О детских травмах и взрослых ошибках

— Наклони немного бутылочку, — Линсо пальцем здоровой руки указывает вверх, после чего Чонгук, кивнув, приподнимает дно бутылочки на пару сантиметров, наблюдая за тем, как Бахи начинает сосать активнее, кряхтя и сжимая маленькими пальчиками флисовую ткань своего комбинезончика. Хван сидел напротив Чонгука и уже просто физически не мог сдерживать улыбку. В такие моменты сломанная рука казалась ему результатом удачного стечения обстоятельств, потому что без этой травмы Бахи лежала бы на его руках. За последний год Чонгук явно приноровился, у него всë стало получаться гораздо лучше. Он часто сидел с сыном Минов, и если в первое время он справлялся не слишком хорошо, плача вместе с малышом во время его истерик, то спустя несколько месяцев стал виден значительный прогресс. С дочкой Хëнджина, которой только недавно четыре месяца исполнилось, Чонгук вëл себя куда увереннее, хоть и осторожничал не меньше прежнего. В отличие от Юджина, сына Минов, который рос в окружении множества заботящихся о нëм людей, начиная от кучи бабушек и дедушек и заканчивая сворой друзей молодой семьи, Бахи не привыкла к чужакам. Все четыре месяца после своего появления на свет девочка не видела никого, кроме мамы, папы и дедушки. И ровно в тот момент, когда Юна загремела в больницу с внезапно выявленными осложнениями после родов, а у Хëнджина на работе начался полный аврал, Линсо сломал себе руку при падении с табуретки. Всë было очень не вовремя, и помощь Чонгука с Тэхëном оказалась как никогда кстати. Последний, естественно, появлялся реже из-за своего графика, но он запал в сердце маленькой девочки больше всех, что было вполне ожидаемо. Альфа действительно был нянькой уровня гуру, детки его обожали, и он обожал их в ответ не меньше. О том, с каким благоговением Тэхëн смотрел на Чонгука в те моменты, когда омега держал на руках Бахи, и говорить не стоило. Линсо всë ждал, когда же в их семье станет на одного человека больше, но ничего не говорил – всему своë время. Чонгук постепенно привыкал к детям, учился с ними возиться, кормить, менять подгузники, играть. Со временем он избавлялся от своих страхов и сомнений, постоянно о чëм-то думал и уходил в себя, глядя на чужих малышей. А Линсо тем временем терпеливо дожидался того момента, когда Чонгук наконец созреет и сам скажет, что его волнует. Хван, как человек, участвовавший в воспитании Чонгука с момента его рождения, точно знал, что младший омега обязательно обратится к нему за советом. — Она так похожа на Хëнджина, — Чонгук говорит тихо, чтобы не отвлекать Бахи от бутылочки. Девочка, будто бы среагировав на имя отца, тут же посмотрела на Кима и радостно что-то промычала. — Сколько она мужских сердец разобьëт... Ужас. — А если сердце разобьют ей, Хëнджин разобьëт чьë-то лицо. — Это да. В комнате снова стало тихо. Обычно они говорили очень много, практически не затыкаясь, но сегодня Чонгук был как никогда тихим. Он явно вынашивал какую-то мысль и всë никак не мог еë озвучить. Линсо, естественно, не торопил, хоть ему и было интересно, что творится в чужой голове. Малышка после кормления заснула прямо на коленях у Чонгука, отрубившись сразу же после того, как тот убрал бутылочку. И только после того, как Бахи оказалась в своей кроватке, а Чонгук удостоверился, что дверь в комнату открыта и они из кухни услышат любой шорох, младший омега всë же решился на разговор. — Линсо, — Чонгук подходит к своему месту в тот момент, когда Хван наливает в кружки