Цветок горького апельсина

      Ганнибал шёл по берегу реки. Был тёплый погожий день, и мужчина любовался игрой солнечного света на зыбких мелких волнах, то и дело взглядывая на крылатый силуэт мельницы впереди.       Наконец оружейник заметил огромный серый валун. Приблизившись, Ганнибал обогнул его сбоку и увидел юношу. Он сидел на своём колете, прислонившись к камню спиной, в руках была книга. – Здравствуй, Уилл. Тот обернулся, просиял, увидев альфу и похлопал по земле рядом с собой: – Садись сюда, здесь нас никто не увидит. – Ты один? – Нет. Джейкоб, мой слуга, тот, что передал тебе записку, ждёт меня за мельницей. Ганнибал сел и поинтересовался: – Да, я заметил фигуру за мельницей, подумал кто-то из работников. Он надёжный человек? – Совершенно, он при мне с детства. Он не выдаст. Ты... ты прости меня за тот раз, всё это было так неловко. И за то, что не приходил. Он не пускал. Горькая складка залегла в уголках нежных губ юноши. Ганнибал молча кивнул.       Повисла неловкая пауза, во время которой оружейник без смущения смотрел на юношу, а тот скромно обратил свой взор на реку. Ветер шевелил его каштановые кудри и кружевные рукава тонкой белой рубашки с широким воротом. Он снова выглядел иначе, уже в третий раз представая перед альфой в новом облике. И в простой одежде Уилл нравился Ганнибалу гораздо больше, чем в шикарном наряде аристократа-франта. Заметив, что мужчина разглядывал его, омега смутился и очаровательно покраснел. – Что ты читаешь? – спросил Лектер, чтобы разрядить обстановку. – Петрарку, "Ля Канцоньеру". – Ты знаешь итальянский? – удивился альфа. – Да, и не только. А ты знаешь Петрарку? – в свою очередь удивился Уилл. – Знаю. Хотя это и довольно необычно для воина, но меня всегда привлекало искусство – живопись, поэзия. Уилл восхищенно посмотрел на мужчину и поделился: – А мои родители считали, что я должен получить образование, стать всесторонне развитой личностью, а не просто приложением к альфе, чья функция – только давать потомство.       Небольшая презрительная усмешка искривила красивые губы юноши, и Ганнибал замолчал, впервые в жизни задумавшись, каково омеге, обладающим интеллектом, быть в глазах окружающих лишь средством размножения. – Эти стихи, – продолжил Уилл, кладя ладонь на обложку книги, – очень красивы. – О чем они? – О любви. Автор испытывает сильные и возвышенные чувства к замужней женщине, она никогда ему не принадлежала, но тем не менее любовь к ней он пронёс через всю жизнь. Знаешь, когда она умерла, он еще много лет воспевал свою любовь к ней в своих канцонах и сонетах. – Это удивительно. – И прекрасно. Ты знаешь, Петрарка писал эти произведения для себя, а оказалось, что они очень значимы, они оказали огромное влияние на творчество поэтов нашего времени. – Похоже, ты много читаешь, – мягко произнёс Ганнибал и погладил ладонь юноши. Тот кивнул, вновь смущенно улыбнувшись, а Ганнибала кольнуло сожаление, что супруг этого красивого, умного, тонко чувствующего омеги – пустоголовый хвастун, который не может оценить его по достоинству. Хорошо, хоть супруг не запирает его в замке, как это делают многие другие альфы, не позволяя своим половинкам куда-либо отлучаться без них. Лектер тронул подбородок Уилла, приподнимая его голову и нежно поцеловал. Юноша ответил на поцелуй, и это был самый медленный и трепетный контакт их губ за всё время. Уилл отстранился первым: – Мы должны быть осторожны. Он боязливо огляделся вокруг. К счастью, их покой никто не нарушал. Вспоминая детство, омега сказал: – А еще отец научил меня фехтовать. – Правда? Ты умеешь сражаться? – изумился Ганнибал. – Да, мы и сейчас с Джейкобом тренируемся, когда Анри уезжает. Он это не одобряет, считает, что омеги