Шаг вперед

Полуфинал был назначен на пятнадцатое июня, и утро в тот день было совершенно обычным, нет, очень хорошим и совершенно не предвещало никакой беды. BTS получили композицию, кавер на которую должны были станцевать сегодня в 15:00 в прямом эфире, десять дней назад. У них уже давно всё было готово и идеально отрепетировано, поэтому никто из них даже не переживал об этом. Они знали, что всё будет просто превосходно. А как иначе-то? В том числе и Чимин, который сегодня, как обычно, проснулся в их постели с Юнги и осторожно, чтобы не разбудить своего парня, задержавшегося вчера допоздна на тренировке по баскетболу, выскользнул из постели. Он любил просыпаться первым. Наслаждаться тихим безмятежным утром и спокойствием, стоя под теплым душем, а потом варить кофе и готовить какой-нибудь незамысловатый завтрак для них с Юнги. А потом будить его, такого сонно-сладкого, поцелуями, вместе завтракать, собираться и ехать сначала на терапию, затем в школу. И сегодня всё шло по их привычному расписанию. Настроение у Чимина было просто отличное, а после сеанса с доктором Милн и вовсе стало изумительным, он ничуть не боялся предстоящего эфира, идя в корпус для дополнительных занятий за руку с Юнги, с удовольствием улыбался всем вокруг и отвечал на приветствия одноклассников, знакомых и просто ребят из их школы. И всё было абсолютно прекрасно ровно до того самого момента, пока его телефон в заднем кармане его джинсов, почти всегда стоящий на беззвучном режиме, не начал вибрировать, сигнализируя о входящем звонке и очень сильно удивляя Чимина. Кто мог звонить ему в такое время? Кто мог вообще ЗВОНИТЬ ему, ведь обычно все они предпочитали пользоваться мессенджерами. Разве что Хосок в минуты особой нервозности, но Юнги буквально пару минут назад отправил ему голосовое, что они скоро будут, так что это точно был не он. Почему-то Чимин сразу подумал о матери. Что с ней случилось что-то плохое. Несмотря на то, что бабушка и ее люди присматривали за ней и она постоянно просила Чимина не беспокоиться об этом, он все равно не мог не… Как и не испытывать бесконечное чувство вины за то, что он настолько отвратительный сын, что в некоторые, особенно важные моменты своей жизни вообще перестал думать о ней. Как будто матери у него и вовсе нет. Вот только этот звонок был связан совершенно не с ней. На горящем экране телефона, который Чимин судорожно выудил из кармана дрожащими пальцами, горело имя «Ли Хёкджэ». Что ему нужно? По-хорошему, если следовать всем рекомендациям адвокатов, Чимину сейчас и вовсе не стоило брать трубку, но… Под настороженным взглядом с легкостью считавшего его переменившееся настроение и беспокойно замершего рядом Юнги Чимин всё же свайпнул, принимая вызов: – Алло. – Надеюсь, теперь ты счастлив, – голос на том конце провода звучал глухо и сухо, почти хрустко, и от него, честно говоря, у Чимина мороз по коже шел. – Ты наконец-то добился своего. – Хёкджэ… – Чимин растерянно смотрел на удивленно вскинувшего брови при звуке этого имени Юнги, совершенно не понимая, о чем тот говорит. – Радуешься, да? Отмечаешь там? Ну и каково это, а? Нравится тебе, да? – перебил Чимина Хёкджэ, а тот… всё еще совершенно не представлял, о чем сейчас идет речь. – Хёкджэ, ты… – внезапно подавился вдохом Чимин и, прокашлявшись, наконец-то спросил: – Что ты имеешь в виду? – Что я имею в виду? Что. Я. Имею. В виду. – В динамике раздался хриплый безжизненный смех. – Ты что, правда не знаешь? Донхэ повесился в своей камере. Вчера вечером. Так что ты должен быть доволен. Ты свое получил. Получил же, да?! – Хёкджэ внезапно повысил голос, срываясь на крик. – Радуешься?! Нравится тебе?! Это всё из-за тебя! Это ты довел его! Из-за тебя он… Хёкджэ кричал ему в трубку еще что-то, но Чимин уже не слышал слов. Его уши как будто заложило ватой, лишая весь окружающий мир звука. А еще цвета. Картинка внезапно стала черно-белой. И с испугом смотрящий на него Юнги, кажется, говорящий и спрашивающий у него что-то, – тоже. Нагревшийся смартфон выскользнул из пальцев Чимина, падая куда-то вниз, в бездну. Туда же, куда сейчас проваливался он сам. Его душа и сердце. Донхэ нет. Донхэ повесился. В своей камере. Вчера вечером. Это что… правда? Или какая-то особо изощренная издевка от него напоследок? Донхэ повесился. Донхэ нет. Сколько раз Чимин мечтал о том, чтобы его не было. И вот теперь… Донхэ нет. И это внезапно оказалось больно. Слишком. Как будто всё внутри Чимина залили кипятком и каждый свежий ожог растерли солью. Донхэ нет. Донхэ повесился. Правда? Невыносимо. Ноги Чимина