Шаг вперед

BTS выступили просто безупречно. Даже Хосок, самый требовательный и самый критичный зритель, досконально знающий каждый провис в хореографии и каждое их слабое место, просто не представлял, к чему ему придраться. Да и не хотел. Ведь всё прошло идеально. Ребята, и особенно Чонгук и Чимин, двигались так, что большинство современных кей-поп групп могли собираться и уходить нервно рыдать в чулан. Был ли Хосок доволен и рад за них? Безусловно. Но… всё это было не совсем искренне. С неприятным едким привкусом горечи и зависти. Ведь на этой сцене с ребятами должен был танцевать и он. И это было тем, что сейчас тяготило Хосока сильнее всего. Не какие-то его ментальные расстройства и травмы после произошедшего с отцом, о которых ему твердили все вокруг от мамы и миссис Ким до психотерапевта, никакого ПТСР, никакого синдрома жертвы, но физические увечья, постоянная, нескончаемая боль и невозможность делать то, что ему действительно нравилось, что было смыслом его жизни, – вот что было его самой настоящей проблемой. А уж мысли о конкурсе... составляли главную ментальную проблему. Однако рассказать о ней он не мог ни маме, от которой в последние дни получал непривычно много внимания, ни психотерапевту, ни даже Тэхёну и ребятам, ведь… это было глупо? Особенно после всего того «кошмара», через который Хосоку пришлось пройти. Но… Он не боялся отца. И, как выяснилось, не слишком-то и сильно его любил. А его мнение было далеко не так весомо, как казалось прежде. Что значило, что и сам Хосок не так плох, как отец старался ему внушить. А очень даже хорош. И мама, его близкие, терапевт, да и вообще все вокруг буквально каждую секунду подтверждали это. И принятие такой реальности и такого отношения к себе далось Хосоку поразительно просто. Он и правда всегда и во всём старался, прикладывал максимум усилий, чтобы быть лучшим в том, за что он брался. И у него это получалось. Где-то чуть проще, где-то – сложнее. Учеба, президентство, бейсбол, танцы – он везде был если не на самой вершине, то на очень высоком уровне. И, в принципе, всегда это знал. Просто в какой-то момент отец по непонятной причине… начал обесценивать все его достижения? И настолько часто талдычил Хосоку о его никчемности, что он и правда поверил в это. Возможно, поэтому откат к исходной точке, там, где всё было хорошо и ничего не случилось, дался ему так просто. Психотерапевт почти каждый сеанс спрашивала, не думал ли Хосок о том, почему отец делал с ним это, и не интересно ли ему узнать причины такого поведения его родителя, но ответ Хосока был твердым и неизменным каждый раз: «Нет». Этот человек был больше ему не интересен. Его вообще просто больше не существовало для Хосока в этом мире. У него были мама и Чонгук. Он просто обожал их. Безмерно и взаимно. И этого Хосоку было достаточно. А отец… стал ненужной деталью в его картине мира. Он таковой и был всегда, просто… Хосок пытался быть хорошим и здесь – в своей семье, для всех ее членов, не понимая, что это совсем не обязательно. Однако сейчас всё изменилось. Правда. Да, Чонгук всё так же выкидывал фортель за фортелем, однако теперь Хосоку не нужно было отвечать за каждую его ошибку, ведь это на себя взяла мама. Случившееся вообще очень их сблизило, и Хосок искренне этим наслаждался. Он всегда любил ее, но, оказывается, знал о ней так мало. А она – о нем. И они вдвоем с удовольствием как будто заново узнавали друг друга. И любили всё крепче и сильнее. И их ночные посиделки на кухне в доме Тэхёна за разговорами… были тем, что возвращали душевное спокойствие и веру в то, что всё будет хорошо. И конкурс… Наверное, мама будет первой и, возможно, вообще единственной, кому Хосок решится рассказать о своих переживаниях по этому поводу. И о своей безумной идее, как им всё же принять участие в нем и не вылететь еще до старта. – Ну как тебе? Понравилось? – Голос Юнджи, внезапно раздавшийся прямо над его ухом, заставил Хосока вздрогнуть и вернуться в реальность. Оказывается, BTS уже ушли со сцены, уступив место хору рождественских мальчиков-зайчиков. А Хосок всё так же гипнотизировал взглядом сцену. Интересно, как долго? В последнее время Хосок стал слишком часто вот так вот проваливаться в собственные размышления. И, честно говоря, это слегка раздражало. – Ага, – моментально сообразив, кивнул он Юнджи. – Костюмы были и правда потрясающими, – чтобы поддержать разговор и хоть как-то сориентироваться в происходящем, в который раз похвалил ее работу он. Но костюмы в этот раз были действительно очень красивыми и необычными. Вроде бы простые черные брюки, черные рубашки и такие же черные пиджаки поверх них, вот только в ярком свете и в движении на них всеми цветами радуги начинали переливаться выложенные в сложные узоры мелкие прозрачные камни. Всего семь штук во всём мире. Ручная работа. Юнджи почти месяц по вечерам сама пришивала всё это для них. И Хосок… У него просто не хватало слов, чтобы выразить свое восхищение и благодарность. И он всегда знал, что Юнджи, ее образы, костюмы и макияжи – это пятьдесят процентов успеха их группы. Если не больше. Ведь талантливый стилист ее уровня… Немногие из их соперников могли себе такого позволить. Вообще немногие артисты в этом мире. – Само выступление и хореография тоже, – вернула Хосоку ответный комплимент Юнджи и, нахмурившись, недовольно поджала губы: – Но кто бы знал, как я хотела видеть тебя сегодня там на сцене, Хо… – Еще увидишь, обязательно, – ободряюще улыбнулся девушке Хосок и уже было собирался обнять ее, однако их отвлекла подбежавшая к ним с громкими довольными криками и сияющая, как рождественская гирлянда на миллион светодиодов, Джейн наперевес со своей камерой. Оказывается, им с Лу удалось сделать съемку выступления BTS сразу с четырех ракурсов, причем в отличном качестве, что обычно было для подобных мероприятий практически невыполнимой задачей, а значит, у них будет возможность поделиться этим выступлением на канале с поклонниками по всему миру. Но самое главное – то, что им удалось так красиво увековечить самое первое выступление Чимина на сцене. Нет, это единственное, что сейчас по-настоящему имело значение.