О детских травмах и взрослых ошибках

      Тэхëн просыпается от холода и острого ощущения нехватки любимого человека у себя под боком. Он за годы семейной жизни научился распознавать это неприятное чувство, когда ты просыпаешься не просто от того, что ты выспался, не из-за пресловутого звона будильника и даже не из-за шума в детской комнате, а потому что рядом нет тëплого, мягкого, самого родного тела, самого необходимого даже во сне. Глаза открываются с трудом, и сперва Тэхëн, конечно же, ничего не видит. Только темноту, единственный источник света в которой пробивается сквозь щель между полом и дверью. Альфа тормозит спросонья и не понимает, почему так темно в восемь часов вечера, пока не оглядывается на электронные часы. Ну, конечно. То, что он вечером после работы решил прилечь отдохнуть "на часик" – не значит, что он не мог отрубиться и проспать свою положенную норму. Наверное, поэтому вместо желания побыстрее уснуть снова в нëм постепенно просыпается нежелательная в такой час бодрость. Тэхëн поднимается с кровати спустя несколько минут разглядывания потолка. За пределами комнаты тихо, из детской никаких посторонних шумов. Альфа ещë раз оглядывает комнату и только собирается подняться с постели, чтобы двинуться на поиски мужа, как его слух улавливает едва различимый звук шагов. Спустя несколько секунд дверь приоткрывается и пропажа тут же находится. Чонгук поправляет свой халат и шлëпает босыми ногами по паркету, сразу же замечая проснувшегося альфу. — Почему проснулся? Тэхëн не реагирует на вопрос. Засматривается. Надо же. Сколько лет прошло, а у него всё ещë внутри всë сладко поджимается при виде Чонгука. От чужого ласкового тона внутри всë обдаëт теплом, и это ощущение настолько родное и привычное, что хочется совершенно по-звериному заурчать. — Хочешь кушать? — омега подходит близко и встаëт между ног старшего, когда тот опускает стопы на холодный пол. Чонгук хватается за широкие плечи, когда альфа подтягивает его ближе, уложив большие ладони на округлые бëдра. — Ты не поужинал – сразу же уснул. Я не стал тебя будить. Тэхëн гладит крепкие ляжки, поднимаясь выше, к тазовым косточкам. Чуть надавливая, он разворачивает Чонгука боком и усаживает к себе на колено, сразу же уткнувшись носом в сладко пахнущую шею. Запах и вправду невероятный. Их смешанные феромоны дополнялись запахами их детей и едва уловимым ароматом молока. Тэхëн не мог надышаться. Омегу хотелось сжать в объятиях и зацеловать от макушки до кончиков пальцев на ногах, до сбитого дыхания и мягких стонов. Своим мыслям Тэхëн даже не удивляется. Он весьма неплохо держится для человека, у которого не было секса больше недели. И который до безумия любит своего мужа, привлекательного для альфы абсолютно в любом виде, в любом месте и в любое время. Это удивительно, на самом деле. После родов Чонгуку нельзя было заниматься сексом полтора месяца, и они выдержали этот период довольно спокойно, потому что оба знали, что от этого зависит здоровье омеги. Чонгуку, если честно, и не хотелось. Его состояние, что моральное, что физическое, оставляло желать лучшего, а Тэхëн, который чувствовал своего мужа лучше кого-либо, мог лишь помогать ему восстанавливаться. Им действительно было не до того. Сейчас же им неделя кажется жутким кошмаром, из-за которого у обоих сносит крышу. Чонгук думает, что это связано с их чувствительностью друг к другу. Состояние омеги напрямую зависит от его мужа, и наоборот. Если один не хочет – второй вряд ли заведëтся, но если у одного из них