***
Следующие две недели Тэхён провёл в состоянии подозрительно активного полутрупа, потому что вопрос поступления нельзя было перенести на то время, когда он выйдет из состояния полной апатии и нежелания делать что-либо. Период поступления, подачи документов и отслеживания списков вошёл в активную фазу, все нервничали, срывались друг на друга, ссорились, а Тэхён нашёл первый и единственный плюс своего состояния – ему на всё и на всех было абсолютно всё равно. Тэхён даже не особо понимал, зачем ему нужно это поступление. По правде говоря, он вообще ни в чём не видел смысла. Он очень часто уходил в себя. И чаще всего это происходило в те моменты, когда он совершал какие-то незначительные действия – ел, мыл посуду, читал. Он начинал всё делать на автомате, а по итогу не помнил, как завершил какое-то дело. Он настолько глубоко уходил в свои мысли, что окружающая действительность переставала иметь хоть какое-то значение. В один из пасмурных, абсолютно серых и ничем не примечательных дней, когда альфа по просьбе Джебома пошёл в магазин за мороженым, случился подобный казус. Тэхён снова задумался, и вопреки всем подобным случаям, вместо того, чтобы на автомате дойти до круглосуточного магазинчика, он каким-то чудесным образом добрался до дома Чонгука. И ведь не просто дошёл – добрался до остановки, сел на автобус, заплатил за проезд, вышел на нужной остановке и ещё минут пятнадцать шёл до знакомого дома. Очнулся уже под дверью в квартиру – единственное препятствие, которое стало преградой на пути его дурной головы. Подъездная дверь открывалась без ключа – чтобы её открыть, нужно было просто дёрнуть на себя, приложив чуть больше силы, чем обычно. Тэхён просто поражался своей мышечной памяти. На телефон, к которому всё это время были подключены наушники, пришло сообщение от мамы. Она, конечно же, интересовалась его местонахождением, что было вполне оправдано – Тэхён же за мороженым вышел в магазин на первом этаже соседнего дома, а пропал на целый час. Альфа пишет, что задержится, краем уха улавливая чьи-то шаги этажом ниже. Он даже не успевает осознать, что с ним происходит, когда перед глазами появляется Линсо. Судя по лицу старшего Хвана, тот тоже такой встречи не ожидал. — Здравствуйте. — Тэхён не узнаёт собственный голос. Тот звучит настолько вымученно, будто бы его минутами ранее переехали катком. Выглядит он, наверное, примерно также. Линсо в ответ лишь слабо кивает головой, обеспокоенно осматривая вид альфы. Да, он точно выглядел не лучшим образом. — Мне жаль, — Линсо выдавливает из себя вместо пресловутого "здравствуйте", потому что это единственное, что он мог в сложившейся ситуации сказать искренне, от сердца. Ему отчего-то было стыдно смотреть на альфу. Он чувствовал и свою вину тоже, потому что не переубедил, не смог уговорить Чонгука остаться. Сейчас он мог только догадываться, в каком состоянии был младший омега. Зато его оторванная половинка была прямо перед Хваном, явно не в лучшем состоянии. — Если бы я мог чем-то помочь... — Вы ведь не скажете, как с ним связаться, да? — Тэхён перебивает, но при этом так медленно и меланхолично, будто бы у него нет на это никаких сил. Он ведь знает ответ заранее. — Прости. — Линсо мотает головой, сокрушённо опуская взгляд в пол. Он бы сказал, правда. Дал бы номер и новый аккаунт в инстаграме, но он не может так поступить с Чонгуком. Это не его право. Тэхён ответно поджимает губы и дёргает бровями, также глядя в пол. А чего он, собственно, ждал? — Значит, это был его осознанный выбор, — не задаёт вопрос, утверждает. Он не в первый раз приходит к этому выводу, но полностью осознать не может, потому что не знает причины. Он вообще не понимает чужих мотивов, а оттого лишь больше злится. — Не ненавидь его, Тэхён, — Линсо подходит ближе, смотрит жалостливо. — На всё всегда есть своя причина, и не мне тебе объяснять, почему Чонгук так поступил. Тэхёну, если честно, всё равно, кто ему это будет объяснять. Ему просто хочется наконец хоть какой-то конкретики, потому что он, блять, не знает, как ему жить дальше. — Ответьте на один вопрос, — решается снова, хотя уже ни на что не надеется. Он хочет знать хоть что-то. — Он вернётся обратно? Сколько мне ждать? — Я не знаю. Правда, не знаю, — Линсо видит, как тяжело вздымается чужая грудная клетка, как Тэхён медленно, но верно выходит из