Судьба в твоих руках

      Проснувшись утром, Эмилина с удивлением поняла, что сегодня обязательно случится нечто особенное. Хотя никаких предпосылок к этому не было. Вся первая половина дня прошла, как обычно: завтрак, занятия с госпожой Мишель, обед, работа на кухне. Старшая кухарка на сегодня отрядила ее на перебор ягод. Чан был небольшой, и Эмилина поняла, что сегодня сможет освободиться пораньше. Такое случалось редко и всегда становилось событием, потому что именно в такие дни девочка могла провести вечер по своему усмотрению.       Однако, когда она уже почти закончила, в кухню вбежала одна из служанок и испуганно затараторила:       — Управляющий! Сам господин управляющий приехал! Хозяйка велит подать больше блюд.       — Не уж-то господин Эвервуд вернулся из поездки?! — всплеснула руками старшая кухарка, — Так, девоньки, по такому случаю надо постараться не упасть в грязь лицом! Если господину что-то не понравится, то… А впрочем вы и сами знаете. Живо-живо, за работу!       — Госпожа, я закончила с ягодами! — отчиталась Эмилина, — Я могу быть свободна?       — А, юная госпожа, да, конечно, иди. — отмахнулась от нее старшая кухарка и принялась раздавать поручения.       Тихо выскользнув из оживленной кухни, девочка прошмыгнула к черному ходу во двор. Там тоже стояла суматоха: не только на кухне слуги хотели показать себя. Господин управляющий Пьерон Эвервуд был скор на расправу. Поэтому Эмилине не составило никаких проблем выбраться за пределы поместья. Недалеко от его границ протекала небольшая речушка, где летом купалась ребятня. Раньше там брали воду и стирали белье, еще до того, как в поместье провели водоснабжение, а теперь об этом напоминал лишь небольшой покосившийся помост над водой.       Эмилина любила сидеть на нем и болтать ногами в воде. На дворе было начало августа, поэтому солнце палило нещадно и хорошо прогревало воду. Девочка сидела и размышляла, могло ли быть утреннее предчувствие перемен из-за приезда управляющего. Если так, тогда это плохо! Пьерон Эвервуд стал управляющим делами рода Анзор де Вальво сразу после смерти лорда, ее отца. На кухне поговаривали, что он получил свое место из-за особого расположения к нему леди Катрины. Главные сплетницы еще о многом шептались, но Эмилина в силу возраста не очень понимала, к чему те клонили, когда говорили об тайных отношениях вдовствующей леди и управляющего.       Но как бы там ни было, этого мужчину девочка ненавидела едва ли не больше мачехи. Та хотя бы не издевалась над ней в открытую. Да, не любила, да, несколько обделяла ее, но никогда не смеялась в лицо. А вот от управляющего Эмилина наслушалась многого: и что она ведьма, недостойная жить, и что нищенка и обуза для святой леди Катрины, и что ее ждет судьба родителей, погибших по своей глупости. Девочке всегда хотелось ответить что-нибудь столь же обидное, чтобы защититься от нападок, но за любые подобные попытки она получала наказания и новые порции издевательств.       Сегодня управляющий вернулся из долгой поездки в столицу. Говорят, там он налаживал какие-то дела рода, но большего она не знала. Эмилина твердо решила до самого вечера не возвращаться в поместье, чтобы не сталкиваться с этим ужасным человеком лишний раз. Если ей уж повезло получить шанс не встречать его сегодня, то она просто обязана использовать его по полной.       Когда сидеть на помосте стало совсем скучно, девочка перебралась в тень раскидистого дерева невдалеке и уютно устроилась на мягкой траве. Под руку попался небольшой камень, окатанный речной водой. Прожилки овальной формы создавали красивый узор, и она невольно залюбовалась творением природы. Постепенно полуденная жара сморила ее, глаза начали слипаться, и вскоре она совсем заснула. Вновь вернуться из царства Морфея ее заставил очередной порыв холодного ветра. Пару раз моргнув и зябко поёжившись, Эмилина осмотрелась и с удивление поняла, что проспала до позднего вечера — на небосводе уже во всю загорались звезды.       Кажется, ужин она пропустила, и придется ложиться на голодный желудок. Но оно даже к лучшему, ведь так она не увидится с управляющим до самого завтрака, а может и обеда, если тот решит его проспать. Девочка поспешила вернуться в поместье. Ворота уже были закрыты, но она знала один секретный лаз, который обнаружила еще в раннем детстве и теперь использовала, чтобы тайно уходить и приходить в поместье.       В коридорах было тихо, а многие фонари погашены за ненадобностью, но Эмилина хорошо знала каждый закуток, и сумрак не был ей помехой. Повернув на очередной развилке, она испуганно шарахнулась назад, но было уже поздно. Господин управляющий Пьерон Эвервуд уже заметил ее.       — Смотрите-ка, кто здесь. Маленькая нищенка! — гадко растянул в улыбке губы мужчина и почему-то закачался, — Где ты шлялась весь день, оборванка?       — Добрый вечер, господин управляющий! — вежливо поздоровалась девочка и замерла, не зная, как лучше поступить.       — Какая подлиза! — осклабился Эвервуд, — А ведь леди Катрина опять потратилась на твое обеспечение больше необходимого! Как ты собираешься отдавать ей долги?       — Какие долги? — не поняла Эмилина, в удивлении распахнув глаза.       — Какие? Обыкновенные! — вдруг гаркнул управляющий и, шатаясь, приблизился, заставив девочку поморщиться от запаха перегара. Она хорошо знала этот запах: так несло от кузнеца — мужа старшей кухарки — когда тот сильно напивался. — Какая от тебя польза?       — Я… я отдам… потом… — попыталась отговориться Эмилина, раздумывая, как бы отвязаться поскорее.       — Отдашь! Обязательно отдашь! — опять осклабился мужчина и в пару шагов преодолел расстояние между ними, — Только не потом, а сейчас!       Что было после, Эмилина запомнила плохо. Кажется, ее схватили за плечо, и она дернулась, в попытке вырваться из хватки. Потом последовал удар: Эвервуд приложил ее об стену, чтобы не сопротивлялась. В голове зазвенело, перед глазами все поплыло, но тело все еще ощущалось, и то, что оно чувствовала, было неприятным. Чужие руки шарили по хрупкому детскому телу и оставляли небольшие синяки на коже. Почему-то мысли Эмилины потекли очень странным образом: она не понимала, что происходит, но вполне четко осознала, что при ударе так и не разжала пальца на гладком речном булыжнике, который держала в ладони. Она несла его в комнату, чтобы как-то заполнить пустоту полок. А теперь почему-то думала о нем, вместо анализа происходящего.       Треск ткани платья привел ее в чувства. Она в мгновение огляделась и пришла в ужас от увиденной картины. Что он с ней собирается делать? Зачем рвет платье? Не соображая ничего, она дернулась и при очередном рывке со всей силы ударила мужчину кулаком по голове, которая как раз находилась в зоне досягаемости. Управляющий ослабил хватку, и Эмилина смогла вырваться. Вскочив на ноги, она побежала, не разбирая дороги. Поворот, еще поворот и еще… Сколько их было, она не запомнила. А когда наконец очнулась, то поняла, что убежала аж в соседнее крыло.       Это место Эмилина могла назвать самым безопасным во всем поместье. Она не знала почему, но никто из других его обитателей не мог зайти в эту часть дома, будто не видели ее совсем. Пару лет назад девочка забрела сюда в попытке спрятаться от насмешек Алекса и с тех пор приходила сюда не раз. Коридор, несколько спален, гостиная и личный кабинет отца — вот все, что здесь располагалось. Про кабинет она узнала случайно. Рассматривая полки за стеклянными дверцами, Эмилина увидела фотографию в рамке — там были изображены отец и очень красивая девушка с ярко-синими глазами. На обороте была подпись: «Маргарита и Деймон 1999 год». Когда Эмилина поняла, кто это, то разревелась, как маленькая. Она никогда не видела своей мамы, а если ей и показывал изображения отец, то она в силу возраста просто не запомнила.       Вот и сейчас, она сидела в углу за шкафом, а напротив нее за стеклянной дверцей стояла фоторамка. Родители смотрели на нее и тепло улыбались. Слезы хлынули, как и тогда, но на этот раз не от грусти, а от пережитого ужаса. Она сбежала. Девочка не понимала, что именно с ней пытались сделать, но интуитивно понимала, что это было что-то очень плохое. Слезы лились и лились пока окончательно не высохли солеными дорожками на щеках. Всхлипнув напоследок, Эмилина вытерла их так, как никогда себе не позволяла на людях: рукавом порванного платья.       В этот момент взгляд ее остановился на багряно-красном пятне перед глазами. То был камень, все так же зажатый в ладони. Девочка с удивлением уставилась на него, так как точно помнила: еще днем он был черно-белым. Красный же цвет ему придала странная подсохшая корка. У Эмилины ушло не менее минуты на осознание, что именно этой рукой она ударила Пьерона Эвервуда по голове. Даже не рукой — камнем!       — Кровь? — зачем-то спросила она сама себя.       Это действительно была кровь! Она ударила его по голове, и тогда пошла кровь! Эмилина зажала рукой рот, раскрытый в безмолвном крике. А потом ее резко замутило. Было ли то следствием осознания совершенного или же виной всему полученное недавно сотрясение мозга, но, если бы она не пропустила сегодня ужин, ее непременно вывернуло бы. Глаза опять наполнились слезами, предвещая новый виток истерики. Она в ужасе откинула от себя несчастный булыжник и забилась в угол еще дальше. Ей хотелось кричать, но звук застревал где-то в горле, так и не выходя наружу. Дрожь била все тело.       — Мама! Папа! Кто-нибудь! — тихим срывающимся голосом позвала девочка, не понимая, кого и зачем зовет. Ей просто было очень плохо. Она запуталась. Она не знала, что ей делать дальше. Как ей быть? Она ведь… ведь…       — Помогите! — истерика наконец вырвалась наружу в надсадный крик, и маленький комочек в углу горько завыл от боли, разрывающей его изнутри.       Сколько это продолжалось, Эмилина не запомнила. На очередном судорожном всхлипе ее наконец поглотили ласковые волны сна.