Шаг вперед

Вот только дистанцироваться от Мин Юнги, Чон Хосока и их компании у Чимина не вышло. Причем от слова «совсем». Оказывается, эти парни и их друзья могли быть чертовски настойчивыми, нет, не просто настойчивыми, а откровенно навязчивыми. Порою пугающе навязчивыми. А еще они были БУКВАЛЬНО повсюду. И Чимин к концу второй недели их знакомства действительно перестал понимать, каким образом ему удавалось избегать всех этих людей в течение такого огромного количества времени. Не иначе как самым настоящим чудом. Вот только теперь эти чудеса окончательно и бесповоротно закончились. И всё, что раньше Чимину могло присниться лишь в кошмаре, теперь происходило с ним на самом деле. Мин Юнги теперь каждое утро встречал, как всегда, уставшего, заспанного и мечтающего лишь еще о дополнительной паре часов сна Чимина на парковке с кофе и чем-нибудь сладким. Как будто знал, насколько Чимин любит кофеин и всё, в чем есть хотя бы капля сахара, а может, пытался выработать у него условный рефлекс на свое присутствие, используя для этого вкусную еду и буквально врезающиеся в сознание запахи. Вот только зачем?.. Чимин не знал и не мог придумать ни одной адекватной причины такому поведению (как, впрочем, и для всех остальных людей из этой компании), поэтому решил пока просто плыть по течению. Осторожно и вдумчиво, но… всё же плыть. К тому же, оказывается, пить кофе с кем-то и болтать обо всякой ерунде вроде уроков, погоды, домашних заданий, блогеров или дурацких ТВ-шоу утром перед началом занятий было весьма и весьма приятно. Особенно если этот самый кто-то не пытался после вылить тебе остатки кофе за шиворот и избить в туалете. А Юнги пока не делал таких попыток. Даже, кажется, как будто наоборот пытался заботиться о нем. Как и все остальные участники президентской команды мечты. Поэтому всё это было… действительно комфортно и приятно? Чимин ради Юнги и ради этих их утренних разговоров даже попытался начать смотреть «Американского идола» и нескольких блогеров на «Ютьюбе», которых упоминал Юнги, но обычно так уставал на работе, что засыпал где-то на середине выпуска. Это здорово веселило Юнги. Зато он мог пересказать Чимину, чем всё закончилось, пока провожал его до класса, где в теории Чимин мог избавиться от лишней компании, вот только… У него были совместные уроки права и истории с Чонгуком трижды в неделю. И пусть тот постоянно жаловался и бубнил себе под нос, что он всё это знает, а еще забирал у Чимина его старенький потрепанный смартфон, чтобы почитать что-нибудь новое и полезное в Интернете, потому что на его телефон родители и Хосок установили детский доступ, перекрывающий ему вход на большинство сайтов в Сети, оставив лишь возможность звонить и писать сообщения, но сидеть рядом с кем-то обладающим столь огромными знаниями и потрясающей памятью… было полезно. И эти его нелепые прически, которые Чонгук словно подсматривал в книжке «25 лучших причесок для девочки в детский сад» порою здорово веселили Чимина. Практически всегда. Чего только стоили пятнадцать хвостиков с разноцветными маленькими резиночками по всей его фиолетовой голове, которые надолго останутся в сердце всех учеников и учителей, впадавших в немое изумление при виде эдакой красоты и креатива. А у Чимина в жизни в последние годы было так мало поводов для веселья, что он научился особенно ценить такие моменты. К тому же Чонгук… Чимин знал, что уж от кого, от кого, а от него точно не стоит ожидать никакой угрозы. Слишком невинен и прямолинеен тот был. А еще он словно существовал… вне всей этой системы. И это тоже чертовски очаровывало. И в какой-то момент Чимин позволил себе очароваться этим таким взрослым и одновременно таким маленьким и наивным ребенком. Чимин до сих пор пытался понять, ошибка это или нет… и всё никак не мог разобраться. В себе. И в том хитросплетенье отношений, в центре которого он внезапно, против собственной воли, но всё же оказался. На алгебре и естествознании компанию Чимину теперь составлял Джин, который на деле оказался совсем не таким высокомерным красавчиком, как показалось Чимину при их первой встрече. А еще он постоянно болтал и шутил и отлично разбирался в точных науках, с удовольствием помогая Чимину с задачами, лабораторными, тестами и домашними заданиями. И знакомил с каким-то фантастическим количеством своих друзей, большинство из которых были ослепительно красивыми девушками. И пусть сам Чимин слегка побаивался их, да что уж там, у него тряслись коленки от страха при виде каждой из них, и он с удовольствием бы избежал всех этих знакомств, но вот сами девушки… Джин говорил, что Чимин нравится им. И судя по тому, что еще никогда в жизни у Чимина так часто не просили его номер телефона, а в голосе Джина не было даже намека на издевку… Ну нет. Такие, как Чимин, никогда не нравились красивым девушкам из хороших семей. Просто не могли. И всё это было лишь простой вежливостью. По крайней мере, Чимину проще всего было верить именно в это. А свой номер телефона он дал лишь Джейн и Мелиссе, и то исключительно потому, что им нужно было общаться по вопросам работы штаба, а для всех остальных… Чимин мялся, краснел, заикался (и тут ему даже не нужно было притворяться, ведь он и так все эти две недели постоянно находился на грани панической атаки) и делал