себя. Линсо выставляет руки вперёд, пытаясь успокоить альфу. — Могу только сказать, что школу он будет заканчивать в другой стране, — добавляет торопливо, запинаясь через слово. Тэхён выдыхает шумно и будто бы сдувается, мгновенно потускнев. — Три года, значит. — Это не точно. Может, и в университет поступит там. Я не знаю. Тэхён уже не слушает – он цепляется хоть за какой-то более-менее конкретный срок. Линсо корит себя за то, что, возможно, даёт альфе ложную надежду. А ещё за решение пойти в квартиру Чонов за своими очками именно в этот день и в это время. Омега теперь понятия не имел, как пройти в квартиру и отправить Кима домой. Тот внезапно поднимает осознанный, сфокусированный взгляд на старшего Хвана, и смотрит так, что у того волосы на затылке дыбом встают. — Пропустите меня в квартиру, — Линсо от неожиданности давится воздухом, с очевидным вопросом уставившись на альфу. — Хочу посмотреть на его комнату. В последний раз, пожалуйста. Тэхён смотрит испытующе, твёрдо и уверенно. Он не понимает, что с его головой не так, и что он вообще делает под дверью пустой квартиры спустя две недели, но ему отчего-то кажется, что такие совпадения неслучайны. Он оказался на этом месте именно в тот момент, когда здесь же оказался и Линсо, и произошло это лишь по счастливому стечению обстоятельств. Даже если это ни к чему не приведёт, разве он может упустить шанс в последний раз побывать в комнате омеги? Там с одним только окном столько воспоминаний связано... Линсо открывает дверь и кивает альфе. — Проходи. Тэхён сразу же проходит вглубь квартиры, прямиком к комнате Чонгука. Там он закрывается на щеколду и ещё несколько минут стоит лицом к двери, боясь развернуться. В комнате пусто. Кажется, даже эхо гуляет. У Тэхёна дрожат губы и холодеют кончики пальцев, когда он осматривает тёмное помещение. Это так странно. Знать, что несколько недель назад здесь был небольшой уютный мир одного очень важного для альфы человека, а теперь на его месте нет ничего. Он не знает, зачем попросил его впустить, зачем сейчас вглядывается в темноту и пытается что-то найти. Он даже не знает, что ищет. Какой-то знак от вселенной? Это глупо, но что ещё ему остаётся делать? Он бы хотел забрать себе что-то на память. Что-то, что сможет хотя бы ненадолго создать иллюзию присутствия, но в комнате нет даже канцелярских принадлежностей, что уж говорить об одежде или о чём-то более значимом. Темнота раздражает. Тэхён не видит даже игрушку в кресле в виде дракончика, которую сам подарил Чонгуку в какой-то момент. Альфа подходит к окну и со злостью раздвигает шторы, снова оборачиваясь на кресло. Игрушки там нет. И ему действительно хочется верить в то, что Чонгук забрал её с собой, что он всё также никогда не снимает браслет и укрывается холодными ночами тем самым пледом, который он забрал с крыши после своего шестнадцатого дня рождения. Тэхён решает, что в комнате ему больше делать нечего. Шумно выпустив воздух из лёгких, он отталкивается от подоконника и медленно плетётся к двери, лишь в последний момент вспомнив про незашторенное окно. И ведь к этому моменту он уже потерял всякую надежду. Он даже подумать не мог о том, что, развернувшись, увидит странную бумажку под подоконником, которую сначала, не разглядев, принимает за кусок обоев. Он проскользил по полу к окну, как делал раньше, и просто выдернул прикреплённый скотчем к обратной стороне подоконника лист. Тэхёна даже не смутили задачи по комбинаторике с внешней стороны – он же не настолько тупой, чтобы подумать, что омега стал бы прикреплять к обратной, блять, стороне подоконника черновик по математике. Поэтому Тэхён быстро развернул лист и беглым взглядом зацепился за первую же фразу, так и не сдвинувшись по тексту вниз. Он сворачивает лист обратно и пустым взглядом смотрит в пространство перед собой. Да ну нет... Тэхён крепко прижимает бумагу к груди и озирается по сторонам, думая, куда сесть. Стоя читать не получится – всё равно в итоге осядет на пол. В лучшем случае. Альфа устраивается на ковре, опираясь спиной на кровать. Он неровно дышит, прикрывая глаза. Нервничает. Чонгук ведь явно не ручку расписывал, когда выводил первые три слова на бумаге? У альфы, кажется, конечности немеют и челюсть сводит. В глотке застревает ком. Как пластырь, да? Просто развернуть и посмотреть. Просто развернуть и посмотреть. «Я