Неравная любовь

Январь 1775 год, Санкт-Петербург От величественной царской особы ничего не осталось, лишь только гордая осанка, которая с самых малых лет Елизавета приучена держать. Сейчас она похоже была лишь на простую помещицу, которая решила отпустить, вцепившееся в их души и умы корни аристократической иимператорской жизни, и уехала вместе с мужем далеко далеко, ото всех подальше, чтобы лишь побыть вместе. Очередной роман находился в нежных руках княжны, жизнь привнесла им с Анатолем, той гармонии, которой им очень долго не хватало, любовь произростала новыми впечатлениями, вспыхивала с новой силой. Она была настолько глупа и юношеска порой, что казалось будто в этом мире их больше не гложет ничего. Елизавета решилась отдаться своему любимому делу–чтению. Жизнь была похожа на романтическую повесть или роман, и княжна надеялась, что этот роман закончиться с хорошим концом. Ведь должна быть награда за все её страдания, или только мимолётное счастье будет их одаривать время от времени? Елизавета Григорьевна начала потихоньку привыкать к простому людскому быту, о котором люд из высших слоёв не видовал. Луиза обучала не только Темкину, но и Нелидову простым вещам, как стирка и готовка, шитье и рассказывала как ухаживать за детьми. Это произвело впечатление на юную княжну. Вот чего так хотелось ей всё это протяжное и тягостное время, просто покоя и обычной барной жизни. Мужа, храброго и покорного Родине офицера, носить его фамилию и обхаживать быт, узнавать что то новое, может даже посвятить себя науке или литературе. Иногда ей хотелось сбежать в крестьянки, уйти от всей роскоши, только семья и тягостное время, жить в счастливом браке, ждать пока дети вырастут, чувствовать, как с годами чувства не остывают и в конце концов отдать Богу душу под старость вместе. *** Телесного цвета платье, словно сделанное из кожи самой Темкиной, потому да более оно было светлое, с одним подъюбником и широким воротом, струилось под шагами юной девы, которая несла своему возлюбленному чистой воды. Она видела как он себя изнуряет, то в тренировочных боях на шпагах с Андреем Кириловичем, который стал частым гостем в поместье, то граф сидел до поздна за разными документами, то бумагами, и каждый раз, как Елизавета пыталась оттянуть любимого супруга от всех бед, проблем и печалей, он внушал, что всё в порядке и каждый раз, что это всё на благо Елизавете и их детю. Во время всей беременности, Анатоля юная княжна почти не видела, но она никогда не устраивала пред ним сцен ревности или ругалась с ним, всегда была терпилива и отходчива, понимала что граф всё делает на благо их сыну. Было забавно лицезреть, как княжна убеждала супруга пред сном, что уверенна она в том, что родиться будущий наследник его дел, любимый ими сынок. Время зимы–холодная пора, если оба графа ещё могли осенью заниматься в Ближнем саду, то под зиму, это стало трудно, поэтому они проводили тренировки под душевные разговоры в главной, хоть и небольшой прихожей. Кожа покрылась вся испариной, несчадно поражая малые сухие участки кожи своей липкостью пота. Каштановые волосы лезли на лицо юного графа, которые время от времени мешали ему поражать врага своей меткостью. Тёмкина приземлилась, словно пёрышко из мягкой подушки, возле дверей прихожей, где в активную шла дуэль на шпагах. Юная дева смотрела на него с любовью, с гордостью, что Господь Бог свёл её с Анатолем и от него носит долгожданного ребёнка. Он был для неё идеалом мужчины, будучи ещё не случившись, как супруги. Он приветлив, горд, хорош собой, добр и справедлив. Внешность манила к себе, розовые тонкие губы, зелено-голубые глаза с серым, словно лёгкий туман, вставший над лесом, отливом, острые скулы, живой и такой юнешский румянец на его бледных, как на её щеках,сильные руки, обхватывающие в такой заботе и любви, так часто её тонкую, чуть худощавую талию, теперь ещё и ласкающие по ночам большой живот, в котором поселилась новая жизнь. Запреметив Елизавету Григорьевну возле входа, Разумовский прекратил активную атаку на своего друга и поклонился, чему изначально изумился Гартенберг, но также увидев самое прекрасное создание на земле, в виде любимой супруги, которая держала пред собой полный кристально чистой воды, Анатоль устремился к даме. –И давно тут стоишь?