внезапно подкосились, и если бы не бросившийся к нему Юнги, то он бы, наверное, упал. Но это так неважно. Донхэ повесился. Больно. Очень больно в груди. Тяжело дышать. А еще страшно. Чимин весь состоит из этой боли, страха и новостей о смерти Донхэ, остального мира как будто и не существует. Разрушен. Осыпался прахом. Или… нет? Что-то тревожит его. Где-то далеко-далеко на грани сознания и слышимости. Знакомый, неприятно-надоедливый голос. Его имя. Его что, зовет кто-то? Чимин это слышит. Слышит! «…Чимин… Чимин… Чимин. Чимин. ЧИМИН!» – резкий крик вдирается в его сознание, заставляя вздрогнуть и открыть глаза. Лицо Тэхёна перед ним. Слишком близко. Где Юнги? Где он? Что случилось? Чимин хочет спросить, но его огромный жутко распухший и столь же жутко сухой язык, кажется, заполняющий не только весь рот, но и горло, отказывает его слушать, мешает дышать, заставляет хрипеть и давиться. Что происходит? Чимину страшно. Он умирает? Или это просто очередная паническая атака? Потому что Ли Донхэ повесился. Сознание Чимина, реальность, язык, лицо и голос Тэхёна снова ускользают, оставляя те жалкие ошметки, что от него остались, бултыхаться в странном черном вакууме. Тут ничего нет. Практически. И ему хорошо. Ну, почти. Чимин убеждает себя, что ему нравится. Правда. Но уже в следующий момент его возвращает в реальность оглушительно звонкая и столь же болезненная пощечина. Вместе с которой в его сознание тут же врываются свет и шум. Очень много шума. – Чимин! – голос Тэхёна, чье лицо всё еще маячит перед его лицом уже не кажется таким противным. Откуда он здесь?.. Где вообще Чимин и что случилось? Проморгавшись от слишком яркого солнечного света и сглотнув стоящий в горле ком, Чимин осмотрелся по сторонам, пытаясь хоть как-то сориентироваться. Он сидит, привалившись спиной к стене в углу их зала для репетиций, вокруг него столпились все BTS: Тэхён, Юнги, Хосок, Чонгук, Намджун, Джин, Минхёк. Но… как? Откуда они тут? Он же только что был на улице – и… – Чимин, – снова позвал его Тэхён. – Я же говорил, что нужно вызывать скорую или хотя бы школьную медсестру… – недовольно начал было Джин, но уже почти взявший себя в руки Чимин поспешил успокоить его и всех остальных заодно: – Не нужно. Всё… хорошо. – Жаль только, что вслух это звучало совсем не так убедительно, как в его голове. – Ну-ну, – насмешливо фыркнул Тэхён, продолжая вглядываться в его лицо, словно надеясь прочитать на нем что-то. И, честно говоря, Чимина этот его взгляд и пристальное внимание слегка нервировали. – Так что случилось? – Что он наговорил тебе? Ли Хёкджэ? – Оказывается, Юнги всё это время сжимал ледяные пальцы Чимина в своих обжигающе горячих руках. Что Ли Хёкджэ наговорил ему?.. С одной стороны, это было очень легко повторить. Чимин даже мог представить, что все, скорее всего, обрадуются подобным новостям, как бы это ни звучало. Но произнести вслух… Как будто значило признать правдивость слов Хёкджэ. И… Чимину стоило это сделать? Он знал, что ему нужно это сделать. Как бы сильно ему ни хотелось промолчать. И сделать вид, что ничего не случилось. Скольких бы сил ему это ни стоило. Чимину просто нужно было произнести это вслух. И всё. – Хекджэ, он… сказал, что… – каждое слово Чимину приходилось буквально вырывать из себя вместе с кровавыми ошметками его собственных страхов и чувств. – Донхэ. Повесился. В своей камере. Прошлой ночью. Он это мне сказал. После этих слов Чимина в репетиционной воцарилась тяжелая, почти гнетущая тишина. Настолько осязаемая, что, казалось, еще чуть-чуть – и ее можно будет коснуться кончиками пальцев. – Чимин… ты уверен? – спустя несколько мучительно долгих минут, которые всем им показались целой вечностью, всё же решился спросить Юнги, даже не пытаясь совладать с голосом и смесью ужаса и изумления на своем лице. Чимин не был уверен сейчас даже в собственном имени и в том, что всё происходящее – не его галлюцинации или какой-то особо извращенный кошмар, но… – Хёкджэ сказал так. – Это правда, – внезапно подал голос Тэхён, еще сильнее шокируя всех вокруг. Нет, не тем, что он знал, а тем… как он был спокоен? Словно говорил не о чьей-то смерти, а о погоде или о вчерашнем выпуске «Американского идола». – Откуда ты?.. – округливший глаза, как перепуганная насмерть сова, Хосок потрясенно смотрел на своего парня, в который раз понимая, что он, похоже, совершенно ничего не понимает. – Адвокаты позвонили нам еще вчера вечером и сообщили… об этом. Извини… – Тэхён виновато улыбнулся бледному, взъерошенному и выглядящему так, словно он вот-вот отправится на