогда, в детстве. Хотелось ощутить всю ту материнскую ласку, нежность и заботу, которой он был лишён все эти годы. – Гарри… родной… – проговорила Лили и вдруг страстно поцеловала сына. Поттер почувствовал, что его разум улетает куда-то в космос. В самую его глубину! Кровь снова вскипела, а руки зажили своей жизнью, блуждая по телу ведьмы. Лили резво переместилась и запрыгнула к Гарри на колени, запуская свои проворные пальчики под свитер парня, а другой рукой умело лаская сквозь ткань штанов его стремительно набухающий член. – Гарри… молю тебя… стань моим… а я стану твоей... – Шептала женщина в перерывах между поцелуями. – Сделай меня своей… войди в моё лоно… слейся со мной… стань единым целым со мной… И в это мгновение Гарри остановился. «Стань единым целым со мной»!? С разума словно сняли пелену. Поттер с огромным усилием заставил руки себя слушаться и аккуратно, но твёрдо отстранил от себя женщину. Осознание того, что именно он только что собирался сделать и чуть ли не сделал, приходило не сразу и постепенно... Но он все же остановился. – Гарри? – Непонимающе прошептала раскрасневшаяся и растрепавшаяся, а от того ещё более очаровательная Лили, – Ты… – Что ты сейчас сказала? – С трудом произнёс Гарри. – Гарри, ты о чём? – Что ты сейчас сказала, мама? И что ты имела в виду? – Уже более твёрдо проговорил Гарри. Лили в течении пары секунд непонимающе смотрела в глаза Гарри, а затем, еле заметно кивнув самой себе, внезапно схватила лежавший рядом на столе кухонный нож и с ненавистью вонзила его в бок сына. – Ах! – Зарычал Гарри от боли и одним движением руки отпихнул женщину, что та упала на пол и ударилась головой об кухонный гарнитур. – Чёрт! – Гарри вынул нож из своего тела. К счастью, это был обыкновенный кухонный тупой нож, а удар был нанесён женской рукой. Лезвие не смогло задеть внутренних органов. Боль окончательно отрезвила парня, возвращая ему силы и способность ясно мыслить.Чёрт! И как он только повёлся! – Ты мне не сын! – Истерично закричала рыжеволосая женщина, выдававшая себя за его мать. Очевидно, «она» уже осознала, что театральное представление провалилось, и решила не поддерживать маски. – Я умерла из-за тебя! Ты виноват в этом! Мне следовало избавиться от тебя, пока ты не появился на свет и не разрушил всё! – Конечно, я не твой сын, – ответил Гарри, возвращая контроль над мыслями и речью, – ведь у тебя нет детей, Реддл. И я сомневаюсь даже, что у тебя есть способность их сделать. – Я пожертвовала всем! – Продолжал верещать крестраж в облике Лили. Гарри даже невольно порадовался: настолько восхитительно злился Реддл после срыва комбинации. – И ради кого? Очередного убийцы! Твои руки по локоть в крови! Будут по плечи! Если бы я знала, я бы сама пронзила ножом своё чрево, лишь бы не рожать тебя! Убийца! И ученик другого, ещё большего убийцы! – Ох уж кто бы говорил про убийства, ублюдок, – прошипел Гарри и, откинув нож прочь, принился душить Не-Лили, – и поверь, я с тобой расквитаюсь за всё. За мою маму, за отца, за тысячи погибших по твоей вине, за Гермиону. Твоё имя навсегда станет синонимом позора и предательства. Оно перестанет вызывать страх; останутся только презрение и ненависть. Я искореню под корень твоё дело. Я уничтожу всё, что ты строил. И построю нечто большее, то, что ты даже и вообразить себе не можешь. Сдохни, приютский крысеныш! Прочь из моей головы! Гарри с ненавистью продолжал душить уже переставшее трепыхаться тело «Лили». Эта гниль хотела не просто его обмануть и убить; она собиралась опорочить память о его матери самым мерзким способом. И, чёрт возьми, ему почти удалось это сделать. Посему реванш и оказался настолько приятным. Тело крестража замерло и прямо в руках Гарри медленно рассыпалась в пепел. Поттер же просто повалился на пол. Ему было уже всё равно. Он ужасно устал. Просто хотелось спать. И ничего более. Парень закрыл глаза и сразу же провалился в бессознательное небытие… Из царства приятных грёз, где было много песка, воды, тёплого солнца, а также смущённо