кипяток из электрического чайника, довольно ловко справляясь одной здоровой рукой. Младший ждал, когда Линсо закончит и отставит всë горячее в сторону, потому что следующая его реплика могла стоить Хвану второй руки. — Я, кажется, хочу ребëнка. Чонгук в течение нескольких секунд наблюдает за тем, как вытягивается чужое лицо. Да, это было ожидаемо. Но чтобы вот так в лоб... — Раз ты говоришь об этом мне, а не Тэхëну, — Хван рассуждает вслух, выводя круги пальцами в воздухе. Старший знал, какую работу над собой за эти годы проделал Чонгук, чтобы облегчить им с Тэхëном жизнь. Он действительно старался проговаривать всë, что его когда-либо беспокоило, и всë реже обращался за помощью к старшим, когда появлялись новые проблемы и недомолвки. — Значит, есть повод для волнения? — Помнишь, я рассказывал, как всë закончилось в тот раз? — Хван кивает, понимая, что Чонгук под "тем разом" подразумевает случай полуторагодовой давности, когда они с Тэхëном впервые крупно поссорились из-за всей этой темы с детьми. Чонгук сильно переживал, хотя никто из их пары никогда не упрекал другого за то, что тогда между ними произошло. Тем не менее, они не закрыли глаза на проблему, продолжили обсуждать, но только наедине – остальных вежливо попросили не вмешиваться. И всë было хорошо – Чонгук увереннее стал чувствовать себя рядом с детьми, перестал так сильно бояться родов и тех трудностей, которые могут из-за них возникнуть в дальнейшем, и, казалось бы, полностью подготовился морально к повторной попытке, но его по-прежнему что-то тревожило. Что-то, что он по какой-то причине не мог рассказать своему мужу, которому доверял бесконечно сильно. — Я боюсь дать заднюю в процессе подготовки и опять сделать Тэхëну больно. Линсо кивает, взяв в руку чашку чая. Ну, конечно. Эта парочка всегда заботилась друг о друге сверх меры, поэтому Линсо не слишком удивился. Чонгук мог быть уверен в себе на девяносто девять и девять процентов, но пока они не превратятся в полноценные сто – он не сделает тот самый последний шаг. — Есть конкретная причина? Есть что-то, что по-прежнему тебя пугает? — Не знаю, — Чонгук жмëт плечами, заламывая брови. Даже дыхание задерживает, но спустя несколько секунд шумно выдыхает. — Может, есть кое-что, — в итоге сдаëтся, но смотрит затравленно. Ему будто бы стыдно за собственные мысли, даже при том, что он знает, что его никто не осудит. — Только ты не подумай, ты ведь знаешь, как я люблю Тэхëна и как я ему доверяю, — Чонгук, хоть и стесняется, говорит гораздо более открыто, чем раньше. Линсо кивает. По омеге всë очень хорошо видно. — Просто... Видимо, на уровне подсознания, где-то на подкорке, боюсь, что случится то же самое, что было у мамы с отцом. У Линсо глаза становятся круглыми и брови подлетают под чëлку от озвученного. Наверное, ему стоило бы реагировать сдержаннее, но он правда... был удивлëн. — Не смотри так. Это настолько сильно укоренилось в моей голове, что я ничего не могу сделать. Оно как будто бы никак со мной и Тэхëном не связано, просто есть непонятный страх, и я не знаю, что с ним делать. Линсо несколько минут собирается с мыслями, хмурясь и размешивая сахар в чашке с чаем. От детских страхов избавляться сложнее всего, ведь они самые въедливые и мучающие, не дающие жить полноценно. Чонгук многое смог побороть, со многим справился, но что-то до сих пор не прошло, продолжало отравлять жизнь. — Может, расскажешь мне, что именно говорила тебе Миëн? — Линсо спрашивает аккуратно, правильно расставляя