***
Кто бы мог подумать, что изысканное вино и тонкие блюда могут надоесть? Казалось, что ещё месяц назад, он бы половину жизни отдал за возможность расслабиться и отдохнуть. Сидеть за столом, спокойно поедать вкусные блюда, и твердо знать, что завтра не придется никого убивать, не придется подставляться под вражеские заклинания... И, тем не менее, сейчас Рон сидит за столом в гордом одиночестве, пялился в наполовину полный бокал и отчаянно пытался собраться с мыслями. А они, тем временем, старательно разбегались прочь от незадачливого ловца. Всё же недаром близнецы говорили ему, что профессионального игрока в Квиддич из него не выйдет! Вспомнив эти их обидные слова из детства, младший сын Артура Уизли невольно хихикнул. Это было действительно забавно: какие же пустяки его раньше задевали! И насколько незначительным, глупым это кажется теперь. Казалось, он сейчас должен пребывать на седьмом небе. Война закончилась, у его лучшего друга долгожданная свадьба, он сидит на ней почетным гостем и настоящим героем... Вот только Рону смеяться и веселиться почему-то не хотелось. Шумные компании и пустые разговоры ни о чем надоели, еда опротивела, а вина больше не лезли в глотку. Он, наконец, остался наедине с самим собой и мог в относительном спокойствии призадуматься о прошлом, настоящем и будущем, слушая только свой собственный голос в голове. Пожалуй, он действительно перепил. Дафна была права: ему нужно было пропустить последние две бокала. Или три?.. Точно припомнить её слова он не мог. Уж слишком много она говорит в последнее время! Впрочем, такая красавица и умница имеет все права ему выговаривать. Она действительно знает, как лучше для него... Пусть он и будет, скорее всего, поступать по-своему. Вопреки разумным, правильным советам. Он, Рональд Билл Уизли. Самый младший сын в крупной семье, вечно последний, вечно второй и забытый. Что бы он делал, не подружись с Гарри и Гермионой на первом курсе? Страдал бы от тоски на уроках, с грехом пополам готовя домашние задания и получая посредственные оценки. Что бы он делал, не доведись ему участвовать в Лиге Самозащиты? Или, другой вопрос, серьезно его волновавший с недавних пор: а что бы он делал, не будь войны? Не появись у него возможности «блеснуть» и оказаться в центре событий? Скорее всего, стал бы простым фермером, или покорным, услужливым клерком в Министерстве. Работал бы от зари до зари на нелюбимом посту, перебивался бы от жалования к жалованию, считая кнатты как одержимый; пытался бы утешиться дешевым алкоголем, найти истину на дне старенького стакана... И, уж точно, никогда не встретил бы Дафну Гринграсс. Очаровательную, умную, веселую и добрую ведьму. Красивую девушку, с которой приятно лежать на порядком прохудившемся диване и молча обниматься; подругу, с которой можно выговориться, ничего не скрывая и ничего не сдерживая в себе. Пожалуй, только благодаря ей Рон не сошел с ума от ожидания в последние дни перед решающим сражением; увидеть её живой и практически невредимой после победы было настоящим подарком злобной суки-судьбы. Первые дни после победы Сопротивления он, Рон, казалось, был абсолютно счастлив. Затем? Затем закрылись сомнения Поразительная открытость, дружелюбие и, называя вещи своими именами, любовь Дафны смущала юношу. Она держалась с ним так непосредственно, так искренне, так добродушно, что Рону становилось неловко. Разумом он, конечно, понимал, что Дафна его любит искренне… Но одновременно парень всё никак не мог понять, чем он ее так зацепил. Что могло её привлечь в нем? Почему он, а не Гарри? Он, не самый умный, не самый сильный, не самый удачливый... И далеко не настолько успешный, как их общий дорогой друг. Хотя, говоря по-честному, Уизли ещё сильно повезло. Множество семей полностью исчезли с лица Британских Островов, без следа. Хватало и людей, потерявших всех – или почти всех – родственников в пожаре войне. Тогда как Уизли «отделались» только одной смертью в семье. «Только» Билл не вернулся из гоблинского банка; все остальные дети Артура Уизли пережили войну, и теперь могли пожинать плоды победы вместе с остальными орденцами. Насколько Рон слышал, лорд Сибус согласился взять Перси своим личным секретарем; отцу предложили возглавить отдел по взаимодействию с магглами в департаменте сотрудничества... За счёт наград, щедро раздаваемых отцом Дафны особенно отличившимся бойцам, отец уже планировал восстановить уничтоженную Пожирателями «Нору» и расширить земельный участок. Все попытки Рона и остальных убедить главу семейства переехать и построить новый, крепкий и богатый дом, натыкались на крепкую стену. Артур желал восстановить и улучшить старое, а не строить нечто принципиально новое... А ещё он собирался сэкономленные таким образом деньги отдать детям, чтобы те начали самостоятельную жизнь. Так что, пожалуй, не таким уж и бедным – в финансовом отношении – он был теперь. Уж точно лучше множества волшебников и ведьм, которым предстояло начинать с чистого пергамента и заново собирать жизнь на руинах Британии. Тут ему жаловаться не следовало. Но ведь до дочери министра магии ему все еще было как до Солнца пешком! Наверняка лорд Сибус уже планирует выгодный брак, призванный закрепить его власть и, может, найти денег для нуждающихся Островов. Дафна может сколько ей угодно это отрицать; просто отец не торопится её огорчать, только и всего. Конечно, насиловать дочь и выдавать ее за какого-нибудь Малфоя он не станет; но вот за какого-нибудь европейца?.. И что сможет предложить он, Рон Уизли? Любовь?.. Громкое слово, нечего сказать. Да, он любит её, он будет с радостью работать для неё, он, если понадобится, умрет за неё... Но аристократы ищут для дочерей других женихов. Тут он ничего не изменит. Таков мир. Чертыхнувшись, Рон приподнялся из-за стола. Нужно было найти себе подходящее занятие: иначе от тягостных мыслей он никогда не отойдет. И никому не будет легче, если он погрузится полностью в самобичевание. Может быть, Дина поискать? У того всегда наготове анекдоты. С ним можно будет отвлечься и посмеяться вволю. Главное, не соглашаться, если он предложит выпить. Ему уже и так хватило за глаза. Однако к черному парню Рон не пошел. Стоило ему отойти от стола, как на горизонте юноши неожиданно появилась женщина. Высокого роста, в серого цвета платье, с легким золотым ожерельем на белоснежной шее, мягкой улыбкой на розовых губах... Нарцисса Малфой?.. А ей-то что от него нужно? Благо ответ на этот немой вопрос Уизли узнал очень скоро. – Доброго вечера, леди Малфой... – Проговорил парень, поняв, что ведьме нужен именно он. Раз она решила его отыскать на свадьбе, он должен с нею поговорить. Пусть