–проявил любопытство Анатоль, забирая по его мнению тяжёлый для княжны кувшин и сладостно испивая оттуда принесеный дар. –Достаточно, чтобы убедиться, что обвенчалась с самым удалым и храбрым офицером, которого знала в помине. –Не настолько храброго, как твоего героя-батюшки, Григория Александровича.–отшутился с милой улыбкой граф. К влюблённым присоединился Андрей Разумовский. –Елизавета Григорьевна, рад Вас видеть. Как чувствуете себя, переживайте ль за скорое появление юного наследника? –Переживаю, как бы с ним ничего не случилось, за себя я не сильно ручаюсь. С Божей помощью, да оставит он нас с сыночком в добром здравии. Аминь.–перекрестившись, произнесла своим нежным и таким трепетным голосом, пред которым ни один мужчина не смог устоять, Елизавета Григорьевна. –Аминь.–также перекрестившись, произнесли оба графа. Моментально тишину разрушил Разумовский ещё одним вопросом. –Елизавета Григорьевна, Вы так уверенны, что появиться на свет сын?–вопрос звучал укоризненно, с небольшой усмешкой, но той которой позволено при такой женщине, ведь их ссора с Елизаветой не прошла для графа бесследно. –Чувствую это просто, Андрей Кириллович.–погладив трепетно живот, ответила на высказывание княжна. –Лиза это молвит уже издавна, надеюсь лишь на её видение, которое видывала она. Надеюсь будет так.–сильная и грубая рука прикоснулась к большому животу, который тут же ответил ему, почувствовав как его дите пинается внутри, отвечая уже так на отцовскую и такую чистую любовь к нему. Это не могло не вызвать умиления как у возлюбленных, так и у самого Андрея Разумовского, мечтавшего уже когда нибудь обзавестись такой же преданной и любящей женой и несколькими детьми, но сначала нужно будет перечеркнуть всю прошлую жизнь, а граф пока не готов к этому, идёт медленно к своей цели. *** Сумерки опустились на глуш и на весь Петербург. Пожелав спокойной ночи Екатерине Нелидовой, которая также проживала вместе с Луизой в поместье, Елизавета, под скрип досок в паркете и ярким пламенем свечи, отправилась в покои, где во всю работавший, не покладая рук, сидел над бумагами Анатоль. Зайдя тихонько в комнату, граф изначально даже не приметил юную княжну, пока не почувствовал, как через рубаху, что то тёплое, чья то нежная рука докасается до его мощного плеча, нежная ручка тот час была окутана такими ласковыми и любимыми Елизаветой розовыми губами. –Анатоль, надобно спать, милый.–нежный, словно материнский глас, раздался шепот над ухом графа, шёпотом его любимой супруги. –О, Лиза... –Ничего слышать не желаю. Надо, милый, только надо, и не спорь со мной. И что же сделаешь против прихоти любимой женщины? Она словно гипноз, змея, которое заманивает своим взглядом в коварное логово, только вместо логова Елизавета заманивает Анатоля в наполненную теплотой и любовью постель. Его рука ненароком падает на живот княжны и любяще отдавал ей своё тепло. –Лиза, а если правда родиться сын, ты будешь рада?–его голос слегка дрожал, был немного неуверен и даже обеспокоен. –Конечно, Анатоль, что за глупые вопросы. Я лишь надеюсь, но поверь даже если родиться юная наследница, я буду тоже самой счастливой женщиной на этом свете.–её улыбка очарововала каждого, наверное именно улыбка и приманила Анатоля в тогда ещё необузданные объятья страсти и любви. –А если сын родиться, как назовём? Императрица не будет присутствовать на твоих родах, так что принимать решение надобно нам. Ты как хочешь? –Пётр.–почти сразу вымолвила Тёмкина.–Пётр Анатольевич, а если девочка то Екатерина, Екатерина Анатольевна. –Почему так? Разве имя твоей матушки не будет тебя гложить? –Ни капельки. И сейчас не гложит, я не в обиде на неё уже давно, я её даже начинаю понимать. Давно я думала над именами, вместе с Катенькой даже обсуждали. Хочу, чтобы наши первые сын и дочь носили имена двух великих императоров–Петра Великого и моей матушки Екатерины Великой. –Сын и дочь?