Неравная любовь

*** Покои супругов наполняет детский, и такой счастливый смех маленького наследника престола, хоть он и считается им незаконным, ну и когда это кого то останавливало: ту же Елизавету Петрововну, которая урождена была вне брака Екатерины первой и Петра Великого, Екатерина вторая, наилюбимейшая матушка Елизаветы, также не имела и не имеет право на престол российский, но сейчас правит Россией мудро и благополучно. В покоях находяться лишь Елизавета с сыном, и юный князькнязь–Павел Петрович. Он держал в своих корявых и нелепых, но таких милых объятьях маленького Петра. Юноша медленно его покачивал на руках, молвясь параллельно с княгиней. –Елизавета Григорьевна, он и вправду похож на вас с бароном.–Павел обратился к ней ликом.–Но на Вас, он всё же больше похож. Елизавета тихонько и мило захихикала, прикрывая свою девячью улыбку ладошкой. –Не льстите мне, Павел Петрович, но не могу не признать, что мне приятно. –А мне приятна Ваша улыбка, Елизавета Григорьевна. Скажу глупость, но если б судьба не определила бы нас с Вами быть братом и сестрой, тогда бы я бы выбрал Вас в качестве своей жены.–кладя аккуратно в люлечку, придерживая головку уже уснувшего малыша, Павел с нежностью поглядывал то на мальчика, то на его мать. –Ну не знаю, думаю Вам бы было б тяжко со мной, но поверю Вам на слово.–смешок вновь вырвался из её уст, но она уже не прикрывала рукой свою чарующую улыбку. –А я? Елизавета Григорьевна, я похож на покойного Петра Фёдоровича?–с неимаверным интересом задал этот вопрос юный князь. –На Петра Фёдоровича? Я видела его только на портрете и то один раз, но всё же думаю, что чем то да вы и схожи. –Императрица убила его и утаивала от нас с Вами, поэтому я его почти не помню, а Вы и в помине не могли его видеть. Вы росли в благополучной обстановке... –Это не правда, Павел Петрович.–резко заявила юная дева.–Я также несчастна, как и Вы. Я не видела до шести лет нашу матушку, Вас, а отца изредка, раз или два в год от рождения моего. Меня, как и Вас окружали корыстные, поглащенные властью люди, которые не ведали и не ведают любви и заботы о ближнем. –Но Вы другая, Елизавета Григорьевна. –Вы правы, я другая, Павел Петрович. Я люблю своего супруга, и буду верна ему до конца своих дней, по велению Господа. Я люблю своего сына, и я всегда буду со своим ребёнком, во чтобы мне этого не стоило. Я здесь никто, и лишь он, и моя любовь к нему удерживает меня в этой стране. Куда моя семья, туда и я, Павел Петрович. –Я Вас понял, Елизавета Григорьевна. *** Апрель 1775 год, Санкт-Петербург Поместье, где обитала юная семья и их придворные казалось небольшим издали, но это было бы чуждо вымолвить, увидев всю прелесть дома внутри. Две просторные, с большими окнами, в которых отображался прекрасный вид, спальни выполненные по последнему забвению моды, одна маленькая, ни чем не примечательная, маленькая комнатушка для детины где то до 3-х лет, комнатка для слуги, обширная, со множетсвом посудины, кухня с миленькой столовой, раздельные уборные и ванные комнаты, гардероб и библиотека. Библиотека. В ней можно было отыскать всё, чего душа твоя простая требует, если бы в ней можно было бы найти утешения, счастья и покоя для милой княжны, хоть и отчасти она нашла его там. Тёмкина с детства тянулась к наукам, любила читать, хоть и чаще это оказывались романтические повести, от философских романов, как у мисье Вольтера, она также не отказывала себе в удовольствии прочесть, именно в этом пристрастии появилась ещё одна общая искра между Елизаветой Григорьевной и Екатериной Ивановной. И вот они снова тут, восседают в удобных креслах, держат в своих нежных и умелых руках романтические романы. По произведению Жан-Жака Руссо "Юлия, или Новая Элоиза" бегают изумрудные глаза юной княжны, но тотчас книга была оставлена на коленях, а взгляд обращён на милейшую фрейлину. Екатерина также отрывается, завидев родные глаза на своих. –Взгляд у тебя озорной, Лизонька. Что то неуж-то стряслось?–с лёгкой розовой улыбкой и слегка мимолётно сморщив припудренный носик, поинтересовалась Нелидова. Хищная, но доброжелательная ухмылка никак не покидала лико Темкиной. –Может быть.–сделав небольшую паузу, Елизавета продолжила.