от возбуждения из ушей пар идëт, то и у другого сработает ответная реакция. Они зависят друг от друга, они друг друга чувствуют и очень сильно любят. — Не хочу есть, — альфа наконец отвечает на последний вопрос Чонгука, шепча прямо в чужую шею. Он присасывается к тëплой коже, явно намекая на то, что не еда его сейчас интересует. — Зачем ты вставал? — Нужно было покормить Джису, — Чонгук прикрывает глаза, чувственно заломив брови. Тэхëн тихо мычит в ответ, пытаясь развязать пояс на халате и одновременно с этим лапая все доступные участки голой кожи. Он просто не мог оторваться от Чонгука, слишком сильно соскучился. — Там узел, Тэ. Омега тихо посмеивается, наблюдая за тем, как Тэхëн пытается не глядя развязать несчастный пояс. Альфа в итоге мягко опрокидывает мужа на постель, стягивая с его плеч мешающуюся ткань и следом задирает полы халата, оголяя мягкие изгибы. Чонгук сам нащупывает узел и пытается его развязать, пока Тэхëн целует его плечи, устроившись между разведëнных ног. Омега справляется быстрее и пытается стянуть рукава халата, приподнявшись над кроватью, пока Тэхëн достаëт из-под подушки смазку. В этот раз всë получается очень быстро и смазанно, потому что оба жутко изголодались друг по другу. Просто невыносимо, на самом деле. Это правда была жуткая неделя. Тэхëн практически не виделся с мужем и детьми, торчал на работе с утра до ночи, а вчера, впервые вернувшись в положенное время, просто вырубился и не смог проснуться даже по будильнику. Хотя, что-то ему подсказывало, что Чонгук его будильник просто отключил. Он переживал за мужа, хотя сам до сих пор не отошëл от рождения второй дочки и порой уставал так, что сам к вечеру валился с ног. Ему очень повезло, что Тэхëн всегда помогал ему, а во время отсутствия альфы рядом были Сонха и Инше. Иначе он бы сошëл с ума. — Я так сильно скучал, милый, — Чонгук стонет всë так же тихо, едва уловимо, потому что ночью шуметь нельзя. Тэхëн снова добирается до его губ и целует с мягким напором, дотрагиваясь пальцами до обнажëнных ягодиц. — Я тоже, дракончик. Очень сильно. Чонгук пылко отвечает на поцелуй, гладит напряжëнную шею и доверчиво прикрывает глаза. Ему очень не хватало этой ласки, и в этот момент он чувствовал себя невероятно правильно, находясь в самых нежных, сильных и самых надëжных руках. На растяжку Тэхëн тратит чуть больше времени, чем обычно. Чонгук жадно ловит каждое касание, выгибается под альфой и стонет в чужие губы, нетерпеливо ëрзая на длинных пальцах. Ему хотелось больше и сильнее, чтобы до искр перед глазами и задушенных стонов. В памяти живо вырисовывается их последняя близость, когда они после такого же долгого отсутствия секса даже не смогли добраться до кровати – полураздетыми завалились на пол и осквернили несчастный ковëр. Но Тэхëн по-прежнему уделял слишком много времени подготовке, больше всего на свете боясь навредить и сделать больно. Когда Тэхëн вытащил из омеги пальцы, тот сдвинулся ближе к середине кровати, наблюдая за тем, как старший ищет презервативы в прикроватной тумбочке. Он бросает взгляд на закрытую дверь и прислушивается к звукам за пределами комнаты, но ничего не слышит. Он просто надеется, что их дочки не проснутся именно сейчас, потому что его тело страшно горит и он правда до безумия соскучился по Тэхëну. Альфа снова ложится сверху и придавливает мужа к кровати, слюнявыми поцелуями покрывая шею. Он просовывает руку между их телами и приставляет головку к растянутому колечку мышц, продавливая и заставляя края разойтись. Чонгук