даже земля, кажется, уходит из-под ног... – Нарцисса, Рон. Просто Нарцисса. – Рон и забыл, какой у нее может быть приятный голос. Почти как у Дафны, хотя, конечно, и не такой в точности. - Думаю, после лагерной жизни, мы можем отбросить этикет. Уж по крайней мере тогда, когда нас никто не слышит. – Пожалуй, ваша правда... Именно он, как ни странно, помог Малфоям. Вчерашним врагам, обидчикам и объектам множества его шуток. Но когда на пороге завода появились перепуганные до смерти блондины, сводить с кем-либо старые счеты Рону не захотелось. Были куда более серьезные проблемы, хватало хлопот и опасений побольше. Тем более, что сам Хорек помог Отряду ценными сведениями, а его матушка, вопреки подозрениям многих, оказалась женщиной покладистой и способной отречься от неуместного гонора. Она работала вместе с остальными девчонками, помнила о своем сомнительном для ребят прошлом и всячески старалась им помочь. Никакого напускного аристократизма, никаких неоправданных претензий на кусок пожирнее и место потеплее. Женщина помогала по мере сил, безропотно выполняя поручения и задания. Нарцисса Малфой будто протягивала им оливковую ветку - так зачем было бить по руке, честно ищущей примирения? Рону, хоть и не без труда, удалось в этом убедить Сьюзен, Энтони и тех, кто желал «поставить мамку Хорька на место». И она то ли откуда-то прознала о его заступничестве, то ли почувствовала его сердцем - но с тех пор Нарцисса его явно выделяла из всего Отряда. – Хорошо, Нарцисса. Так что вас сюда привело? – Учтиво спросил Рон, наконец почуяв долгожданное равновесие. – Я заметила, что вам плохо. Что вы сидите в одиночестве посреди толпы магов и колдуний. Размышляете о чем-то тягостном, когда все вокруг веселятся, поют и танцуют. – Проговорила женщина неожиданно заботливым тоном. – А такое поведение никак не годится для молодого парня. Тем более, на таком веселом и добром празднике. – Просто устал от болтовни про женитьбу, – решил отделаться полуправдой Рон, – только и всего. Ну посидел я в одиночестве минут пятнадцать... Двадцать... Никому ведь не мешал, никого не трогал. Нет, я не говорю, что вы мне помешали, не подумайте только... Парень чуть ли не подпрыгнул на месте от собственной глупости. Как только он мог подобную глупость сказать?.. – Да успокойся, ничего страшного. Я прекрасно поняла, что ты хотел сказать. – На мгновение юноша подумал, что оскорбленная в лучших чувствах дама его тотчас же и оставит. – Но, думаю, я знаю верное средство от этой раздирающей сердце меланхолии. – Какое же? – Прислушайтесь, Рон. – И в самом деле. Стоило умолкнуть осуждающему шепоту, как парень разобрал приятные уху звуки легкой, ненавязчивой музыки. – Неужели вам не хочется потанцевать? Отпустить тревоги, волнения, сомнения? Забыться и расслабиться после всего прожитого вами кошмара? – А с кем?.. – Он не сможет пригласить Дафну. А приглашать кого-либо кроме нее он не хочет. – Да со мной же! Парень мысленно поблагодарил леди Малфой за то, что она начала говорить издалека. Дала ему возможность крепко встать на ноги; иначе он бы попросту упал на землю, пораженный подобным предложением. – Но как же Драко... – Растерянно спросил Рон. – Он не... – Сыновьям не должно танцевать с матерями у всех на виду. Разве это не так? – Улыбка леди Малфой была сродни Обезоруживающему заклинанию. – К тому же, а что тут такого? Вы помогли нам в лагере, были добры к нам. Уж точно я могу помочь и вам в ответ, помочь повеселиться в этот хороший вечер. – Я составлю вам пару, леди... Нарцисса. – Сказал Рон слабо верящим в реальность происходящего голосом. – Но мне, боюсь, нужно кое-что еще. Помимо веселья и танцев. – А что еще? – Совет. – Если смогу, то помогу. Только спустя несколько вздохов Уизли собрался с решимостью. И выпалил, пока отвага вновь его не оставила. – Я люблю Дафну Гринграсс, и хочу на ней жениться. Но я не могу к ней подойти и сделать предложение. Думаю, что я ей не ровня и не пара. На что я могу рассчитывать? – Четыре коротких предложения покинули его рот будто очередь из маггловского оружия. То ли автомата, то ли пулемета... Продолжил он еще более тихим шепотом. – И если вы расскажите, как мне быть... Буду благодарен. – Конечно помогу. – Неожиданно тепло ответила Нарцисса. – Но такие разговоры, Рон, лучше не вести у стола. Пойдем танцевать, и тогда-то я тебе все скажу. – Хорошо... – И Рон со всей любезностью, на какую только был способен, принял руку Нарциссы Малфой.***
А Рон, нужно признаться, хорошо танцует... Когда им руководит кто-то более опытный. Подает нужные наставления, ласково, но твердо направляет его движения; словом, помогает ему обрести решимость в себе. Вот он уже смотрит смелее, вот он начинает вести партнершу, вот он... Опускает правую руку чуть-чуть пониже. И ведь ни следа неловкости на лице. Вот бы он еще в их деле такую же настойчивость проявлял! А пока что Дафне оставалось только наблюдать за танцующим с другой женщиной Роном да крепче стискивать стакан воды в руке. Помнится, за оскорбление памяти подруги она била бутылки об голову. Какое же наказание следует за попытку увести возлюбленного?.. Явно такое, исполнение которого повлечет страшный скандал на все Острова. Можно было бы поинтересоваться, конечно, у стоящего рядом Гарри; он неплохо разбирается в законах и обычаях в эти дни. Как жаль, что его вниманием овладела очередная аристократка, и что Дафне с ее вопросом придется обождать. Леди Глория Файертейл, как она представилась ему, Дафне и Флёр. Супруга лорда Маркуса Файертейла. Ее неожиданное появление помешало дочери министра излить душу Поттеру; пришлось отойти несколько в сторону и позволить гостье «как следует» представится. Жена нового лорда Файертейла, признаться, была хороша собой, и полуоткрытое платье только подчеркивало эту красоту. Ухоженные и длинные каштановые волосы опускались на ее спину, белые зубы приветственно улыбались всему миру... А уж вырез на груди работал безотказно: привлекал внимание многих мужчин – Поттера в том числе. Тот общался с ведьмой дружелюбно, спокойно... И регулярно бросая взгляд вниз. Та нисколько не стеснялась, вовсю пользуясь отсутствием как отошедшей невесть куда невесты, так и исчезнувшего муженька. Множество девушек и женщин сегодня сказало Флёр, как сильно ей завидуют. Многие, наверно даже большинство, верили в свои слова. Ещё бы! Она стала женой одного из самых влиятельных мужчин в Британии! Живого героя, человека, убившего Волдеморта и близкого к министру магии. Молодого и красивого парня, отмеченного наградами и деньгами. Что же тут может пойти не так? Многое. Очень многое. Дафна, конечно же, поздравила француженку... Но она ей нисколько