акценты интонацией. Не хотелось погружать Чонгука в воспоминания, которые могли ещë сильнее загрузить и без того тяжëлую голову. Ему всегда с лëгкостью удавалось накрутить себя до состояния клубка с нитками, разматывать который из раза в раз приходилось Тэхëну. И он ведь справлялся. Просто в данной ситуации никто кроме Линсо разобраться не сможет, потому что он лучше всех знает Миëн. Знает, где правда, а где ложь, чему стоит верить, а чему нет. — Мама говорила, что отец изменился после того, как она родила меня, — Чонгук начинает тихо, слегка дрожащим голосом. — Она рассказывала, как он бегал за ней в школе, как добивался еë руки в университете, как обрадовался, когда она сообщила о беременности. Всë изменилось после моего рождения, так? — Чонгук поднимает взгляд на Линсо, но в глазах напротив не видит ответа. — А что, если с нами случится то же самое? Линсо ставит чашку на стол и складывает руки на коленях, анализируя всë сказанное. Миëн, конечно, завралась тогда знатно. Кому, как ни Линсо знать, как всë было на самом деле. — Начнëм с того, что Ухëк и вправду бегал за Миëн в школьные годы, а потом несколько лет пытался затащить еë под венец, — Линсо видит, как внимательно Чонгук вслушивается в его слова, хмурясь и поджимая губы. Хван не затягивает, сразу продолжая. — Но всë остальное – сильно приукрашенная реальность. После свадьбы у них всё складывалось так же, как и у 70% семейных пар — жили, работали, периодически занимались сексом, пренебрегая контрацепцией. Беременность Миён стала неожиданностью, но она не вызвала особых эмоций ни у кого – обеспечить они тебя могли, по возрасту уже было пора. А потом оказалось, что Ухёк не может терпеть детский плач, мальчика-омегу он не хотел, и вообще, Миён потолстела после родов и он её больше не хотел. У Чонгука с каждым словом глаза округлялись всë больше. Внутри что-то неприятно кольнуло. Получается, желанным ребëнком он был ровно до того момента, как появился на свет. Одно Чонгук теперь понимает очень ясно: он больше всего хочет, чтобы его ребëнок ничего подобного в своей жизни не испытал. — Теперь сравни своего отца и Тэхёна, — Линсо подгадывает момент, чтобы продолжить. Он уверен, что младший его слышит, продолжая анализировать. Ему явно теперь есть, над чем подумать. — У твоего мужа четыре младших брата, детский ор для него привычен больше, чем тишина, он возится со своими младшенькими всю жизнь и хочет детей больше, чем кто-либо на этом свете, а если ещё учесть, как сильно он любит тебя – то это будет просто убойная смесь. У вас будет буквально самый счастливый ребёнок на всём ёбаном свете. Хван, конечно же, умудряется последней фразой зацепить самый большой страх Чонгука. Тот и вправду безумно переживал, что не сможет сделать своего ребëнка счастливым. Он очень сильно хотел воспитать своего ребëнка здоровым, морально и физически устойчивым, любимым своими родителями и любящим в ответ. Понятно, что от всего говна в мире его не удастся защитить, но он хочет быть тем, кто будет помогать справляться с проблемами, а не тем, кто будет их создавать. — Ещё и деньги на вашего ребёнка Тэхён копит чуть ли не с собственного выпуска из института, — Линсо произносит как бы между делом, не акцентируя внимания, но при этом забивая последний гвоздь в крышку гроба чонгуковых переживаний. Просто напомнил, что Ким Тэхëн – это действительно Мужчина с большой буквы, с которым омеге ничего не страшно. — Так что нет, Чонгук. Так, как у Миëн и Ухëка, у вас точно не будет.

