Издержки профессии

День близился к концу. Вейлон работал в архиве, дабы побыть в одиночестве и не сталкиваться со своей раздражающей руководительницей. Нервы его были натянуты до предела. Голова не соображала как следует, в мыслях было только одно – как же бороться с этой несправедливостью? Может, ему вообще не стоит вмешиваться? Ну уж нет, он не такой безразличный, как эти врачи и тот же Глускин. Но ведь Эдди уже доказал, что он совсем не безразличен в глубине души. По крайней мере к нему. Он не сбежал, когда у него была такая возможность. Остался только из-за Вейлона. Ему не нужна свобода, не нужна жизнь. Он променял это всё на простую и глупую радость безумца – редкий шанс видеть объект своего обожания хотя бы раз в день. Неужели Вейлону и вправду жаль мужчину? Ведь это так опрометчиво – слепо привязаться к постороннему человеку и обесценить собственную жизнь, отправляя себя на постоянные мучения добровольно. Он чувствовал долг перед Женихом. Вейлон не знал, почему и во имя чего, но все таки он должен ему помочь. – И долго ещё ты будешь тут возиться? – вошедшая мисс Остин вырвала его из размышлений. – Ещё полчаса. Хочу остаться на ночное дежурство. – он произнёс это спокойным тоном, обратив усталый серьёзный взгляд на доктора. – Вейлон. Три ночных дежурства? Не многовато ли для твоих первых двух недель? – спросила женщина с любопытством. – В самый раз. Мне нужны деньги. Ночные часы ведь оплачиваются. – парень отвёл взгляд, умело делая вид, будто работает, перебирая бумаги. – Ну раз ты так хочешь, конечно. Кстати, раз уж ты остаёшься… Тебе будет полезно понаблюдать, как происходит процесс электросудорожной терапии. Сегодня. Эдди Глускин, помнишь? – Помню. – парень поднял прожигающий взгляд на женщину, его буквально трясло от неприязни к ней, но недолго думая он сказал, – Я немного устал. Может, в другой раз. – Как знаешь. – она только пожала плечами и вышла за дверь. Вейлон швырнул папки с бумагами и они с грохотом упали со стола. Он откинулся на спинку стула, прикрывая глаза. Надо успокоиться. Ни в коем случае нельзя позволить себе эмоций в ее присутствии. Как же он ошибался. Он думал, что излишняя эмоциональность непозволима перед Глускиным, но переосмыслив ситуацию, осознал – лучше быть осторожным со всеми остальными. Как же он раньше не замечал? Врачи, санитары, весь персонал – их пустые взгляды, безразличие, а зачастую и нескрытое наслаждение от мучений душевнобольных – вот что не менее страшно. Они такие же садисты, как и большинство здесь заключённых пациентов. Вот только игра тут не по правилам. У последних нет форы. У них вообще ничего нет. Может подобные Глускину и заслуживают жестокости, но есть и остальные – то самое меньшинство. Совершенно безобидное и ни в чем не повинное. Спасать одного лишь Жениха, тем самым порождая новую несправедливость? Так нельзя. – Ну почему всё должно быть так сложно? – парень захныкал, бросая ручку в кучу папок на полу. Он твёрдо решил, что ещё вернётся к этой задаче. Ему следует согласиться и доктор Остин возьмёт его «в команду». Может даже ему подвернётся возможность спуститься вниз и узнать, что происходит в подземной лаборатории. Но тут Вейлона вдруг осенило. Возможно Глускин был там и сможет ему рассказать хоть что-нибудь. Ведь он входит в программу морфогенетического кондиционирования. Дождавшись восьми часов вечера, парень вышел на улицу, направляясь в блок интенсивной терапии. Солнце уже село и вокруг смеркалось. Он невольно поднял голову, посмотрев на небо, в котором начали проявляться первые звезды. Войдя внутрь, он заметил как в правом коридоре скрылись санитары, сопровождая Жениха. Немного помявшись на одном месте, он все же направился туда. Вейлон шёл неуверенно и медленно. Сердце колотилось учащенно и било по ребрам, тошнота подступала к горлу, вставая тяжёлым комом и мешая сделать полный вдох. Ему было страшно за Глускина. Он боялся увидеть его мучения. Он мог бы сейчас развернуться и пойти обратно, в ординаторскую. Но парень продолжал идти уже зная, что предстанет его взору. Он не мог поступить иначе. Вейлон остановился у двойных дверей, вглядываясь в маленькое окошко. В просторном кабинете он увидел знакомые лица. Доктор Остин и главный врач Ричард Трагер о чем-то говорили, но было совсем не слышно. Санитары заставили Глускина лечь