должны проводить время за чем-то вроде вышивания. Он фыркнул. А Ганнибал поднял руку и ласково и легко дотронулся до выпуклых грудных мышц юноши, видневшихся в широком вороте рубашки Уилла прямо под нежной впадиной внизу его шеи. – А мне нравится твоё тело. Я бы хотел сразиться с тобой, – произнёс альфа, одобрительно улыбаясь. Он опустил руку, будто невзначай задержав её на колене юноши. Ганнибал ловил себя на мысли, что постоянно хочет касаться Уилла. – Правда? Так давай попробуем! Уилл вскочил на ноги, схватив свою шпагу, лежавшую на траве, глаза его сияли. – Ну что ж, давай. Ганнибал лениво встал, медленно, будто неохотно вытаскивая большую тяжёлую шпагу из ножен. Скорее позабавленный, чем уверенный в том, что это будет поединок с достаточно сильным соперником, он ожидал, что в первую же минуту выбьет оружие из нежной руки омеги. Однако Уилл оказался хорошо подготовлен. Он мастерски отбивал выпады альфы, ловко уворачивался от опасного кончика его шпаги и сам наносил множество ударов. Удивленный Лектер даже немного запыхался, и в итоге Уилл приставил остриё к шее альфы, вынуждая его отступать несколько шагов назад, и наконец наткнуться спиной на большой камень, у которого они сидели. – А ты хорош, – хрипло признал Ганнибал, на что Уилл довольно улыбнулся. Во время поединка его волосы растрепались, бурные тёмные кудри обрамляли румяное лицо, задорно и дерзко горевшие глаза. Весь полный молодой здоровой энергией, он был поистине прекрасен. Ганнибал аккуратно отвёл шпагу от своего горла и ласково поцеловал юношу. Уилл ответил на поцелуй, а потом, вдруг смутившись, сообщил: – А еще я умею метать ножи, вообще обращаться с оружием. Папа очень ждал сына, правда, он надеялся, что родится альфа, вот и … – Ты поистине удивительный омега. Я бы даже сказал – уникальный. Ганнибал нежно касался его щеки, сжимал в ладони мягкие локоны. Уилл хмыкнул: – Возможно, но … Нет никакой благости в том, чтобы быть уникальным там, где нужна посредственность.       Омега отвернулся, засмотрелся на реку, а Ганнибал – на него. На фоне яркой молодой травы глаза Уилла отливали зелёным, а сам он был полон сил, свеж и прекрасен, как летний день, как залитый солнцем цветущий луг, как луч света в темноте. Некоторое время так и они сидели рядом молча, лишь их руки соприкасаясь, ласкали друг друга. Перебирая пальцы омеги, Ганнибал думал о том, насколько он необычен для своего вида, насколько развит и образован и как много у них, оказывается, общего. Уилл был совершенно не похож на большинство омег, которые думали только о доме, потомстве, удачном замужестве, нарядах и подарках от мужа.       Юноша же, ободрённый похвалами Ганнибала, прильнул к нему, положив голову на плечо мужчины, ткнулся носом в его шею, коснулся коротким поцелуем. – Знаешь, Ганнибал, мне очень нравится твой запах. – Да? А как я для тебя пахну? – Горьким апельсином, терпко и сладко. Мускусом, тепло и соблазнительно. И еще немного свежестью, как воздух после дождя, – с милой улыбкой произнёс Уилл, и альфу вдруг осенило. Общий интерес к поэзии, оружию; секс, когда их тела будто сливаются воедино, будто созданные друг для друга, наконец, одинаковые компоненты запаха. Что если они – истинные? – Уилл! Ты не думал о том, что, может быть, ты мой омега, а я – твой альфа? – эта мысль буквально пронзила всё существо мужчины он едва сдержался, чтобы не вскочить на ноги. – Я понял это в первый же день, – мягко улыбнулся юноша. – Когда убежал? – Да. Я был настолько потрясён этим фактом. И потом, я всё же замужем. Я боялся, что, если мы познакомимся, то в итоге всем будет больно. – Но потом ты всё же решил прийти. – Да, я всё время думал о тебе. Я не мог противиться этому... – И правильно сделал, – сказал