не завидовала. Ей достался в мужья человек тяжелого нрава, не терпящий пререканий и умело навязывающий свою волю остальным. А взгляды, которые он бросал на Глорию... Красноречиво говорили в пользу того, что, скорее всего, образцом супружеской верности Поттер тоже не станет. – И я говорила, что мы должны сделать больше. Нужно было помогать лучше, – заверяла Глория своего слушателя, – Маркус, к сожалению, не всегда меня слушает... А я предлагала ему продать, например, вот это мое колечко... – Каждый кнатт был значим, – примирительно произнес Гарри, – и ваша семья, леди Глория, внесла немало. Поверьте: ни господин министр, ни я ничего не забудем. Вклад каждого доброжелателя в наше дело оценен. – Но... Милорд, – попыталась возразить женщина, – а как же Малфои? Была уверена, что этому семейству конец. После всего, что они наделали... Файертейлы и Малфои не ладили друг с другом с конца прошлого века, когда главы семейств сразились на дуэли за симпатию какой-то вейлы. Озабоченные похотью аристократы убили друг друга, а яблоко раздора похитили и увезли на восток, где его и след простыл. Глупость, банальная глупость двух мужчин – а осадок остался по сей день. – Нынешний лорд Малфой вовремя перешел на нашу сторону и сливал полезную информацию. Нарцисса ничем не отметилась, у нее даже метки на руке не было. А Люциус, главная змея клана, подох в Хогвартсе. – И что решили им оставить? – Дом, одну десятую старых вкладов им оставят. – Говорил Гарри так, словно обсуждал не судьбу людей, а обитателей муравейника. – А еще младшему Малфою не будут чинить препятствий в карьере. Так что, если захочет восстановить доброе имя и состояние, пускай поработает на славу. – Лучше было бы не нянчиться с ними. – Заявила Глория с такой жестокой уверенностью, которая лучше подошла бы Сьюзен Боунс. – Пара хороших дел, как мне кажется, не искупает все остальное. Тут уже Дафна не удержалась. – Миледи, вас на баррикадах я не видела. Не видели вас и мои друзья. Хорек, при всех его недостатках, дрался с мечеными. И дрался по-настоящему. – Говорила дочь министра без особого вызова, просто констатируя хорошо известный факт. – Чем, позвольте спросить, занимались вы? – Но я и не мучила других людей! Не служила этому их Лорду... – Повышать голос на подругу жениха, старшую дочь министра и заслуженную героиню Отряда этой колдунье не хотелось. – Мне и нечего было искупать там, в крови и огне. – Ну, Дафна, – дружески похлопав блондинку по плечу, заметил Гарри, – рисковать красотой леди Файертейл без поистине крайней необходимости не стоило бы. Но она права, Глория: не стоит настолько кровожадно огрызаться на людей вроде Малфоев. Они заблуждались, они поняли ошибку, они постарались ее искупить как могли. Нам хватит проблем в будущем, нет смысла их умножать. – Проблемы?.. Но ведь он помер уже навсегда?.. – Он-то подох, – согласился Поттер, явно наслаждаясь своим превосходством над пустоголовой красоткой, – но осталось еще немало темных тварей. Они потеряли хозяев, но не чувство голода. Найдутся желающие отомстить за Реддла, наверняка. Бандиты и оборотни, разумеется... А еще, конечно, гоблины. Эту гадкую вошь давно пора растоптать и, я надеюсь, скоро их время придет. – Но как же мы без гоблинов? Без наших банкиров и управленцев?. – Обойдемся. На эту тему Дафна уже все слышала. О том, как Гринготтс будет обвинен в сотрудничестве с Реддлом, как Министерство откажется платить по старым счетам. Благо ее отец ни кнатта у мелких не брал. Сделал кое-какую услугу Реддл волшебникам: показал, что с мелкими уродцами можно и нужно говорить на языке силы. Международная конфедерация и «Гарсиа» лично одобрили этот план; симпатизантов у гоблинов в высоких коридорах власти не хватало. Слушать повторно лекцию, причем в ее упрощенной форме, желания не было. И она отошла в сторону, не мешая Гарри поражать куклу его образованностью и политическим чутьем. Ее сейчас куда больше волновали личные дела, чем проблемы мира. С отцом Дафна уже переговорила. Лорд Сибус Гринграсс не станет вмешиваться в любовные дела дочерей: об этом он торжественно заявил после победы на импровизированном семейном собрании. И Дафна, и Астория свободны в выборе и любовников, и друзей, и мужей. Отец сказал, что так как он женится повторно по любви, то мучить дочерей договорными браками он не собирается. Никаких требований: ни по личностям женихов, ни по времени женитьбы. Когда Астория и Джейн ушли, Дафна взяла быка за рога и тут же выдала отцу историю о своих отношениях с Роном. Она рассказала об их связи, их взаимных чувствах... И спросила, как он отнесется к такому зятю. Она надеялась на спокойную, ровную реакцию, и готовилась к неприятию. Но ответ отца ее удивил. Аристократ и министр одобрил выбор дочки и сказал, что не имеет ничего против Рона; считает его достойным мужчиной и надежным защитником. Будет рад помочь им обзавестись собственным домом, гарантирует, что у Рона всегда найдется достойная работа, по его талантам и статусу... Вот только бы еще сам Рон поспешил сюда, к ней, а не танцевал бы с Циськой Малфой! Подумаешь, нашел себе партнершу, нечего сказать. Хорькову матушку! Дафна залпом опустошила стакан воды и подала его подвернувшемуся домовику. Пусть уберет, и принесет ей новый! Она же побудет в тихом, гордом одиночестве... Как вдруг едва ли не у самого уха раздался столь хорошо знакомый голос. – Дафна! – Крикнул Рон, безошибочно привлекая ее внимание. И не только ее: Гарри, леди Файертейл, тот немец и другие оказавшиеся рядом гости – Что такое? – Легкая досада так и не перешла в полноценный гнев. Тем более, что сейчас дочь лорда Сибуса испытывала в первую очередь удивление. Бывают же в жизни совпадения! – Чего ты хочешь мне сказать? И снова ожидания Дафны были обмануты. Она рассчитывала, что ее позовут на танец, или ей сделают какой-нибудь теплый комплимент. Но сегодня и сейчас Уизли не собирался размениваться на мелочи и моментально отрезал себе путь к отходу. – Я люблю тебя! Люблю тебя как никого другого! – Громко и отчетливо говорил Рон. Никаких следов опьянения: ни запаха изо рта, ни заторможенности речи, ни нетвердой позы. Он был трезв как лучшее стекло... И он – И я не могу больше... Должен все высказать! Сердце блондинки забилось быстрее. – Я прошу твоей руки, Дафна! – Выпалил Рон, неотступно смотря ей прямо в глаза. Вместо ответа Гринграсс добродушно улыбнулась, с выдохом отпустила из себя обиду и досаду, и поцеловала юношу в губы... Под ненавязчивые аплодисменты их лучшего друга и посторонних людей.***