***

      После разговора с Линсо стало легче. Следующие несколько дней Чонгук решительно настраивался на разговор со своим мужем, думая, как лучше всë преподнести и уверить альфу, что он теперь точно готов. Тэхëн ведь не меньше переживал после той их ссоры и, омега знал точно, корил себя за свою настойчивость. Поэтому Чонгук совсем не удивится, если ему некоторое время нужно будет потратить на то, чтобы убедить своего мужа в собственной уверенности. Всë так, как Чонгук предполагал изначально, даже по срокам всë сошлось. Он как раз недавно окончил четвëртый курс, получил свой диплом бакалавра и наконец взял полный рабочий день в тату-салоне. Ему там нравилось, нравилось то, чем он занимается и сколько он зарабатывает. Но последние полгода он правда часто думал о том, что ему хочется стать папой. Чонгук к этому шëл долго, пропустив через себя все муки Чимина в период беременности и в первые месяцы жизни малыша. Постепенно ужас от количества проблем поутих, на смену пришло осознание, что это правда того стоит. Просто это должно случиться с человеком тогда, когда он будет к этому готов. Когда он целиком и полностью примет тот факт, что всю оставшуюся жизнь он будет жить ради кого-то, и этот кто-то будет полностью от него зависеть. Чонгук осознал и принял, и теперь внутри всë сжималось не от страха, а от трепета и ожидания. Ему не терпелось поговорить со своим альфой и увидеть его реакцию. Полтора года назад Тэхëн безмерно любил своего мужа и очень сильно хотел ребëнка. Ничего не изменилось. Их связь стала только крепче, и теперь они оба были готовы к разговору о пополнении. Когда в коридоре хлопнула входная дверь, Чонгук приподнялся на локтях, выдохнув и прикрыв глаза. Внутри всë знакомо трепетало в ожидании, от звука приближающихся шагов, кажется, даже дыхание сбилось. И всë оборвалось ровно в тот момент, когда Тэхëн вошëл в комнату. Чонгук застыл, хотя хотелось подскочить с кровати и оказаться как можно ближе, но когда он пришëл в себя, Тэхëн, чьи покрасневшие глаза омега увидел ещë из дверного проëма, уже рухнул на кровать, уткнувшись лицом мужу в живот и глухо всхлипнув. — Т..тэ, — Чонгук в панике дëрнулся выше к изголовью, но альфа сжал руками его бока и не дал сдвинуться. Младший растерянно запустил пальцы в густую шевелюру, ощутимо сжав волосы у корней. — Милый? Что случилось? Чонгук почувствовал, как и его глаза резко увлажнились. Он беспомощно гладил вихрастую макушку и не знал, куда себя деть. Тэхëн редко бывал таким подавленным, в таком состоянии он появлялся только перед своим мужем, и то, случалось это примерно раз в полгода. Обычно всë ограничивалось обсуждением накопившихся проблем и матом в сторону всех ублюдков, которые умудрялись так сильно заколебать альфу. Материл их, конечно же, Чонгук, а Тэхëну сразу же становилось легче. После этого они ели много вредной еды, смотрели дурацкие фильмы или занимались сексом. Ну или совмещали. — Просто плохой день на работе, — спустя несколько минут приглушëнно выдаëт альфа. Он приподнимается, оставив поцелуй на оголëнном задравшейся майкой животе, после чего укладывается сбоку, пока Чонгук переворачивается на бок, лицом к мужу. — Извини, дракончик, я не хотел тебя пугать. Чонгук мотает головой, заламывая брови. Он гладит немного колючую щëку и подаëтся вперëд, оставив нежный поцелуй на слегка дрожащих губах. — Что я могу сделать для тебя? — Чонгук спрашивает тихо, прямо в губы. Тэхëн бодает его лбом, притянув ближе к себе и прикрыв глаза. — Давай просто немного полежим вот так. Чонгук кивает, улыбаясь одними уголками губ. Он был уверен, что это всë начальник-урод. Инше, когда помогала Тэхëну