–Не так давно я заметила одну на милейшую вещь средь твоих отношений с одним юношей. С Павлом Петровичем. За полтора месяца, что он нас посещает, не было ни разу случая, когда он не зашёл к тебе в покои. Не утаивай, Катенька. Вас с Павлом Петровичем что то связывает? Корпусом Великая княгиня нагнулась к своей собеседнице, а ладонь была положена поверх ладони Нелидовой. Глаза светились у Катерины, но боялись вымолвить и слова. –Может быть.–отвернувшись в сторону, будто любопытно стало полицезреть на картины, повешанные на стенах помещения, промолвила тихо юная особа. Лико резко обратилось назад.–Может, да. Павел Петрович очень хороший собеседник, очень добр и внимателен, но настырен. Предлагал...предлагал вступить с ним в тайные отношения. Я пока не ответила, томлю его ожиданием, не зная сама ответа. –Соглашайся.–сразу вымолвила Елизавета, чем привела в недопонимание Нелидову.–Соглашайся, видно по глазам, что сама этого желаешь, милая. –Хорошо. Спасибо за совет, Лиза. –Катерина, просьба есть к тебе. Будь просто аккуратна, знай границу дозволенного, а то обожешься, как бедняжка Софья Степановна. Катерина будь аккуратна в близком общении с Павлом Петровичем, иначе императрица сгубит не только меня, но и тебя тоже, или чего похуже, за такой проступок. –Да, я поняла. *** Елизавета Григорьевна–дева такого склада, что ей что не одень, всё к лику её белоснежному подходило. Фиолетовый цвет символизирует бессознательную мудрость, чем могла и похвастаться и отличиться от других юных дам и особ Елизавета, которые встречались ей на пути когда либо, и даже было так что юная княжна оказывалась умнее и тактичнее многих юнош из знатных и аристократических семей, чем удивляла окружающих. Именно этого цвета Тёмкина сегодня одела платье. Фиолетовое, переливающиеся на солнечном свету, с яркими блестящими золотыми узорами и цветами. Ни один мужчина не мог отвергать тот факт, что она была хороша, слишком хороша собой. Юная особа стояла пред распахнутым окном в их спальне с супругом, смотрела и любовалась видом, лицезрела прорастающие зелёные почки на высоких изящных деревьях, прищуривалась, да бы разглядеть маленькие травинки на родной земле, дышала полной грудью, вдыхая свежий, чуть влажный воздух, наполняя лёгкие блаженством. Чуть погодя прибыл и сам Анатоль. Встав позади любимой, он с нежностью и аккуратностью накинул ей на плечи щелковый платок, чтобы та не замёрзла и не заболела. –Скоро Павел Петрович приедет, расскажет как всё во дворце, когда лучше приехать и вновь показаться матушке, может даже замолить прощения. –Я с тобой буду, если позволишь.–юноша аккуратно докаснулся своими розовыми губами до тонкой кожи шеи её Высочества. –Конечно, милый. Но я тебя позову, когда будет надобно. Не хочу смущать Великого Князя. –Как пожелаешь. *** Царская карета приближается к покою Гартенбергов и Темкиных. Таже карета, тежи пассажиры, можно было бы так снова вымолвить если с юным цесаревичем не ехал ещё один гость, который раньше не бывал здесь вовсе. Громкий гогот быстрых коней раздался по окраине, и стук быстро вертящихся колёс экипажа также был громок, как говорилось в одном не без известном произведениии "смешались воедино–кони люди", получая из этого гул, который было невозможно не услышать. Двери в парадную распахиваются резко, громко, что пугают всех окружающих и жильцов поместья, что даже быстро бегущая из покоев Елизавета подпрыгнула, или возможно она подпрыгнула из за неожиданного гостья, которого привёл его Высочество. –Степан Иванович? Здравствуйте...–голос задрожал немного, а походка стала менее радостной и быстрой, как бывала несколькими секундами ранее. –Здравствуйте, Елизавета Григорьевна. Я рад Вас видеть. –Я также.–тихонько прозвучал ответ княжны. В разговор вступил юный князь, стоявший подле мудрого и расторопного Шешковского. –Елизавета Григорьевна, Степан Иванович не просто так прибыл со мной. У него есть важная весть для Вас и Анатоля.–видно было, что Павел Петрович рвался помочь своей милой сестре. –Да, я об этом как раз хотел поговорить,–подхватил глава тайной канцелярии–даже предупредить. Елизавета Григорьевна, Вам срочно нужно уехать из этого поместья, собрав вещи примерно за день. –Но почему же?–страх, который сковывал Елизавету примерно уже полгода её несчастной жизни, сейчас он только сильнее прижался к хрупкой душе своими грубыми и похотливыми объятьями. –Её Величество вывело приказ аристовать барона Анатоля Гартенберга. Вас также насильно приведут во дворец, женят на юном Иване Христофоровиче Калагеорги, он секунд-майор кирасирского полка имени князя, вашего батюшки–Потёмкина, а Петра, сына которого Вы родили от барона заберёт к себе и будет воспитывать сама, и Вы не с ним, не бароном, больше не увидетесь...