улыбающаяся Флёр в купальнике, Гарри выдернул… Гудок паровоза. Он вскочил на ноги, пытаясь понять, где он опять очутился. И, что же, судьба вновь преподнесла ему сюрприз. Это был до боли знакомый вокзал. Кингс-Кросс. Платформа девять и три четверти. – Что на этот раз? – Невесело пробормотал Гарри, пытаясь отыскать в себе силы. – Реддл попытается задавить меня на паровозе? Мерлин, ещё одного раза я не выдержу. Платформа, однако, была на удивление пуста. Ни пассажиров, ни встречающих, ни провожающих, ни самих поездов. Лишь на одинокой скамейке сидел какой-то джентльмен в костюме. На вид он был преклонных лет, хоть и не старым, с рыжей, ухоженной бородой, немного крючковатым носом, а также поблескивающими лёгкой хитринкой голубыми глазами, скрывающимися за золотистыми очками. Гарри сразу узнал этого человека, хотя запомнил он его немного другим… – Если ты Реддл, притворяющийся Дамблдором, то можешь сразу убираться к черту, Мордреду, Моргане и прочим. У меня нет желания опять с тобой возиться. – Устало произнёс Гарри, приближаясь к джентльмену. – Ну вот. Учишь их, учишь. А тебе вместо здрасьте – убирайся к Мордреду! Что за молодое поколение… – Шутливо произнёс Дамблдор. – разве так приветствуют своего старого учителя? – Угу. Это если Вы действительно мой учитель, профессор, а не очередное обличье Волдеморта. – Ну, можешь сам посмотреть, – сказал Альбус и, поднявшись со своего места, отодвинул скамейку, на которой сидел, – и убедиться. Гарри подошёл ближе и скривился от омерзения. На полу лежало существо, по виду напоминавшее искореженного, покалеченного до неузнаваемости младенца. Серая кожа, злобные красные глазки. Оно едва шевелилось и издавало тихое шипение. Осколок души Реддла. Вернее, то, что от него осталось. Гарри занёс ногу, намереваясь раздавить голову существа. Тварюшка заскулила, заныла, захныкала, пытаясь избежать неминуемой участи… – Не стоит. – Тихо сказал Дамблдор, и Гарри остановился, вновь послушный голосу наставника. – Он уже не опасен и не причинит кому-либо вреда. Оставь его. – Вы прониклись к Реддлу жалостью? – Холодно спросил Гарри... Но ногу все же убрал. – Вот уж не подумал бы. – Жалостью? Нет. Скорее, сожалением. – Дамблдор вновь сделал лёгкое движение рукой, и лавка вернулась на место, прикрывая существо от болезненного для него света. – В том, что произошло с Томом Реддлом есть доля и моей вины, – сказал профессор, вновь усаживаясь на место и жестом предлагая Гарри сесть рядом, – я не увидел вовремя, во что превращается молодой и талантливый юноша. Не увидел, какую компанию он водит, какие книги он читает... А когда увидел, было уже поздно. – И что, нам теперь поплакаться о несправедливой участи этого несчастного? Спасибо, воздержусь. – Я этого не говорил. – Заметил Альбус с легким укором в голосе. – Просто иногда полезно посидеть, поразмышлять над ошибками прошлого. Особенно тебе. Мне-то спешить некуда. И исправлять что-либо уже поздно... – К слову об этом. Вы очередное моё видение или Вы действительно профессор Дамблдор? – задал вопрос Гарри. – А сам как думаешь? – По-доброму усмехнулся бывший директор Хогвартса. – Понятия не имею. – Развёл руками парень. После всего увиденного, он не удивился бы даже голому профессору верхом на единороге! – Тогда какая разница? На слово ты мне не поверишь, а проверить моё утверждение у нас никак не выйдет. – Мда-уж. Какое-то время оба просто молча сидели в тишине. – После Вашей смерти всё покатилось под откос, – тяжёло вздохнул Гарри, – невовремя Вы нас оставили, профессор. – По крайней мере, ты жив и, более того, избавился от крестража. А Орден продолжает существовать. Значит, война не закончилась. – Невозмутимо произнёс Альбус. – Избавился ли? – С сомнением спросил Гарри. – И с чего я вдруг от него вообще должен избавиться? Вы же сами сказали, что для этого я должен буду подставиться под удар Волдеморта. Мы с ним сразились, это верно, но непохоже, чтобы он меня убил. – Похоже, наш общий знакомый всё же нашёл иной способ. – Тихо