устроиться на эту работу, сразу предупредила, что начальник периодически страдает от припадков старческого маразма, но, во-первых, он бывал в офисе довольно редко, а во-вторых... Никто не вечен. Так говорила Инше, и Тэхëн с Чонгуком себя этим успокаивали. Лысому гоблину (© Чон Чонгук) было уже под девяносто, поэтому Тэхëн на все просьбы мужа не работать там, где ему не нравится, отшучивался и искренне ждал того дня, когда на месте главного окажется сын старого хрыча, который, что удивительно, оказался на редкость адекватным мужиком. Тем более, терять такой заработок не хотелось. Тэхëн откладывал приличную сумму с конкретной целью, и он готов был терпеть любое говно от мистера Кана. Это действительно происходило редко. Но метко. — Тэ, — Чонгук трëтся носом об чужую щëку в ожидании ответной реакции. Когда, если не сейчас? — Я, кажется, знаю, как поднять тебе настроение, — Тэхëн приоткрывает один глаз и улыбается. Он воспринимает такую фразу по-своему и сразу же тянется за поцелуем. — Так, конечно, тоже можно, но я о другом. — Секс под "Аварийную посадку любви"? — Тэ, нет! Чонгук смеëтся заливисто, а Тэхëн смотрит и не может оторваться. И пусть начальник гандон, и что с того? У него дома самое драгоценное золото. Ладно, у него дома самый драгоценный дракончик. Не нужно им никакое золото. — Я хочу с тобой поговорить. Это очень важно, — Чонгук говорит с улыбкой, поэтому Тэхëн не напрягается, кивая. Если его муж улыбается и говорит, что это поднимет ему настроение – зачем зря себя накручивать? Чонгук мешкается, несколько раз открывая и закрывая рот. — Чëрт, я не знаю, как начать, — омега резко выпускает воздух из лëгких и тихо посмеивается. Он поднимает глаза на лицо своего мужа и встречается с такой любовью во взгляде напротив, что внутри всë снова становится невероятно лëгким. — Я тут подумал... Долго подумал и решил, что нам нужно снова попробовать. Чонгук понимает, что сказал вообще не так, как репетировал сегодня перед зеркалом, но в итоге мысленно махнул рукой и стал ждать чужой реакции. Но кроме сведëнных к переносице бровей и полного непонимания во взгляде он ничего не увидел. — Что попробовать? — Завести ребëнка. Чонгук выпаливает быстро, поджимая губы. Взгляд не отводит, стараясь запомнить каждую эмоцию на красивом лице, переполненном любовью. Омега запечатляет в памяти округлившиеся глаза и подлетевшие под чëлку брови, улыбку с опущенными уголками губ и полное неверие во взгляде. — Шутишь? — Чонгук мотает головой, с глупой улыбкой наблюдая за тем, как Тэхëн резко садится, смотря теперь на мужа сверху вниз. — Серьёзно? Ты правда серьëзно? — Чонгук кивает болванчиком. По уровню радости в чужом взгляде кажется, что он о своей беременности объявил. Тэхëн неуклюже перемещается ближе с очевидным намерением зацеловать мужа с ног до головы, но останавливается, зависнув на несколько секунд. Улыбка постепенно стëрлась с губ. Ну, началось. — Ты хорошо подумал? Точно решил? Может, ты это на эмоциях, или я... Чонгук вытягивается, обхватывает чужую шею кольцом из рук и тянет альфу на себя так, что тот от неожиданности валится сверху. Омега со второй попытки попадает поцелуем точно в губы и обнимает крепче, жмурясь. — Хорошо подумал, точно решил, не на эмоциях, и ты никак на меня не надавил. — Чонгук сверкает своими глазами-бусинами и улыбается с уверенностью. У Тэхëна под рëбрами снова тянет. Как же сильно он его любит. — Я готов, честно. Давай попробуем? — Я так тебя люблю. Так сильно люблю, ты не представляешь, дракончик. Так сильно... Чонгук снова тянется за поцелуем, улыбаясь и стукаясь с альфой зубами. Теперь правда можно идти за едой и включать дораму.

