***
Когда перед самой ночью генералу Киригану докладывают, что Мальен Оретцев сбежал, он почти не удивляется. Лишь чувствует горечь, шкварчащую внутри. Подходящую тошнотой. Не из-за чувств Алины к Малу, нет. Ревность для Киригана это пустое. Раздражение. Усталость. Предвкушение. Он убежден, что Заклинательница солнца принадлежит ему. Единолично. И ее сопротивление очевидному претит. Мозолит глаза. Детская привязанность не сравнится с мощью власти, которую может дать ей лишь он. Генерал думает об этом постоянно. Рядом с ним, живым усилителем ее дара, Алина это ключ к прекращению войны. Тот последний элемент, которого не хватало Киригану, чтобы осуществить план, созданный задолго до ее рождения. Он, Александр Морозов, должен стать тем, кто освободит гришей. Прекратит войну. Многие думали, что Заклинательница солнца это выдумка. А он верил. Знал. Всегда знал, что если может существовать такая темень какая подвластна ему, то и свет такой должен быть. Дар гришей это наука, особый талант к управлению стихией. Все кругом материя, и все всегда в равновесии. Его тьма и ее свет. Она может любить кого угодно. Но принадлежать Заклинательница солнца должна только ему одному.***
Холщовый парус ковчега кажется Киригану почти желтым, если сравнивать с черной бездной Каньона. Он ведет плечами и трет руку в перчатке. Ветрено. Пыль то и дело застилает глаза, пробирается за ворот и зудит кожу. Генерал плотнее кутается в плащ и с высоты палубы, где он стоит, скользит взглядом вокруг. Полно звуков: шум палаточного лагеря за спиной, гвалт гришей и солдат из Первой армии. Гул голосов послов, столпившихся ближе к корме ковчега. Он лично выбрал тех, кто станет свидетелем рождения нового мира: Фьерда и Шухан, Новый Зем и Керчия. Никого нет из Западной Равки, но этого и не нужно. Когда наступает час отправки, Кириган подает сигнал шквальным, и те вскидывают руки в особом жесте. Воздух вокруг становится плотнее и, направляемый опытными гришами в синих кефтах, ударяется в паруса. Те раздуваются с громким хлопком, и полозья Ковчега начинают скользить по песку. Секунды бегут стремительно, и расстояние до черной стены сокращается так быстро, что генерал задерживает дыхание. Как давно он создал это место? Сколько человеческих жизней назад? Скверна оказалась неуправляемой, и слишком многие невинные погибли. Ему потребовались сотни лет, чтобы найти решение, и вот… Сегодня, используя силу Заклинательницы солнца, он сделает Каньон своим искуплением перед гришами. Они движутся в Каньоне уже много минут, когда генерал спрашивает: — Ты их чувствуешь? — Сердцебиения не слышу, — откликается Иван, стоящий позади. Его лицо напряжено, а руки выставлены вперед наготове. Но темнота не нема. Волькры кричат и их голоса все ближе. — Это они, — глухо шепчет Алина и Кириган кивает. — Я хочу это остановить сейчас... — Что ты можешь? — он обрывает ее, но спохватывается, ловя ее колкий взгляд. — Я хотел сказать, что ты потратишь слишком много сил… Генерал всматривается в самую темень, ищет проблески хоть какого-то света, и внезапно небо разрезает вспышка молнии, отчего становится ясно видно облик волькры, парящей над ними. Она орет и делает петлю, разворачивая свой полет к Ковчегу. — Сделай что-нибудь, — взмаливается Алина, но Кириган не отвечает, поглощенный созерцанием чудовища. Заклинательница в тревоге складывает руки, готовая выпустить солнце, но генерал резко сжимает ее плечо. — Нет! Помни, кто главный! — Он тащит ее ближе к носу корабля, крепко впивается пальцами рядом с ошейником. Метка на его руке — вживленный в плоть кусок рога оленя — зудит. Их связь накалена. Ее эмоции бьют в него. Дикая смесь. Бешеная. Страха и благоговения. Возбуждение колотится под кожей и Кириган физически ощущает, как внутри клокочут сгустки ее света. — Давай! — Приказывает он наконец, и тело Алины не в силах ослушаться: оно изгибается под тяжестью вспышки, рвущейся наружу. На несколько долгих мгновений Ковчег озаряется светом, и языки этого солнца пожирают волькр, попавшихся на его пути. Внезапно свет приходит в движение, срывается с места и подконтрольный Киригану мчится вперед. Разрывает тьму широким коридором. Послы позади возбужденно шепчут. Гриши же хранят молчание, но поражены не меньше. Никогда еще никто не творил такого. Когда Кириган ослабляет хватку своих пальцев, Алина вздрагивает и обессиленно