***
Скрыться от взора управляющего в тёмной комнате не было очень сложно. Особенно если знать, какая её часть попадает на камеры. Он пришёл сюда немного раньше полуночи и теперь терпеливо ждал прихода своего сообщника по предстоящей диверсии. И ожидание заставило его вернуться к размышлениям о тех папках. Несмотря на то, что он пообещал себе их не трогать, забыть о их наличии вот так сразу у него не получилось. Когда во мраке до его плеча осторожно дотронулась чья-то рука, парень вздрогнул от неожиданности и тихонько обернулся. К счастью, это был всего-лишь Альберт. — А, это вы. Видимо я слишком задумался и не услышал шагов. В темноте послышался тихий шелест бумаги. Тяжеловато было увидеть, что он там пишет, но благо у Патрика хорошее зрение, и он справился с этой задачей./Я хожу довольно тихо, так что неудивительно. Извини, что напугал. Я не собирался к тебе подкрадываться.
— Всё в порядке. Просто это было неожиданно. Но давайте ближе к делу./Тогда пойдём проверим столовую? /
— Есть другая мысль. Я был в кабинете отца днём, и видел там мониторы. На одном было видно часть прачечной. Сейчас мы под неё не попадаем, но если сделать пару шагов в сторону…/Я тебя понял. Давай попробуем снять её./
Альберт поднял взгляд на сигнализацию и, вдруг понял, одну очень простую вещь: при его росте он ну никак не мог просто взять и дотянуться до этой сигнализации. Даже при том, что потолки в прачечной не такие уж и высокие. Патрик, будучи немногим ниже мужчины, тем более не был способен достать её. — Кажется мы кое-что не продумали. Вы ведь тоже не дотянитесь, верно? А подвинуть сюда стиральную машинку не получится без шума./Верно. И тогда сюда точно кто-нибудь прибежит. Это недопустимо, даже если это будет не Карл./
— И что тогда делать? — Патрик озадачено уставился на потолок, пытаясь придумать что-нибудь дельное. Неожиданно Альберт заявил, что у него есть идея, но тут же предупредил напарника, что работать придётся очень оперативно. Предложение было простым как пять копеек — подсадить парня на своих плечах, чтобы тот смог дотянуться до камеры. Но вот в исполнении была небольшая загвоздка. Физическая сила никогда не была особенно развитой стороной Мейнике, так что при всём желании, он бы не смог держать Патрика слишком долго. За неимением плана получше, Штейн-младший согласился и пообещал не мешкать. Он не дурак, и сам прекрасно видит, что мужчина очевидно вкладывал все очки навыков в интеллект и харизму. А падать как-то не хотелось. Мейнике кивнул и опустился на одно колено, чтобы его напарник смог легко залезть, и уже не без некоторых усилий поднялся обратно, встав под камерой так, чтобы их обоих не было видно. Какое-то время мужчина просто стоял и слушал, как Штейн-младший ковыряется в сигнализации. Но там явно возникли какие-то сложности, из-за чего процесс сильно затянулся. Патрик действительно старался побыстрее закончить, а осознание того, что несколько затёкшие плечи мужчины начинают подрагивать из-за напряжения подгонял ещё сильнее. Как итог, он очень спешил, и это ужасно его тормозило. Иронично. — Получилось! Я вижу камеру! — радостно воскликнул он, наконец расправившись с внешним корпусом. Альберта охватила тревога. Думать, будто всё может решиться само собой с самого начала было инфантилизмом. Но вот они — неопровержимые доказательства. Нельзя было как ребёнок закрыть глаза и притвориться, будто их не существует. Стало быть, он в полной заднице. Подлинно неизвестно, как много не предназначенного для его глаз Карл мог увидеть к этому моменту. Что страшнее, его даже нельзя было устранить. Идея была так себе сразу по ряду причин. Эти беспокойные рассуждения отнюдь не помогали расслабиться, и видимо как раз под их давлением он случайно совершил очень большую глупость. — Сможешь снять? — спросил он напряжённым низким голосом и тут же вздрогнул, поняв, какую грубую и серьёзную ошибку только что допустил. От неожиданности парень дёрнулся и потерял равновесие. Альберт честно попытался удержать его, но без толку. Патрик всё равно свалился с его плеч и не самым удачным образом упал на спину. Но перед этим он таки успел выдрать камеру практически с проводами. Можно считать, что