скулит тихонько, оттягивает альфу за волосы от своей шеи и впивается в мягкие губы, тут же выстанывая от первого глубокого толчка. Омега оплетает ногами чужие бëдра, поощрительно сжимаясь и крепче обнимая напряжëнную шею. Они явно сплетаются не в самой удобной позе, но их это не особо волнует. Чонгук чувственно, но максимально тихо стонет, а Тэхëн вдавливает его в кровать глубокими толчками, членом растягивая тугие стенки. Оба едва сдерживаются. Чонгук, чтобы не стонать во весь голос, кусает ребро ладони, а Тэхён сжимает в руке простынь над его головой, чтобы не сорваться на бешеный темп. Кровать под ними предательски скрипит и бьëтся изголовьем об стену, смазка хлюпает и вытекает, и посторонних звуков становится так много, что оба невольно косятся в сторону детской, которая находится за противоположной стеной. Оба сходят с ума, дыша сбито и практически теряя голову от переизбытка чувств и ощущений, но не могут позволить себе больше, хотя на самом деле хочется кричать. Чонгук дрожит и жмурится, порывисто выгибаясь в спине и двигая бëдрами навстречу рваным толчкам, не попадая в такт. Тэхëн оставляет поцелуи на каждом участке обнажëнной кожи, сжимает бока и бëдра, стараясь поймать каждый судорожный вздох и каждую эмоцию, отразившуюся на красивом, искажëнном удовольствием лице. — Не могу больше, не могу, — Тэхëн впивается в губы мужа и вбивается сильнее, из-за чего Чонгук протяжно мычит и выгибается над кроватью, запрокидывая голову. В кровати от интенсивности толчков что-то начинает стучать, и вся совокупность звуков, раздающихся в комнате, кажется слишком громкой. Чонгук судорожно сжимается, мечется под телом мужа и пытается хоть за что-то зацепиться, чтобы посильнее сжать в руках. За пределами комнаты слышится какой-то шум. Чонгук сразу же разрывает поцелуй и давит на плечи альфы, чтобы тот замер и тоже прислушался. Они лежат так около минуты, после чего Тэхëн плавно двигает бëдрами вперëд-назад, выбивая из Чонгука тихий стон. Они так и косятся в сторону, медленно двигаясь друг другу навстречу. Бëдра альфы плотно вжимаются в мягкие ягодицы, короткие толчки внутри отзываются сладкой пульсацией внизу живота, и это так хорошо, что Чонгук снова откидывается на постель, так же медленно крутя бëдрами. — Может, на пол? — Тэхëн шепчет тихо в плечо омеги, оставляя ласковый поцелуй на коже, покрывшейся испариной. — Думаешь, ковëр переживëт ещë один раз? — Чонгук растягивает губы в ленивой улыбке, прикрывая глаза. У них бывают такие дни, когда хочется медленно и сладко. Обычно их накрывает за просмотром какого-нибудь фильма, и несколько часов они просто ласкают друг друга, украдкой посматривая в экран телевизора, подключенного к ноутбуку. Иногда хочется побыстрее и пожëстче, желательно в несколько раундов, до сорванных голосов и отметин по всему телу. С детьми осуществить оба варианта довольно сложно, но они справляются. И сейчас тоже что-нибудь придумают. — Сдадим его в химчистку. Тэхëн в последний раз толкается в разморенное ласками тело, прижавшись к мягким губам, после чего выходит с грязным хлюпающим звуком, придерживая член у основания и нежно поглаживая бедро мужа. Чонгук ахнул в чужие губы и сжался вокруг пустоты, секундно нахмурившись. Заставить себя двигаться было просто невероятно сложно, но он всë же перевернулся на бок и сполз с кровати на мягкий ковëр, пытаясь устроиться на нëм так, чтобы не заляпать ворс собственной смазкой. Тэхëн стаскивает с постели подушку и опускается на ковëр рядом с омегой. Чонгук, уже давно