люблю тебя. Я такой трус, я ведь так и не сказал тебе, но я люблю тебя. Пишу об этом на обратной стороне черновика по математике, потому что у меня нет времени, до выхода всего несколько минут. Я не хочу. Мне так страшно. Больно. Тебе тоже, да? Я ничего не сказал, не предупредил, оборвал связи и уехал. В страшных снах мне будет сниться твоя реакция. Надеюсь, ты будешь плакать меньше, чем я, потому что я в ближайшее время планирую заливать своими слезами всё пространство вокруг. Начал с этого проклятого листа, потому что его увижу только я через несколько лет, когда я снова окажусь в этой квартире. Оставлю его здесь, чтобы через несколько лет вспомнить, как сильно меня ломало. Я уже скучаю по тебе. Я так сильно люблю тебя. Я очень сильно люблю тебя, у меня всё внутри крутит как при лихорадке. Не знаю, сколько раз должен написать это, чтобы стало хоть чуть-чуть полегче. А ещё я чувствую твои губы на своих, представляешь? До сих пор. Мне кажется, я схожу с ума. Я виноват, прости меня. Мне остаётся только надеяться на то, что ты будешь двигаться дальше. Ты заслуживаешь большего, чем представляю из себя я. Хочу, чтобы ты был самым счастливым, чтобы тебя любили так, как ты этого заслуживаешь. Чтобы твой человек был рядом. А я люблю тебя. И мне не становится легче.» У Тэхёна всё лицо в слезах и перед глазами полное ничего – серая пелена из солёной влаги, из-за которой не видно ничерта. Он, блять, злится. Он так сильно зол, что его трясёт. Если бы чувства были невзаимны, Тэхён бы, наверное, загнулся от боли. А сейчас он бесится, ногой пинает стул так, что тот просто отлетает к стене, треснувшись об неё с характерным звуком. Кого он там желает Тэхёну? Нахер ему никто не сдался, единственный, кто был нужен – съебался в другую страну, захватив с собой сердце альфы. Чонгук просто сбежал. Испугался своих чувств и улетел в другую страну. Хочет разобраться в себе? А почему не мог этого сделать у Тэхёна под боком? Почему нельзя было хотя бы поддерживать связь, чтобы было не так больно? Сам ведь пишет, что скучает, что ему страшно. Тэхён бы поддержал, он смог бы понять и помочь. Он бы даже с этой ебучей поездкой смог смириться, если бы с ним хотя бы поговорили. Как там мама говорила? Твоё к тебе всегда вернётся? Тэхён теперь уверен. Он этого маленького засранца из-под земли достанет, и Чонгук сам в этом виноват. Чтобы твой человек был рядом. — Будешь, — Тэхён кивает сам себе и стискивает зубы до скрежета. — Никуда не денешься.***
Время стало идти быстрее. Тэхён поступил в один вуз вместе с Субином, Миной и Намджуном, а с последним ещё и на одно направление. Это было тяжело. Особенно первые несколько месяцев, когда они пытались перестроиться со школьной программы на университетскую. Тэхён просто ушёл в учёбу, так, как никогда раньше, устроился на работу в автомастерскую друга отца, а свободное от учёбы и работы время тратил на друзей и семью. Наедине с собой он был только те пять минут перед сном, по истечении которых его вырубало до звонка будильника. Так было проще – уйти в режим "робота" и делать всё чётко по графику. Конечно, были срывы, когда альфа не выдерживал и брал в руки камеру, где были записи с выпускного, телефон, на котором всё ещё хранились их общие фотографии и фотографии Чонгука, сделанные альфой под шумок. И письмо. Его он перечитывал слишком часто, и, признаться честно, выучил наизусть. Тэхён детально разобрал каждую его часть. Сначала долго злился, смотря на корявый почерк, который в обычных условиях был чуть ли не каллиграфическим. Потому что он скучал, просто адски, на самом деле. Считал, что Чонгук поступил глупо. Потом ему стало ещё больнее, когда из всего текста он начал вычитывать отрывки. Вроде бы просто надпись на бумаге, но расплывшееся из-за упавшей на бумагу слезы "Я не хочу. Мне так страшно", просто разрывало Тэхёна на части. Он не знал, что происходило с Чонгуком. Уже давно понял, что причина была не только в его чувствах, было что-то ещё, но что именно, он всё никак не мог понять. В памяти как нельзя кстати стали всплывать детали, на которые Тэхён вовремя не обратил внимания. На той самой записи, снятой Сонхой возле подъезда Чонгука, было видно, какими красными были глаза омеги в тот момент. В тот день Тэхён на уровне подсознания списал всё на волнение, и только со временем осознал, как же это было глупо. Сонха