ответил Дамблдор. – Что ж, изобретательности ему никогда было не занимать, да и ресурсов у него под рукой немало. – Общий знакомый? Вы о… Чёрт… Голос в том лабиринте проклятом. Это же был Мартин? Голова кругом идёт. Воспоминание о том месте у меня как-будто совсем размыты. Хотя, если честно, я предпочёл бы их забыть. – Совсем уж несвязно пробормотал Гарри. – Забудется. Со временем. Ты – парень крепкий, и отнюдь не только телом. – Уверенно произнёс Альбус, – А в остальном – да. Это был он. И, похоже, Лусио приложил немало усилий, чтоб сохранить тебе жизнь. – Значит, на самом деле моё тело сейчас находится в руках Ковена... – Покачал головой Поттер. – Просто блеск. И как он только сумел перехватить меня из Гринготтса? Разве что Крауч…Да, он. Гарри на какое-то время замолчал. Дамблдор его не торопил, а лишь внимательно смотрел на ученика. – Скажите профессор… Думаю, Вы знаете, что Мартин сделал мне предложение, от которого очень сложно отказаться. Как бы Вы поступили на моём месте? – Вдруг задал вопрос Поттер, ухватившись за этот шанс поинтересоваться чьим-то мнением. Наставника, духа, видения – неважно. Когда еще он сможет выговориться, если не сейчас!? – Я не знаю, какой ответ будет правильным. В одни дни я склоняюсь к одному решению, в другие – к противоположному. – Иными словами ты просишь моего совета? – Этот хитрый блеск в глазах... Если и видение, то практически безупречно верное. – Да, – коротко ответил Гарри. – Что ж… *** Пробуждение было поистине мучительным. Мышцы то и дело сводило судорогой, да такой, что, казалось, кости вот-вот превратятся в труху, тошнота накатывала волнами... Гарри бы уже давно вывернул желудок наизнанку, но было б чем. Кожа была покрыта испариной и холодным потом. Несколько часов потребовалось Поттеру, чтоб хотя бы попытаться приподняться с кровати. Но стоило ему зашевелиться, как тут же появились какие-то люди, аккуратно уложили его обратно на ложе, заклинанием очистили простыни, дали ему какое-то непонятное зелье и ушли. Следующие пару дней Гарри провёл лежа, монотонно смотря в белый потолок и по крупице восстанавливая силы. Воспоминания прояснялись также медленно и неохотно, как и залечивалось его тело. Но вместе с тем Поттер чувствовал, что внутри него как будто что-то поменялось. Он не смог бы точно описать это странное ощущение. Будто бы он всю жизнь ходил с запечатанным в своей грудной клетке грузом, который теперь кто-то извлёк. Несмотря на всю слабость, дышать стало как-то полегче. Гарри не знал, где он находится; но тут было подозрительно много света. Не похоже на обычную весеннюю погоду Туманного Альбиона. Но куда больше его заботили другие вопросы. Что с его Отрядом? Что с Флёр? Всем ли удалось сбежать от Реддла и его прихвостней? Парень был готов незамедлительно бросится выяснять это... Да вот только он едва ли мог ходить. Поэтому приходилось просто лежать, мучиться этими вопросами да покорно выполнять все требования его надзирателей. На третьи сутки, когда Гарри уже был способен более-менее сносно перемещаться и активно разговаривать, к нему пришла женщина. Красивая, строгая, светловолосая ведьма облила его тонной саркастичных замечаний и литрами словесного яда, после чего стала проводить над ним какие-то колдовские манипуляции. Поттер так и не понял, что конкретно она делала, но после этих процедур ему стало заметно легче. Он пытался добиться от этой чародейки, представившейся графиней Алмазовой, ответов на свои вопросы, но был попросту проигнорирован. Ведьма лишь одарила его снисходительным взглядом и велела не нагружать голову всяким мусором, добавив, что когда придёт время, ему расскажут всё, что ему необходимо знать. И она не соврала. Уже на следующий день Гарри, наконец, выпустили из выделенной ему комнаты и привели в сад. Хотя назвать это садом, означало бы сделать безбожное преуменьшение. Это был самый настоящий рай для герболога. Сам Гарри этой дисциплиной владел лишь поверхностно, но прикинуть редкость и стоимость собранных здесь экземпляров