привыкший, что о нëм всегда заботятся, опускается грудью на подушку и прикрывает глаза, выгибая спину. Альфа целует его в ямочку на пояснице и пристраивается сзади, оглаживая мягкие ягодицы. Он входит одним глубоким толчком, и Чонгук стонет в подушку, ногтями вцепившись в мягкий ворс. Тэхëн боится нагружать спину омеги, поэтому поддерживает его под животом, вбиваясь мягко и быстро. Чонгук судорожно сжимается и кусает наволочку, чтобы убавить громкость, поддаваясь навстречу и подстраиваясь под чужой темп, а Тэхëн сжимает челюсти и напрягает бëдра, наблюдая за тем, как его член движется в обожаемой заднице. От толчков в стороны брызгами разлетается смазка, стекая вязкими дорожками по ляжкам омеги, хлюпающие звуки от поступательных толчков распространяются по всей комнате, а рваное дыхание и шлепки кожа о кожу возбуждают и без того воспалëнную фантазию. Тэхëн наклоняется и целует острые лопатки, свободной рукой исследуя любимые изгибы. Он ускоряется, плотно вжимаясь пахом в ягодицы, пока Чонгук дрожит и всë норовит завалиться на бок, приглушëнно повизгивая. Тэхëн хотел бы, чтобы это продолжалось вечно, но жар внизу живота требовал освобождения. Движения становились всë более амплитудными и неточными, дыхание сбилось к чëрту. Чонгук в какой-то момент сжался и замер, одеревенев, пока Тэхëн продолжал его трахать, стараясь достичь своего пика. Ему хватило ещë нескольких быстрых движений, чтобы с силой вжаться в покрасневшие ягодицы и кончить в презерватив. Они вдвоëм заваливаются на бок, не в силах подняться. Тэхëн тут же притягивает мужа поближе и чуть морщится, чувствуя, как стремительно остывают их тела. — Милый, подъëм, — альфа похлопывает мужа по бедру, но тот, что ожидаемо, никак не реагирует. Тэхëн уж точно не хочет, чтобы кто-нибудь из них простудился, поэтому, превозмогая жуткую усталость и слабость в теле, поднимается на ноги, чтобы взять обнажëнного омегу на руки и переложить на кровать. Временно. Им срочно нужно в душ. Тэхëн даже не успевает отойти от кровати – Чонгук хватает его за руку и тянет на себя, смотря своими глубокими, уставшими глазами. — Давай немного поваляемся, — омега глядит заискивающе, хлопая длинными, влажными ресницами. Тэхëн выдыхает поверженно, запрокинув голову. — Пожалуйста? Тэхëн, естественно, ложится рядом с мужем, хотя понимает, что теперь они с вероятностью в девяносто процентов так и не сходят в душ и просто отрубятся. Отказывать в чëм-то Чонгуку альфа так и не научился. — Чонха сильно расстроилась, что я сегодня не почитал ей на ночь? — Тэхëн двигается ближе к мужу и прижимается грудью к обнажëнной спине. Ему правда жаль, что он так рано отключился сегодня. Альфа очень сильно хотел провести время с детьми, и он знал, как сильно Чонха его ждëт. Малышка не капризничала, но сильно расстраивалась. Тэхëн ненавидел еë расстраивать. — Она видела, как ты устал. Вообще не возникала, даже меня не попросила ей почитать, — Чонгук говорит всë тише и тише, явно засыпая. Тэхëн улыбается, целуя его в плечо. — С утра приготовлю ей что-нибудь вкусненькое, а потом все вместе съездим на прогулку, — Тэхëн тянется к одеялу и обещает себе, что завтра они обязательно приберут этот бардак до того, как проснутся их девочки. — Что думаешь? — Думаю, что это прекрасный план, — Чонгук находит силы обернуться, чтобы чмокнуть мужа в губы. — На этих выходных нужно уделить малышкам максимум нашего внимания. — Согласен. — Тэхëн снова целует вытянутые в трубочку губы и трëтся носом о чужой нос. — А сейчас нам нужно поспать.