чуть позже призналась, что омегу едва ли не скрючило, когда они с Миной танцевали вальс. Тэхён тогда как-то истерично хохотнул и подумал, что нет. Да быть такого не может. Ревность? С чего бы? Он бы заметил. Или нет? Думать приходилось много. Загруженный учёбой и работой, встречами с друзьями, играми с младшими братьями, он всё равно думал о Чонгуке. О том, что он мог упустить. И это выматывало слишком сильно. Часто Тэхён представлял, как омега будет пахнуть. Наверняка чем-то сладким, но не приторным, приятным, и обязательно идеально сочетающимся с его ароматом. Альфа порой слишком сильно углублялся в эти мысли, и итог был не самым хорошим. Тэхёну до зубного скрежета хотелось Чонгука в свои руки. Хотелось обернуться вокруг него и никуда не выпускать. Это было бы прекрасно. Но Тэхёну не под силу было остановить или перемотать время, поэтому жизнь мерно протекала мимо него. Это было странно. Вроде бы делал всё то же, что и остальные, но всё равно чувствовал, что что-то не так. Знакомых становилось всё больше – кто-то набивался в друзья, кто-то давал весьма однозначные намёки на отношения. Тэхён записался в секцию по баскетболу и даже успевал посещать три тренировки в неделю, по выходным ходил в бассейн, успевал видеться с друзьями и перед сном набрасывался на младших братьев с удушающими обнимашками. Но ощущения всё равно оставались странными. Он будто бы оставался в подвешенном состоянии, постоянно чувствовал, что чего-то не хватает, даже когда из-за загруженности не успевал поесть. Это состояние выводило из себя. В таком темпе прошёл целый год. Тэхёну постоянно казалось, что один день тянулся за неделю, но после второй сданной сессии он понял, что время буквально утекло сквозь пальцы. Впереди были недолгие каникулы и неделя в загородном доме с друзьями и близкими знакомыми. Компания собиралась неплохая, Тэхён обещал себе отоспаться, отожраться и потратить всё своё время на отдых. Планы были просто грандиозные. Тэхён приступил к осуществлению сразу же. За успешно сданную сессию нужно было выпить – так сказал Субин, и никто, естественно, не был против. К слову, все, кроме Тэхёна, побывали практически на всех студенческих вечеринках. Альфа просто не успевал, да и не хотел, если честно, хотя были особо настойчивые индивиды. Мина и не пыталась его куда-то вытащить, Намджун отвалил после первого же отказа, а Субин продолжал каждый раз спрашивать, но после первого же отказа всегда отставал. С их новыми знакомыми, которые не были в курсе всей ситуации, было куда тяжелее. Ынби, Сана, Юнги и Хосок. Они не были плохими людьми, но некоторых жизненных позиций Тэхёна не понимали. Последние два ничего и не говорили – уважали чужой выбор, но каждый раз шуточно называли его затворником. Сана была настоящим пропеллером – в ней энергии, жизнерадостности и любви к людям было больше, чем во всех людях мира вместе взятых, она обожала любой движ и пыталась подключить к нему всех – и тех, кто против, и тех, кто очень сильно против. Она обижалась. Отходила за тот же день и снова юлой крутилась где-то поблизости. С Ынби было сложнее. Во-первых, она была альфой. Во-вторых, очень настойчивой альфой, а в-третьих, она поступила на факультет туризма не просто так – её умение убалтывать людей и втирать им то, что не имеет для них никакой ценности, просто поражало сознание. Она была прирождённым манипулятором, умудрялась взять на слабо даже Намджуна, который из их компании был самым здравомыслящим. От неё так просто было не отделаться, но Тэхён пока справлялся. Впрочем, если ему удалось отмазаться от всех тусовок первокурсников, то на втором курсе явно должно было стать полегче. Но от предложения выпить вечером в загородном доме в компании знакомых лиц он не отказался. Год был сложным. Но, возможно, это была не слишком весомая причина для того, чтобы сгружать в свой организм, в который за весь год из алкоголя попало только несколько бутылок пива, такое количество соджу. Тем не менее, для Тэхёна его состояние нестояния стало настоящим сюрпризом. Он и представить не мог, что его настолько развезёт. Настолько сильно, что Ынби во время игры в правду или действие умудрилась вытянуть из него практически всю их с Чонгуком историю. И это был тотальный проёб альфы. — А я-то, блять, думаю, какого чёрта у тебя с такой толпой поклонниц всё ещё нет омеги, — Ынби