Непросто танцевать три часа подряд. Даже если ты считаешь себя физически крепкой ведьмой. Даже если ты до того несколько лет упорно готовилась к войне и воевала. Рано или поздно любое человеческое тело сдается и требует от хозяйки отдыха. Именно это и случилось с Джинни Уизли: после очередного танца спина, ноги и плечи взвыли, и дольше игнорировать их она не могла. Рыжеволосая девушка из самых последних сил добралась до спасительного кресла и плюхнулась на него в поисках облегчения. Получила она только очередной приступ боли... Кто бы мог подумать, что от танцев с любимой устаешь сильней, чем от Гарриных тренировок? Да и сам праздник еще в разгаре, отдых ей только снится. Единственная дочь Артура Уизли с благодарностью приняла освежающий напиток у очередной служанки. О Мерлин, сколько их лорд Сибус уже набрал?.. Оно, впрочем, понятно. Министр магии и глава влиятельного рода не может жить скромно, а нуждающихся в деньгах волшебниц после войны немало. Хорошо, что для ее семьи и ее самой денежный вопрос не стоит. И Джинни, и Луна получили внушительную сумму золотом; ее лучший друг Гарри в самом деле никого не забыл. Этого должно хватить и на новый дом, и на должное обустройство в нем. Девушка залпом выпила поданный ей коктейль. У него был приятный ягодный вкус, но должного тонизирующего эффекта питье не оказало. Или он должен был появиться попозже? Джинни куда больше знала о проклятьях и зачарованиях, чем о банальной кулинарной магии. Как и когда должен вернуть силы освежающий ягодный напиток? Лучше спросите, из чего делается противоядие от вампирского укуса, или как правильно наложить Режущее на закованного в броню противника! Куда там думать о тонкостях и особенностях быта. Тут она настолько же беспомощна, как самая обычная младшекурсница Хогвартса. Ничего. У нее скоро будет время и возможность наверстать упущенное как следует. Родители были счастливы вновь увидеть ее, живую и целую. Разлука действительно затянулась... И поэтому Артур с Молли были еще сильнее удивлены ее объявлением. Они знали, что парней после войны не удержат, но думали, что дочь с ними еще поживет пару лет. Но Джинни собиралась покинуть родительский дом уже в самом скором времени – и перейти окончательно под крыло Луны Лавгуд. Удивлению матери не было предела... Зато отец все воспринял поразительно философски. Порадовался, что она нашла себе близкую подругу, сказал, что не видит никаких проблем с "этим"... И так, будто мимоходом, отметил, что они ее всегда рады видеть. Намек был прост и понятен, хотя тактичный Артур и не проговорил его вслух. Мол, когда дочка образумится и наиграется, родители с удовольствием примут ее обратно в дом, пока не придет ей время выходить замуж. С их точки зрения, происходила довольно типичная история для магического мира: многие ведьмы и колдуны чистокровных родов по юности "экспериментируют", чтобы затем остепенится и превратиться в семейных людей. Долгая жизнь и доступ к чудесам магии сделали потомственных волшебников терпимыми к подобным эскападам; их даже в какой–то степени ожидают от молодежи... Они никак не могли знать, что ничего не изменится. Что она искренне и горячо любит Луну, и что она сейчас гуляет на свадьбе единственного парня, которого хотела бы видеть своим мужем. Сильного, красивого, умного, решительного, ее спасителя и защитника... Но, раз он выбрал другую, она не будет мешать чужому счастью. Француженка оказалась хорошей девчонкой и, Джинни была уверена, станет для Гарри лучшей женой. Тем более, что с Луной ей очень хорошо. Рядом с когтевранкой она отдыхает, она с готовностью отдает ей контроль и право решать, она счастлива лежать рядом и слушать ее тихий, вечно будто отстраненный голос. Ощущать прикосновения ее пальцев, ее горячие поцелуи, слышать ее советы и команды... Ее компания дарит младшей Уизли чистое, незамутненное счастье, и она не готова от него отказаться. Никогда не будет готова. Родители думают, что рано или поздно их Джинни образумится. Вернется, одумается и станет нормальной. Как все. Вот только Джинни искренне сомневалась, что ее вообще можно было хоть когда–то назвать «нормальной» и не погрешить против истины. Какая нормальная девчонка запишется в нелегальный кружок самообороны? Рискнет образованием и, строго говоря, всей дальнейшей жизнью семьи вопреки казавшейся непреклонной воле Министерства? А пойдет ли она во вражескую ловушку следом за другом и кумиром? Продолжит занятия, потеряв старшую подругу в ожесточенном бою? Что насчет ухода в подполье? Ежедневного риска, трудностей и тягот? Ведь она все это выбрала сама. Гарри ее не заставлял, даже не то чтобы как–то настойчиво уговаривал. Она шла на верную смерть добровольно, и только благодаря друзьям, своим умениям и банальной фортуне старуха с косой прошла мимо нее. Сколько раз ее могли не то чтобы покалечить, а попросту убить?.. Хорошо, что точного ответа на этот вопрос она не узнает никогда. Может ли девушка, с такой охотой подставлявшаяся под проклятья, передумать, когда речь о велениях сердца? Джинни уже хорошо знала ответ. Рано или поздно, но ее родители примут этот ответ. У них попросту не останется выбора. Но вот долгожданного облегчения не было, как и ожидаемого прилива сил. Неужто она настолько устала, что напиток не оказал должного эффекта? Девушка какое–то время смотрела в пустой стакан, и лишь потом решилась потревожить подвернувшуюся служанку. – Пожалуйста, еще один коктейль... – Стоило ей только обратиться ко служанке, как та тут же подала точно такой же стакан. – Спасибо... Для рыжей девушки подобная услужливость казалась чем–то невозможным. Все дети Артура и Молли Уизли росли в любви к труду и привычке к оному; в «Норе» трудились все, внося посильную лепту в хозяйство. Каждый трудился, и никто ничего не получал просто так. Нет, конечно, можно было попросить братьев что–нибудь передать на кухне... Но вот такой расторопности от них ожидать не приходилось! А служанка еще и улыбалась так виновато, будто это она просила у Джинни серьезного одолжения. Неужели это – повседневная жизнь Дафны и того же Хорька несчастного? Какого это, постоянно быть в центре внимания чужих людей, готовых исполнять прихоти и пожелания? Без нужды готовить, убирать, ухаживать за скотиной? Сделав глоток, Джинни подумала, что, пожалуй, это и неплохо. Но такая жизнь не для неё: от постоянного безделья маги и ведьмы с ума сходят. Нужно трудиться, работать и стараться сделать жизнь близких лучше. Вот тогда счастье будет крепким, надежным и верным. И как только выживет Рон с Дафной? Она, разумеется, была счастлива, что ее брат наконец-то нашел в себе силы и признался любимой девушке; еще больше радовалась Джинни тому, что Дафна ответила согласием. Но как ее брат выдержит испытание всей этой кричащей роскошью? Пожалуй, ему пригодится