***

      Спустя всего лишь месяц после первого приëма у врача, Чонгук с полной готовностью проснулся в пять часов утра от недвусмысленных поползновений в свою сторону, едкого запаха цедры апельсина и резанувшего по слизистой носа аромата мяты. Конечно, это не было неожиданностью, потому что они знали, что гон должен вот-вот начаться. Тэхëн в последние дни чувствовал себя совсем неважно, постоянно нервничая и раздражаясь без повода. Только вчера он снова повздорил с начальником и чуть ли не избил коллегу Чонгука, когда забирал того с работы. К вечеру у альфы вообще поднялась температура, и заснули они в итоге только к часу ночи. Спали, к слову, нагишом, потому что Тэхëн во время гона походил на печку, а его тело становилось настолько чувствительным, что лишняя ткань только раздражала, не принося никакого комфорта. В отличие от любимого омеги, лежащего совсем рядышком, пахнущего их смешанными ароматами, обнажëнного и невероятно мягкого. — Дракончик, — Тэхëн зовëт его совсем тихо и немного жалобно, горячо выдыхая в покрасневшее ушко и наваливаясь на расслабленного, сонного мужа всем телом. Чонгук тут же вытянул шею, подставляя все чувствительные зоны под слюнявую дорожку поцелуев, и податливо прогнулся в спине, чувствуя, как в расслабленное колечко мышц проникает длинный палец альфы. Чонгук повиливает бëдрами, тихо постанывая и чувствуя, как чужие губы опускаются с шеи на лопатки и ниже, оставляя за собой влажные следы от языка. В итоге омега окончательно переворачивается с бока на живот и глухо стонет в подушку, когда Тэхëн прикусывает мягкую ягодицу, тут же зализывая оставшийся след. Чонгук поджимает пальчики на ногах и крепче стискивает подушку руками, когда горячий язык альфы проходится по пульсирующей дырке, тут же проникая кончиком внутрь. Омеге остаëтся только выписывать бëдрами непонятные фигуры и сильнее выгибаться в спине, потому что он точно знал – Тэхëн не успокоится, пока не оближет его с ног до головы. Спустя пару десятков минут Чонгук кряхтит в подушку, судорожно сжимаясь на трëх пальцах альфы, который в это время с упоением и громким урчанием покусывал его ягодицу. Вот вам "агрессивный, злой, могучий альфа, превращающий свою омегу в отбивную на протяжении двух-трëх дней". Это Чонгук прочитал в интернете ещë в начале их отношений, перед первым совместно проведëнным гоном. Готовился тогда бывший Чон по советам Хëнджина, Линсо и Чимина, который частенько зависал на омежьих форумах и по-прежнему был сыном гинеколога. Ну а младший Хван затесался в эту компанию просто потому что домой пришёл не вовремя, но большую часть информации омега в итоге почерпнул именно из его рассказа о том, как у альф обычно проходит этот тяжëлый период. В итоге к первому совместному гону Чонгук самостоятельно себя растянул, приготовил продукты, закупился контрацептивами и морально подготовился к тому, что два дня его будут "превращать в отбивную", но Тэхëн... удивил. Конечно, Чонгук уже тогда знал, что альфа даже под дулом пистолета не сделает ему плохо, но всё равно удивился, когда очевидно поплывший, возбуждëнный до боли во всëм теле альфа начал мягко его целовать и гладить, чтобы достаточно возбудить и тщательно подготовить. В итоге всë оказалось гораздо лучше того, что Чонгук себе представлял изначально. Омега точно знал, что друзья ему не врали и люди в интернете тоже писали правду. Альфы во время гона часто агрессировали, их желание доминировать возрастало в стократ и тело накрывало нестерпимым возбуждением. Гон был опаснее и тяжелее течки, потому что многие просто не могли терпеть. А Тэхëн мог. Чонгук уж не знал точно, из-за особенностей физиологии или из-за того, как сильно муж его любил, но факт оставался фактом: омеге просто не было смысла переживать, потому что ему в пару достался самый прекрасный, безмерно любящий его мужчина. В этот раз всë снова круто изменилось, потому что теперь они знают, чем может закончиться этот гон альфы. Если быть точнее, чем он должен закончиться с довольно большой вероятностью. Чонгук что-то крякает себе под нос, когда его накрывает сверху тяжëлым телом. Тэхëн сразу же носом тычется в мягкую