долго разглагольствовала на эту тему, пока рядом с ней сидела Сана с отвисшей к полу челюстью. Мина, которая всё это время сидела у Тэхёна под боком и пыталась его хоть немного тормозить, к концу монолога альфы забила хрен и молча хлестала вино прямо из горла. — Давайте закроем тему, — голос подал уже Намджун. Уж он-то прекрасно понимал, как Тэхён с утра будет жалеть обо всём, что рассказал. Ынби с него не слезет теперь, это даже Тэхён понимал своим пьяным сознанием. — Нет, секундочку, — Юнги с Хосоком взвыли, понимая, что "секундочка" сейчас выльется в вековые нравоучения. Ынби на них даже внимания не обратила – если она начала разбираться с одним человеком, она доведёт дело до конца. — Ты серьёзно собираешься три года просто... ждать? — А что мне, блять, делать? — Тэхён меланхолично приподнимает одну бровь, в очередной раз присасываясь к горлышку стеклянной бутылки. На стопки и бокалы всем давно уже было насрать. — Жить, Тэхён! — Ынби будто бы загорелась. В отличие от остальных ребят, которые одной ногой уже были в царстве Морфея, она бодрствовала, светясь изнутри бенгальским огнём, найдя новую жертву для своей манипуляторской натуры. — Ты понимаешь, что если он не вернётся, ты три года спустишь в унитаз? — Тэхён безразлично жмёт плечами. Год прошёл. В своей голове он прокрутил все возможные сценарии, его подобным уже невозможно было удивить. — У тебя, чёрт возьми, одна жизнь, и она проходит мимо тебя. — Жизнь не заключается в пьянках, тусовках и беспорядочных половых связях. Я учусь, работаю, завожу новые знакомства, занимаюсь спортом, — Мина поддакивает. Она была больше всех рада тому, что Тэхён не ушёл в отрыв после случившегося. Он действительно с пользой проводил время и выглядел вполне здорóво. — У меня всё в порядке. Ынби одним взглядом даёт понять, что это буквально самое банальное, что Тэхён мог ляпнуть в этой ситуации. Для неё было очевидно, что у парня всё далеко не в порядке. Что это за хрень вообще? — Окей, — Ынби поднимает руки в воздух в сдающемся жесте и поднимается со своего места. Все прекрасно понимают, что это далеко не конец. Девушка просто решила отложить разговор на потом, потому что пьяный Тэхён – похуистичный Тэхён, которому к тому же не слишком хорошо. Но она же не может просто молча встать и пойти спать, верно? — Продолжай и дальше внушать себе это "у меня всё в порядке", повторяй как мантру все три года и не сходи с пути истинного, — у Тэхёна не хватает сил на закатывание глаз, поэтому он просто их закрывает и откидывается головой на спинку дивана. — Посмотрим, что будет по истечении этого срока. — Мне кажется, что он вернётся, — голос подаёт Сана, из-за чего Ынби вынужденно останавливается, раздражающе снисходительно глядя на свою подругу. — Только скорее всего будет опытнее Тэхёна раз в десять. Все невольно застывают, а Тэхён снова открывает глаза, тут же нахмурившись. — В смысле? — Мина настораживается. Секундно переводит взгляд на Ынби и едва подавляет желание проскулить. Сейчас начнётся. — Ну, — Сана подтягивает колени к груди и неловко ведёт плечами. — Это Тэхён хранит "обет целомудрия", — она показывает в воздухе кавычки, а Субин проводит большим пальцем по горлу, чтобы та замолчала. Все поняли, к чему она клонит. Один только Тэхён сидел с совершенно непроницаемым выражением лица. — Почему Чонгук должен? Вдруг он наоборот решит набираться опыта? Мина беззвучно матерится. — Вот именно, — Ынби поднимает указательный палец вверх. — Попробует там всё, а потом будет тебя учить прелестям постельной жизни, — она усмехается, глядя на Тэхёна. У того сереет лицо. — Вот умора. У Тэхёна что-то щёлкает в голове. Ынби уходит из комнаты, а Мина обеспокоенно смотрит на лицо альфы, у которого всё внутри переворачивается. — Тэ, пожалуйста, даже не думай об этом, — Чо сжимает плечо друга, пытаясь обратить на себя внимание. — Ты же знаешь Чонгука. Он в жизни ни с кем кроме тебя не будет. Почему ты вообще сомневаешься? — Я тоже думал, что знаю его, — Тэхён говорит отрешённо, потому что у него снова что-то пережимает внутри. Он опять закрывается, потому что не хочет ничего обсуждать. Прошёл год, блять. Целый год. Чонгук с ним не связался, альфа даже не мог представить, что с ним могло происходить в этот момент. Он ничего об омеге не знал. Ничего. Тэхён весь этот год выживал за счёт своей уверенности в том, что