Рубеж.

Когда Вэй Ин добрался в ту роковую ночь до кровати, ему казалось, что он даже глаз не сможет сомкнуть, но по факту, горячий душ, отхлынувший адреналин и выпитый алкоголь, отключили его сознание, как только голова коснулась подушки. Снов не было, сознание словно поглотила чёрная тьма, вязкая и плотная, без звуков и ощущений. Блаженное забвение. Правда, длилось оно не так долго, как хотелось. - Господь всемогущий… что вчера было? Вэй Ин! Давай просыпайся, нам на пары через полчаса, а меня как будто грузовиком сбило… Ох блин… Голос Цзян Чэна был громким, требовательным и хриплым, он ввинчивался в черепную коробку Усяня как алмазное сверло, заставляя покинуть уютный кокон из одеяла, и даже приоткрыть заплывшие после рыданий глаза. - Цзян Чэн, чего ты кричишь? Не пойду я ни на какие пары, по крайней мере в ближайшие два часа так точно. Одному только богу известно, чего стоил Вэй Ину этот привычно - капризный тон, после всего произошедшего, и как он боялся услышать вопросы от Ваньиня на которые не сможет дать ответов. Но брат, по всей видимости, как и предрекал Хуайсан, мало что мог вспомнить со вчерашних событий. - Не пойдёшь? Ну да, гениям можно ходить по желанию, это простым смертным необходимо ползти в аудиторию, даже если хочется сдохнуть. Но пусть и так, я хочу понять, какого хрена ты в моей кровати? - Такого, что ты в моей! Нашелся с самым примитивным ответом Вэй Ин, изображая оскорблённую невинность. - Тебя вчера развезло как последнюю скотину в такси, я тебя еле до комнаты довёл, и пока пошёл в душ ты уже отключился на моей кровати. Мне самому было не очень, так что я просто лёг на твою. Цзян Чэн озадачено хмурится, и задаёт вопрос, от которого у Вэй Ина всё внутри холодеет. - Если я заснул сразу по приходу, то кто мне помыл голову и раздел? У меня волосы шампунем пахнут… Минуту в комнате висит гнетущая тишина, а потом Усянь, словно жуя стеклянную крошку, говорит то единственное что может объяснить случившееся как-то кроме честного ответа. - Скорее всего ты у Вэнь Цин в душ ходил, вы же от неё приехали, плюс ты её имя всю дорогу бормотал, так что… А раздел тебя я, как представил твою истерику педанта по поводу мятых шмоток, так и решил что надо бы тебя подготовить ко сну как положено. Вон я всё на стуле сложил, как самый лучший брат на свете. Можешь не благодарить. Ваньинь задумчиво кусает губу, пытаясь сложить в голове разрозненные кусочки воспоминаний, а затем, пожимает плечами и поднимаясь с постели говорит: - Ну возможно, чёрт его знает, я со вчера всё помню, как плохое кино, особенно вечер, так что скорее всего ты прав. А по поводу благодарностей, так это ты мимо кассы: я тебя столько раз бухого домой тащил и перед родителями прикрывал, что ты мои вещи до пенсии складывать должен. В общем я в душ, и на пары, а ты соберёшь себя в кучу тоже подтягивайся. Накинув на себя полотенце и взяв свежую одежду, Цзян Чэн исчезает в ванной, наконец-то то позволяя брату выдохнуть, и обдумать всё что произошло на трезвую голову. С одной стороны амнезия Ваньиня была прекрасной и безопасной для них обоих, а с другой… с другой в сердце Усяня теперь зияла дыра размером с лунный кратер, отдавая холодом обиды и разочарования по всему телу. Умом он понимал, что это к лучшему, что Цзян Чэн никогда не простил бы ему того, что он воспользовался его состоянием как не простил бы и себе совершённого, но всё равно… всё равно быть единственным кто помнит - ужасно больно. Через какое-то время вернулся Ваньинь, собрался и ушёл на пары, предоставив возможность Вэй Ину выбраться из-под одеяла и оглядеть масштабы бедствия в зеркале без свидетелей. Усянь, конечно, был в достаточно трезвом уме чтоб не оставлять следов на теле своего случайного любовника, а вот Ваньинь точно - нет. Поэтому сейчас бледная кожа Вэй Ина являла собой весьма ужасающее зрелище: следы от пальцев на бёдрах, предплечьях, спине, засосы на шее и ключицах, следы от зубов и опухшие губы. Прийти так на пары или показаться людям было недопустимо, если, конечно, он не хотел, чтоб все узнали о том, что произошло. А он хотел, вопреки здравому смыслу и логике, Вэй Ин безумно хотел, чтоб все знали кому, он принадлежал этой ночью. Но хотеть и сделать – разные вещи, поэтому вздохнув, Усянь выбирает в гардеробе чёрную водолазку, накидывает красный шарф, тот самый который Цзян Чэн зовёт «пижонским» и тщательно замазывает консилером все следы на открытых участках кожи. Через час он уже похож на свежий бутон после дождя, и о том, что у него была весёленькая ночка, напоминает только скованная походка, да боль в пояснице.