щëчку и в этот же момент проезжается своим возбуждëнным членом по ложбинке между ягодиц, сгибая одну ногу мужа в колене. Делая первый мягкий толчок, Тэхëн целует нежную ладонь омеги, переплетая с ним пальцы. Чонгук стонет высоко, свободной рукой сжимая простынь. Тэхëн горячо дышал ему в висок и подкручивал бëдра, загнутой кверху головкой натирая чувствительную железу. В этот раз не было смысла пытаться подстроиться друг под друга так, чтобы кончить примерно в одно и то же время, как они делали обычно, потому что во время гона альфу не отпускало очень долго, и у Чонгука просто не было шанса продержаться столько времени. Поэтому Тэхëн просто старался доставить максимум удовольствия своей паре, делая каждый толчок глубоким и очень точным. С животным урчанием и низкими, сдавленными стонами Тэхëн сплющил упругую задницу бëдрами, обеими руками вцепившись в мягкие бока. Чонгук на это туго сжался и взвизгнул, а потом протяжно взвыл, когда член внутри задвигался ритмично и коротко, под самым удачным углом, заставляющим омегу скулить в подушку. Вторая нога вскоре тоже оказалась согнутой, и Чонгук в позе лягушки стал ездить по влажной простыне вверх-вниз, чувствуя мягкие покусывания на шее. Тэхëн порыкивал и урчал, с напором вжимая нежное тело в кровать, а Чонгук, сколько бы ни пытался сдерживаться, вскоре начал дрожать от подступающей волны удовольствия, судорожно извиваясь и хныча. Он завëл руку назад и сжал бок альфы. Тот затуманенным сознанием уловил суть знакомого жеста и задвигался совсем быстро, с пошлым хлюпаньем смазки натирая распухшие края растянутого вокруг основания колечка мышц. Чонгук кончил под себя, сжав в зубах наволочку. Всë его тело напряглось и будто бы онемело, и он даже не заметил, как толчки внутри прекратились. И то, что его перевернули на спину, до Чонгука тоже не сразу дошло. — Как ты себя чувствуешь? — Тэхëн смотрит на красное, опухшее от слëз и мокрое от слюней лицо, и не может налюбоваться. Он целует влажные, покусанные губы и снова возвращает внимание стеклянным глазам, в которые медленно возвращалась хоть какая-то осознанность. — Хорошо, — Чонгук отвечает коротко и дышит глубоко, пытаясь сфокусировать взгляд на размытом пятне перед глазами. Черты лица альфы постепенно проясняются, и он теперь видит самые красивые глаза, смотрящие с любовью и сдерживаемым желанием. Чонгук понимает, что Тэхëн ждëт его разрешения, поэтому он мягко кивает, отдышавшись. Альфа разводит ноги младшего в стороны, устраиваясь между ними, и головкой упирается в растянутое колечко мышц, которое тут же проминается под напором и пропускает головку внутрь, туго сжимая всю длину после слитного толчка. Тэхëн смог только приглушить громкий стон, вжавшись губами в чувственно приоткрытый маленький рот, когда Чонгука под ним круто выгнуло дугой. Всë тело Тэхëна горело. В сознании всë путалось, состояние было такое, будто бы альфа был жутко пьяным, но он не переставал себя контролировать, чтобы не сделать своему мужу больно. Он гладит рëбра и бока, целует щëки, скулы, линию челюсти и шею, двигается амплитудно, периодически замирая, чтобы Чонгук почувствовал, насколько он глубоко. Младший чувствовал очень хорошо. Настолько, что он мог приложить ладонь к низу живота и точно указать, где находится крупная головка. Медленные, глубокие толчки, скрип простыни, хлюпанье смазки и тяжëлые вдохи-выдохи. Чонгук прикрывает глаза, концентрируется на своих ощущениях там, внизу, слушает все эти пошлые звуки и сжимает руками сильные плечи. Такой красивый, просто невозможный. Собственнические инстинкты альфы, обострившиеся из-за гона, не так сильно били в голову, как это было раньше, будто бы немного успокоились. Потому что на шее Чонгука метка, на его пальце обручальное кольцо, вскоре в нëм будет узел и много липкой, белëсой жидкости. И их ребëнок. В нëм будет их ребëнок. Тэхëн от собственных мыслей тихонько порыкивает, делая несколько медленных, глубоких толчков. Он легонько сжимает мягкую ягодицу, шлëпает и гладит, а потом так внезапно наращивает темп фрикций, что Чонгук, разморенный и немного сонный, распахивает свои красивые глаза и не издаëт ни