***

      Чонгук стоит у окна, держа на руках Джису. Он смотрит с высоты третьего этажа на своего мужа, который помогает рабочим выгружать их вещи, и просто не может поверить, что они действительно наконец переезжают. Тэхён хотел, чтобы Чонгук с детьми приехал только после того, как они перевезут все вещи, но омега хотел помочь. Они временно жили у Инше, где и планировали на день оставить своих детей, которые очень хорошо ладили с дочкой Канов, но Чонха путём обычных детских манипуляций, на которые Тэхён ведётся вот уже как пять лет, упросила родителей взять её с собой. Оставлять Джису смысла не было, поэтому они так и сделали. О том, что Инше вместе с Линсо и Сонхой в итоге поехали вместе с ними, и говорить не стоит. В итоге старшие пьют чай за столом, а Чонха носится по квартире из комнаты в комнату, охает и ахает при очередной находке в виде красивого стульчика, зеркального шкафа или ковра с ромашками, периодически выбегает на кухню, чтобы обнять папу, а потом снова уносится вглубь квартиры. Благодать. Тэхён заходит в квартиру с очередной коробкой, и следом за ним входят ещё трое мужчин. Чонха в очередной раз выбегает из комнаты прямо к отцу, который едва успевает поставить вещи на пол, чтобы подхватить её на руки. Чонгук в это время медленно покачивает на руках младшую, чувствуя, как начинает ныть поясница. Интересно, чем бы он смог помочь, если ему тяжело удерживать на руках собственную дочь, в которой меньше семи килограммов веса. Тэхён под весёлые визги Чонхи расцеловывает её щёчки, после чего опускает на пол и идёт к мужу, махнув рабочим, чтобы те спускались без него. Чонгук ему улыбается и с радостью тянется навстречу, когда Тэхён чуть нагибается и целует его в губы мягким касанием. — Давай я поставлю тебе кресло возле окна, м? — Тэхён забирает дочку из рук мужа, и тот сразу же принимается разминать спину. Тэхён слегка хмурится, и будто бы сам чувствует укол в пояснице. Ему ужасно не нравится видеть отражение боли на родном лице. — Зачем? — Чтобы ты отдохнул, — Тэхён продолжает с беспокойством наблюдать за омегой, пока Джису не начинает тихо ворчать. Альфа не может не улыбнуться ей, когда она смотрит на него с таким неприкрытым интересом. Чонгук в это время продолжает разминать спину, массируя ладонями поясницу. — Я нашёл в интернете курсы йоги для омег после родов. Может, возьмём тебе абонемент? — Подумаем об этом после переезда, хорошо? Тэхён кивает, крепче прижимая к себе дочь. Он видит, что Чонгук не спокоен. Его будто бы что-то волнует, но он по какой-то причине молчит, и Тэхёну это ужасно не нравится. — Гук-и, — к ним тихо подходит Сонха, из-за чего Чонгук чуть дёргается, испугавшись. — Не хотела тебя пугать, милый. Мы собираемся выйти на улицу в парк возле дома. Может, мы возьмём с собой детей? Чонгук переглядывается с мужем и заторможенно кивает, сильнее кутаясь в свою кофту. Тэхён без проблем улавливает в чужом поведении явный дискомфорт, и его это очень напрягает. — Что тебя беспокоит? — Тэхён спрашивает тихо, практически шепчет на ухо, когда Сонха забирает из его рук Джису. Он бережно притягивает омегу к себе и тёплыми ладонями забирается под вязаную кофту, мягко нажимая на поясницу. Чонгук тут же глухо стонет мужу в плечо, вцепившись пальцами в его толстовку на боках. Ужас. Ему действительно стоит записаться на йогу. — Эта квартира, — Чонгук отзывается так же тихо. Тэхён выдыхает тяжело. — Нет, она правда чудесная. И ремонт, и расположение самого дома, соседи. Но как она может стоить так дёшево? — Линсо ведь сказал, что бывший хозяин квартиры продавал её в спешке, поэтому сумма относительно небольшая. — Тэхён говорит максимально спокойно, даже при том, что этот разговор