помощь... У них с Луной уже был готов примерный план на будущее. Отец возлюбленной смог пережить войны и связанные с нею потрясения, но устал и нуждается в отдыхе. Заниматься издательством и письмом он больше не может, желает уединения и спокойствия. Немудрено: ему пришлось скрываться у далеких родственников в глуши Ирландии, при этом только на час разминувшись с посланными по его душу карателями. За время в Отряде Луночка сделала себе имя как достойная, пусть и... Весьма оригинальная журналистка. Она возьмет из рук мистера Лавгуда семейную газету и выйдет с нею вперед: учитывая кризис "Пророка" и обещанное Гарри покровительство, это не будет тяжело. Когтевранка будет писать, сочинять и издавать... А она, Джинни, возьмет на себя дом, заботы по нему и обустройство хозяйства. Блондинка в этом понимает еще меньше ее, а Джинни хоть что–то из материнских уроков еще помнит. Любому писателю, в конце концов, нужно есть, отдыхать и расслабляться; тут она и поможет ей... Джинни могла бы еще долго размышлять. О далеких планах, о намерениях на завтра, о перспективах карьеры любимой, да о чем угодно! Если бы на горизонте не появилась светловолосая когтевранка собственной персоной. Форменное ожерелье из пробок, столь милые редиски в ушах, вечно слегка выпученные глаза... Никакой ошибки быть не могло. А потом она еще и заговорила. – Джинни, а что ты от меня ушла? – Осведомилась Луна таким беспечным голосом, будто говорила о сущем пустяке. – И что ты тут в одиночестве делаешь? – Устала я. Решила мирно посидеть в сторонке. – С ненаигранной одышкой произнесла рыжеволосая. – А что такое? – Вставай и пошли танцевать дальше. Ты уже и так отсидела все себе. – Говорила Луна тихим, но удивительно властным голосом. – Я устала. – Повторила рыжая девушка беззлобным тоном. Так дети пытаются что–то донести до родителей. – Встань. Так ли давно Джинни требовала отомстить за издевательства над этой странной, но удивительно приятной девчонкой? Тогда она казалась ей всего лишь поводом, чтобы обрушить праведный гнев на подхалимов Амбридж. А то поразительное время, когда они вдвоем играли важную роль в Лиге? Тогда Луна оказалась не просто талантливой ведьмой и надежным другом, но и поразительно трудолюбивым человеком. А как давно они вдвоем решили остаться с их Гарри вопреки всему? Она доказала не только верность дружбе, но и отвагу, сообразительность, жертвенность... Правда, оставался открытым другой вопрос. Когда же именно она, Джинни Уизли, успела покориться этому голосу и отдать себя в его распоряжение? Неужто в самый первый день их близости? Или еще раньше? Может, в первые дни после победы? Неважно. Деваться все равно было некуда. Про себя проклиная силу, которую обрела над ней Лавгуд, Уизли поднялась из плена кресла... И, как не парадоксально, ощутила прилив сил. Боль в плечах прошла, стон колен унялся; словно она только что поднялась с постели после долгого и крепкого сна. Коктейль наконец помог? Или Луна? – И как тебе, Солнышко мое? – За заботу прощалась и большая властность в обращении. – Л..Лучше. Думаю, – улыбнулась Джинни, – что я готова к еще одному танцу. – М... – И, словно ни в чем не бывало, Луна ущипнула подругу за ее задницу. Ее нисколько не волновало, видел ли их кто–то, мог ли кто подметить подобное обращение или нет. – Ну, раз так, то идем. Они как раз собираются играть кое–что медленное и страстное. И Джинни покорно последовала за голосом.***
У главы рода множество обязанностей, к нему и окружающие, и домашние, и он сам всегда предъявляют высокие требования. Соответствовать им он попросту обязан, если желает лучшего для семьи и себя. Во–первых, он должен представлять интересы клана в сложном, запутанном мире игрищ Визенгамота, Министерства и местных властей. Защищать себя и близких, по возможности доставать лучшие куски из огня, да следить, чтобы его имя пользовалось уважением и, естественно, страхом. Во–вторых, глава рода оказывает покровительство многочисленным клиентам, получая взамен их преданность, их деньги, их дочерей, их услуги иного характера. Мир так устроен: слабые жмутся к сильным, и те ими пользуются, по возможности стараясь огородить свое прирученное стадо от волков. Ведь иначе его не получится стричь! В–третьих, глава клана обустраивает жизнь всех живущих под его крышей, от престарелых родственников до новорожденных младенцев. Он решает, кто на ком женится, где и как будут воспитываться дети, кто на какой пост может претендовать, и, разумеется, кто получит какое наследство. Пусть Министерство сейчас считает себя вправе влезать в имущественные и брачные споры: глава рода, достойный называться таковым, найдет способ поступить по–своему. И, конечно же, еще было множество правил хорошего тона, каждое из которых нужно было учитывать; были специфичные знания родословных и фамильных историй, которыми нужно обладать... Словом, не такое это и простое занятие, каким себе его воображают магглолюбцы из Министерства! Так Драко Малфоя учили в тринадцать–четырнадцать лет, когда он уже созрел для подобных жизненных наставлений... И пока у покойного отца были время, силы и желание чему–то его учить. Потом и ему, и Драко стало не до подобных занятий. Во многих словах отца ему с тех пор пришлось разочароваться, многое довелось переосмыслить. Моргана, довелось даже поднять палочку против "друзей" отца! Не думал он, что переживет тот ужасный день, полный крови, боли и смерти. Пережил. Уцелел. Более того: новый министр сохранил за ним титул, оставил им с матерью поместье, не стал накладывать каких–либо запрещающих чар на палочки. На свадьбу новоиспеченного лорда Поттера и его ручной коровы – все же мелкая Уизли ловкую кличку подобрала – он пришел лордом Малфоем, главой своего дома и членом Визенгамота. Так что он попытался вести себя подобающе столь высокому положению: преподнес чьи–то старинные драгоценности в подарок, произнес поздравления... И попытался исполнить роль лорда, найдя себе союзников и приятелей. Казалось, случай как нельзя удачный: когда еще весь цвет магической Британии соберется в одном месте? Вот только его ожидало разочарование. Отчасти ожидаемое, но от того не менее горькое. Поттеры приняли его ожерелье и его слова со всей учтивостью; зато его попытка побыть лордом провалилась. Полностью. Гринграсс оставил ему формальный титул, но все возможное содержание из него ушло. Его терпели в разговорах и не гнали взашей, это верно; но выдержанная холодность всех этих Фоули, Файертейлов, Редволлов и прочих отчетливо давала понять, что теплой встречи в Визенгамоте можно не ждать. Точно также держались с ним министерские чиновники: слушали, кивали, отвечали, но от какого–либо