–с неким интересом, вымолвил так сладостно граф. –Чувствую, что детки у нас ещё будут. –Конечно, если захочешь, обязательно будут, милая. *** Февраль 1775 год, Санкт-Петербург Солнечный февральский день не предвещал ничего необычного или грандиозного, лишь пташки щебетали под окнами, греясь под солнечными лучами, которые беспощадно боролись с огромными глыбами и белыми, переливающимися на свету всеми всевозможными цветами на этой земле, сугробами. Сладостно открыв глаза, Елизавета окинула покои своим притягательным взглядом. Возлюбленного рядом в постеле не оказалось, первые эмоции испытавшая княжна, были волнение и беспокойство, но быстро себя успокоив, тем что скорее Анатоль просто уехал по делам в Петербург под иным именем, или просто решил поохотиться с Андреем Разумовским, ведь юноши давно собирались, она немного успокоилась. Быстро накинув белый, с величественными рюшечками, как считала Елизавета, что выглядело это очень забавно, халат, она устремилась в столовую, да бы встретиться там с Екатериной и обсудить сегодняшние планы, а также спросить не знает ли куда всё таки подевался её дорогой супруг. В столовой, как и впредкушала Тёмкина, она набрела на Екатерину, которая с упоением попивала горячий и ароматный кофий, смотря в окно. Заметив княжну, Нелидова также устремилась к ней, чтобы помочь присесть и подать завтрак, только она еще не знала, что завтракать в этом поместье, по крайне мере сегодня, никто уже не будет. –Катенька,–с упоением и радостью поприветствовала княжна бывшую фрейлину, Нелидова же ответила ей такой же лучезарной улыбкой.–Катенька, ты не видела, ни знаешь, где Анатоль? Куда поехал может быть? –Не ведаю. Может в своё поместье поехал вместе с Андрей Кирилловичем, я слышала они туда собирались недавно. Елизавете эти слова уже были не настолько важны, княжна не слышала что вокруг нее происходит. Лишь резкая боль и страх овладели ею, на хрупком лице читалось удивление. У Елизаветы Григорьевны отошли воды, и как же бедняжку одолела ужасная боль, один Господь Бог свидетель. –Лиза, успокойся. Потерпи родная, дыши, главное дыши. Я сейчас позову Луизу. Ты главное не переживай и дыши. Екатерина тоже испугалась, ведь с таким она сталкивалась впервые, не зная что делать, она не нашла ничего лучше, как просто позвать опытную женщину. В прихожей стоял небольшой диван, на котором разместилась вся вспрявшая и испуганная, нервно и коротко, рвано дышащая, Елизавета. Аккуратно придерживая живот, юная дева попыталась встать и прошагать до покоев, но боль была настолько нечеловеческая, что Тёмкина тут же упала назад. Красное лицо, словно лепесток алой розы, скривилось в больной гримасе, а крики и стоны несчастной уже разбудили всё поместье, и кажется не только его, но и за пределы тоже, ведь за окном послышался лошадиный гогот. Юные графы вернулись, несомненно Елизавета была рада, хоть и не показывала этого, ведь сейчас ей нужна очень сильная поддержка самого близкого человека, любимого супруга, а также отца ее ребёнка, который разрывает княжну изнутри, да бы появиться на свет. Чуть ли не вышаб парадные двери, двое юнош ворвались во внутрь. Душераздирающие крики доносились с улицы, и сперва подумав, что на дам напали, офицер и генерал поспешили в поместье. –Анатоль...–единственное, что смогла выдавить Елизавета, увидев возлюбленного. Даже не скинув плащ, который был весь мокр и ещё неоттаевшем снегу, граф кинулся в ноги к любимой жене и окутал её ладошку, которую она тянула к нему, своими пальцами. –Милая, потерпи, потерпи родная.–мог лишь шептать Гартенберг, чтобы хоть чуть чуть облегчить бедняжке страдания, но его быстро охватила злость и ярость. Где все!? Почему никто не помогает его возлюбленной, а она сидит и корчиться от боли в прихожей!?–Где Катерина, где Луиза!? Аднрей, найди их и сейчас же приведи сюда. Мигом. Не став искушать судьбу, Разумовский мигом юркнул в глубь дома, предполагая найти женщин там. –Тише, милая, тише родная, сейчас, скоро всё пройдёт, скоро всё закончиться.