Ганнибал, нежно гладя плечи юноши. – А еще по твоим глазам я понял, что ты первородный альфа. Ты из рода Змей, правда? – Да, это так. Значит, мои глаза меня выдали в первый же раз? – Да, они загорелись жёлтым и зрачки стали узкими. Это было очень красиво. Уилл смущенно улыбнулся, а Ганнибал подался вперёд и почти целомудренным касанием поцеловал плечо и щеку Уилла. Этот удивительный мальчик увидел его истинную сущность сразу же. Ганнибал действительно происходил из рода первородных альф. В моменты опасности, в битвах, в моменты сильного волнения у альф его рода появлялись признаки древних предков, Великих Змей: зрачки сужались, клыки заострялись, силы удваивались. Альфы-змеи даже могли выпускать яд при укусе, во рту у них были особые железы. Ганнибал нередко пользовался этими способностями в боях, но в обычной мирной жизни старался скрывать своё происхождение, ибо такие альфы считались опасными и люди старались держаться от них подальше, либо же попросту избавляться. Почему-то тот факт, что Уилл так быстро увидел его сущность, привела Ганнибала в восторг. Он продолжил покрывать лицо юноши поцелуями, спустился к шее и тут в глаза ему бросилась брачная метка на светлой коже. Не явная, малозаметная, но она всё же была. Раньше Лектер не обращал на эту отметину внимания, но теперь, когда он понял, что Уилл его омега, в душе альфы поднялась жгучая ярость. На ум Ганнибала пришли страшные, чёрные мысли. Что, если убить графа? О, он умеет убивать! И есть так много способов расправиться с этим мягкотелым, глупым и никчёмный человечишкой. Тогда Уилл будет свободен, и Ганнибал сможет просить его руки. Пусть он не знатен, но в его мастерской достаточно драгоценных металлов и камней. Он начал представлять, что втыкает меч в грудь де ля Рока и наблюдает за тем, как жизнь медленно уходит из его рыбьих глаз. Или вонзает в него зубы и пускает под бледную кожу смертоносный яд. Не в силах удержать эти мысли, он не заметил, как глаза его загорелись зловещим жёлтым огнём, а зрачки сузились, превратившись в тонкую чёрную линию. Он слишком сильно сжал руку Уилла. – Ганнибал? – вопросительно позвал его юноша. – Что с тобой? – Ох, тебе больно? Прости, я … знаешь, иногда бывают такие моменты, когда ты думаешь о чем-то греховном, злодейском, и не можешь остановиться. – Да, понимаю. – И о чем же ты думал? – А ты? – Если честно, я думал, что хочу убить твоего мужа. Уилл усмехнулся: – Не вини себя, ты не один помышлял об этом. Ганнибал удивленно взглянул на него. Уилл казался таким невинным и чистым, невозможно было поверить, что он желал смерти супруга от своей собственной руки. – Правда? Тот кивнул. – Конечно. Тем более я знаю, что могу. – Уилл, – сказал Ганнибал, страстно глядя на юношу, – как бы я хотел сделать тебя свободным! Сделать тебя своим! – Я бы тоже этого хотел, – тихо отозвался тот.       Ганнибал впился в его губы жарким и жадным поцелуем, прижимал его к себе так крепко, как только мог, ощущая, как руки юноши забираются под его рубашку, гладят его спину. Он навис над омегой, заставив того запрокинуть голову, довольно грубо трахая его рот языком, пытаясь хоть недолго обладать им. В этот момент они услышали негромкий голос: – Ваше сиятельство, колокол! Это Джейкоб, верный слуга омеги, предупреждал своего хозяина, деликатно стоя за камнем. Часы на колокольне Сен-Жермен Л'Озеруа пробили час дня. – Мне пора, – прошептал Уилл, с трудом отрываясь от своего альфы. – Я должен быть на обеде в два.       Ганнибал тяжело дышал, глядя на его грустные глаза, на губы, припухшие и раскрасневшиеся от поцелуев. Теперь, когда мужчина узнал, что Уилл – его омега, ему было во сто крат тяжелее отпускать юношу от себя. Сделав над собой усилие, он кивнул и убрал руки с талии парня.       