падает на колени. — Твоя сила у меня, — не глядя на нее говорит Кириган. Эмоции раздерают грудину. Еще немного. Совсем чуть-чуть. Он знает, что новый мир уже близок. Полозья ковчега продолжают катиться вперед, гонимые ветром, который все еще создают шквальные. — Почему так? — не понимает Алина, глядя на него снизу вверх. — Почему только туннель? Моей силы хватит разрушить Каньон! Ты сказал, что мы можем! Он едва удостаивает ее взглядом. Отмахивается. Делает шаг вперед, торжественно вскидывает руки и оборачивается к пораженным зрителям. — Зачем разрушать, если это наше оружие? Он не может сдержать эмоций, так редко захлестывающих его. Все смешалось внутри: сила тьмы и сила света. Такие объемные и бурлящие под светлой кожей. Травят и исцеляют одновременно. Генерал не знает точно, сколько еще времени проходит, но длинный коридор света, наконец, почти заканчивается. Конец туннеля явственно вырисовывается встречной желтизной настоящего солнца, бьющего со стороны Новокрибирска. Кириган глубоко вздыхает, насыщая каждую клеточку тела кислородом. И делает знак шквальной остановиться. Почти сразу напряжение паруса падает, и ковчег замедляется, а после и вовсе тормозит. — Почему мы остановились? — спрашивает кто-то позади. Кириган глядит вполоборота. — Демонстрация, дамы и господа! Вы видели Заклинательницу. Теперь посмотрите, что Я могу с ее силой. Кириган снова смотрит вперед и разводит руки в широком жесте. — Чего бы ты ни добивался, я против! — требует Алина, хватая его за локоть, но он отмахивается. — Ты сыграла свою роль. Теперь мое время! Уверенным жестом Кириган складывает пальцы в знак Заклинателя тьмы и приближает руки одна к другой. Темнота Каньона мгновенно отзывается, закипая. Приходит в движение и с пронзительной быстротой устремляется вперед. Прямо в зияющее окно конца туннеля. Прямо на не ожидающий беды Новокрибирск. Тьма бурлит и с шипением сжирает все впереди себя на многие километры. Крики обезумевших волькр смешиваются с воплями испуганных жителей. — Что ты наделал? — выдыхает из-за его спины Алина, но Кириган не обращает на нее внимания. Тогда она раскрывается, поддавшись эмоциям, и озаряет все светом. Волнами посылает солнце вдогонку тьме. Но всполохи лишь озаряют последствия в одночасье накрывшей город смерти: тела, поваленные друг на друга, перевернутые кареты, опустевшие глазницы домов. Несколько волькр вспыхивают, когда их касается солнце. — Перестань, — рычит генерал и, повернувшись, заламывает Алине руки. Потоки света резко обрываются, и темнота тут же вновь застилает покалеченную территорию. — Они все изменники! — кричит он Алине и машет рукой в сторону бывшего Новокрибирска. — Они хотели тебя убить! Они хотели переубивать всех гришей! Это расплата! Она лишь молчит, глядя на него широко распахнутыми глазами. И все молчат. Каждый пассажир. Все изумленно смотрят на Заклинателей. Кириган оборачивается, заглядывая в лица гришей. Они спокойны: давно служат генералу и верят ему. — Сегодня все границы изменятся! Дар Заклинательницы у меня. Как и этот Каньон. Как и монстры. — Он делает паузу. — Я могу взять все гавани. Взять любые города. Алина закрывает рот рукой, едва сдерживая стон. — Все что увидели — расскажите дома! Во Фьерде. В Шу Хане. В каждом городе. Никто больше не посмеет воевать с Равкой. Пускай все боятся нас. Никто не сравнится с нами! Киригану нравится то бессилие, которое он ловит в глазах послов. Именно такой реакции он ждал. Страх. Ужас. Он улыбается и, поймав одобрительный взгляд Ивана, отворачивается. — Станьте моими глашатаями... Но фраза обрывается на половине, когда резкий толчок в спину заставляет генерала дернуться. Кефта, сотканная прочником, не может быть пробита пулей, но удар Кириган все равно ощущает. Он резко оборачивается, чтобы увидеть Мальена, как из ниоткуда возникшего из-за спин послов. — Мал! — вскрикивает Алина, заметив друга. — Генерал! — восклицает Иван и в мгновение ока взводит руки. Тотчас же Мал, ощутив на себе всю мощь атаки сердцебита, падает на палубу, раздирая себе грудь в жалкой попытке вздохнуть. Его пистолет летит к ногам Киригана. — Мал, нет! — рыдает Алина. — Мал! Кириган переводит взгляд с одного на другого и давит в себе презрение. — Не убивай, он может пригодиться, — приказывает Ивану, и тот сразу же опускает руки. — Алина… — из последних сил Мал тянет к ней руку