разговора по существу, тем более от обещаний, уклонялись. Изящно и вежливо, но твердо. И, самое главное, Драко прекрасно понимал причину подобного поведения. Никому не нужны разорившиеся, потерявшие любое влияние неудачники в качестве союзников и партнеров. Никакой клиентуры у Малфоев не осталось. Тот жалкий охвост из нищих лавочников, которым последние месяцы довольствовался отец, поспешил перейти под руку лорда Поттера; и, по правде говоря, Драко хорошо их понимал. Буде он простым торговцем, поступил бы также. Была и обратная сторона у этой медали: ему не придется тратить немногое оставшееся золото на подхалимов. Даже слуг почти не осталось. После победы Малфой вместе с отрядом авроров возвратился домой: там специалисты освободили немногих выживших из–под власти Империуса Волдеморта. Кроме пары лакеев, они поспешили уйти прочь из особняка. А на что годится лорд, не имеющий ни клиентов, ни свиты, ни прислуги? За ним осталось кресло в Визенгамоте, о да. Вот только его влияние и значимость все столетие падали, а Гринграсс это вспять не обратит. Скорее уж наоборот. Да и немного стоит пустой голос, лишенный денег и связей за ним. Оставленного им с матерью золота хватит на нужды, но ни на что другое. Продавать тоже толком нечего, так что надеяться на скорую прибыль нельзя. Неужели он навсегда обречен оставаться неудачником? Нет. Где–то с полгода тому назад он взял свою жизнь в свои руки, когда пошел к Поттеру на встречу. Было страшно, было тяжело и нелегко, но он справился тогда. Справится и сейчас. Раз он жив, то не случилось ничего непоправимого... А пока что можно отвлечься от неприятных, тяжелых мыслей непринужденной светской беседой. Нужно ведь и это умение вырабатывать! И, в качестве собеседницы вполне подойдет случайно оказавшаяся рядом симпатичная соседка. Как–то там положено начинать беседы с незнакомками? – Признаться, не имел удовольствия раньше видеть вас. Очевидно, танцы и музыка вам не по душе? – Строго говоря, получилось... Не очень. Но жизнь с Уизли на «заводе» и не учит должным манерам. – Леди Дженнифер Смолвуд. – Отозвалась молодая женщина. Длинные черные волосы падали ей на бледные плечи, дорогое платье скрывало точеную фигурку, а в темно–карих глазах появился легкий интерес. – Вы, должно быть, лорд Малфой? – Да. Смолвуды... Драко очень смутно, но что–то припоминал. Аристократы средней руки из Корнуолла; появились то ли в четырнадцатом, то ли в шестнадцатом веках; состояние и имя себе сделали то ли на торговле палочками, то ли на наемных убийствах... Лишь бы она не начала о прошлом болтать! А эту женщину он видел в Хогвартсе, когда был еще первокурсником, второкурсником. То ли вторая, то ли третья дочь лорда Смолвуда, отличница и гордость Слизерина – она, разумеется, никогда не обращала внимания на мелкого наследника другого рода, кружась со своими знакомыми. – Вы тоже не спешите танцевать. – Никогда не любил этого. – И, что самое забавное, тут он был предельно честен. – Пусть ногами дергают другие волшебники. – А чем тогда будете заниматься вы? Пить в гордом одиночестве? – Раз вы со мной говорите, – решил усилить нажим Драко, – то это уже не одиночество. – Верно. – И, к тому же, я не только пью, – почему–то под напором ее немигающих глаз ему захотелось оправдаться, – я размышляю. А думать под эту адскую какафонию я не могу. – Позвольте угадаю. Вы размышляете о своей печальной судьбе и о том, что с нею теперь делать? – Вы были любимой ученицей Трелони? – Осведомился Драко, то ли в шутку, то ли серьезно. Ответом ему стало презрительное фырканье. Как ни странно, но на сердце Драко полегчало: он понял, что тут ему не будут выговаривать за порядком испортившиеся манеры. – Хорошо разбираюсь в людях. Итак, это я угадала. – Не вопрос, а утверждение. Характер в этой красотке чувствовался все больше и больше. – И, похоже, ничего толкового вы не надумали. – Да. – Честно признался парень. Он знал, что должен был быть возмущен ее словами, ее тоном, ее поведением... Но когда еще у него получится выговориться? Пусть уж лучше эта незнакомка выскажется, как сочтет нужным. – На меня легла большая ответственность, и я не знаю, что теперь делать. Я слишком молод для подобной ноши... – Наш министр был не то чтобы принципиально старше, когда скончался его отец. Тоже убитый на войне. С неким Гриндевальдом, если помните такого. – Но лорд Сибус получил богатое наследство! Его клиенты не разбежались, а его золото никто не трогал. – Грамотно распоряжаться имеющимся тоже нужно уметь. Но хорошо: посмотрите тогда на Редволлов. В пятнадцатом веке из–за происков врагов от них остались двое сирот на улицах маггловского Лондона. Парень, лет восемнадцати, и его старшая сводная сестра, прижитая от магглы–рабыни. Без кнатта в кармане и с позорными клеймами. Их оставили помирать там; через тридцать лет они вернули утраченное с процентами. По Викториусу–то и не скажешь, что его прапрапрадед почитал за счастье съесть крысу, верно? – Об этой истории, признаться, юноша никогда и ничего не слышал. И понимал, почему. – Почитайте «Красную лису» на досуге. Очень вдохновляет. – Я не думаю, что готов... Отправиться в маггловский Лондон. И потом, мне некому мстить–то. – Он попытался отшутиться, чтобы спрятать недостаток осведомленности. – Вам и не придется. По сравнению с Редволлами, у вас попросту тепличные условия. Титул, поместье, деньги у вас остались. – Начала перечислять Дженнифер, а парень поймал себя на мысли, что у собеседницы очень приятный голос. – Лорд Поттер вас хорошо принял, и не собирается чинить препятствий по жизни. Его друзья тоже воздержутся от такой мелочности. Лорду Гринграссу уж точно будет не до вас. Служанка наполнила бокалы, но и он, и она остались к этому жесту полностью равнодушны. – И что же я должен, по Вашему, сделать? – Вы действительно спрашиваете моего мнения? – Впервые – Заранее предупреждаю. Оно вам может не понравится. Я не привыкла смягчать оценки и перебирать выражения. И, вполне возможно, вашей гордости мои слова не понравятся. – Да. Я буду очень рад получить именно такое мнение. – Именно недостаток хороших советов подставил его отца. А до него и деда. Он эту ошибку не повторит. Она заговорила после недолгого молчания. – Я вижу для вас, Драко, два пути. Первый – в клиентуру к Поттеру. Он вас примет и, будьте уверены, работу найдет. У этого юноши, уверена, есть далеко идущие планы на жизнь, и лично преданный клиент лишним не бывает. Или... – Или? – Служба в Министерстве. – Смолвуд предложила второй вариант. – Там сейчас острая нехватка кадров. Война и чистки аппарата без последствий не обходятся. Вас примут, и, благодаря фамилии, не будут долго морозить