Чонгук вернётся и они снова будут вместе. Ему казалось, что он проработал все сценарии, но даже не взял в расчёт возможность того, что Чонгук просто напросто его разлюбит. Сколько лет он будет в другой стране? Кто с ним рядом? Вспоминает ли он вообще о Тэхёне, или оставил всю любовь здесь, на треклятом черновике по математике? Тэхён запирается в своей комнате и не спит всю ночь. Его всё заебало. Он просто ничего не хочет больше. Не может больше держаться. Он не в порядке, он, блять, далеко не в порядке. Разве это справедливо? То, что происходит с ним сейчас – это справедливо? Он любит человека, которого не видел год. Он видит омегу во снах, ему снятся блядские кошмары с их встречей спустя десять лет, когда рядом с ними чужие люди вместо самых нужных. И ему никто не может помочь. Ему некому написать. Его оставили одного с этим дерьмом и не выдали инструкцию. Он не хочет справляться. Он больше не может и не будет, потому что ему даже держаться не за что. Надежда умирает последней? Его, кажется, сдалась именно в эту ночь.***
— Я не чувствую ног. — Зато я чувствую твой рот. Несёт за километр. Субин отодвигается от Юнги и кривит лицо, за что получает смачную затрещину. Оба спали в одних футболках, светя трусами на камеру, с которой Тэхён завалился на кухню, где эти идиоты умудрились уснуть вчерашней ночью. Никто уже не помнил, почему они втроём завалились именно на квартиру к Тэхёну, зато сам Ким прекрасно помнил, почему эти двое заснули на кухонном полу практически в обнимку. Они реально подрались за кусок жареной свинины. — Подъём, чертилы, нам всем к первой паре, — Тэхён вразвалочку проходит мимо приходящих в себя друзей, выключая запись. Субин получает поджопник и материт друга трёхэтажным матом, пока сам Ким роется в холодильнике в поисках быстрого перекуса. Времени у них только на быстрое умывание и такие же быстрые сборы, потому что за ними уже через пятнадцать минут обещал заехать Намджун. — Я тебя ненавижу, — Субин бубнит себе под нос, поднимаясь и шипя от ломоты во всём теле. — Хули ты такой бодрый? — Потому что пока мы бухали, он трахался, — Юнги встаёт следом, бросая на Тэхёна крайне раздражённый взгляд. Это действительно было кидалово. Тэхён с унылых, злобных рож лишь посмеивался, нарезая сыр на бутерброды и включая кофеварку. Настроение было подозрительно приподнятым даже при том, что впереди его ждала пара по биомедицинской оптике, которую Тэхён ненавидел всей душой. Он бы списал всё на секс, но его ведь и не было по сути – слабенький отсос в туалете не в счёт. Значит, как факт. У него хорошее настроение просто потому что. И, наверное, оно было бы ещё лучше, если бы в квартире не было такого срача – вечером должен был прийти арендодатель, поэтому вместо тренировки он поедет домой убираться. Одна комната – это не так уж и сложно. — Намджун подъехал, — Субин подбегает к столешнице и целиком запихивает бутерброд в рот, заливая свежесваренным эспрессо, пока Юнги тащится следом, лениво натягивая штаны. Они явно посвежели, хотя от одежды всё равно слегка несло перегаром. Им не привыкать – обычное утро понедельника. До университета добирались с матами – у всех по расписанию как назло стояли именно те пары, на которые ни при каких условиях нельзя было опаздывать, поэтому Намджуна, который по городу не разгонялся выше 60 километров в час, подгонял Юнги, который мог выругаться раз сто и ни разу не повториться. Сработало, между прочим. Профессор До посмотрел на них с Намджуном, как на говно, но на лекцию не имел права не пустить – они забежали в кабинет за минуту до начала пары. От такой маленькой победы настроение только улучшилось. День действительно шёл, как по маслу. Пары не были слишком скучными, за окном светило солнце и они весь день не видели Ынби. Идеально. Тэхён за всю свою жизнь так и не усвоил, что такое затишье бывает только перед бурей. У них был обед. Альфа спокойно переписывался с мамой и с улыбкой рассматривал фотографию испуганного Джебома в кресле у стоматолога, когда на место рядом с Миной с разбегу приземлилась Сана, сдвинув дружный ряд в сторону так, что Юнги чуть ли не оказался на полу. — Ты что творишь, ненормальная!? — К нам в общежитие заселился Чон Чонгук! Юнги всё-таки окончательно падает со своего места, а Мина мажет палочками с набранным рисом прямо по щеке. За столом повисает тишина. Все