К сожалению, но реали сейчас таковы, Ваше Высочество.–Шешковский молвил медленно, пугающе, но вполне спокойно, хотя оно не мудрено, он глава полицмейстеров, проводит пытки и допросы каждый день, и он уже не первый год погряз в дворцовых и Романовых интригах. Хотя, как можно сохранять спокойствие, когда на кону твоя же голова? Это было княжне не извиданно. Цесаревич пылко и быстро заполнил паузу, словно шустрый заяц, вставив свою речь: –Лучшим решением, которое предложил Иван Степанович, это уехать в монастырь, под защиту, Елизавета Григорьевна. Тем временем, она уже сидела на коленях, на деревянных ступенях и плакала, безшумно, но так грациозно, как потом напишет Пушкин в своей сказке о царевне-лебедь, также плакала она красиво и очень грациозно, особенно для женщины переживавшая один всплеск эмоций, за другим. Страх за маленького сына брал в первую очередь. Нет, она не будет просто молчать и мериться со своей участью, как это сделала Софья Степановна, она будет бороться до последнего вздоха, лишь бы увидеться с сыном, с маленьким Петрушой. Он не будет императором. Все это знали уже, не только те, кто находился в поместьи, но и при дворе, и сама императрица знала, что не сможет посадить своего внука от незаконно-рожденной дочери на российский престол, иначе снова вспыхнет новая смута и снова начнётся череда новых самозванцев и самозванок. Медленно, чуть придерживаясь на парилах, немного покачиваясь, Елизавета встала на ноги и посмотрела на мужчина, стоящих перед ней. Все это время ни один из них не решился подойти, это был бы знак помощи, а значит, для княжны, знак унижения, по её моральным принципам. Бедняжка. –Я не стану прятаться и уж тем более бояться. Я единственная дочь императрицы Екатерины Алексеевны, Её Высочество. Это меня должны бояться, а не я кого то.–Тёмкина обратилась к его Святлейшеству,–Я лишь прошу о защите моей семьи и подданных, Степан Иванович. –Как Вам будет угодно, Елизавета Григорьевна.–чуть поклонившись, ответил мужчина. –Павел Петрович?–лико было обращено к другому. –Можете расчитывать, Елизавета Григорьевна. –Спасибо. *** –Нет, Елизавета! Нет, я не оставлю тебя здесь одну, слышишь!? Не оставлю.–протестующие громкие, и порой резкие возгласы в сторону Её Высочества, звучали и отзывались эхом, кажется, не только в поместьи, но и в округе. –Не устраивай сцен и послушай, милый мой и сердечный друг.–дева пыталась угомонить яростный пыл своего любимого–Если ты здесь останешься–тебя убьют, или кинут в крепость, и эти ироды до конца твоих дней пытать тебя будут. Пожалей ты моё сердце, которое бьётся лишь во имя нашей любви и плода нашей любви–Петруши. Всё звучало убедительно, хотя оно и являлась явью. Если он не уедет, это возможно их последняя встреча и ночь вместе. –Думаешь я этого не знаю? –Знаешь, и поэтому поезжай, милый мой, прошу. Там будет безопасно, архиепископ даст защиту, не предаст нас грехам, всё простит и пустит.–она приблизилась к нему и опустила свои бархатные ладони на его часто-вздымающееся муржскую грудь, полной любви и страсти лишь к одному существу, а именно женщине на этой грешной земле. –Лиза, я устал прятаться, вечно прятаться за твоей царской спиной, вечно быть вторым.–речи были наполнены печалью и удрученностью. –Я понимаю это, и это будет последний раз. Прошу, лишь послушай меня и поезжай вместе с нашим сыном. Он без тебя не справиться. –Хорошо, будь по твоему. Что же ты собираешься вымаливать у императрицы?–интерес и страх овладевают в первую очередь человеческой натурой. –Вымолю забыться от дворца, уехать спокойно, мирно жить с тобой, как верные супруги до конца наших дней, детей растить спокойно. Сделаться твоей женой, а не чтоб ты был моим мужем. Отстаю право наше истинное, как родителей, жить и воспитывать нашего сына и рожать ещё тебе детей, как истинно-верная супруга. Слезы покатились из обеих пар глаз, наполняя комнату женскими юными всхлипами и муржскими розачарованными вздохами. Анатоль всегда стремился быть защитником своей любимой, и он им останется, даже на расстоянии, даже в крепости, даже в покоях, под одеялом, в одиночестве или вместе, граф всегда будет любить и защищать свою Великую княжну и их чадо, чего бы ему этого не стоило.