вид, что он никак не может запомнить набор этих цифр, но, конечно же, потом когда-нибудь обязательно да, он даст им свой номер. Ну или будет просто сидеть все перемены перед совместными уроками с Джином в туалете, тем более для Чимина это было далеко не впервой, и он уже давно сроднился с подобными местами, ставшими для него практически естественной средой обитания. Хотя теперь его перемены всё чаще проходили в президентском штабе, ведь в связи с внезапно подтвердившимся осенним балом у них было так много дел и забот, и его помощь требовалась буквально во всём – от выбора цветового оформления до подписи приглашений. Ну, по крайний мере, так считал Хосок, а Чимин… просто не мог возражать этому урагану во плоти. Кажется, самому энергичному урагану из всех, что знали Соединенные Штаты Америки. На одном из самых ненавистных уроков в школе – искусстве – новым соседом Чимина внезапно стал Тэхён, который, слава богу, в отличие от всех остальных, не отличался приступами особого дружелюбия и разговорчивости. Он просто ставил свои стул и мольберт рядом с рабочим местом Чимина и полностью погружался в творчество. Ну… насколько можно было назвать этим словом мазню всеми оттенками черного по холсту. Причем пальцами. Впрочем, сам Чимин и его навыки трехлетнего ребенка в рисовании были едва ли лучше. Поэтому он не осуждал. Просто, малюя на своем холсте акварельными красками странных кракозябр, которые должны были выразить творческую суть его личности (по крайней мере, изначально задание от учителя звучало именно так), он периодически поглядывал на холст соседа, гадая, зачем Тэхён вообще посещает эти занятия. Понятно, что Чимин ходил сюда исключительно ради оценки и потому, что это был один из самых спокойных и безопасных методов набрать нужный балл для аттестата по искусству, в отличие от тех же танцев, группы поддержки, вокала и прочего, как ему раньше казалось, мракобесия, но вот Тэхён… Ему вполне могли зачесть в качестве уроков по искусству репетиции с BTS, и что он тут на самом деле забыл, было большим вопросом. Который Чимин, разумеется, ни за что не решился бы задать. А Тэхён вряд ли бы стал на него отвечать. Не Чимину так точно. На уроках американской литературы рядом с Чимином теперь неизменно восседал Ким Намджун – один из самых приятных его новых знакомых, оказавшийся крайне легким в общении и одновременно очень интеллигентным и начитанным парнем, с которым было приятно разговаривать о… да вообще обо всём на свете! Намджун даже посоветовал Чимину пару интересных книг. И тот даже скачал их себе на телефон. Правда, на следующий день эти самые книжки из его телефона стер обнаруживший их там и заявивший, что вся художественная литература – полная чушь и жалкая трата времени, Чонгук. После этого он загрузил в телефон Чимина четыреста учебников по всем известным в этом мире разделам физики, которые Чимин уж точно ни за что бы не согласился читать в здравом уме и трезвой памяти. На занятия по испанскому к их продвинутой группе (Чимин, честно говоря, и сам не понимал, как в ней оказался) внезапно присоединился Мин Юнги, а на уроках по английскому Чимина теперь практически ежедневно терроризировал Чон Хосок, хотя Чимин мог поклясться, что еще неделю назад тот был в другом, более продвинутом классе. Но теперь… теперь Чимин окончательно понял, что от этих двоих и их друзей ему не избавиться. Даже на переменах и после уроков, ведь всё свободное время они все вместе проводили в штабе, готовясь к осеннему балу, тематикой которого были выбраны банальные лед и пламя. Но это значило, что им предстояло вручную вырезать просто гигантское количество белых и красных листьев для украшения зала, подготовить рукописные приглашения для преподавателей и попечителей, разобраться с развлечениями, музыкой, едой, освещением и еще кучей других мелочей, о которых Чимин, бывший на школьной вечеринке всего один раз, да и то большую ее часть проведший без сознания в туалете, имел весьма и весьма условное представление. Зато вот Хосок, Юнги, Мелисса, Джейн и даже Чонгук просто прекрасно разбирались в этом. И Чимин, откровенно говоря, не понимал, зачем он им нужен. Но… как передал ему Хосок, директор Чон был крайне доволен его активной внеклассной деятельностью. Поэтому, сцепив зубы, Чимин каждую свою свободную минуту проводил в этом месте в компании этих людей. Писал, вырезал, складывал, даже участвовал в разговорах и что-то пытался советовать, когда спрашивали его мнение, а Хосок и Юнги спрашивали его ПОСТОЯННО. И если сначала Чимин заикался, терялся и совершенно не знал, что ему сказать, то со временем его навыки в коммуникации значительно улучшились и он стал почти нормальным собеседником. И это было… ужасно? Чимин словно терял самого себя, настоящего. Свою приватность и безопасность. Или… наоборот, наконец-то находил то, что так давно потерял? Какая разница. Чимину в любом случае это совершенно не нравилось. Или… даже в этом он умудрялся врать себе? Ведь если бы он сильно захотел, то наверняка с легкостью мог бы избежать всего этого. Тем не менее он был здесь. Среди этих людей. И… не имел ни малейшего представления о том, к чему всё это в итоге может привести. Но кто бы знал, как Чимину, пожалуй, в первый раз за много месяцев хотелось верить и надеяться на лучшее…