они заводят, кажется, в сотый раз. Он понимает, почему Чонгук волнуется. Он тоже чувствует, что что-то не так, но он доверяет Хвану. Возможно, он даже догадывается, по какой причине квартира стоит так дёшево. Но это правда лишь его догадки. — Думаю, нам действительно просто повезло. — Мне всё равно как-то неспокойно. — Чонгук тычется носом в плечо мужа и тихо скулит, приподнимаясь на носочки, когда Тэхён давит сильнее на нужные точки. — А вдруг… — Дракончик, это ведь хороший знакомый Линсо. Я уверен, что если бы были какие-то сомнения, то нам бы и не предложили подобный вариант. — Тэхён намеренно отвлекает мужа, чтобы тот наконец перестал зря себя накручивать и расслабился. — Мы вместе с тобой проверили все документы, даже прогуглили, не было ли на месте дома какого-нибудь детского кладбища. Этот дом и эта квартира в порядке, и с нами тоже всё будет хорошо. Чонгук соглашается, поджав губы. Возможно, ему просто нужно пожить в новой квартире хотя бы несколько дней, чтобы перестать чувствовать нечто неладное. Может, он действительно просто накручивает себя и не может поверить, что им так повезло. — Пап, пап, папа! — Чонха подбегает к родителям и обнимает их, поднявшись на носочки. — Мы вон на ту площадку пойдём, — малышка указывает на детскую площадку перед домом и смотрит заискивающе. О, Тэхён знает этот взгляд. Их дочка снова хочет довести родителей до прединсультного состояния, раскачиваясь на качелях до тошноты. Спасает лишь то, что с ними выйдет Инше – самая строгая бабушка, которая будет следить за малышкой и точно не даст ей заиграться. Когда-нибудь и Тэхëн научится говорить их дочке «нет». Но точно не в этот день. — Хорошо, милая, — Чонгук гладит дочь по макушке, а Тэхён подхватывает её на руки и оставляет громкий поцелуй на пухлой щёчке. Чонха сразу же начала вертеться и смеяться, протягивая руки к лицу отца, чтобы ущипнуть его за нос. Маленькая вредина часто так делала. Чонгук тоже посмеивается, наклонив голову чуть в бок. Внутри становится спокойнее. Ему действительно стоит меньше переживать и тратить нервы попусту. Главное, что Тэхён и их дети рядом, а остальное не так важно.

***

      Линсо заходит в ресторан с опозданием на двадцать минут, выискивая глазами нужный столик. Свою цель он замечает сразу же – знакомый костюм изумрудного цвета бросился ему в глаза ещё у входа, как и знакомая стрижка, которую женщина не меняла уже несколько лет. Каре ей и вправду безумно шло. — Здравствуй, дорогая, — Линсо подходит ближе и наклоняется, чтобы обнять подругу. Та приобнимает мужчину в ответ, почему-то дольше обычного не отпуская. Хван отстраняется лишь тогда, когда его спина начинает ныть. Возраст, что с него взять. — Здравствуй, — Миён отвечает заторможенно, и будто бы немного смущённо поправляет волосы. — Чёрт, почему мы здороваемся так, будто бы не виделись несколько лет и встретились на похоронах бывшего одноклассника? — Ты тоже это заметила, да? — Линсо улыбается, усаживаясь на своё место. На столе уже стояли две кружки кофе, одну из которых Хван сразу же взял в руки, сделав глоток. После работы он был жутко уставшим, ему правда было бы неплохо взбодриться. Миён в своём строгом костюме, с идеальной укладкой и неброским макияжем выглядела как всегда восхитительно и непробиваемо. Стальная леди? Возможно. Может, обычная женщина. Опустошённая, признавшая свои ошибки и просто по привычке придерживающаяся определённого стиля. Взгляд стал теплее, печальнее и глубже. Линсо знал, её сжирает тоска, но они оба понимали, что сделать с этим что-либо уже невозможно. — Как они? Заселились? — Миён тоже делает небольшой глоток кофе, закидывая ногу на ногу и смотря чуть в бок. Линсо улыбается