Неравная любовь

–Какой позор! За что!? Чем я такое заслужила!? Что Павел Петрович, все в игрушки играет, что Елизавета Григорьевна... Степан Иванович, как Вы могли!? Как вам в голову пришло откликнуться на ее просьбу!?–Екатерина Алексеевна была просто бешенстве и чудовищном недопонимании, как ее единственная дочь, юная княжна, так могла с ней обойтись. –Ваше Величество, виноват, если можете простите, но должен сказать. Елизавета Григорьевна была в отчаянии, ей некуда было деваться в самом начале, и подумал пусть лучше в тайне от Вас, но во дворце спокойно родит, чем где то, где не будем знать, где она вообще. Она ведь могла свободно попросить помощи у французких или немецких послов. Императрица стояла у окна, слушая все речи, сказанные Шешковским. На последнюю реплику она обернулась и накинулась на начальника Тайной Экспедиции своим хищным, но мудрым и рассудительным взглядом. –Елизавета Григорьевна верна своей родине и мне, в этом я не сомневаюсь ни капли. Вы свободны, Степан Иванович. –А что будет с ее Высочеством и его Сиятельством графом-бароном Анатолем Гартенбнргом?–аккуратно поинтересовался Святлейший. Глядя в окно, Екатерина ненароком вспомнила свои молодые годы, когда сама беременная затягивала платья в корсетах, лишь бы живот не так заметен был. Императрица обратилась к Шешковскому: –А что до графа...сошлите на пост, в армию, барону как раз не привыкать. Там он больше пригодиться, чем здесь. А Елизавету Григорьевну под домашний арест, и чтоб ноги ее не было за пределами дворца. –Как прикажите, Ваше Величество.                                            *** Елизавета нервно сидела на перинах. Молилась. Ждала. На ней легкое, ничем непримичательное розовое платье в белую полосу с небольшим цветочным узором, который окутывал большинство полос, нижнее платье было голубого, небесного цвета, которое так хорошо сочиталось с самим нарядом. Широкий вырез давал волю, и так большой грудной клетке Елизаветы. На шейке жемчужное калье, в виде свисающих капелек вниз, к груди, подаренное любимым супругом. Княжна сидела, держа в руке золотой крестик, который вселял в нее, какую-никакую надежду на лучшее. В покои ворвалась Екатерина Нелидова. Ее лицо было опечалено, красно и в соленых слезах. Елизавета подпрыгнула и устремилась к своей верной фрейлине.                                           *** Темкина устремилась в аудиенцию к самой императрице российской. –Мне нужно ее императорское Величество, Екатерина Алексеевне.–достигнув дверей заветного кабинета, приказала княжна. –Да Ваше Высочество, я сейчас узнаю, может ли государыня вас принять.–один из юнош  чина Кавалергардского корпуса отошел к дверям и открыл их. Елизавета тут же, как обоженная вбежала в кабинет ее Величества. В нем стояли как раз Никита Иванович Панин и Степан Иванович Шешковский, взгляд последнего был обеспокоенным и устремлен на саму деву, ее же взгляд был прикован к императрице, у которой ни один мускул не дрогнул на лице при виде неожиданности. –Пошли вон отсюда.–сквозь зубы, с особой злобой, применяя свое более важное положение, княжна приказала. Дипломаты тут же собрали все свои бумаги и с опаской устремились прочь, озираясь на двух женщин. Между ними горел вражеский, ядовитый огонь, отравляющий их души и разум. Подойдя ближе к столу, Темкина оперлась на него. –Позлорадствовали? Получили, что хотели? Очистили свое эго, Ваше Величество!? –Елизавета Григорьевна, не понимаю о чем Вы.–в ее голосе не было ни грама усмешки, ни грамма злости, лишь серьезность и властность сохранились в императорском тоне и голосе. –Зачем Вы отдали приказ, отправить графа–барона в полки, а!? За что? В голосе Елизаветы прослеживались импульсивность, горечь и обида. –За что и так понятно. А в полках ему самое место, он оттуда только недавно вернулся, так пусть и возвращается также быстро, как вернулся. Елизавета не стерпела этого, Анатоль ей был очень дорог и Екатерина Алексеевна об этом догадывалась, иначе такими громкими речами ее дочь на балу не разбрасывалась. Она стукнула со всей мочи по столу и повысила тон. –Так будьте же Вы человеком, маменька! Почему Вы так бесчеловечны именно ко мне!? Чем я такое заслужила от Вас!? Что я Вам сделала... Екатерина к тому времени уже стояла у большого окна, рассматривая осенние пейзажи, слушая несчастные всхлипы, несчастной княжны. Елизавету ноги не держали. Слишком тяжело, она упала колени, потирая лицо, мокрое от жгучих слез. Императрица обернулась в ее сторону. –Император не может быть человеком, ему не дозволено выбирать и слушать сердце. Представь, что было бы если, я управляла Россией слушая "душу" или "сердце". Империю на этом не построишь, нужна жестокость и сила, благодаря которой она будет держаться. –А Вы? Вспомните себя в более юные года, Вы же тоже также прятались от покойного Петра Федоровича со мной, и рожали тайно, тогда Елизавета Петрововна сжалилась над Вами, маменька. Неужели даже это не екнет у Вас? Их лица встретились. Разум и Сердце наконец повстречались. Последнее, что вымолвила Темкина: –Прошу...                                            *** Елизавета сидела второй день в покоях, не шевелясь, изредко кладя что то в рот, хотя есть от слова совсем не хотелось, это Луиза была заботлива к ее Высочеству и ее маленькому дитю. –Ваше Высочество, поешьте еще немного. Не думайте о себе, подумайте о нем.–Луиза приложила свою немного сморщенную руку к округлившемуся животу. –Луиза, позови Катерину, пожалуйста.–уставившись в одну точку, произнесла княжна. Служанка тот час подпрыгнула и побежала за фрейлиной. Вернувшись с юной дамой, чуть ли не под руку, женщина удалилась. Нелидова тот час подбежала к Темкиной, упав к ней в ноги и обняв ее колени своими тонкими руками. –Скажи, чтоб на следующую ночью приготовили мне скромную карету.–Екатерина отпрянула, обратив лико на деву. –Я с тобой поеду.–решительный речи вырвались из уст фрейлины. Елизавета оторвалась от перин, выпрямившись во весь свой небольшой рост. Темкинины сияющие глаза обратились к нежным глазам Нелидовой. –Мне нужна твоя помощь Катенька, я не смогу поехать туда одна.                                            *** Вечер. Уже смеркалось, а Елизавета беспокойная сидела подле рабочего столика, ее взгляд был обращен на сад, который покрыла пелена сумерек. Тонкие пальчики перебирали подол фисташкого платья с цветочнымы разбросными узорами. Темкина любила разнообразные цветы, поэтому большинство ее невечерних платьев, охватыевает именно этот узор. В двери постучались тихо, чтобы не привлекать шума дворцовой охраны. –Елизавета,–внимание княжны привлекла Екатерина Нелидова–он пришел. –Пусть зайдет.–будто с безразличием, протрепитала юная дева. Ей не было безразлично, просто она устала, изнемождена недавними событиями, ей хотелось просто попасть в объятья любимого супруга, почувствоать его тепло, услышать его сердцебиение. В покои пожаловал молодой генерал по велению ее Высочество. Поклонившись, он оборвал злорадную тишину, что обуздала комнату. –Ваше Высочество, прибыл по Вашему распоряжению, которое было издано в Вашем письме. Готов служить на Ваше благо. Елизавета лишь усмехнулась. –Давайте без формальностей, Андрей Кирилович, я знаю на чье благо Вы готовы служить. Мне нужна Ваша помощь, о которой я излагала в письме. Когда графа будут увозить? –Завтра на закате.–в голосе Разумовского проскачила усмешка, злобная усмешка. –Отлично. Как перехватите карету, хватаете графа и увозите его в монастырь. Мы вас с Екатериной Ивановной и моей служанкой Луизой будем ждать.–на секунду она задержала на нем свой изучающий взгляд.–Надеюсь Ваш брат согласился на мои условия и будет также нам помогать. –Можете не сомневаться. Елизавета отвернула уже свой взор от него, устремя его в окно, Андрей Кирилович остался стоять, его взгляд пожирал княгиню, не отрывался. Его пожирала зависть и злость, почему же такому неудачнику, как его другу Анатолю, досталась такая княжна, царская дочь. Чем он, генерал, хуже? –Многое Вы знаете, Елизавета Григорьевна. Кто с кем романы крутит, кто верен своему супруге и супругу, все Вы обо всем знаете. Неужели Вы удолетворяете свою жажду любопытства этими глупыми розказнями и кознями. Да Вы, Ваше Высочество, готовы любого продать и бросить, лишь бы Вы были целы. Я уверен, Вы бы также поступили бы со своим любовником, с моим другом, если б не носили ребенка от него. Хотя, что Вас останавливает сейчас взять его и убить, он Вам совершенно не нужен, Елизавета Григорьевна. Слышал Вашего ребенка хотят сделать наследником престола, в обход истинного государя–Павла Петровича... –А теперь, Андрей Кирилович слушайте меня внимательно, ибо повторять не буду,–картежник был моментально грубо прижат к стене, а возле его шеи расположился холодные лезвия ножниц.–не забывайте, кто Вы есть и с кем разговариваете. Я, Великая княжна, ее Высочество, дочь императрицы Всероссийской Екатерины Великой! Вы не смейте повышать тон на меня и на всю императорскую читу. Вы спутали меня и Наталью Алексеевну, которая ложиться в Ваши объятья без раздумий о последствиях. Помните, Андрей Кирилович, пред о мной Вы–никто, и Вы не смейте обсуждать, и уж тем более осуждать, мои решения и мою личную жизнь. Я–Романова! Кровью и плотью! Хоть и с фамилией своего великого батюшки. Вам все понятно!? –Да, Ваше Высочество.–жалко прокряхтел Разумовский под страхом потери жизни, ведь этой юной деве не составило бы труда избавиться от него. Андрей хотело бы смело удалиться, но княжна успела остановить его своей речью. –И еще, Андрей Кирилович. О побеге барона не должна знать ни Наталья Алексеевна, ни уж тем более императрица. Прийдя сюда, Вы подписали сами себе клятву верности мне. –Как Вам будет угодно, Ваше Высочество.–быстро пролепитал генерал, и словно испуганный зайчонка выбежал прочь из дворца. Екатерина Ивановна вышла из укрытия в виде большого шкафа. Она была в легком платье, а следовательно смогла туда поместиться. Все это время она наблюдала за всем происходящем через маленькую защелку в двери. –Лиза, ты уверенна в нем? Вдруг он расскажет все Наталье?–голос фрейлины слегка дрожал, и это нельзя было не заметить. –Не переживай Катенька. Я внушила ему, то что требовалось. То что он меньше всего хотел слышать, думал я слабая–ошибся. Не с той княжной связался, я не Наталья Алексеевна, мной он не будет управлять, как ему вздумается, это качество будет лишь на моей стороне.