Издержки профессии

Поскольку Вейлон нёс ночное дежурство, следующий день был выходным. Проснувшись уже вечером он не мог вспомнить, как утром добрался до дома и отрубился. Видимо перенесенный стресс и двойная доза седативных дали о себе знать. Решив принять душ, он поднялся с постели и пошёл в ванную. Намыливаясь под горячими струями, парень вспоминал как Жених нюхал и трогал его. Уши загорелись огнём. Было стыдно, было тяжело, было страшно. Но почему не мерзко? Он вдруг подумал о том, если бы на месте Глускина был другой человек… Тогда бы он испытал отвращение? Всё это было так странно и противоречиво. Ему никогда не нравились мужчины и он никогда не думал о них в сексуальном или романтическом плане. Но почему та ситуация заставляет сейчас задуматься обо всех этих вещах? Ему определённо не понравилось то, что сделал Глускин. Он страшно боялся. Но странное ощущение зародилась у парня где-то в глубине души. Он ожидал чего угодно в тот момент. Джордж был прав. Жених мог сделать с ним всё, что хотел. Избить, унизить, изувечить, запросто убить или даже надругаться (что более вероятно), но он не сделал этого. Почему? К тому же, в личном деле Глускина Вейлон начитался кошмаров обо всех его деяниях. То, что Жених убивал ещё до прибытия в лечебницу - это цветочки. Уже в Маунт-Мэссив он умудрялся совершать нападения на врачей и санитаров, которые в виду обстоятельств или своей рассеянности и невнимательности пострадали от его рук. Некоторых он убил. Но вчерашней ночью Вейлона оставили с ним наедине. Закрыли в палате как ягнёнка в клетке со львом, но Жених не тронул его. Почти. Неужели он чувствовал благодарность за это? – Это всё как-то неправильно… – сказал парень вслух. После душа он поужинал, затем позвонил матери и в очередной раз соврал о том, как сильно воодушевлен и доволен своей работой. Позже, сидя перед телевизором он подумал о таблетках и мысль о принятии ещё одной твёрдо засела в его голове. Парень не знал зачем ему это сейчас, ведь в данный момент он совершенно спокоен и нет никаких причин для приема. Недолго думая он все же вернулся к своему рюкзаку, достав пачку и поспешно закинул таблетку в рот, запивая водой. Затем вернулся и прилёг на диван. Вновь чувство расслабленности медленно растекалось по телу, а голова освободилась от всех тягостных мыслей. Заторможенно моргая Вейлон бездумно смотрел в экран телевизора, испытывая лёгкий «приход» и не отдавая себе отчёт в том, что ему слишком уж понравилось своё новое состояние. Вскоре его разум начал охватывать сон. Очнулся парень только утром, услышав из спальни раздражающий звон будильника. Лениво потягиваясь он направился в ванную. Почистил зубы и умылся. Недолго рассматривая в отражении лиловый синяк на рассеченной скуле, он привёл себя в порядок и позавтракал, затем быстро одевшись вызвал такси и поехал на работу. В первой половине дня Вейлон работал с бумагами в кабинете мисс Остин. Дверь распахнулась, переступив порог доктор беспокойно спросила: – На ночном дежурстве ты видел Джорджа? – Да, конечно. Он заходил в ординаторскую. – Это ваша встреча отпечаталась на твоём лице? – поинтересовалась женщина, смотря на Вейлона с любопытством. – Что? Нет, с чего вы взяли? Вчера я упал и сильно ударился. – он соврал, затем спросил. – А в чем собственно дело? – Эдди Глускин. Он сильно покалечил его той ночью. Причём сделал всё скрытно. На такой случай у санитаров всегда с собой шокер, но кажется Джордж не успел им воспользоваться. Даже охрана не сразу прознала в чем дело. На нем живого места не осталось. Сломанные ребра, гематомы… Он истекал кровью несколько часов. Удивительно, что вообще выжил. – мрачно сказала доктор Остин. Вейлон поднял беспокойный взгляд на женщину, руки его стали сильно дрожать. В