смотрят на Тэхёна. На его телефон продолжают приходить сообщения, но он не видит сам текст. Кажется, сердце пропустило настолько мощный удар, что у Тэхёна просто потемнело в глазах. Блять, от одного упоминания имени. До сих пор. — Не он, — отрезает и напряжённо ведёт плечами, раздражённо отбросив телефон на стол. — Почему? — Сана спрашивает с одышкой – до сих пор не может отойти от того темпа, с которым бежала до столовой из другого, мать его, корпуса. Она хотела написать в общий чат, но решила, что такую сенсационную новость нужно сказать лично. И... в смысле не он? — Потому что в его распоряжении трёхкомнатная квартира, он бы не стал заселяться в общежитие, — Тэхён чувствует, как учащается пульс. Когда отпустит? Когда его, блять, отпустит? — Да ты посчитай хотя бы! По возрасту подходит! — Тэхён усмехается невесело, собираясь сказать что-то вроде "Ты думаешь, только одного человека в мире в возрасте девятнадцати лет могут звать Чон Чонгук?", но не успевает. — Он три года учился в Японии! Снова тишина. Мина чувствует, что даже у неё сердце скачет так, что она чувствует его в глотке. Неужели вернулся? — Тэ? — она смотрит на друга и резко сникает. Тот злится? — Нет, — снова отрезает, мотает головой и нервно поправляет бандану. — Хёсан с Хёнджином улетели в Японию, но они сказали, что не знают, где Чонгук. — Пф, и ты им поверил? — в разговор вклинивается Субин. Ему вот Хёнджин никогда не нравился, но даже если смотреть на ситуацию объективно, верить в такой ситуации близким друзьям сбежавшего омеги было как минимум тупо. — И по описанию подходит! — не прекращает Сана, решив окончательно завалить альфу нескончаемым потоком аргументов. Тот слушает вполуха. Ему правда становится нехорошо. — Глазища круглые, чёрные, нос крупный, губки бантиком, — Сана тычет в своё лицо и пальцами выводит картинку, а Тэхён мотает головой, когда перед глазами появляется до боли знакомое лицо. — Ещё штанга в брови, нос проколот, уши тоже, татуи... Стоп. — Нет, не он, — Тэхён отмахивается и собирается встать из-за стола. Какой же бред. Какие, блять, проколы? Какие татуировки? У Чонгука? — Да подожди ты! — Мина тянется через стол и дёргает друга за худи. — Чего не он-то сразу? — Тэхён снова мотает головой, потому что сказать ничего не может. У него сейчас паническая атака начнётся, судя по ощущениям. — Надо проверить. — Вот именно! — Ты не можешь заявлять, что это не он, даже не увидев! — Ты знаешь, где он сейчас? — Да подождите вы, блять! Тэхён со всей дури бьёт ладонями по столу, из-за чего затыкается значительная часть людей, находящихся в столовой. Альфа дышит тяжело, смотрит в стол и сжимает дрожащие руки в кулаки. — Дайте мне время. Мне нужно время, несколько минут, пожалуйста. Внутри всё переворачивается вверх дном, его натурально колотит. Просто не верит. Три года. Действительно, три года. — Нет, ну подождите, — Намджун говорит тихо, обращаясь больше не к Тэхёну, а к остальной компании. — Ему что, бежать сломя голову и в колени падать теперь? Ну, вернулся. Круто. А дальше-то что? — старший альфа переводит взгляд на совершенно потерянное лицо друга. Тот, кажется, медленно приходит в себя. Осознаёт. — Ты же понимаешь, что это уже совсем другой человек? Вы не общались три года, он три года жил в другой стране, без родителей, наверняка с новыми друзьями, новым окружением. Тем более в возрасте с шестнадцати до девятнадцати лет. — Не порть малину, душнила! — Сана кидает в старшего Кима лист салата из тарелки Мины, на что тот раздражённо, на пределе собственной сдержанности выдыхает. — Джун, — Тэхён наконец приходит в себя, собравшись с мыслями. — Это продолжается уже шесть лет. Я всё ещё по ночам смотрю его фотографии и записи с выпускного. До сих пор. Он признаётся не другу. Он признаётся в первую очередь самому себе. Потому что он сколько угодно может делать вид, что с ним всё в порядке, но это до сих пор не так. Он давно не копается в себе – заебался в доску, но жить, закрыв на всё глаза, раз в месяц стабильно срываясь, открывая в ноутбуке запароленный файл со всеми архивами и откапывая в ящике с документами то самое письмо, тоже не вариант. — Всё, что ты сказал, – правильно, но меня не отпустит просто из-за того, что ты повторишь мне это хоть десять раз. Я сам должен убедиться. Должен увидеть его и понять, что это уже не мой Чонгук, что он изменился и я больше не хочу его себе. Что я люблю уже несуществующего человека. Понимаешь? Все за столом понимают. Даже Сана и Юнги с Хосоком, которые не были знакомы с Тэхёном до университета. Потому что у альфы никогда не было того самого "всё нормально", которым он всегда открещивался от разговоров по душам. Тэхён был закрытым ото всех, и все прекрасно понимали, что никто из них не знает его действительно хорошо. И если проблема была в Чонгуке, то её нужно было решать. — И что будем делать? — голос подаёт Мина. Все переводят взгляд на Сану, которая тут же тушуется. — Чего вы все на меня уставились?***