магических растений он мог. И, чего греха таить, она впечатляла. А вот будь здесь Невилл, он бы за возможность покопаться с этими образцами без колебаний отдал свою левую руку. И посреди всего этого великолепия стоял его не совсем старый и совсем не добрый знакомый. – Как Вы себя чувствуете? – Задал вопрос Мартин. – Сносно, – сухо ответил Гарри, – а если бы мне кто-нибудь ещё объяснил, что здесь происходит, то чувствовал бы ещё лучше. Гарри нетвёрдой походкой приблизился к испанцу и замер на почтительном расстояние от него. Смотреть на мир одним глазом было непривычно и крайне неудобно. Остатки другого глаза были прикрыты чёрной повязкой. К счастью, для волшебников сделать искусственный глаз было хоть и трудным и дорогостоящим мероприятием, но возможным. Так что эту слабость Поттер надеялся в самое ближайшее время устранить. Если переживёт эту встречу с любезным испанским сеньором, конечно. – Упреждая Ваши вопросы... Вашим людям удалось скрыться из банка без потерь, – произнёс Лусио, продолжая стоять спиной к Гарри, – мои поздравления. Вы смогли их достойно подготовить даже к такому непростому вызову. – Угу. Потерь нет. Не считая меня самого. – Мрачно пошутил Поттер, после чего решил брать быка за рога. – Итак, Ваши люди вытащили меня. Привели сюда. Что теперь? – Крестража в Вашем теле больше нет, – объявил Мартин, – нам удалось уничтожить его и нанести вреда Вам. – Я догадался, что здесь не обошлось без Вашей руки. – Полагаю, Вы в своём подсознании видели не самые приятные картины, – утверждающим тоном произнес испанец, – не буду спрашивать, что именно. Это уже неважно. Вы прошли по лезвию ножа, мистер Поттер. Осколок души Реддла воспользовался Вашей слабостью, и Вы находились в шаге от безумия. Такое не проходит бесследно. Но со временем Ваша душа сможет восстановиться после нанесённого ей урона. Это я Вам могу гарантировать. – Я безмерно рад, – По тону Гарри нельзя было понять: он в самом деле рад или решил поупражняться в сарказме. – Но ради чего Вы это сделали? Чтобы я увидел, какое у Вас чуткое и неравнодушное сердце? Вот только я сомневаюсь, что у такого человека, как Вы, оно вообще есть. – Живым Вы принесёте нам гораздо больше пользы, чем мучеником в лапах Реддла, – нисколько не стесняясь озвученного упрёка ответил Мартин. – или, ещё хуже, одержимым его душком. – Так значит теперь я Ваш должник? – Вы не просили меня об этой услуге, и я не могу требовать от Вас платы за неё. Можете считать это проявлением моих добрых намерений, – спокойно возразил Лусио, – поэтому Вы ничего мне не должны. – Тогда к чему этот разговор? – Задал вопрос Гарри, но Мартин не спешил с ответом, выдерживая паузу. Поттер, наконец, обратил внимание на то, что перед Лусио стоят две небольшие плиты. Обычные, сделанные на вид из гранита или какого-то похожего материала. На одной из плит он заметил нечто знакомое. Это были небольшие карманные часы из серебра, только вместо стрелок по краю циферблата находились замершие планеты. А рядом с часами лежало красное перо. Этот оттенок был Гарри хорошо знаком. Фоукс… – Что это? – Скажем так, это небольшое напоминание об ушедшем друге... – Немного странным тоном ответил Лусио, задумчивым и печальным. Ещё никогда раньше Гарри не слышал таких ноток в его голосе. Гарри показалось, что речь тут идёт о чём-то намного большем, чем просто друге. – Что же касается наших дел, – продолжил Мартин, развернувшись лицом к Гарри, – как я вижу, Вы находитесь на распутье. Вы выиграете войну за магическую Британию, скорее рано, чем поздно. Но что потом? – Мирная жизнь? Строительство светлого будущего? – Поттер мысленно проклял себя за то, что его ответ прозвучал слегка… неуверенно. – Мирная жизнь? Не обманывайте себе, мистер Поттер, – иронично ответил Лусио, – сомневаюсь, что Вы захотите стать простым ремесленником, торговцем, фермером или бегать за мелкими воришками в Лютном переулке. Нравится Вам это или нет, но Вы из тех людей, что меняют мир, а не просто плывут по течению. – Допустим, – согласился