уголками губ и собирается ответить, но к ним подходит официантка. Они хорошо знают это место, поэтому делают заказ, даже не посмотрев в меню. Девушка им вежливо кланяется, и Хван снова возвращает своё внимание подруге. — Да, не беспокойся, — Линсо откидывается на спинку стула, доставая из сумки свой телефон. Только вчера он был у Кимов и сделал кучу фотографий, собственно, как и всегда. Часть «архива» он обычно отправлял Миён. Чонгук об этом не знал, да и о маме он уже практически не спрашивал. А ей это было действительно необходимо. — Чонгук в восторге от квартиры. Хван отдаёт свой телефон в руки подруги, предварительно открыв галерею на нужных фотографиях. Миён смотрит на первый снимок буквально несколько секунд и знакомо заламывает брови, прямо как Чонгук. С фотографии на неё смотрит Джису, которой только-только исполнилось пять месяцев. Малышка широко улыбалась и тянулась к телефону, который до этого упорно пыталась облизнуть. Чонгук рассказывал, что девочка была похожа на пылесос – весь мусор, который только могла найти, все лежащие на видных местах вещи она пыталась либо съесть, либо хотя бы облизнуть. Это было просто невыносимо, но они справлялись. Не без помощи близких, естественно, с взаимной поддержкой и сильной, трепетной любовью друг к другу и своим детям. — А дети? — Миён спрашивает совсем тихо, листая фотографии дальше. Останавливается на той, где Тэхён держит на руках Чонху и пытается скормить ей порцию творога. Который она терпеть не может и ест только тогда, когда её с ложечки кормит отец. — И дети тоже, — Линсо кивает. — Ты выбрала хорошую квартиру в хорошем жилом комплексе, место и вправду отличное. В этом и заключался их небольшой секрет. Квартира не была дешёвой. Если честно, она была ахуительно дорогой, и Миён просто заплатила половину суммы. Была бы её воля, она бы эту квартиру купила сыну целиком, но тогда им бы точно не удалось скрыть наличие сторонней помощи. Линсо знал, что и эта сумма окажется недоступной для Кимов, поэтому он предложил свою помощь – он просто одолжил им недостающую сумму, которую они смогли бы выплатить тогда, когда им будет удобно. Их план не был идеальным, но главной цели они добились – Чонгук ничего не знал и был счастлив, а Миён, которую от гнетущего состояния не спасал даже психолог, наконец стала чувствовать себя лучше. Она хоть что-то смогла сделать для своего сына, и даже при том, что это никак не сглаживало её вину, ей становилось чуть лучше от мысли, что она просто смогла хоть как-то помочь Чонгуку. Миён продолжает рассматривать фотографии, на автомате покачивая головой. Чонха очень сильно напоминала ей Чонгука в детстве, и от этого сердце женщины сжималось только сильнее. Миён бы очень хотела понянчить своих внучек, но для неё это останется несбыточной мечтой. Она это заслужила, ей это прекрасно известно. — Но уговаривать Чонгука было сложно, — Линсо усмехается, вспоминая, как младший долго упирался и пытался найти подвох. — А я до сих пор не понимаю, почему Тэхён так просто на это согласился. Ты ведь говорил, что он к таким вещам очень внимателен. — Для Тэхёна главное, чтобы Чонгук был счастлив, и чем быстрее, тем лучше, — Линсо жмёт плечами, хотя мысленно признаётся, что и сам не до конца понимает причину, по которой Тэхён так пылко и без сомнений вцепился в идею покупки квартиры. Даже при том, что у них не было нужной суммы, и предложение со стороны выглядело действительно подозрительно. Хотя, конечно, Хван догадывался. — Да и время ты подобрала наиболее подходящее. Та история с их вынужденными переездами сразу же после рождения Джису очень сильно их обоих подбила. Тэхёна особенно. Линсо думает, что Тэхён просто слишком сильно переживал