***

- А ну-ка пошли со мной… Вэй Ин, улыбаясь во все тридцать два зуба, волок в направлении ближайшего туалета слабо дрыгающуюся тушку Хуайсана, уже даже переставшего сопротивляться, и осознавшего свой скорый конец. - Ну чего ты такой злой, ну Вэй-сюн, я видел Цзян Чэна, он в полном порядке, и даже не помнит ничего… ну пусти меня…. Жалобный писк было прервался, но когда Усянь безжалостно схватив младшего Не за грудки впихнул в первую попавшуюся кабинку, захлопнув за собой дверь и закрыв на щеколду, Хуайсан понял, что запахло жареным и заголосил с новой силой. - Я всё что хочешь сделаюююю… Прости меня… ну простиииии…. - Заткнись! Гаркнул в ответ Вэй Ин, обрывая тем самым все последующие причитания и, прислушавшись к окружающим звукам, наконец соизволил заговорить. - Ты вообще понимаешь, что ты собирался сделать?! Или до тебя это так и не дошло? Нельзя опаивать людей, это тебе не бордель какой-то, и не притон! Если тебе нравится Цюньлинь, то ты должен ему об этом сказать, расположить к себе, заслужить его доверие… а не тупо мозги промывать! Цзян Чэн вчера себя очень плохо чувствовал, его лихорадило всю ночь из-за тебя придурка! И поставь свечку всем предкам что он ничего не вспомнил на утро, иначе мы бы уже с тобой не разговаривали. Сверкая серыми глазами, Усянь нависал над невысоким другом и пытливо высматривал реакцию по ходу своего пламенного монолога. Понятно, что рассказывать Хуайсану про произошедшее он не собирался, но и сказать, что всё прошло без последствий не мог. Паршивец должен был осознать всю степень своего проступка, иначе это могло повториться. - Да, я понимаю, понимаю, честно. Просто так тяжело к нему подступиться, я уже что только не пробовал. И подарки, и комплименты, и приглашения на вечеринки… Плюс ещё и спалиться ж нельзя, Вэнь Цин если узнает, то явно не обрадуется, как и мой братец. Хуайсан опустил к полу глаза и в какой-то момент маска дурачка и оптимиста с него спала, уступив место кому-то очень уставшему и измученному. - Я мечтаю уехать после выпуска и не вернуться, забрать с собой Вэнь Нина и поселиться где-то в Новой Зеландии, где только овцы и козы, и чтоб никто там нас не знал и не трогал… смешно, да? На последней фразе из груди Хуайсана вырывается судорожный смешок, и он, снова надевая привычный образ поднимает на друга подведённые глаза. - Но мой братец и там меня отыщет, если захочет, так что надо брать от жизни что получится, пока меня не женили на какой-то девице из партнёрской корпорации, и я не завёл мерзких детишек. Сарказм сквозит из каждого слова, и Вэй Ин наверное впервые понимает насколько хреново живётся его другу, но жалость не его стихия, поэтому он кладёт ладони на плечи Хуайсана, заглядывает в глаза, и уверенно говорит: - Никто тебя не заставит, если ты не хочешь. Я если нужно будет морду Минцзюэ набью, ты только не веди себя так паскудно. Это не поможет, понимаешь? Надо прямо всё говорить, честно. Хуайсан поражённо хлопает ресницами, а затем разражается заливистым хохотом, утирая выступившие слёзы. — Вот это была бы потасовка, если б ты с дагэ сцепился! Спасибо тебе, друг. Но я не хочу, чтоб твоя смерть была на моей совести. Минцзюэ тебя по стене размажет, уж поверь мне. Но тем не менее, я очень тебе благодарен