последнее время ему все тяжелее давалось унять этот нервный тремор. Он положил ручку на стол. – Как же так? – спросил парень. – Мне тоже интересно, как так произошло. На Глускине не было смирительной рубашки и он не был пристегнут. Полная свобода действий. Кроме Джорджа и его напарника Зака никто не мог освободить пациента. Но зачем кому-то из них нужно было это делать ночью? – И где Джордж сейчас? – поинтересовался Вейлон. – В реанимации конечно же. – ответила мисс Остин. Во время обеденного перерыва парень вновь принял таблетку. Успокоившись, он вышел на улицу, наблюдая за игрой пациентов. Он не сказал бы, что ему жаль Джорджа, но жестокость Жениха все таки поражала его. Но ведь он покалечил санитара из-за него… Глускин точно знал, что это он ударил Вейлона. Парень почувствовал себя виноватым, но вспоминая омерзительную натуру Джорджа он посчитал, что всё ещё обошлось. Тем более по карме ему давно было прописано что-то подобное. Отбросив все эти мысли он присел на лавку, прикрывая глаза. И тут до его слуха донесся обрывком знакомый голос: – …мразь. Иди быстрей. Устрою тебе лучший отдых в санатории. Вейлон открыл глаза, мимо него шёл напарник Джорджа Зак, толкая вперёд Глускина. Лицо второго не выражало никаких эмоций. Парень проследил за ними взглядом, пока они не скрылись в блоке интенсивной терапии. Тревожное чувство засело где-то внутри груди, не давая сделать полный вдох. Вейлон не на шутку забеспокоился. Но о чем же? Недолго думая он встал с лавки и медленно направился вслед за ними. Войдя в отделение, он сразу же пошёл по коридору, ведущему к палате Глускина. Он не знал наверняка, куда именно они пошли, но интуиция подсказывала в эту сторону. Остановившись у двери палаты, он услышал голос Зака: – Нравится? Да ладно тебе… Расслабься, Эдди. – он явно насмехался. В этот же момент Вейлон услышал скрипящий звук токового разряда, затем ещё несколько ударов. Ярость закипела где-то на задворках его сознания и стала подниматься с устрашающей силой. Он схватился за ручку и начал бешено дёргать, но она не поддавалась. Дверь была заперта. – Открой дверь, Зак! Иначе твою трусливую задницу вышвырнут отсюда раньше, чем ты успеешь повторить то, что сейчас сделал. – повышенным тоном и без запинки приказал парень. Несколько секунд тишины, затем открыв замок санитар медленно приоткрыл дверь. Вейлон распахнул её. Войдя в палату он увидел в руках Зака электрошокер. – Эй, ты чего? У нас тут воспитательная беседа, исправительные работы… – санитар тупо улыбался, намереваясь перевести всё в шутку. – Ты конченый садист. – со злостью сказал Вейлон. – Я? Вот кто садист! – он указал пальцем на сидевшего на полу Глускина, – Он отправил Джорджа в реанимацию. Это не человек… Это животное! – почти истерично завопил санитар. – А ты, стало быть, уподобляешься ему? – не услышав вразумительного ответа, он продолжил, – Подло пользуешься его безвыходным положением? Интересно, сделал бы ты тоже самое, если бы на нём не было смирительной рубашки? – Вейлон прищурился, приближаясь к Заку. Санитар испуганно переводил взгляд от Вейлона к Жениху и наоборот. – Может проверим? Сейчас. – он спросил угрожающе. Зак тут же отрицательно замотал головой, вжавшись в стену. – Если ещё раз я увижу или узнаю о том, что ты издеваешься над пациентами – Трагер лично тобой займётся. Я не задумываясь доложу о твоих «исправительных работах». – отчеканил Вейлон, прожигая его взглядом. – Свободен. Зак тут же выскочил из палаты как ошпаренный, скрываясь за дверью. Вейлон тяжело вздохнул, удивляясь своей нахлынувшей храбрости и злости. Он обернулся и посмотрел на Глускина. Тот все так же сидел на полу, в глазах его читалось удивление. Вейлон приблизился, присев на колени рядом с мужчиной и спросил: – Что-то болит? – Ты слишком хороша для этого ужасного места… Оно не для тебя. – Жених говорил медленно, завороженно глядя на парня. – Эдди, ты понимаешь, что я не женщина? – спросил Вейлон, уже догадываясь в чем причина такого обращения из уст Глускина. – Это не так уж и важно. Я не могу поверить… – он опустил взгляд в пол. – Поверить чему? – Тому, что нашёл тебя. Тому, что ты такая… Прекрасная… Великодушная… Это будто сон. Не хочу, чтоб он заканчивался. – Жених поднял взгляд, полный надежды и восхищения. Вейлон опешил. Он вдруг подумал, что никто и никогда не смотрел на него так. Так, будто он центр Вселенной, будто нет ничего важнее его. Отдернув себя от этих мыслей, он тут же поднялся, направившись к двери. Глускин встал следом, выпалив: – Не уходи. Прошу, подойди ко мне. Вейлон остановился. Чуть помедлив, он прикрыл глаза, шумно вдыхая и нервно мотая головой. Не взирая на просьбу мужчины он всё же вышел из палаты, закрыв со собой дверь. Впереди его ждали два дня выходных. Их парень провел дома, в забытье и снах. Он бездумно принимал антидепрессанты, чтоб забыться и не вспоминать о работе и всех проблемах, что были с ней связаны. Вейлон понимал, что сейчас в его жизни нет ничего, кроме этой самой работы, где он не смог завести друзей. Да каких друзей? Хотя бы приятелей. Он будто смирился со своим одиночеством. В школе он был по большей части изгоем, в университете же самовольно старался отстраняться от любых дружественных мероприятий и общался с другими ребятами только во время учебных часов. У него никогда не было девушки. Разве что пара поцелуев с одногруппницей из университета. И то была не его инициатива. Постоянное одиночество, безразличие окружающих и чувство незащищенности преследовали парня всю жизнь. Может это и стало причиной тому, что он пристрастился к психотропным веществам? Он думал об этом, стоя у зеркала в ванной и вглядываясь в свое отражение. Обрывистые мысли, клочки воспоминаний, частички серого прошлого… Сейчас он смотрел пустым взглядом на неуверенного в себе мальчишку. Да, он вырос. Но его восприятие мира будто осталось таким же детским, наивным и вечно боязливым. – Это не ваш взгляд, доктор. – вслух он произнёс слова Глускина и приблизился к зеркалу, прикоснувшись кончиком носа к холодной поверхности и скосив глаза. Он стоял вот так ещё с минуту, затем лениво приоткрыв рот припал щекой к зеркалу, упираясь руками на раковину. Сейчас Вейлон находился в пограничном состоянии. Мысли его запутывались и переплетались, а действия были медленными и заторможенными. Двойная доза таблеток приходила в действие, освобождая от лишних мыслей и будничных тягот. Потираясь об гладкую зеркальную поверхность он блаженно закрыл глаза и до крови кусал губы, ощущая боль совсем отдалённо. Чувства его притупились, а голова стала совсем пустой и такой уютной. Наконец-то он поймал это состояние. Вновь. Но в следующую секунду в опьяненном сознании вспыхнул образ Жениха и парень резко распахнул глаза, встряхнув головой. Он вновь взглянул на свое отражение. – Что я делаю с собой? – он сказал это вслух, с отвращением разглядывая себя в зеркале. – Приди уже в себя, тряпка! Он поспешно вышел из ванной и бегом забежал в спальню, падая в постель и накрываясь одеялом полностью, по привычке спрятавшись с головой. Будто это поможет ему избежать любых бед и даже самого себя. Вейлон тяжело и судорожно дышал, на грани истерики. Ему хотелось чувствовать себя в безопасности и быть спокойным. Но совсем не таким образом. Нет, таблетки не помогают. Они только временно перекрывают его состояние тревоги. К тому же, он ещё и ловит кайф от их употребления, будто жалкий наркоман. Все эти мысли ещё долго крутились в его голове, но вскоре парень погрузился в беспокойный сон.