тот свет, Чимину. – Мы с бабушкой хотели сообщить тебе об этом… как-то помягче. После конкурса. Чтобы ты не нервничал. Но этот чертов придурок всё испортил, – недовольно поморщился Тэхён, а Чимин в ответ поспешил заверить его, что всё правда в порядке. Что это был всего лишь небольшой приступ паники вкупе с такой же небольшой истерикой после столь внезапных новостей. Хотя все они прекрасно понимали, что нет, ничего не в порядке. До начала полуфинала оставалось менее четырех часов, а Чимин… Несмотря на то, что ему стало немного легче, все его внутренности и особенно легкие сжимал мучительно болезненный, никак не желающий разжиматься спазм, а руки и ноги… Слушались ли они его? Чимин не знал, он просто боялся попробовать пошевелить ими. И это не могло исправить абсолютно ничто: ни равномерное давление-объятия Юнги и Чонгука, ни ласковые увещевания Тэхёна и Хосока, ни до зубного скрежета сладкий чай, который ему приготовил Джин, ни массаж занемевших вусмерть и, кажется, потерявших всякую чувствительность ног от Намджуна и Минхёка. Всё это не помогает. Не помогало. И не сможет помочь. Чимин не справлялся. Волнами накатывающие ужас и паника, как всегда, были сильнее его, и без малейших проблем ломали любое сопротивление, и раз за разом побеждали его, с каждым разом накатывая всё более высокими и более мощными волнами. Еще немного – и он точно в них захлебнется. Но сегодня это был не их сценарий. И у Чимина еще был в запасе один, самый действенный способ борьбы. – Успокоительные… Мне нужны мои таблетки, – в ответ на очередной вопрос Хосока, что еще для него сделать, всё-таки решился попросить Чимин. В последнее время он старался принимать их как можно меньше, но до трансляции оставалось три часа, им нужно было сделать еще хотя бы один прогон, а лучше – сразу два… И без таблеток вряд ли выйдет. Не думать о Ли Донхэ. Не бояться. Контролировать свое тело. Слишком много задач. Слишком сложно. – Ты брал с собой? – спросил Юнги, хотя прекрасно знал, что нет. Те так и остались лежать вместе с остальными ненужными лекарствами в их квартире на полке в ванной. – Нет, – Чимин отрицательно покачал головой. – Но у меня в шкафчике должен быть блистер… Кажется… – Чимин растерянно нахмурился, пытаясь вспомнить, но мысли в его голове до сих пор недостаточно хорошо слушались его. – Тогда я схожу… – уже собираясь встать с пола на ноги, начал было Юнги, однако его внезапно перебил Минхёк: – Останься тут с Чимином, я схожу, – закусив губу, кивнул он, выпуская ступню Чимина из своих рук и поднимаясь. Да, его отношения с BTS и Чимином в последний месяц стали совсем прохладным (как будто бы до этого кто-то в BTS относился к Минхёку слишком уж тепло), однако сейчас по его лицу и поведению Чимин прекрасно видел, что Минхёк переживает так же сильно, как и все остальные. По-настоящему искренне. Возможно, вовсе не из-за Чимина и внезапно рухнувших на них новостей, а из-за итогов полуфинала и конкурса, но тем не менее… Чимину очень хотелось, чтобы их отношения хоть как-то наладились. Чтобы они хоть как-то общались и после конкурса. И… вдруг это мог бы быть первый шаг? Ему бы очень хотелось. Да. – Не нужно, я сам… – начал было Юнги, но в этот раз сам Чимин прервал его: – Не надо, пусть Хёк сходит, – подарил мягкую, почти спокойную и искреннюю улыбку Юнги он и, повернув лицо к стоящему перед ним Минхёку, спросил у него: – Ты же знаешь, где мой шкафчик, да? – Да, ты показывал мне, когда давал свой учебник по естествознанию, я запомнил, – чуть нахмурившись, сосредоточенно кивнул как-то слишком уж быстро посерьезневший и успокоившийся Минхёк. Можно даже сказать слишком уж резко и внезапно, как будто и не переживал вовсе, а лишь притворялся, но… Кого сейчас могли волновать такие странности в его поведении? Ведь у всех у них были причины для волнения и тревоги куда поважнее. Всех, как всегда, волновал не он, Минхёк, практически ядро и стержень группы, тот, на ком держались все BTS, а Пак Чимин и целый ворох постоянно преследующих его неприятностей и проблем. Ну конечно. – Хорошо, – Чимин, чуть приподняв уголки губ, благодарно кивнул Минхёку, даже не представляя, что за мысли сейчас крутятся у того в голове, и поспешил объяснить, пока паника отступила и речь и голова еще нормально слушались его: – Код от замка – 08031993. Таблетки должны лежать на нижней полке в синем ланч-боксе, один блистер, просто обычные круглые белые таблетки. Как увидишь – сразу поймешь. И да, чуть что – не пугайся слишком сильно, я в этот шкафчик уже очень давно не заглядывал и порядок там не наводил…