на посту второго секретаря по толстостенным котелкам. Работа в центре сообщества принесет знакомства и связи, поможет вам окончательно очистить имя семьи, и разжиться капиталом. Вот две мои идеи, которые я считаю самыми подходящими для вас. – Благодарю, леди Смолвуд. – Искренне поблагодарил новую знакомую Драко. Ему нужно было услышать эти предложения из чьих–то чужих губ – а то, что эти губы настолько красивые, ничуть не портит картину. – Я должен обдумать ваши слова. – Надеюсь, что когда вы добьетесь успеха, – с легким смешком сказала черноволосая, – вы не забудете подавшую вам идею женщину. И подадите ей горбушку хлеба, когда она попросит. Сейчас она уйдет. Встанет и уйдет. И он вновь останется один с серьезными, тяжелыми думами... Нет. Он этого не допустит. Ему нужна компания, и найденная по случайности красивая дама точно сгодится. – Леди Смолвуд, простите, пожалуйста, мою неосведомленность, – заговорил парень с несколько большей поспешностью, чем нужно бы, – ваша семья ведь из Корнуолла? – Да, мы оттуда. – Не все он забыл еще из старых уроков! – И как вы здесь оказались? – По приглашению лорда Поттера, разумеется. Мой дядя был главой отряда, убивавшего Пожирателей в округе, – пояснила Дженнифер, – и смог выжить при этом. В Хогвартсе не сражался, но не позволил корнуолльским меченым прийти на помощь своему повелителю. Сама я и моя матушка уехали в Австралию, когда война только началась... Вернулись недавно. И нас пригласили сюда. – И как вам праздник? – Отличный, что уж тут можно сказать... Лорд Гринграсс и его молодая жена умеют организовать торжество, с этим не поспоришь. – С этими словами Дженнифер протянула к Драко бокал. – Забываешь о тяготах и невзгодах. – Это верно. Стекло ударилось о стекло, и Малфой искренне улыбнулся в ответ.***
– Так что оборотни больше не угроза. Как и вампиры. – Подвел итог своему короткому рассказу Кингсли Бруствер, новый начальник Отдела правопорядка. – По лесам еще бродят остатки нежити, которой Пожиратели наделали в больших количествах, и там же скрываются последние банды меченых. Либо они отказались от хозяина и стали обычными разбойниками, либо они отрицают реальность и надеются на его повторное воскрешение. Опасности для Министерства и крупных поселений они уже не представляют, а со следующей недели начнутся рейды Аврората. Тогда мы окончательно разделаемся с остатками союзников Реддла. – Это радует. – Кивнула головкой Ксения Алмазова. – Британские чародеи настрадались достаточно. Они заслуживают безопасности и отдыха. Но... Вы уверены, что удалось перебить высший круг Пожирателей? А то у гидр имеется неприятная черта отращивать конечности. – Вполне. Нам удалось опознать большинство из них. – Вмешался в разговор уже сам министр магии. Лорд Сибус решил показать свою осведомленность в столь важном деле. – Лестрейндж, Долохов, Руквуд, Крауч, Макнейр, Малфой... К тому же, никто из них не объявился, хотя прошло уже немало времени, а недобитки отчаянно нуждаются в каком–нибудь общем лидере. Это дает нам все основания полагать, что головы этой гидры отрублены навсегда. Гости с континента довольно кивнули. – Радует, Ваше сиятельство, такой деловой подход. Его недостаток, на мой взгляд, погубил ваших предшественников... – Заговорил барон из Германии на идеальном английском. – Отрадно видеть, что вы не собираетесь повторять чужих ошибок. Раздираемая войной Британия – это и плохой сон для всех нас. Надеюсь, что в самом скором времени мы забудем о Волдеморте и сможем заняться куда более приятными, полезными и выгодными делами. – Благодарю за ваши добрые слова. – Чопорно произнес лорд. – И, если я могу спросить, – Алмазова сегодня держалась куда вежливее, чем в день их знакомства, – с чего же начнется ваше правление? – Подсчета убытков. – Признался лорд Гринграсс. – Все подаваемое здесь вино не смогло бы помочь мне забыть об этой обязанности. Пока мы с вами здесь отдыхаем, пьем и разговариваем, клерки Министерства трудятся вторые сутки напролет. Мартиролог, подсчет утраченных артефактов и уничтоженных поместий, примерная оценка убытков в золоте... – Обязанность печальная, но необходимая. – Подвел печальный итог Бруствер. Его форменная мантия скрывала все ещё смущавшую Гринграсса искусственную золотую руку. Та была настолько же полезна и эффективна, как природная; это цвет создавал уж слишком заметный контраст. – Только имея представление об уничтоженном и разрушенном мы можем приступить к восстановлению Островов. – А работы вам предстоит немало. – Немец заметил очевидное. – Бесспорно. Но я намерен с нею справиться. С помощью соратников... И друзей нашего сообщества. Победа над Реддлом поставила лорда Гринграсса в уникальное положение. Впервые за всю британскую историю такая полнота власти находилась в руках министра. Визенгамот? Многие некогда влиятельные семьи исчезли без следа, а все выжившие понесли самые серьезные финансовые и людские потери. Никто не вышел из огня войны бесследно, и аристократические клики еще только предстоит создавать с нуля. Местное самоуправление? При Фадже, в сытное и спокойное время, оно пыталось поднять голову, но война лишила магов вредных иллюзий... И лишило многие общины харизматичных лидеров, способных увести соседей на скользкую дорожку. Директора Хогвартса в былые времена были людьми влиятельными: теперь же Сибус мог распорядиться свободным креслом по собственной воле. И даже гоблины потеряли с таким трудом соплетенную было паутину – и в скором времени потеряют еще больше. Он, как министр магии, обрел власть, которая и не снилась его предшественникам. Еще никогда в британской истории министр не был настолько абсолютистской фигурой; теперь же прочие центры влияния ослабли до крайности. Но у этой медали была оборотная сторона. Подобное возвышение Министерства не стало плодом развития бюрократии; это один из многих вывихов, оставшихся после недавно закончившейся войны. Не он силен, а другие слабы. И об этом он обязан помнить. Одним из первых напомнил Лусио Мартин. Эта сволочь, прекрасно все понимающая, но при этом безупречно играющая роль, напомнила о многочисленных долгах и обязательствах «канадского» правительства. Выплаты нужно было начинать уже в этом году, и, желательно, как можно скорее. Потом о деньгах напомнили правительства Франции, России и Германии: эти помогали неохотно, зато первыми оказались в списке желающих получить свое. Аристократы оказались понятливей: оно и понятно, над ними лорд Гринграсс был властен. А ведь, помимо алчных кредиторов, был и целый ворох иных проблем. Новые назначения, пересмотр законодательства, наведение порядка на окраинах и в поселениях. И, засучив рукава мантии, новый