диверсия прошла успешно. Вот только волновало его совсем другое: — Вы же немой! Почему вы разговариваете?! Альберт в этот момент тихо ругался на самого себя, говоря что-то про то, что даже новичок не допустил бы настолько тупой оплошности и злясь на то, как же по-идиотски он только что выдал своё идеальное прикрытие. Пару раз в его тихом монологе промелькнули слова на неизвестном Патрику языке. И судя по экспрессивной интонации, слова эти вполне могли быть не самого культурного значения. Как бы там ни было, убиваться слишком долго он не мог. Ведь из-за собственной глупости он только что подтвердил все свои опасения быть раскрытым. А значит надо было в срочном порядке исправлять эту ошибку! И, для начала, придумать, что он скажет Штейну-младшему. Глубокий вздох. Мужчина протягивает подростку руку и помогает подняться с бетонного пола, после чего наконец отвечает ему: — Очевидно, играть в молчанку дальше не имеет смысла. Да, с моим голосом всё в полном порядке. Но я скрыл это не просто так. Были свои причины… — он ненадолго стих, пытаясь подобрать подходящее слово. Теперь было достаточно явно слышно, что он говорит с лёгким акцентом. Впрочем, особо внимательный человек и без этого нюанса различил бы в нём иностранца. — И зачем же вам был нужен весь этот спектакль? Хотели скрыть акцент? Неужели… — само собой Патрик отнёсся к услышанному с подозрением и довольно быстро пришёл к очевидному выводу: вероятнее всего, Альберт заинтересовался камерами потому что является иностранным агентом. — А если и так, что ты сделаешь? — вопрос был каким-то устрашающе спокойным, но искренним. Мейнике видел не так много возможных путей развития событий. Большинство не были ему по вкусу. Оставалось только убедить, запугать или довериться. И неясно, что из этого было рискованнее… Обстановка была весьма напряжённой. Патрика сильно разозлил вопрос Альберта и он хотел было ответить ему какую-нибудь колкость, но потом задумался. А ведь и правда, что он вообще сможет с ним сделать? Если тот и вправду тайный агент, то у него могли быть самые разные методы заткнуть пареньку рот. Да и хочет ли он этого? Как никак, это был первый, кто отнёсся к его революционным мотивам со всей серьёзностью и без капли осуждения. И несмотря на риски выдать себя, он почему-то позвал его в качестве напарника. Должно же это было значить что-то! — Не пытайтесь меня напугать. Ничего я с вами не сделаю… Но я хочу услышать от вас больше. И прямо сейчас. — несмотря на сомнения Штейн смог взять бойкий и настойчивый тон. Звучало вполне убедительно. — Хочешь подробностей? Что же, хорошо. В таком случае, я полагаю, что нам обоим будет проще, если ты, как начинающий революционер, поймёшь мои мотивы правильно. — Альберт также сомневался, но выбора как такого не было: — Во-первых, ты прав в своих подозрениях и я иностранный агент. Во-вторых, я прибыл сюда по заданию Вальверде. — Стоп… — Патрик резко переменился в лице: — Вы работаете не просто на другую страну, а на государство, с которым мы воюем?! Так, нет. Я передумал. Забирайте свою поганую камеру, а я пошёл к отцу. Парень пихнул прибор в руки агента и попытался уйти, но ему не позволили этого сделать. Не намеренный допустить такого провала, Мейнике внезапно перехватил подростка за руку и припёр к стене, отрезав путь к отступлению. — Стоять. Никуда ты не идёшь, — холодно заявил он, чем всё же смог напугать собеседника. Патрик сглотнул подступивший к горлу ком. — Ты просто не понимаешь. Это не война, а бойня. И продолжается она только ради обогащения правительственных верхушек. Люди устали. Никто уже даже не помнит, почему она вообще началась. А между тем, такие как ты почти каждую минуту превращаются в фарш, чтобы они могли удовлетворить свои жалкие амбиции. Тысячи жизней обрываются каждый день, Патрик. Но это можно остановить. Прошу, выслушай, — не взирая на категоричное заявление Альберт не терял надежды достучаться до парня. — Отпустите меня! — то естественно не горел желанием ничего слушать и отчаянно упирался, пытаясь вырваться из крепкой хватки мужчины: — Вы меня не обманете! Думаете я не знаю, что будете делать в нашей стране вы?! Усилите уже имеющийся хаос, а потом