В погоне за тремя зайцами

Те же самые глаза, но смотрят по-другому. Они молча глядели друг на друга, пока второй вдруг не поднялся и не слез с постели.  — Одно из худших ощущений — когда просыпаешься в кровати с человеком, с которым не хочешь иметь ничего общего, — почти прошипел новоприбывший.  — Дай угадаю… Ворон? — Олег растянулся на кровати.  — Твой ночной кош… — Ворон встал в полный рост и тут же пошатнулся, стремительно опускаясь на пол. — Блядь!  — Ляг обратно, вы весь день просидели за работой, а потом ещё… ну, ты сам знаешь. Ворон злобно зыркнул на него через плечо.  — Воды дай. Олег протянул ранее отложенную бутылку ему в руки. Ворон жадно сделал несколько глотков и выдохнул. Он сел на кровать, долго сидел молча, взвешивая все «за» и «против», и всё-таки забрался полностью и лёг. Но соблюдая дистанцию между ними.  — Я говорил тебе не подходить к Серёже, — с нотками обречённости в голосе сказал он.  — Почему я тебе так неприятен? Ворон повернулся к нему, ложась на бок, и начал прожигать взглядом.  — Почему? — он усмехнулся. — После этого Глеба я готов разорвать каждого, кто к нам приблизится. Ты можешь себе представить, что эти двое пережили? И пока Серёжа торчал у своих врачей и жрал пачками антидепрессанты, не позволяя нам с Малым появляться, строил мир из розовых пони, какающих пончиками с глазурью, пока Глеб откровенно издевался над нами.  — Ты знаешь, что Малому не нравится, как его назвали?  — Меня не ебёт. Он — самый слабый среди нас. Хотя, должен признать, он очень дотошен, отчего его скульптуры получаются самыми детальными. Единственный плюс.  — Слушай, а… Откуда ты знаешь, каким был Глеб, если ты, как я понимаю, редко присутствовал в их жизни в то время? Он снова засмеялся.  — Серëжа думает, что он хозяин всего тела. Но знаешь, кто наблюдает за всем? Я. Я единственный, кто видит то, что они делают. У Малого и Серëжи нет таких способностей, они пропадают как будто. А я вижу жизни, которые они живут. Словно кино, не могу вмешаться, пока не произойдёт триггер.  — Значит, ты можешь мне рассказать, каким он был?  — Глебушка?  — Да.  — Ооо, я могу тебе всë рассказать. Как он манипулировал Серёгой постоянно. Ты же этого не хочешь, ты же не будешь этого делать, ты же хочешь вот это… И так постоянно. Урод использовал его, а этот дурак радовался. Каждой подачке. Глеб напивался постоянно, мог унизить его даже при друзьях, а один на один так вообще постоянно это делал. Стебал его за то, что у него волосы длинные, типа, ему не идёт, на бабу похож. Или если Серёжа вздумал побаловать себя жирной едой, тот на него смотрел, как на дерьмо, говорил, что если он растолстеет, то вообще всё обаяние потеряет. Себе позволял всë, а Серëжу ограничивал. Даже в сексе. Думаешь, чо он такой покладистый в постели? Да потому что Глеб трахал его, как хотел, сколько хотел, когда хотел, а Серëжа молча принимал это. Ему нельзя было свои желания высказывать. Он и боялся это делать. До усрачки боялся Глеба потерять. Это ж его первая любовь. Глеб изменял ему, кстати, и не раз, а он знал и прощал. Глебу в кайф было чувствовать свою силу, потому не бросал. Знаешь, почему он сейчас переключился? Хах, ахуел от того, что с ним могут так трепетно обращаться. И нет, ему не нравятся игры с контролем, он их ненавидит. Глеб это любил, потому что просто любит, когда люди вокруг него страдают. И всё это — только верхушка айсберга. Услышанное подействовало на Олега также, как холодная вода на голову. Он поднялся с кровати и прошёлся по комнате, пытаясь как-то осознать, что происходило с Серёжей. О таком привыкаешь слышать, как о чём-то, что тебя не касается. Знакомый друга друга рассказал, что его сестра встречалась… Всё в таком духе. А здесь ситуация так близко, что ты буквально её касаешься. Его одолевала немыслимая злость. То, что это всё касалось Серёжи, делало ситуацию ещё острее.  — Никто не говорил ему, что такие отношения не имеют право на жизнь? — слишком резко спросил Олег, повернувшись к Ворону. Тот устало потянулся, сел на кровати и протянул руку к одежде. На его лице была улыбка, не такая искренняя и приятная, а какая-то дикая.  — Говорили. Изменило это что-нибудь? Нет.  — Убью этого урода, — вырвалось у Олега непроизвольно, но он не стал брать слова обратно.  — У меня есть план сжечь его квартиру, — Ворон надел кофту и поправил волосы. — Хочешь присоединиться?  — Нет, но ноги я ему сломаю. Ворон хмыкнул и поднялся, на этот раз без казусов.  — И ты думаешь, что я буду таким же? Поэтому тогда выгнал меня? — Олег встал между ним и дверью. Ворон застегнул джинсы, поправил кофту, спокойно обошёл его и вышел.  — Не сомневаюсь.  — Ты видел, как я с ним обращаюсь. Как разговариваю. Я не презираю его болезнь и сейчас веду диалог с тобой. Я не хочу, чтобы эта история повторялась.  — Много говоришь.  — Я докажу тебе.  — Докажешь? — Ворон затянул шнурки на кедах и сделал узел.  — Докажу, что я не такой. Что для меня желания партнёра важны. И если на то пошло — твои желания тоже входят в этот список, если ты — неотъемлемая его часть. Ворон выпрямился и прищурился, глядя на Олега.  — Мои? Ну, давай. Встань на колени. Олег не улыбнулся, не моргнул, он сделал шаг назад и опустился на пол, упираясь коленями в паркет. Сел с совершенно спокойным лицом, глядя снизу-вверх на расширившиеся от удивления глаза Ворона. Ему не было неприятно, он не чувствовал себя ущемлённым или вынужденным. Не чувствовал власти над собой, унижения. Потому что он знал, кто он, чего он стоит, что из себя представляет. Знал, как видят его другие, а главное, знал, кем видит себя сам. Взрослого и уверенного человека, который может постоять за себя и свои интересы, который может защитить их. И встать на колени перед человеком, который лишён этого, не значит, унизить себя, а значит, показать ему, что тот тоже чего-то стоит. Только для Ворона это было всё не очевидно, тот молча наблюдал эту картину. А затем он снова улыбнулся и сел рядом, протянул руку и коснулся его щеки. Пальцы всё те же, приятные, дарящие завораживающие ощущения.  — Ты странный, — Ворон наклонился ниже, говоря это прямо в губы Олегу.  — Я заслужил твой поцелуй? Немного подумав, Ворон действительно прикоснулся к его губам, целуя осторожно и скромно. Затем поднялся, подхватил сумку и начал открывать дверь. Олег повернул замок, в душе чувствовалась победа. Он всё меньше видел ту границу, которая должна быть чёткой, разделяя одну личность от другой. Немного подумав, он вернулся в комнату, включил компьютер и принялся дальше изучать явление расщепления личности.  — У моего друга начальник спонсирует одну частную больницу, — Олег лежал на кровати Разумовского и наблюдал, как тот лепит на полу, сидя на куче газет, из глины цветы мака. — Он узнал, там есть психотерапевт, который уже пятнадцать лет практикует…  — Тот, кто столько лет практикует, легко может оказаться советской закалки, — не поднимая головы, ответил Серёжа и размял будущий лепесток пальцами. — А у таких вообще лечиться опасно.  — Нет, в том-то и дело, — Олег закрыл на телефоне сообщения, — по моей просьбе тот связался с врачом и поговорил на тему ДРИ, — Серёжа уставился на него серьёзным и недоверчивым взглядом. — Короче, он согласен тебя принять, со скидкой хорошей. И он рассматривает ДРИ как имеющее место быть расстройство, а не выдуманное. Ты же ещё не нашёл врача? Может, сходим к нему?  — Вместе? — уточнил Серёжа, возвращаясь к лепке.  — Если хочешь. Если нет, сходи сам. Я перешлю тебе его номер.  — Спасибо… Лежащий неподалёку на полу телефон завибрировал, но не от сообщения, затем заиграла музыка. Серёжа быстро вытер руку о домашнюю кофту и ответил. Олег затих, наблюдая, как улыбка Серёжи стирается с лица.  — Я не могу, прости, — он глянул на дверь, словно собираясь выйти, затем на Олега. — Занят. Прости. Пока.  — Кто это был?  — Ира, — Серёжа убрал волосы за уши и вернулся к лепесткам.  — Ты занят? Может, и мне стоит уйти?  — Нет-нет-нет, — Серёжа тут же посмотрел на него. — Я занят, в смысле, я с тобой занят. Тобой. Мы же встретились.  — Слушай, если у тебя появились какие-то дела, я могу просто поехать домой, всё нормально, — Олег встал и подошёл к нему, чтобы коснуться плеча и показать, что всё правда нормально.  — Там ничего важного, она просто позвала выпить, — отмахнулся Серёжа. — Ребята сегодня собираются у Сёмы на квартире.  — Давай ты всё-таки поедешь? — больше всего Олег не хотел, чтобы Серёжа лишался общения с друзьями из-за него. К тому же, они ничего не планировали на этот вечер, просто встреча.  — Я не хочу оставлять тебя, — Серёжа наклонил голову, утыкаясь ею в руку Олега. Потом вздохнул и посмотрел на него. — Если ты, конечно, не хочешь поехать со мной…  — Окей.  — Что?  — Ну, поехали к твоим друзьям. Я хотел бы с ними познакомиться. Ещё несколько секунд Серёжа с подозрением рассматривал лицо Олега, но всё-таки кивнул.  — Хорошо. Окей, я сейчас, дай мне немного времени собраться. Подорвавшись с места, Серёжа начал убирать остатки работы, отмывать руки и лицо, затем быстро перебирать вещи в шкафу. По пути он перезвонил Ире, согласовывая, что надо купить. Олегу же правда хотелось познакомиться с ними. По-настоящему узнать человека можно, лишь познав его не только с той стороны, какой он с тобой, но и с той стороны, которую он показывает друзьям. Хотя они и познакомились при таких событиях, Олег плохо это помнил. В ту ночь Олег болтал со всеми. Как курящий, он много времени проводил в подъезде, и помимо его обычных собеседников, с кем он познакомился ещё в баре, к ним постоянно выходили новые люди. Слово за слово, появляется тот рыжий парень, которому уже достаточно, но он глушит очередную стопку водки. Едва ли в тот момент Серёжу можно было узнать хоть с какой-то стороны, кроме того, что он хорошо разбирался в искусстве и объяснял Олегу заплетающимся языком вперемешку с матом разницу между импрессионизмом и экспрессионизмом. В целом, эта ночь была похожа на ту. Серёжа оставил пакет с перекусом и две бутылки дешёвого вина на кухне, обнялся с ребятами, с огромной улыбкой на лице представил Олега. На вид все были тоже не старше тридцати, с пирсингом, заметными татуировками, цветными волосами или необычными причёсками и макияжем. Потом Серёжа увёл его в зал, где они заняли укромное место в углу дивана.  — Надеюсь, я не напьюсь, как в прошлый раз, — пристыженно усмехнулся Серёжа, вопреки своим словам делая большой глоток пива из бутылки.  — Да даже если так, я всё равно здесь, чтобы отвезти тебя домой, верно? — Олег чокнулся с ним своей бутылкой, звон заглушила музыка. — Господи, ты как свинья нажираешься. Тебе обязательно это делать? Серёжа неосознанно сжался на месте, оглядывая народ. Голос Глеба в голове прозвучал так отчётливо, что он был готов поклясться, что тот где-то рядом.  — А откуда вы знакомы? — Рядом села Ира, девушка с русыми волосами ниже плечей и белыми татуировками на лбу, которые состояли из точек и пары кружков.  — Познакомились при таких же обстоятельствах, — Олег покрутил бутылкой в руке.  — Ааа, точно! Нам Васька рассказывал, что тебя кто-то увёл оттуда. Это ты был?  — Если его не с каждой вписки кто-то увозит домой, то я, а в противном случае не могу быть уверен, — Олег засмеялся и положил руку на плечо Серёжи, который молча улыбался, делая небольшие глотки.  — Нуу… Не могу сказать, что если Разумовский решил напиться, то он уйдёт на своих двоих. Но обычно кто-то из нас его провожает, тогда было исключение. Ты позоришь меня Олег рассмеялся. Серёжа запрокинул голову, вливая в себя столько пива разом, сколько влезет. Рядом с Серёжей приземлилась ещё одна девушка, глаза подведены неоновым зелёным, волосы короткие и торчат во все стороны. Она крепко прижалась к Серёже и поцеловала его в щёку.  — Серёженька, наконец ты снова с нами! — радостно прокричала она и сжала его так сильно, что тот вдохнуть не смог. — Ты моя радость! Без тебя все тусовки какие-то не такие. Хватит флиртовать! Тебе меня мало?!  — Я Олег, — Олег протянул ей ладонь и осторожно пожал небольшую ручку.  — Маша, — ярко улыбаясь, ответила та. Они разговорились, Маша охотно рассказывала о своём дипломе «Образ танцора в греческой вазописи», который вот-вот точно сядет писать. Разговор так легко строился, что Серёжа не мог в это поверить. А Олег всё слушал, что-то шутил, словно в доску свой. Ира подначивала, переводя взгляд то с Серёжи на Олега, то на Машу. Помолчи — за умного сойдёшь  — Ир, будь другом, притащи ещё выпить, — Серёжа поставил пустую бутылку в ноги.  — Ааа, пиво закончилось, кажется. Могу виски или твоего вина принести.  — Вино, — выбрал Серёжа и покосился на Олега.  — Что? — спросил тот, наклонившись к нему. Серёжа покачал головой. Кажется, он не просто ожидал, он хотел услышать, что ему не стоит так быстро пить. Но запрета не было, а голова жаждала беспамятства. Поехали домой.  — Олег, тебе весело? — осторожно спросил Серёжа, хотя прекрасно видел, что Олег без проблем находит язык со всеми, кто подходит к ним поздороваться и перекинуться парой слов.  — Да, вполне, — он нахмурился, но Серёжа тут же отвернулся. Вино улетало также быстро.  — Серый! — рядом с Машей, приземлился парень в очках, отчего на диване стало совсем тесно, словно в банке с огурцами. — Ты как? Как твоя выставка?  — Да нормально, — Серёжа поднялся, отчего всем вздохнулось легче. — Заглядывай, покажу тебе, над чем сейчас работаю.  — Если бы у меня время было, — фыркнул тот. — Я смен набираю побольше, хочу съездить через месяцок в Чехию. Ты ограниченный. Олег обхватил его за бёдра и потянул на себя, колени согнулись, ударившись о его ноги, и Серёжа оказался на нём. Он осторожно уселся так, чтобы распределить вес на оба бедра Олега, и обернулся на него.  — Ничего, что я так? — тихо спросил Олег, наклонившись к его уху. — Или здесь лучше не?..  — Они знают, что я гей, здесь все свои, — в подтверждение слов Серёжа оставил быстрый поцелуй на его губах.  — Подожди, так вы? Того? Встречаетесь? — Ира аж наклонилась, глядя на них огромными карими глазами.  — Ааа, — они снова посмотрели друг на друга. Мне не нравятся твои друзья. Они пустые, глупые, их интересует только как бы нажраться.  — Да? — всё ещё глядя на Серёжу, осторожно ответил Олег. Серёжа сделал несколько вдохов, его распирала целая гора эмоций. Он сделал хороший глоток вина, повернулся обратно к Олегу и поцеловал его взасос. Его действия вызвали бурную реакцию окружающих, кажется, этому даже кто-то зааплодировал, но не было гарантий, что это было обращено к ним.  — Блядь! Наконец-то! Эра Глеба осталась позади! — Ира вскочила со стула, на котором сидела, и сделала несколько оборотов вокруг себя, пританцовывая. — Как же я рада, что этот упырь окончательно канул в бездну. Серёжа засмеялся и вытер губы, глядя на подругу.  — Серьёзно, Олег, ты вообще видел этого Глеба? — спросила Ира, садясь обратно.  — Такой индюк, на всех свысока смотрел, — напомнила Маша.  — Да, — улыбка уже была не такой искренней, но Серёжа продолжал.  — Не видел и желанием не горю, — Олег обнял Серёжу и прижался к его спине, пока тот продолжал заливать в себя вино.  — Послушай крутую историю, как мы в бар однажды пошли с ним, Серёжей, Максом и другом Глеба, каким-то конченым душнилой… Серёжа выпутался из рук Олега, бросил короткое «Ща вернусь» и отошёл от компании. Туалет, раковина, грязное зеркало. Серёжа включил воду и поднял взгляд на своё отражение. Ты же понимаешь, что никому кроме меня не нужен? Холодная вода на лицо. Нужно подышать. Обратно через толпу, мимо Олега, Маши, Ната, Иры, за двери балкона, к ночному городу, к виду с восьмого этажа. Глупо было думать, что Глеб так просто пропадёт из его жизни. Никто так просто не пропадает. Память о нём ещё долго будет жить. Просто странно, как эти воспоминания теперь мешаются с настоящим. Он ждёт от Олега того же. Тех же фраз, тех же взглядов, а этого не происходит. Почему-то его не называют глупым. Почему-то не ограничивают. Почему-то интересуются его чувствами. Они вдруг стали важны. Шаг в сторону и голова закружилась. Похоже, вино добралось до головы. Теперь мысли начали обваливаться и уноситься со свежим воздухом. Серёжа задрал голову и уставился на светлые на тёмном небе облака. Уплыть куда-нибудь следом в бесконечность. Дверь скрипнула и грохнула, закрываясь вновь. Серёжа обернулся и столкнулся с настороженным лицом Олега. Тот покрутил в руке упаковку сигарет и убрал обратно в карман.  — Почему ты здесь, а не с нами? — спросил он, вставая рядом у перил.  — Я думаю.  — О чём? Серёжа посмотрел на него внимательно. В глаза, которые стали неожиданно родными, на губы, которые были зацелованы им лично, на щетину, которая придавала ему угрожающий вид, на краснеющий скромный засос на шее, на футболку с логотипом спортивной фирмы на левой груди, на обычную чёрную кофту сверху, обычные джинсы и кроссы. Ничего не было в нём вычурного, крутого или необычного, Олег был просто собой. И от того, что он просто был тем, кто есть, внутри Серёжи зарождался восторг, зависть и восхищение.  — У меня от тебя в груди болит, — с самой чистой улыбкой сказал Серёжа, схватил руку Олега и прижал к солнечному сплетению. — Но так искренне. Так приятно тянет. Когда смотрю на тебя, думаю о тебе, касаюсь тебя, — язык безбожно заплетался, но было так всё равно. — Мне не хочется говорить о любви, меня только что выкинули, как ненужный мусор, а я снова за это берусь. Но, клянусь, я не могу не говорить тебе об этом. Просто не могу молчать. Ты прекрасный. Мне так хорошо с тобой. Я думаю, что я влюбился. Знаю, ты думаешь, что я такое уже говорил другому человеку… Но разве это важно? Я же правда это чувствую. Я не вру. В его взгляде читалось столько искренности, сколько может быть только в пьяном человеке. Его слова тягучей болью отозвались в сердце. Той самой болью, которую ты испытываешь, когда влюбляешься. Олег только улыбался в ответ ему, пропуская длинные рыжие волосы сквозь пальцы, и держал за замками ответные слова.  — Ты любил когда-нибудь? — спросил Серёжа, прижимаясь к его груди и кладя голову на плечо.  — Сложные вопросы задаёшь, — Олег вдохнул запах его волос, его запах. Хотелось бы, чтобы однажды этот запах стал родным.  — А меня смог бы полюбить?  — Несомненно. Серёжа оторвался от его плеча и поцеловал его винными губами. За балконом зашевелилась занавеска.  — Я слишком тороплю события, знаю. Просто мне так хорошо. Наверное, я просто привык любить. Поэтому ищу, куда пристроить своё сердце.  — Я совсем не против, обещаю беречь его. Давай вернёмся, тебе нужно отвлечься и немного повеселиться.  — Не могу, у меня в голове постоянно звучит голос Глеба. О том, какое я ничтожество, — Серёжа засмеялся.  — Значит, мы выбьем этот голос. Пошли. Кажется, после этого разговора Серёжа немного расслабился. Вернулся в колею разговора, повеселел, провёл вечер, выжимая из него максимум. Пьяные танцы, песни со всей компанией, а под конец, к утру, спокойный разговор на кухне в кругу оставшихся выживших. Голоса звучали отовсюду, с разных углов кухни, Олег только молча слушал, потратив все свои ресурсы общения на неделю за одну ночь.  — Семья лишь то, что тебя породило…  — Но те чувства, которые ты испытываешь к родителям, животное чувство, разве оно может пропасть?  — Представь себе щенка, которого отдают в другую семью…  — Кстати да, а что насчёт приёмных семей?  — Не перебивай. Щенка отрывают от матери и отдают в семью. И со временем у него складывается ощущение, что это — его настоящая семья. То есть это чувство не врождённое, а воспитанное.  — Не врождённое? Младенец сразу лезет к матери, он получает от неё всё, какое же оно воспитанное, если он девять месяцев вообще её частью был?  — Но его можно воспитать! То есть есть как врождённое, так и воспитанное, и одно может замениться другим. Недолгая тишина, Олег опустил руку с сигаретой и её тут же перехватил сидящий на полу Серёжа. И заговорил:  — Мне кажется, это не просто воспитанное или врождённое, это необходимое ощущение. Человек всегда будет стремиться искать семью. Если её у него нет, он сам, неосознанно, найдёт себе того, кто будет играть родителя, брата или сестры. Найдёт это в друзьях или в коллегах, а, может, в кумирах или образах.  — Я чётко могу разделить семью и друзей.  — Гордись этим, что я могу сказать.  — Я не могу, кстати. Для меня друзья — семья, не могу сказать, братья или сёстры, или ещё кто, но я чувствую, что именно слово «семья» сюда подходит. Друзья — это что-то более поверхностное.  — Семья — те, кто будет рядом. Даже само слово «семь я».  — «Семь друзей Оушена» можно считать фильмом про семью?  — Их было семь? Обстановка разрядилась и ушла в русло фильмов. Олег устало переводил взгляд с одного на другого, а рука так и свисала, касаясь тёплого плеча. Неожиданно тепло пропало, Олег повернулся и увидел, что Серёжа поднялся, сделал последние затяжки и затушил бычок в переполненной пепельнице.  — Ты куда?  — Да в туалет, ща, пять минут. Пять минут — так пять минут.  — Он в порядке? — на его место встала Ира, она обвела всех взглядом и вернулась к Олегу.  — Вроде бы.  — Он сейчас вообще… Он?  — Ты знаешь? Она улыбнулась, немного грустно и уставше.  — Я с ним пять лет дружу, конечно, знаю.  — Тогда ты точнее меня должна определять, он ли это сейчас, — без нотки злости сказал Олег.  — А ты вообще как к этому относишься? Они говорили всего на полтона ниже остальных, но этого было достаточно, чтобы никто не обращал на их разговор внимания.  — Такая у него особенность. Я знаю, что он делает всё, что в его силах, чтобы контролировать это, — внезапно стало так приятно, что можно с кем-то об этом поговорить, что появились новые силы шевелить языком. — Страшно немного, когда он переключается и перед тобой возникает другой человек. Но я пытаюсь найти общий язык с любым его состоянием.  — И у тебя получается? Особенно с Малым.  — Я думал, Ворон — это самое сложное.  — Ворон — уверенная в себе личность, которая пусть и анархична, серьёзно, он как-то разнёс витрину бутика в центре города, но зато с ним легко можно выйти на диалог. А Малый боится всего. Темноты, что его не примут, чего-то нового. Он никого к себе не подпускает, но не как Ворон. Он даже не допускает мысли, чтобы кто-то был с ним близок. Даже я с ним держусь на расстоянии. Да и появляется он немного реже Ворона.  — А почему Ворон — ворон? Ира усмехнулась.  — А ты у него спроси. Он тебе расскажет. Олег задумался, что такого птичьего может быть в нём. Если так подумать, вороны довольно дерзкие создания. Воинственные. В драку и с собакой полезут, и с человеком. Может, есть в нём что-то такое. Мысли унесли его далеко в рассуждения на тему пернатых, а глаза уже начали закрываться. Открылись только тогда, когда его плеча коснулась рука.  — Пойдём? Не успев до конца проснуться, Олег кивнул и поднялся с места, словно и не спал вовсе. Несколько крепких объятий, Ира с Васей, проводившие их до дверей, утренняя улица, всё ещё пустая. Серёжа шёл бодрой походкой, довольно улыбающийся солнцу. Олег только и мог, что любоваться его лицом. И думать, думать, думать о том, что ему как-то чертовски повезло поймать такого парня, пускай и не совсем обычного. Даже не так — совсем необычного. И это замечательно.