министр принялся за дело. Начал Сибус со знакомства с маггловским премьер–министром. Как велела давняя традиция. Стэнли Халловей показался ему человеком разбитым, усталым и потерянным. Словно это ему предстояло руководить восстановлением истощенного сообщества после тяжелой войны. За пять минут беседы причина такого внешнего вида и поведения стали очевидными: его партия неизбежно проиграет грядущие выборы. И никаких возможностей изменить этот плачевный результат у него уже не было. Только тело Халловея находилось в кабинете, разум и душа его покинули уже какое–то время назад. Посему лорд Гринграсс ограничился исключительно пустыми формальностями; тратить обаяние и деньги на обольщение политического трупа не хотелось. Лучше сэкономить и дождаться нового хозяина королевства, который уже маячит на горизонте. Прощаясь с покойником, Сибус задумался о пагубных последствиях подобной системы. Какое может быть планирование при подобной чехарде? Хорошо, что до подобного волшебники не додумались. Страшно даже представить, кого они бы выбрали, будь у них такая возможность. Слабость премьер–министра дала возможность полностью заняться своими делами. Гринграсс принялся за дела с места в карьер, понимая, что времени у него немного. Посты в Министерстве получили герои войны и заметные сопротивленцы; все принятые после прихода к власти Реддла законы и указы отменялись; при помощи предложенных Палмером мер удалось стабилизировать сообщество. Сейчас, пока молодежь танцует, а гости радуются жизни, безымянные клерки составляют списки. Убитых, пропавших, сожженного, украденного. Брустверу велено заняться созданием комиссии, которая займется приспособлением обычаев и законов к новому времени. На места спущены инструкции о том, как надлежит поощрять заслуживших и карать провинившихся; самые отпетые пленники уже ожидают скорого суда, как только Визенгамот откроет сессию. Уже составлен план восстановления ключевых гильдий, и определены их будущие патроны, маги преданные и полезные. Но все упирается в деньги. Их нужно больше, они нужны были еще вчера, а при этом на одних только процентах по займам можно окончательно разориться. Нужно как–нибудь умаслить Мартина, но самого Гринграсса он не послушает... И встречаться с ним повторно очень не хотелось. Возможно, есть другой способ. Барон и графиня слушали рассказ Бруствера о его показавшейся руке; лучше шанса переговорить с ними у него может и не быть. И лучше, если просьба будет исходить от нейтральных лиц. – Я хотел бы спросить у вас, – влез лорд Сибус, воспользовавшись паузой, – насколько хорошо вам знаком сеньор Гарсиа, глава Конфедерации? – Только по переписке. По делам алхимии и колдомедицины. – Словно отрезала Ксения. Поняв, что вышло грубее желаемого, она поспешила смягчить заявление. – Но слышала, что он человек, способный увидеть резон и в политических играх. – Мне доводилось встречаться с ним от имени Секретариата. – Шенхарт поспешил заверить собеседников. – Хмурый и угрюмый человек временами. Но честный, действительно понимающий, и поразительно тонкий для бюрократа в Конфедерации. Секретариату, к слову, пришлись по нраву результаты моих встреч с ним. Этот алхимик выгоду свою чует безошибочно... Но договориться с ним возможно. Лорд Гринграсс подозревал, что на самом деле его знакомый из Германии куда ближе к «Гарсиа», чем признается в этом. Помнится, покойный Дамблдор подозревал Вильгельма Шенхарта в работе на Мартина... Ведь, в конце концов, оказался ведь Шенхарт рядом с Мартином на том злополучном министерском приеме! Да, никаких твердых доказательств не было. Да, тот прием был грандиозным и случайности действительно случаются. Но не лучше ли предположить наихудшее? Тем более, что конкретно сейчас эта связь может помочь Британии. – Я бы попросил вас, господин Вильгельм, ещё раз помочь Британии. – Легкая, приятная улыбка. Обозначающая многое – и ничего одновременно. – Поговорите с сеньором Гарсиа от моего имени. Я снабжу вас нужными расписками, показывающими, что наше Министерство ещё не готово платить по долгам. Скажите ему, что мы ни от каких обязательств не отказываемся... Но нуждаемся в отсрочке. На полгода. Шенхарт ответил столь же любезной улыбкой. – Я готов помочь вам, Ваше сиятельство, но убедить сеньора подождать?.. Проще будет голодного кустодия удержать от миски с мясом. Нужно чем-то подсластить такое обещание, иначе я вам гарантирую провал. Лорд Гринграсс призадумался. Была у него мысль... – Британское Министерство обещает полную поддержку всех начинаний сеньора Гарсиа в Международной конфедерации, – начал говорить лорд, аккуратно взвешивая каждое слово, – и наши голоса на грядущих перевыборах главы Конфедерации. Также... Для товаров сеньора Гарсиа, зелий и артефактов, производимых под его официальным патронажем, будут сняты все пошлины как на территории Островов, так и в наших колониях. – Подобную песню, думаю, напеть можно. – Кивнул довольный немец. – Я передам ваше предложение при личной встрече. По счастью, сеньор приезжает в Германию через две недели для встречи с коллегами-алхимиками; часик у него найдется и для меня. Алмазова, кажется, устала от приличий. Её следующая ремарка куда больше подходила графине, которую Сибус принимал одним канадским днём. – Если вы так отчаянно нуждаетесь в деньгах, то могли бы не устраивать всего... Этого. – Она провела вокруг рукой, давая понять, что именно вызывает у нее недовольство. – Кому нужны эти гигантские столы? А эти вина и огромные блюда? Попросили бы мистера Поттера оплатить всё из его кармана. Его же свадьба! Или, еще лучше, попросили бы его обойтись узким кругом знакомых, и пожертвовать освободившееся золото вам. Это ведь так просто! Порой у ведьм и волшебников могут быть какие угодно титулы – а сами они останутся простыми людьми. – Ксения, не стоит так громко возмущаться. Есть традиции и обычаи, против которых идти нельзя. – Примирительно сказал немец, и лорд Сибус заметил, как в глазах барона мелькнуло странное злорадство. – И, к тому же, ты не особо протестовала, когда тебе подавали то французское вино. – Ну я... Она запнулась, и министр воспользовался моментом. – Людям тоже нужен отдых, мисс Алмазова. Большинство здесь воевало с Пожирателями, очень многие прошли сквозь настоящий Ад в Хогвартсе. Все теряли близких, многие потеряли родных. – Вежливо, но твердо ответил лорд Гринграсс. – Мы обязаны помочь забыться и отвлечься. Хотя бы на этот вечер. Пусть пьют, едят, веселятся и танцуют вволю. И лорд Гринграсс был прав. Работа, тяготы и невзгоды ждут британских волшебников впереди – во множестве. Пока же они будут отдыхать и расслабляться. Как они того и заслужили.