просто добьёте подкосившееся государство! Уж лучше мы сами свергнем правительство, нежели вы уничтожите нас! — Ты заблуждаешься. Такое привело бы к куда большему количеству смертей, а я только что сказал, что хочу это остановить. Я здесь вообще не поэтому. — Я вам не верю! Пустите! — Чёрт возьми, да подумай же ты хоть немного! Стал бы я пытаться мирно договориться с тобой, будь я заинтересован в уничтожении твоей страны? — он ослабил хватку и отстранился. Совсем немного. Просто чтобы Патрик понял, что он не пытается лгать. — Смотри сюда. — Альберт постарался говорить чуть помягче и достал из кармана пальто всё это время лежавший там пистолет, демонстративно вытащив из него обойму: — Видишь? Я совершенно не хочу тебе навредить. — Допустим, я поверил. Но тогда чего вы хотите? Что имеет возможность остановить эту войну? Не за Великим Вождем же вы явились, в конце концов. — Конечно нет, — мужчина ответил ему с усмешкой, не вполне уместной в таком разговоре: — Меня интересуют одни стратегически важные чертежи. Речь идёт об атомной бомбе. — Говорил же! И потом вы просто скинете её на нас! — Издеваешься?! Это же напрочь убьёт экологию на годы вперёд! А она и без того в крайне плачевном состоянии. Однако… Страх перед такой силой мог бы послужить рычагом давления. И все военные действия постараются спустить на тормозах. Однако в Эстро это делать совершенно не торопятся. Встаёт вопрос о том, куда же подевались все хвалёные методы устрашения, к которым так любит прибегать ваше правительство. Странно, не правда ли? — последний вопрос прозвучал крайне саркастично, но было очевидно, что Альберту сейчас вообще не до смеха. Патрик всерьёз задумался. Всё произнесённое агентом звучало крайне складно и имело серьёзные претензии на правдоподобность. Но его работа подразумевает под собой введение людей в заблуждение. При чём, на регулярной основе! Как можно было верить такому человеку? Впрочем, верил же он как-то своему отцу. — Так потому и не используют, что война им на руку! Они… Просто отвратительные крысы! — внезапно на него накатило озарение. — Которые жадно тащат в свои норы богатства страны, — подтвердил Мейнике. — Знаете… Это сложно. Но почему-то я очень сильно хочу вам верить. — Рад, что ты наконец слышишь. Так что, могу я рассчитывать на конфиденциальность этого разговора? Твой секрет я сохранил, и руководству о своем источнике говорить не планировал. — Конечно. А… Могу я как-то вам помочь? Всё-таки, это касается не только Вальверде… — с надеждой и воодушевлением спросил Патрик. — Это сложный вопрос. Я должен подумать. Но не сомневайся, я ценю твоё благородное рвение. — Знаю! Сегодня я видел в кабинете отца ваше досье. Я могу проверить, есть ли там что-то подозрительное. — Не стоит. Если бы Карл имел в своём распоряжении нечто подобное, он бы уже сдал меня властям, а не делал бы предупреждения из-за книг. Лучше сделай вот что… Я знаю, что на твоего отца давят из-за инцидента со смертью генерала в вашем доме. Ну, ты понимаешь. Насколько мне известно, инженер, хранящий у себя чертежи бомбы, в данный момент находится в затруднительном положении. И государство готово поддержать любого, кто предоставит ему жильё. Это бы помогло загладить вину Карла и значительно облегчило бы мне работу. Что скажешь? — Хотите, чтобы я предложил это отцу? — Именно. Прояви немного фантазии. Скажешь ему, что волнуешься за него. Что в университете до тебя дошли некоторые слухи. — И теперь у меня появилась идея, как можно улучшить его положение… — подхватил Патрик: — Да. Звучит как что-то посильное. Я могу попытаться. — Спасибо. Я полагаюсь на тебя. А теперь нам пора расходиться, пока твой отец не застукал нас на месте преступления. И помни, нас здесь никогда не было, — агент пожелал напарнику спокойной ночи и тихо ушёл к себе, не забыв прихватить с собой камеру. Следовало разобрать её и детально изучить, чтобы узнать технические возможности данного прибора. Это была его единственная возможность узнать, насколько плохо всё-таки обстоят дела. Этим он и займётся в ближайшее время. Патрик же тихонько прокрался в свою спальню и улёгся на кровать. Ему предстояло очень долгое осмысление сегодняшнего дня.