Гарри, – Вы намекаете на мои амбиции. Да, они есть. И немалые. Но о своих видах на карьеру я и сам могу позаботиться. В конце концов, уж на что-то этот культ Мальчика-Который-Выжил должен сгодиться. – И что же Вы получите в итоге? Славу, власть, богатство? Ценный приз, не спорю. Но не окажется ли всё это в итоге тленом? – То есть? – Нахмурился Поттер. – Вам нравится то, что представляет из себя магическое сообщество Британии? Да и, чего уж греха таить, всего волшебного мира? Все эти мелочные, жадные кланы, трясущиеся над своими богатствами и титулами и считающие себя небожителями, самодовольные ленивые функционеры, которые мечтают не поменять что-либо, а влиться в ряды голубокровых, ограниченное своим мещанским сознанием большинство? Вы и сами не заметите, как станете одним из них. Вас нарекут лордом, перед Вами будут стелиться, просить о покровительстве, прислуживать и угождать. Вероятно, со временем Вы станете самым могущественным волшебником на Британских островах. И в итоге Вы превратитесь в то, что так хотели победить. Это тот путь, по которому Вы пойдёте, если станете орудием в руках Гринграсса, Бруствера и им подобных. – Хм. И хотите сказать, что если я к Вам присоединюсь, то буду идейным, чистосердечным борцом за всеобщее благо? – Саркастично сказал Гарри. – Но чем Вы и Ваш Ковен от них отличаетесь? Быть может, Вы просто очередная кучка властолюбивых убийц с мессианским комплексом? – Отличаемся мы тем, что знаем, что мир, в котором мы все живём, на грани катастрофы. – Всё также непоколебимо спокойно говорил Мартин. – Волшебники наивно полагают себя властителями Земли. Наши собратья ошибаются. Не они управляют телами, умами и душами миллиардов. Не в их распоряжении оружие, способное обращать целые государства в гиблые пустыни смерти. Реальность в том, что все мы сейчас заложники в руках обезумевших на почве власти маньяков. Вы думаете, что все эти владыки великих держав в своей сути хоть чем-то отличаются от Реддла и его Пожирателей? Разве что масштабами своих возможностей и злодеяний. В том, что я сейчас говорю Вам нет никакого откровения. Достаточно просто выйти на улицу любого крупного города и поговорить с людьми. Или ещё лучше. Совершите небольшое путешествие по тем странам, которым не повезло стать ареной противостояния сильных мира сего. Посмотрите, что там творится, и увидите, что ждёт нас всех. Все всё понимают. Все знают, к чему планета катится, но боятся сказать это вслух. Люди либо запуганы, либо слепы, либо «в доле» и стремительно приближают конец. – Тогда почему Вы просто не избавитесь от них? Вы – самый могущественный чародей нашего времени. Почему не решите проблему радикальным путём? – Это в крохотном мирке волшебников достаточно убить пару десятков человек и подкупить ещё дюжину, чтобы стать правителем. В большом мире всё куда сложнее. Нам противостоят не отдельные люди, а система. Огромная, бесчеловечная машина, пожирающая в качестве топлива миллионы человеческих жизней. И перед ней любой, самый великий маг, будет бессилен. Система не знает раскаяния, жалости, страха. Она просто существует. И мы для неё лишь расходный материал. – Если Вас послушать, то тогда вообще всё не имеет смысла. К чему тогда вся эта ваша борьба? Или вы уже успели отчаяться в этой битве за всеобщее благо? – Прищурился Гарри. В глубине души Поттер понимал, о чём говорит ему Мартин. Он и сам это чувствовал. Когда он ходил по улицам Лондона прекрасно видел, что одну половину людей не интересует ничего, кроме их маленького домохозяйства и стабильной работы, а вторая половина была готова рвать зубами любого, на кого им укажут и назовут врагом. И война… О ней говорят шёпотом уже давно. Да, возможно, она будет ни завтра и ни через год. Может, даже не через десять лет. Но когда она настанет, всё то, что дорого Гарри, может попросту исчезнуть. Ядерному оружию абсолютно всё равно на чары иллюзий, на Статут, на прочую мишуру. Но Мартин… Да, он не лжёт. Но он предлагает ему сделать выбор между двумя злами, и