и почти касается вытянутых навстречу пальцев. Кириган наклоняется, поднимает пистолет и с размаха кидает его за борт. Раздраженно сжимает губы в тонкую линию и хватает Алину, заставляя подняться. — Соберись! — дергает ее на себя. — Лучше займись светом и защити всех нас, — командует он. Алина поднимает взгляд вверх и, кажется, только сейчас замечает, что купол света над ними стремительно сужается. Ее глаза полны непролитых слез, но она возводит руки, и сияние разгорается с новой силой. Купол увеличивается, покрывая все мачты ковчега и даже выше. Алина позволяет себе заплакать и снова тянется к Малу. — Генерал Кириган, прекратите! — восклицает, наконец, посол Нового Зева. — Вы настроите мир против и себя лично, и каждого из гришей! Вы настоящее зло! Будто осмелев, прочие послы командуют своим солдатам, а те возводят оружие. Ситуация меняется так стремительно, что почти чудом Иван успевает блокировать их атаку. Он бросает быстрый взгляд на генерала и получает разрешение. — Давай! И сердцебит сжимает пальцы, а всего через несколько мгновений сердца каждого прекращают ход. Мал и Алина глядят на все ошарашенно. Но следопыт приходит в себя первым. Он тянет руку к отвороту сапога и выхватывает крохотный нож. Небольшой совсем, но достаточный, чтобы при определенной удаче нанести ощутимый урон. Резко вскочив на ноги, Мал нападает. Целится в шею — единственное незащищенное кефтой место, но Кириган успевает заметить бросок. И отшатывается, отчего лезвие вонзается над ключицей. Глаза генерала расширяются в недоверии, а шея его мгновенно чернеет лентами скверны. Полосы ее поднимаются к скулам и выше, обезображивая лицо. Шквальный, стоящий ближе других, спохватывается и резким потоком воздуха отбрасывает Мала сперва от генерала, а потом и вовсе за борт Ковчега. Кириган морщится от боли. Но дергает нож и тот выходит. Горячая кровь пропитывает воротник. — Это меня не убьет, щенок! — рычит он и швыряет оружие прочь. Генерал складывает руки в жест и сужает круг света, оставляя лишь крохотное пятно на палубе. Волькры сразу же приближаются и воют так близко, что Кириган кожей чувствует потоки воздуха, создаваемые ударами их крыльев. — Вот и пришла тень! — шепчет он, оборачиваясь к распростертой Алине. Она во все глаза смотрит на него, и он, впервые за долгое время, не может распознать о чем она думает. — Есть только ты и я, Алина. — Он протягивает ей руку, предлагая встать. — Мы — это все, что нужно этому миру для равновесия. И Алина несмело, подрагивая, тянет руку в ответ. Он ощущает прикосновение ее холодных пальцев и чувствует как нить, соединяющая их, прочнеет. Ее энергия в нем. Ее ладонь в его руке. — Я нужна тебе?.. Он кивает. — А ты мне нет! Алина резко вскидывает руку, до этого скрытую складками платья, и лезвие проклятого ножа, того самого, что уже испачкан в его крови, едва успевает блеснуть в свете. А потом вонзается в руку, которой он все еще держит ее ладонь. Нож попадает в центр круглой метки — ключа от Ошейника, — и ломает ее, раздирая кожу и мясо. Кириган от неожиданности не сдерживает крик. От физической ли боли, но он отшатывается и, не устояв, падает на одно колено. Смотрит на Алину изумленно, никак не в силах осознать, что она совершила. Алина же выпрямляется в полный рост, и кожа ее светится изнутри. — Ты предаешь всех нас, Алина? — он спрашивает и как никогда до этого жаждет услышать ее «нет». Но она смотрит гордо и взгляд ее пылает. — Ты — Черный Еретик! Губы Киригана дрожат, будто слова не лезут. Но секунда за секундой осознание пробивается в его мозг. Она не просто борется за своего отказника. Она борется против него самого — Киригана! Против всего, что ему дорого! — Я пытался спасти тебя… — шепчет он и голос дрожит. — Я пытался… Алина не дает ему заговорить: молниеносным движением рук она гасит свет, и Ковчег погружается во тьму. Кириган часто моргает, пытаясь справиться с бликами пляшущими перед глазами. Он поднимается, и руки его готовы сложиться в жест разреза. — Я дал тебе все! — восклицает он, но не договаривает. Поток воздуха холодом проходится по его затылку, а потом он чувствует жгучую, невыносимую боль. Волькра, словно ждущая прямо за спиной, хватает жертву. Ее когти нещадно полосуют и его защитную кефту и вскрывают живую плоть под ней. Ноги Киригана отрываются от палубы, и исчадие тьмы забирает своего творца себе. .