на кушетку, но тот вяло сопротивлялся. Вейлон предположил, что пациенту уже вкололи успокоительное или что-то подобное, иначе бы он давно покалечил кого-нибудь и так легко не сдался. Затем санитары прикрепили к его голове электроды. Вейлон наблюдал затаив дыхание и не моргая. Он переводил взгляд от буднично довольной мисс Остин к такому же весёлому Трагеру и вновь посмотрел на Глускина. Тот медленно моргал, отворачивая голову, казалось свет лампы слепил ему глаза, но он не очень-то и старался спрятаться. Кажется, мужчина был не совсем в сознании. Парень так долго и внимательно смотрел на него, что даже не заметил, как доктор Остин пустила ток. Интерн тут же вздрогнул от неожиданности, открыв рот. Он только увидел как тело пациента напряглось в судорогах и тут же закрыл глаза, сильно сжимая веки. Он медленно отошёл от дверей назад, попятившись спиной. Вейлон облокотился на стену и открыл глаза, смотря отрешенным взглядом куда-то в пол. Внутри бушевал ураган из всех возможных чувств и эмоций. Ненависть, злость, жалость, безысходность, сочувствие – все смешалось воедино. Он вновь вздрогнул, услышав звук токового разряда. Разворачиваясь, он так же медленно пошёл по коридору в ординаторскую. Его настигло ощущение нереальности происходящего. Будто он находился во сне. В кошмаре, где он бессилен что-либо изменить. И сейчас хоть плачь, хоть кричи – все равно не проснёшься. Нужно ждать. Просто ждать. До полуночи парень ходил из угла в угол, присаживаясь буквально на минуту, затем снова подрывался и наматывал круги в ординаторской. Он заламывал себе пальцы, кусал до крови губы, нервно дёргал ногой, пока присаживался на недолгие, но мучительные секунды. Голову невольно посетила мысль о том, что сейчас ему бы совсем не помешала чудодейственная таблетка. Вновь испытывая вину за эти мысли об антидепрессантах, он встал, взял ключи с полки и вышел в коридор. Вокруг никого не было. Абсолютная тишина. Вейлон пошёл по коридору дальше, за поворот, и придя к палате Глускина открыл дверь. Он не знал наверняка, здесь ли его поместили, но это казалось логичным после происшествия с той открытой палатой в другом отделении. Тихонько войдя, он убедился в том, что был прав. Жених лежал неподвижно. Его руки и ноги были привязаны ремнями к кровати. Вейлон приблизился и взглянул в глаза мужчины. Они не выражали осознанности и взгляд его был потухшим. – Тебе тоже не идёт этот взгляд. – парень сказал полушепотом, глаза его наполнились слезами. Глускин медленно моргнул, вглядываясь в лицо Вейлона. Казалось, ему требовалось больших усилий сосредоточиться и вообще понять что происходит. Вейлон стал расстегивать ремни, тихонько всхлипывая. Освободив мужчину он сел на пол рядом с кроватью и взял его за руку. Он сидел вот так несколько минут, опустив голову и беззвучно плакал. Только сейчас он мог позволить себе эту слабость после целого дня притворства перед всеми ненавистными ему людьми. – Иди сюда. – разрушая тишину раздался хриплый голос. Парень поднял голову и медленно вставая присел на краю кровати. Но Глускин уже приподнялся, освобождая место и притянул его к себе, заставляя лечь рядом. Вейлон лежал спиной к пациенту и слушал его тяжёлое учащенное дыхание. Он понимал, что ему сейчас плохо. Парень перевернулся на живот, поднимая голову и посмотрел ему в лицо, пытаясь понять каково состояние Жениха сейчас. Тот смотрел в потолок, затем взглянул на беспокойного интерна. – Что я м-могу сделать? – Вейлон вдруг спросил тихо, шмыгнув носом. Влажная дорожка скатилась к подбородку. Жених смотрел внимательно. Кажется он совсем не слушал и задумчиво рассматривал его лицо. Он не отрывал взгляда от больших грустных глаз. Сейчас он думал о том, что снова видит перед собой какой-то абсолютно невинный образ. Он наблюдал, как парень вытирает нос дрожащей рукой, опуская взгляд и кусая верхнюю губу. Снова эти странные невзрослые жесты… Мужчина почувствовал возбуждение. – Тебе сильно плохо? Что болит? – Вейлон задал новые вопросы, возвращая пациента в реальность. – Голова, кажется… – он ответил не думая. – Может, я могу тебе чем-то помочь? Если бы я мог хоть как-то облегчить… – сказал парень полушепотом, опустив голову. Глаза его бегали из стороны в сторону. Жених приподнял его за подбородок, заставляя обратить внимание на себя: – Разденься.