пытается представить себя злом меньшим. Можно ли ему верить? – Система достигла такого момента, когда она стала пожирать саму себя – и уже не сможет остановиться. Война неизбежна – это факт. Но в то же время война единственное, что может сломать систему и дать шанс человечеству. Наша задача сделать так, что б война стала не могилой цивилизации, а новым рождением. Синтезом двух цивилизаций, маггловской и нашей, если угодно. И Ковен – единственная сила, которая может и хочет это сделать. – Угу. То есть вместо того, чтобы стать марионеткой Гринграсса, Вы предлагаете мне стать Вашей марионеткой? Предлагаете мне предательство? – Я сражаюсь за будущее всего человечества, и не нуждаюсь в марионетках, слугах или рабах. Мне нужны воины, – испанец сделал ударение на последнем слове, – мы с Альбусом некогда сражались за одну идею. Идею, которую в том числе исповедовал старый Орден. Новые лидеры Ордена после смерти Дамблдора тут же поспешили отречься от его замыслов. Их волнуют лишь сугубо личные интересы. Новый мир им не нужен, их устраивает старый. Можно ли предать предателей? – Ну да. А Вы и Ваши люди прямо таки чистой воды бессеребренники? Всегда думаете только о других? И ни капли о себе и своих шкурных заботах? – Я не настолько хорошего мнения о себе, – слегка улыбнулся Лусио, – но я не забываю и никогда не забуду, для чего я стремлюсь к власти. Да, не все в нашей организации столь же идейны. Кое-кого волнует лишь возможность построить свою маленькую личную утопию, кто-то стремится отомстить старому миру за причинённые ему обиды, а кто-то просто живёт ради вечной борьбы. Но все мы, по большому счёту, делаем одно дело, идём к одной глобальной цели... Вас, мистер Поттер, я не собираюсь ни к чему принуждать. Решение за Вами. Гарри слегка отстранённо подумал, что, вероятно, настал ключевой момент его жизни. Пойти за старыми вождями и в конечном итоге прийти к тому, что война уничтожит всё, что они создали? Или же примкнуть к человеку, который в сто крат опаснее маньяка Реддла? Гарри опять прокрутил в мыслях те слова, которые ему сказал Дамблдор: – Лусио знаток человеческих душ. Ему не нужно врать или обманывать тебя, чтобы убедить в своей правоте или добиться того, что ему нужно. Он просто надавит на нужные точки, и ты сам не заметишь, как на твоей шее застегнулся поводок. Причём застёгнёшь ты его сам, лично. – Ты ему нужен, и это факт. Для него ты возможность заполучить в свои руки магическую Британию и ещё на шаг приблизиться к своей мечте. И в то же время это шанс. Ты не знаешь о враге ничего, а он – знает о тебе всё. За его спиной стоит могущественная организация, которую он создавал десятилетиями, а за твоей лишь горстка отчаянных бойцов, да остатки Ордена. Это неравная борьба. Единственная возможность победить, это изучить противника изнутри. Узнать его слабые и сильные стороны, стать частью его планов, быть незаменимым для него. И тогда в момент слабости ты сможешь нанести один единственный, сокрушительный удар. – Не стоит полагать, что Лусио столь наивен, что не разгадает твоих намерений. Он отдаёт себе отчёт, каким риском для него будет ввести в Ковен тебя. Человека, чьего крёстного убили его агенты, и чья страна обливается кровью из-за его интриг. Но в то время вы нужны друг другу. Он станет для тебя покровителем и щитом, как от твоих прежних союзников, так и от вождей маггловского мира. А ты будешь исполнителем его воли. И пока ты ему нужен, ты будешь в безопасности. Слабость Мартина в том, что он считает, что может просчитать, предугадать и спрогнозировать поведение всех значимых фигур и контролировать их. Отчасти это действительно так. Но иногда его безупречные схемы могут давать сбой в силу чисто случайных обстоятельств, которые никак невозможно угадать. В конце концов, тот факт, что я ушёл из Легиона и увёл множество ценных агентов, был провалом не только Геллерта, но и Лусио. Помни это… Гарри молчал. Долго молчал. Наконец, юноша посмотрел прямо в серые глаза Мартина. Решение было принято.