Шаг вперед

– Да, давненько мы не сидели вот так вот вместе, – с громким пшиком открывая уже вторую банку пива, широко улыбнулся другу Хосок. Раньше, до Минхёка, они частенько протирали штаны за просмотром дурацких ток-шоу или приставкой по вечерам и в выходные друг у друга. Воровали у родителей алкоголь, закупались попкорном, шоколадом и чипсами, смеялись до боли в животе и щеках и болтали до мозолей на языках. Как будто им было мало общения в школе и на репетициях. А ведь им и правда было мало друг друга. Всегда. Несмотря на то, что они были слишком разными, у Юнги и Хосока всегда было очень много общих интересов и их мнения во многих случаях совпадали почти на сто процентов. Они даже умудрились влюбиться в одного и того же парня. Удивительная химия. Но исключительно дружеская. Без малейших романтических позывов. И слава богу. Эта чертова романтика и так сломала слишком многое между ними. То, что, наверное, им уже никогда не удастся восстановить, и поэтому сейчас им приходилось заново отстраивать свою дружбу на руинах того, что между ними когда-то было. Да, со стороны они всё еще казались всем лучшими друзьями. Просто не разлей вода. Ведь они поклялись друг другу, что никто и ничто не разрушит их дружбу. И изо всех сил старались соблюдать эту клятву, истово делая вид, что всё в порядке. Вот только Юнги не был в порядке. Хосок не был в порядке. И их дружба и отношения тоже не были в порядке. Они очень сильно отдалились друг от друга. Больше не было этих посиделок, бесконечных разговоров и смеха. Они не могли открыто обсуждать то, что волновало их сильнее всего, – их чувства. Юнги замалчивал в себе Минхёка и отношения с ним, боясь ранить лучшего друга еще сильнее. А Хосок замалчивал боль невзаимной любви, боясь омрачить счастье Юнги. Два идиота. Пытаясь сохранить что-то ценное и важное и оградить друг друга, они это самое ценное и важное умудрились потерять. И из-за кого?! Был бы кто-то стоящий, а так… – Я скучал, – шмыгнул носом слегка окосевший Юнги и, неловко отставив в сторону полупустую жестяную банку, обнял раскрывшего ему объятия навстречу Хосока. Еще одна вещь, которую о Юнги знал только лучший друг, – его тактильность и любовь к объятиям. – Я тоже скучал, – Хосок еще крепче обнял Юнги, чувствуя, как болезненно сокращается сердце. Он скучал. Правда. По-настоящему. Да, у них вряд ли получится вот так вот сразу и просто вернуть прежнюю близость, но… Даже сидеть просто на полу в его спальне на толстом пушистом ковре, пить пиво, пока родители на какой-то очередной занудной благотворительной вечеринке, и болтать обо всякой ерунде под любимые ТВ-шоу на фоне уже было их большой победой. Хосок рассказывал Юнги о том, какой нервный и злой в последние недели его отец, а в последние дни так вообще особенно зверствует и срывается, но вот почему – никто не может понять. Возможно, из-за правительственной проверки, но… Хосок слишком хорошо знал своего отца и видел, что тут нечто совершенное иное. Даже не его вина. А что-то намного более серьезное. Но вот что? Черт его знает. Возможно, дело было в том, что уже буквально через десять дней в школу на работу выходили сразу несколько новых преподавателей и их помощников, а это обозначало дополнительный ворох проблем для всех. А если учесть, что одновременно занятия начинала девушка-вундеркинд из Айовы, которую они заманивали к себе почти два года и чей ай-кью на шесть баллов был выше ай-кью Чонгука… Возможно, у его отца и правда было достаточно поводов понервничать. А Хосок молился лишь об одном – чтобы этой гениальной девице нравились инопланетяне и рептилоиды и чтобы у Чонгука наконец-то появился друг, который не просто равен ему, а даже превосходит по интеллектуальным способностям. Хосок с Юнги обсуждали рождественский концерт и как им важно будет выступить там на достойном уровне, при этом не раскрывая все свои карты до конкурса. Ведь при помощи Чимина они собирались просто взять и укатать всех своих соперников прямо в асфальт. Юнги рассказал лучшему другу, что он сейчас счастлив как никогда. И всё благодаря Чимину. Который правда не походил ни на кого из их знакомых. Милый, добрый, кроткий, зажатый, стеснительный, травмированный практически со всех сторон и во всех аспектах и при этом талантливый до дрожи в пальцах. Его голос, сам Чимин так сильно заворожили Юнги, что после того, как он отвез его сегодня на занятия по вокалу, Юнги пришлось бегом бросаться в студию и писать, писать, писать. Всего час – а у него уже был готов черновик самой лучшей песни из всех, что он писал. И еще… Юнги искренне сочувствовал Хосоку, ведь у них с Тэхёном всё было не так. Советовать попридержать свой характер, немного потерпеть и в чем-то подстраиваться Юнги ему не стал. Ведь он лучше всех знал, к чему в итоге приводят все эти прогибы под партнера. И притворство в отношениях. Ты должен быть рядом с любимым человеком тем, кто ты есть на самом деле. И только так. Иначе… всё это не сложится. В любом случае опыт Юнги в отношениях был слишком скуден и печален, чтобы давать хотя бы какие-то более-менее нормальные советы, поэтому всё, что он мог сказать Хосоку, – слушать свое сердце и иметь в себе силы и смелость бороться за эти отношения или закончить их в зависимости от того, чего же все-таки больше они ему и Тэхёну приносят – счастья и удовольствия или проблем, нервозности и боли. Они болтали и о Юнджи, которая должна была прилететь в следующие выходные и устроить BTS «предрождественский тюнинг», потому что сейчас все они, наотрез отказавшиеся доверять столь радикальные перемены в своей внешности любым, пусть даже лучшим стилистам, кроме их драгоценной Юнджи, выглядят как «сборище бездомных, только-только выползших из своей коробки из-под моста». И о Намджуне, которому не посчастливилось стать многодетным папашей сразу трех оставленных ему Юнджи на попечение померанских шпицев (Юнги понятия не имел, по какой причине именно Намджун, и даже не задавался этим вопросом, радуясь лишь одному – что временным собачьим папашей стал, слава богу, не он), и о его треке, который наконец-то был готов и вполне мог задвинуть все эти собранные на коммерческих студиях недопесенки известных артистов, висящие в топе чартов. Разумеется, они спорили до потери голосов о конкурсе и о том, какой стратегии им стоит придерживаться, и так и не пришли ни к какому консенсусу, просто потому, что в какой-то момент их обоих стало невероятно сильно клонить в сон, и они так и уснули вдвоем в обнимку на полу в спальне Хосока, в одежде, едва-едва успев запихать под кровать пустые пивные банки и стянув на себя с кровати толстое теплое пушистое покрывало. Как в старые добрые времена. Правда.