Тэхён впервые видит его в библиотеке неделю спустя, когда тот занимается с однокурсницей именно в том зале, который очень хорошо просматривается со второго этажа. Это Сана постаралась, конечно же. Тэхён сначала, если честно, просто хочет развернуться и уйти, потому что не узнаёт омегу совсем. Он видит штангу в брови, видит множество колечек в ушах, а потом ещё и какие-то странные узоры на пальцах, лишь частично скрытых рукавами свитера. Он долго всматривается в фигуру, стоя сбоку – видит контрастно тонкую талию и широкие, даже на вид мягкие бёдра. Ничего не понимает и обходит этаж с другой стороны, чтобы рассмотреть нормально лицо. И вот тогда пазл складывается. Тэхён смотрит на омегу весь тот час, что он занимается со своей одногруппницей. Красивый. Просто до безумия, на самом деле. Он выглядел чуть грозно, но от того ещё более умилительно. У альфы сердце билось в глотке, когда тот так привычно теребил рукава свитера и кусал нижнюю губу, показывая выпирающие передние зубки. Чонгук явно чувствовал, что кто-то смотрит. Он озирался по сторонам и слишком очевидно нервничал, но Тэхёна увидеть просто не мог. А альфа смотрел. Смотрел и не мог оторвать взгляд, буквально пожирая глазами незнакомый, но кажущийся таким родным образ. Занятие закончилось, омеги ушли, а Тэхён ещё час сидел на полу возле перил, смотрел в потолок и не мог привести себя в чувства. Дома он снова перечитывал письмо, в голове проговаривая строчки быстрее, чем по ним проходились глаза. Безумие. Просто безумие. С того дня они превратились просто в группу ебучих сталкеров. Сана умудрялась практически каждый день фотографировать Чонгука в общежитии, Мина несколько раз снимала на видео, как тот сдавал вещи в гардероб, а Хосок, главный счастливчик, которому в расписании поставили несколько пар в смежных с Чонгуком аудиториях, как настоящий маньяк записывал голосовые о всех его передвижениях. Наверное, это было ужасно. Но, если честно, никого особо мораль не интересовала. Тэхён долго готовил себя морально и всё выискивал нужный момент. Таких было несколько, по правде говоря, но его начинало колбасить так, что приходилось откладывать. На вечеринку в омежьем общежитии он шёл с чётким планом действий и уверенностью в том, что именно в этот день всё наконец должно было решиться. И он не прогадал. От Чонгука пахло черникой, сливками и чем-то цветочным... жасмином? Он был близко, снова на своём месте, а Тэхён... Тэхён наконец-то почувствовал себя целым. Чонгук и был тем самым недостающим кусочком пазла, который невозможно было заменить кем-то другим. Тэхён всё ещё его чувствовал, а Чонгук, несмотря на все изменения, на внешнюю суровость, был всё тем же нежным мальчиком. Старше, правда, на три года, но так ведь даже лучше, верно? И похер, что за три года с ним наверняка и внутренних метаморфоз произошло столько, что Тэхёну ещё расхлёбывать и расхлёбывать. И на пощёчину, если честно, тоже похер. Лезть целоваться не стоило, но альфа думал, что он заслужил этот поцелуй. К стоящим поодаль друзьям он возвращается с совершенно безумной улыбкой, приложив ладонь к щеке. — Ну что? Всё ещё твой дракончик? — Намджун и сам невольно улыбается, когда видит загоревшиеся огнём глаза. Наконец-то. — Какой дракончик? — Хосок вообще выпал, когда увидел, как смачно ладонь омеги впечаталась в щёку друга. Ровно в тот момент он вообще перестал следить за событиями. Ладно Чимин, он не умел бить больно, но эта маленькая бестия... — Вы ебанулись? Это ëбаная Фурия, чувак, пиздец! Хосок возмущается уже где-то в стороне, а Тэхён остаётся с Намджуном и Миной, которая как раз принесла лёд. — Даже лучше, — отвечает запоздало, но оба понимают, к чему это было сказано. — Хуй меня что теперь остановит. Он мой.