звука, молча открывая и закрывая покрасневший рот. Он приподнимается на локтях, смотря на то, как их бëдра соединяются, как в него погружается крупный член с выпирающими венками, как у Тэхëна напрягается пресс, по которому так невозможно красиво стекают капельки пота прямо к лобку, измазанному вязкой смазкой. Грязно, порочно и так невероятно притягательно, что Чонгук хочет всë это облизать. Но сейчас он просто падает обратно на подушки и откидывает голову назад, громко выстанывая имя любимого и обхватывая ноги под коленками. Он тоже жадный, не меньше, чем Тэхëн, хочет больше, глубже и ближе, хотя уже некуда, и альфа делает всë, чтобы между ними вообще не осталось места. Он практически не отрывает бëдра от скользкой задницы, толкается так глубоко и так быстро, что Чонгук едва дышит, хныча и царапая крепкую спину. Хорошо, ему так сильно хорошо. Омега не понимает, что он кончил уже во второй раз, пока не видит на собственном животе белые разводы. Тэхëн тоже вымазывается, потому что прижимается слишком тесно, не выпуская и пряча под собой любимое тело. Чонгук чувствует его везде – все прикосновения, укусы, поцелуи, они будто бы полностью покрывают все участки кожи, и он настолько теряется в этих ощущениях, что постепенно лишается связи с реальностью. Чонгук не знает, сколько времени всë это продолжалось, сколько поз они сменили и как он оказался под конец сверху. Он был ужасно мокрым везде, постельное бельё под ними можно было выжимать, но они не обращали ни на что внимания, занимаясь только друг другом. Чонгук уже не мог двигаться, но Тэхëн всë равно усадил его на себя, потому что прекрасно понимал, что это единственная поза, в которой Чонгуку комфортно будет в сцепке. Раньше всë ощущалось по-другому, как минимум потому что через специальные плотные презервативы, которыми они закупались перед течкой и гоном, сложно было прочувствовать весь спектр удовольствия, приносимого вязкой. И в голове теперь всë тоже было по-другому. Осознание того факта, что они делают малыша, разливалось теплом в грудной клетке и не давало отключиться от реальности, чтобы сделать всë правильно и максимально комфортно для омеги. Тэхëну уже не нужно было много. Он коротко двигал бëдрами, ощущая, как Чонгук из последних сил старается подмахивать навстречу, выгибаясь и жмурясь. В какой-то момент ленивые, короткие движения сменились быстрыми, рваными толчками. Чонгук начал заваливаться в сторону и в итоге просто вцепился в плечи мужа, взвизгнув от крепкой хватки на бëдрах и разливающегося внутри жара. Чонгук коротко хныкнул, когда Тэхëн, придерживая его за талию, переместился поближе к изголовью. Ободок мышц растянуло узлом, и к этому ощущению трудно было привыкнуть. — Дракончик, эй? — Тэхëн гладит мокрый затылок омеги, который уже практически спал у него на плече. — Как ты? — Со мной всë хорошо, — Чонгук бормочет себе под нос, с трудом разлепляя глаза. Он внезапно вспомнил, что это не у него течка, а у альфы гон, и что именно он сейчас должен заботиться о своëм мужчине, а не наоборот. — А ты? Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно, — Тэхëн улыбается, совершенно не обращая внимания на жар во всëм теле и ломоту в мышцах. Желание поутихло и все животные инстинкты перестали бить в голову. Ему действительно стало легче, только прояснившееся сознание мучали мысли. Счастье смешивалось с беспокойством, потому что он не мог дождаться последствий их сцепки, но при этом боялся, что Чонгук может что-то умалчивать. Он боится, что за своим счастьем снова не разглядит что-то важное. — Не жалеешь? — О чëм? — Мы сделали это без защиты, — Чонгук в ответ фыркает, с трудом отлипнув от крепкой груди мужа и специально отстраняясь так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. — Ты точно... — Я хочу этого. Я хочу, чтобы у нас был ребëнок, — Чонгук говорит уверенно, взгляд не отводит. И нежно. Очень нежно и так же счастливо. — Я люблю тебя. Надеюсь, сейчас у нас всë получится. Тэхëн смотрит с благодарностью и такой преданностью во взгляде, что Чонгук не может сдержать усталой улыбки. Он правда надеется, что через несколько недель на тесте будет две полоски.