Уилл встал, накинул черный бархатный колет, сунул подмышку книгу и уже собирался обогнуть валун, сложившийся им укрытием, когда Лектер поймал его руку: – Когда ты придешь ко мне? – На днях, как только смогу. Обещаю! – Хорошо, я буду ждать.       И Уилл действительно смог вырваться из дома, пользуясь отсутствием супруга. В этот день после, как обычно, страстного секса, у них состоялся следующий разговор: – Послушай, как давно ты в браке? – спросил Ганнибал. – Два с половиной года. – И ни разу не зачал? – Ох, этот вопрос наполняет наши сердца огромной печалью. Видимо, Богу не угодно послать нам малыша. – Но ведь, если омега не беременеет в течение трёх лет после заключения брака, его можно расторгнуть, так?       Ганнибалу показалось, будто огонёк смутной надежды замерцал во мраке. – Да, это так. Но я не думаю, что дело во мне. Если честно Анри... в общем... – Он проводит с тобой не каждую течку? По лицу юноши пробежала тень: – Нет, дело не в этом, я ... мне не хочется об этом говорить, это гадко. Мне отвратительны его прикосновения! Знаю, я должен смириться со своей судьбой, но... Он повесил голову. – Мне очень жаль, – произнёс Ганнибал.– Когда у тебя следующая течка? – Через две недели,– печально ответил омега. И он, и его альфа знали, что это время будет для них самым тяжелым. – Хочешь, я убью графа? – горячо зашептал Ганнибал, вновь сжимая юношу в объятиях, до боли впиваясь пальцами в его плечо. – Я убил много людей, одним больше... И ты будешь свободен. – Нет, Ганнибал, это всё-таки будет неправильно. Он не сделал мне ничего плохого, – Уилл испуганно смотрел на мужчину. – Он украл тебя у меня! – Не надо об этом, прошу! – Почему? Тебя, что же, устраивает спать со мной, а потом ложиться под него? – Что? – Скажи, он трахает тебя, так же как я? – Ганнибал схватил запястья Уилла и, закинув его руки за голову, прижал к изголовью кровати. Его глаза снова превратились в глаза змеи. – Он ласкает тебя, так же, как я? Ты кончаешь с ним так же часто и сладко, как со мной? Ганнибал навалился на Уилла, потираясь возбуждённым членом о пах омеги, жадно целовал шею юноши, больше всего желая оставить на ней свою метку, но это было невозможно, и альфа злился. Уилл глубоко дышал, извиваясь под крупным телом мужчины, отворачивается от поцелуев Ганнибала, умоляя прекратить: – Хватит, прошу, это... это просто вульгарно, Ганнибал! Тот отпрянул, опустив руки омеги и садясь на кровати с обиженным видом: – А, я понял, тебе нравится жить там, в беззаботности и роскоши? Я, простой оружейник, не могу предоставить тебе такие условия! Уилл оскорбленно и изумленно взглянул на альфу, приподнимаясь на локте: – Как ты можешь так думать? Для меня богатство ничего не значит, я предпочел бы жить скромно, но независимо! С удовольствием нашёл бы себе занятие и обеспечивал себя сам. Если бы это было возможно... – Прости, – тут же повинился Ганнибал, услышав искреннюю печаль в словах юноши. Это остудило его пыл. – Мне просто безумно тяжело знать, что скоро он будет терзать твоё тело, что ты будешь вынужден терпеть его прикосновения. – Да меня это тоже будет невыносимо особенно теперь, когда я узнал тебя!       Уилл взял лицо Ганнибала в свои ладони и нежно поцеловал: – Но, если ты убъешь его, тебя казнят. А я не хочу жить без тебя. Не смогу. – Ох, Уилл. Я так тебя люблю. Слова вырвались из самой глубины души Ганнибала, и, к своему счастью, он тут же услышал ответное признание.       Любовники вновь упали на простыни, сливаясь в глубоком долгом поцелуе, наслаждаясь друг другом, пока у них ещё была такая возможность.       Они не знали, что коварное убийство действительно вскоре случится, но совершит его не Ганнибал.