за Чонгука, в этом вся причина. За последние четыре месяца они вынужденно переезжали три раза, и для омеги после родов это действительно был огромный стресс. Им нужна была своя квартира, и Тэхён не собирался отказываться от такой возможности, хоть он и чувствовал определённый подвох. Просто так уж сложилось, что он, помешанный на безопасности и комфорте своей семьи, просто хотел, чтобы его муж был спокоен. Чтобы он просто сидел дома, занимался своими делами и ни о чём не беспокоился. Вот и всё. И хоть вся эта ситуация с квартирой выглядела довольно подозрительно, Тэхён просто решил довериться Хвану. — Я очень надеюсь, что он сможет сделать Чонгука счастливым, — Миён смотрит на последнюю фотографию и невесомо проводит пальцем по экрану. Там Чонгук сидит в мягком кресле и улыбается так ярко и искренне, что и на её лице появляется едва различимая улыбка. Линсо смотрит на подругу с лёгкой печалью. Он рад просто тому, что она всё осознала и признала свои ошибки. Это тоже многого стоит. — Он уже, Миён. Чонгук с ним счастлив, можешь не сомневаться. — Я рада. Правда, рада. Им приносят наконец заказ, но к еде они так и не притрагиваются. Повисает лёгкая тишина, прерываемая лишь отзвуками чужих разговоров и звоном столовых приборов. — Я тогда ему сказала, что не приму обратно, если что-то случится, — Миён говорит совсем тихо, заметно ссутулившись за то время, что они сидели вместе. — Ты можешь не переживать на этот счёт. У них ничего не произойдёт, — Линсо не знает, как успокоить подругу по-другому. Она искренне раскаивалась, но это по-прежнему ничего не меняло. Раны Чонгука затянулись, Тэхён помог ему всё пережить, и теперь жалеть о сказанном не было смысла. У Чонгука теперь другая жизнь, другие переживания. Но Миён всё ещё грызла совесть. — Я понимаю. Но я бы очень хотела, чтобы он просто знал, что он может ко мне обратиться. Линсо совсем не ожидал увидеть чужие слёзы, и он не был к этому готов, а Миён, кажется, даже и не заметила, как начала плакать. Она смогла лишь смахнуть влагу отточенным движением, порываясь схватиться за столовые приборы и просто начать есть. — У него есть люди, которые всегда ему помогут, Миён. — Я знаю, Линсо. И я сама виновата, что не вхожу в список этих людей, — женщина шмыгает носом и снова смахивает слезу, теперь из-под другого глаза. — Главное, что у него сейчас всё хорошо. Давай есть. Миён весь вечер прячет взгляд, а Линсо всё чаще поглядывает в окно, наблюдая за прохожими. Ему жаль Миён, действительно жаль. Он всегда считал, что каждый человек имеет право на второй шанс, каждый имеет право на ошибку, но всегда есть предел, та самая грань, которую нельзя переступать. Миён совершила непозволительное количество ошибок. Вряд ли она когда-то поговорит с сыном, скорее всего она до конца жизни сможет видеть его только на фотографиях, но зато она усвоила очень важный жизненный урок. За всё рано или поздно приходится платить. Ей стоило понимать, что каждая её ошибка, как матери, как взрослого человека, оставит неизгладимый след на душе её ребёнка. И когда этот ребёнок вырастет, все последствия выплывут наружу. Чонгук долго залечивал душевные раны, и сейчас ему уже не больно. Сейчас он делает всё, чтобы его дети росли здоровыми и счастливыми, и он как никто другой понимает, что каждое его действие может повлечь за собой необратимые последствия. Поэтому он будет хорошим родителем, и его дети обязательно будут счастливы. В этом уверен не только Линсо, в этом уверены все, включая Тэхёна, для которого Чонгук – это всё ещё главная мечта в жизни, его любовь и его всë. И у них обязательно всё будет хорошо, Миён не о чем беспокоиться, потому что они есть друг у друга и будут всегда.