за то, что ты сказал. Я больше не буду делать такие глупости, обещаю. Вэй Ин обиженно дует губы, складывая руки на груди, и всем своим видом пытается показать как оскорблён неверием в свои силы. Хотя и знает, что друг прав, Минцзюэ всю жизнь занимается боевыми искусствами, практически живёт в тренажёрке, и во время военной службы побывал в самых горячих точках на спецзаданиях. Ему человека покалечить – раз плюнуть. - Ладно, поверю тебе на слово, но учти, я слежу за тобой. Усянь открывает дверь кабинки и едва делает шаг наружу, пропуская идущего следом Хуайсана, как взгляд натыкается на стоящего в метре от них человека. - Ого! Я, конечно, знал, что наш Хуайсан – шлюха ещё та, но что ты с ним тоже трахаешься по туалетам даже не догадывался. Думал ты только своему прекрасному Нефриту даёшь. Вэнь Чжао стоял уперевшись бедром в умывальник и с злорадной усмешкой рассматривал вышедших из одной и той же кабинки парней. - Закрой своё хлебало, паразит, я тебе ещё за вчерашний звонок Вэнь Цин, не отплатил! Дальше уже не добавляя слов, Усянь делает резкий выпад вперёд и не успевает Вэнь даже удивиться, как ему прилетает прямо в точёный нос, слышится влажный хруст, а затем пронзительный вой боли. - Мудак!! Пидорас вонючий!! Я тебя ещё достану!!! Шипя и брызгая стекающей из разбитого носа кровью, предупреждает Вэнь Чжао, поспешно исчезая из туалета. - Недоносок! Чтоб у него никогда не встало. Хуайсан аж пузырится от злости, сжимая холёные ручки в кулаки. - Да у него поди и так не встаёт, иначе не объяснить, чего он ко всем постоянно лезет. Пошли отсюда, у меня от его рожи аж зубы свело, надо что-то сожрать и побыстрее, иначе стошнит. После столовки, Вэй Ин таки доползает до последней лекции, устраиваясь рядом с Цзян Чэном и активно мешая ему конспектировать. - Ты угомонишься сегодня или нет? Как для человека с похмельем ты слишком активный. Шипит на него рассерженный Ваньинь, сверкая из-под чёлки своими фиалковыми глазами, и заставляя сердце Усяня пропустить удар. «Я тебя люблю» Непроизвольно, спонтанно и так знакомо всплывает в голове Вэй Ина в ответ на этот взгляд, тотчас оседая болезненным отчаяньем на всех оставленных метках. Он смотрит как Цзян Чэн аккуратно пишет, стараясь ничего не пропустить, как его рука скользит по парте, как длинные пальцы сжимают ручку, и хмуриться лицо отражая предельную концентрацию. «Разве может так быть, что я люблю в нём абсолютно всё?» Озадачено думает Усянь и уложив лохматую головушку на парту, с восхищением рассматривает каждую черту любимого лица. - Дыру протрёшь. Чего уставился? Ваньинь, как всегда, само очарование. - Да вот думаю о том, как мало с тобой вижусь в последнее время, ты постоянно у своей девушки пропадаешь, забыл меня совсем… Скорбно сложив брови домиком, вздохнул Вэй Ин, и уж было хотел добавить ещё какой-то приятный бред на эту тему, как ответная реплика брата заставила замереть. - Ну сейчас часто будешь видеть, у неё там какой-то проект, так что я буду до конца месяца отлучён от тела. Осознание этого заявления заставило Вэй Ина судорожно сжать пальцы. Он-то рассчитывал, что Цзян Чэн, как всегда, останется у Вэнь Цин, и никто не увидит его отлюбленное тело, но теперь приходилось искать выход из сложившейся ситуации, и