–граф ласково гладил супругу по голове. –А если что то случиться? Мне так страшно...–слезы так наровили выплеснуться из глаз юной красавицы. –Ничего, всё будет хорошо, ты главная держись родная. Хорошо? Елизавета в ответ лишь кивнула, закусывая нижнюю губу, подавляя истошный крик, который мог бы вновь разнестись по поместью. Не знает Елизавета сколько прошло времени, может в несколько минут, а может и в несколькл часов, но прибежавшие дамы, быстро уволокли княжну в их с супругом покои и заперлись там, оставив юнош в прихожей. Елизавета помнила лишь невыносимую и истошную боль, что испытал при этом ужасном испытании, что ей удалось пережить, ведь силы со временем начали покидать её. Княжна думала, что умирает, ведь мельком взглянув сколько её крови на руках обеих женщин, она лишь ужаснулась внутренним голосом и продолжала тужиться, как ей говорила Луиза. Катерина бегала, вытерала пот с лица бедняжки холодой тряпкой и приводила в чувство, да бы в обморок не упала. И ведь вскоре обессиленная Тёмкина была готова упасть и просто заснуть, забыться от этого ужаса, но ей не дали. Громкий детский плач раздался по небольшому поместью, которые осчастливил всех присутствующих в нём. Улыбка расцвела на бледном измученном личике Елизаветы. Княжна вдруг осознал, что все пройденнве ею мучения были не напрасны, ведь наконец, она может лицезреть личико своего ребёнка, её вместе с Анатолем, кровь и плоть. Запелененного малыша, кладут в протянутые, словно капризный ребёнок требует какую нибудь да сладость на рынке, руки с глазами, полных счастья. Елизавета прижала малыша тесно к своей фарфоровой груди и уткнулась носом, да бы почуствовать его запах и поцеловать долгожданного первенца. –Поздравляю Елизавета Григорьевна, у Вас родился здоровый сын. Настоящий богатырь.–Луиза сама была готова расплакаться, несмотря на то что она не до конца смыла всю кровь княжны с рук, ведь служанка видела как росла юная дева, как взрослела и наконец выросла и уже обзавелась своими детьми. Первенец. Сынок. Юный Пётр Анатольевич родился в Российской Империи. –Одной кормилецей мы тут не управимся, уже больно крупный, богатырь много молока требовать будет. –Вот, спасибо, пока что есть, я хочу сама его кормить, а потом там видно будет.–смотря на своё дитя, промолвила тонко княжна. –Как будет угодно. –Позовите Анатоля пожалуйста, дамы. –Да, конечно Лиза. Сейчас.–промолвила не менее счастливая Катерина и обе женщины удалились из покоев, оставив наконец ребёнка с матерью наедине. *** Анатоль вихрем быстро прибежал в комнату к своей супруге и уже новорождённому ребёнку. –Милый, у нас сын. Смотри, какой он красивый.–аккуратно покачивая его на руках, промолвила Елизавета, всё также лучезарно улыбаясь, несмотря на безумную усталость. Анатоль медленно подошёл к постели, очень осторожно, будто боясь дитя, как порохового оружия. –Ты чего застыл? Иди сюда, посмотри, какой красивый. Как Петруша на тебя похож. –Петруша.–лишь шёпотом повторил Гартенберг и аккуратно приземлившись на постель, Елизавета решила незамедлительно отдать ребёнка поддержать его отцу. Немного с помощью супруги, Анатолю всё же удалось аккуратно взять малыша на руки и смотреть на то, как этот кроха сопит у него на руках. Никогда ещё в жизни он не чувствовал столько счастья, наполняещегося у него в груди с каждой секундой, и столько ласки и умелению к одному существу. Нет, столько чувств он испытывал только при встрече со своей возлюбленной, но это нечто иное, нечто неземное. –Он очень на тебя похож.–тихо промолвила Тёмкина, легонько обнимая мужа за плечи, дабы видеть, что просходит с сыном. –И на тебя он тоже очень похож, и это не удивительно, ведь ты его мать, а я отец и я благодарен судьбе за такой щедрый дар, как ты, и теперь ещё за нашего сына Петрушу. Я люблю вас, очень сильно и не представляю жизни без вас теперь ни на минуту. –И я тебя очень сильно люблю милый, и уверена что наш сынок тоже тебя любит. –И тебя. –И меня, я надеюсь тоже.