поскорее. В водолазке спать не получится, и ходить по комнате в верхней одежде тоже… - Ого! Вот это новость! Я прямо не знаю, что сказать… но дело в том, что я пообещал следующую неделю кое с чем помогать Лань Чжаню, так что буду ночевать у него, непруха какая, скажи? Нервно посмеиваясь Вэй Ин, старался не смотреть брату в глаза. Эта отмазка пришла к нему в голову спонтанно, и её обоснуй выглядел жалко, ибо все в этом чёртовом универе знали что идеальному Второму Нефриту ничья помощь не нужна, он сам обычно всем помогает, так что вряд ли на эту липу можно было купиться… - Ясно. Цзян Чэн бросает это слово как камень в воду, обрезая все попытки пояснений. Он опускает глаза к конспекту, и всем своим видом показывает, что разговор окончен, оставляя Усяня теряться в догадках о том, что произошло. Очевидно было, что Ваньинь ему не поверил, но и интересоваться его ложью не стал, просто принял как есть, чтоб больше не слушать то, что говорят. Внутри Вэй Ина, что-то болезненно крошится, от контраста между тем что он ощущал ночью и тем, что происходило сейчас. Он как котёнок, которого подобрали с улицы в дождь, обогрели, накормили, а затем снова выкинули на улицу, ощущал всю тяжесть своей участи. - Я пойду, мне надо кое-что из комнаты захватить, потом возьму конспект отксерить, ага? Искусственная бодрость звучит ещё хуже, чем предыдущая ложь, но Ваньинь, не поворачиваясь к нему, молча кивает и остаётся только уйти. По дороге до общаги, Усянь пишет сообщение Лань Чжаню, спрашивает не против ли тот приютить у себя друга на недельку, как будто не знает, что Ванцзи никогда бы ему не отказал. Он не живёт в общаге, его семья снимает ему квартиру через дорогу от главного корпуса, по поводу чего студенты часто подшучивают над ним, за глаза, говоря, что боги не могут жить со смертными. Сейчас же это как нельзя кстати, можно будет спать в гостиной на диване, и объясняться по поводу отметин не обязательно. Это не Ваньинь, этот докапываться не станет. «Конечно приходи» Лаконичный месседж приходит чуть ли не через секунду после вопроса, и заставляет Вэй Ина расплыться в тёплой улыбке. «Как хорошо, что Лань Чжань такой надёжный и предсказуемый, с ним так легко…» Мысли устало текут сквозь сознание Вэй Ина, пока он собирает вещи, но этот смутный поток прерывается звонком Хуайсана. - Вэй-сюн!!! Я обдумал твои слова, пошёл к Цюньлиню, и предложил ему встречаться!!! Взял и прямо всё сказал!!! Думал помру от нервного мандража, но я это сделал!! Усянь рюкзак на пол роняет, от услышанного, а затем перебивая монолог друга спрашивает главное: - И что он ответил??!! - Он сказал – ДА!!! Да!! Ты представляешь?? Он так мило краснел, и заикался, и я думал, что завалю его прямо там на пол… - Что?? - Не-не, я сдержался!! Я был очень воспитанным и спокойным! Но он согласился!! И мы пойдём на свидание, и … - И ты главное ничего никому не подсыпай на этом свидании, ты меня услышал?? Вэй Ин пытается вклиниться в восторженные вопли друга, но тот находится в такой эйфории что мозг там явно сейчас не функционирует как надо. - Да, конечно, я не буду… Слабо веря в то, что Хуайсн на самом деле вообще услышал о чём его спрашивали, Вэй Ин только тяжело вздохнул и, пообещав позвонить попозже, отсоединился.