***
На следующий день ситуация нисколько не улучшилась. Чан и вовсе начинал думать, что Чонина сглазили или прокляли, потому что никогда за все время их совместной жизни он не вел себя настолько плохо и истерично как сейчас. - Я не буду надевать шапку! - вопил макнэ на весь дом. Группе нужно было срочно выходить из дома, чтобы отправиться на работу. Но собрались все, кроме Нини, который психовал с самого утра, как только проснулся, из-за всего подряд. - Я не спрашиваю тебя о твоих желаниях, - рычал Минхо, пытавшийся как-то угомонить его. - Быстро надел и все. - Не буду. - Чонин-а, ты заболеешь и потом будешь ныть, что не хочешь валяться в постели. Так что давай минимизируем потерю твоих и моих нервов, и ты просто притворишься милым, послушным макнэ, - Минхо надел на голову Нини шапку, но тот тут же сорвал ее, как потом и снял шарф с шеи. - Мы можем хотя бы раз в жизни собраться куда-то в полной тишине? - взмолился Чан. - Просто в тишине. Пожалуйста, давайте помолчим… - Да, Йена, бери пример с Чана. Он у нас в шапке ходит круглогодично. Даже дома, - очередная попытка нормально одеть ребёнка не увенчалась успехом. Минхо злился. - Йена, ещё раз снимешь, и я тебе шапку к голове скотчем примотаю! - Он может, - закивал стоявший рядом Хенджин. - Я тогда вообще никуда не пойду! - резко заявил Нини, разделся, бросил куртку на пол и, громко топая, ушел. - Все, - Минхо всплеснул руками. - Крис-хён, иди и сам одевай его. Мой лимит общения с Чонином на сегодня исчерпан! Это все твое воспитание, точнее невоспитание. Распустил ребёнка, с ним жить теперь невозможно. Хо сердито посмотрел на других мальчиков и те послушно надели свои шапки, шарфы и даже спорить не стали, а потом молча, без лишних вопросов покинули квартиру. Чану пришлось идти за Йеной. У них были очередные съемки и нельзя было оставить его сидеть в квартире до самого вечера. Хотя, наверное, можно было, но менеджер бы потом устроил разнос за то, что группа не в полном составе. Каждый день превращался в сущий хаос. Крис никогда бы не подумал, что иметь шесть детей - это настолько сложно. - Нини, я очень прошу тебя, вернись, - взмолился Чан, найдя мальчика лежа пластом на диване. - Нас уже ждет персонал и съемочная группа. - Я же сказал, что никуда не пойду! - отрезал Чонин и улегся, скрестив руки на груди и с претензией глядя на хёна снизу вверх. - Нини, ты взрослый мальчик, прекрати. - Не пойду! Крис медленно вдыхал и медленно выдыхал, чтобы сохранить спокойствие, но Чонин продолжал выводить его из себя. Сегодня он явно встал не с той ноги и испытывал терпение старших братьев. - Ты хоть представляешь, как страшно, когда кто-то из твоих близких лежит с высокой температурой, а ты ничего не можешь с этим сделать? - сдержано, не позволяя себе повышать голос, задал риторический вопрос Чан. - Йена, я заставляю тебя одеваться не с целью сделать тебе хуже, а для того, чтобы уберечь. Ты хочешь остаться в полном одиночестве, пока другие будут заниматься и совершенствоваться каждый день? Спроси у Хенджина, ему не особо понравилось, и тебе, я думаю, тоже не понравится. - Хватит! Ты мне не мать! - взревел Чонин, медленно начиная краснеть от возмущения. - Мне одной такой надоедливой хватает. Просто не трогайте меня. Я сам решу, как мне лучше. Чан правда держался изо всех сил. После случая с полицией, они очень сблизились. Но вчерашнее утро перечеркнуло всю их дружбу жирной черной линией. Он был очень стрессоустойчивым и терпеливым, но даже его лидерские нервы были накалены до предела. Как никогда хотелось отлупить Чонина, но Чан понимал, насколько это не педагогично. И тогда он схватил Йену за руку и заставил встать. Да, немного грубо. Зато очень эффективно. Чонин надулся, ему это очень не понравилось. Но еще больше Чану не нравилось то, что из-за одного четырнадцатилетнего мальчика страдали другие ребята и менеджеры. И все они послушно ждали, когда же Нини успокоится и оденется. - Быстро встал, иначе следующий наш диалог будет происходить при участии пд-нима и твоей матери, - сурово, леденящим душу голосом произнес лидер и заставил Чонина выйти в коридор, а потом сам лично вернул шапку на его голову и стал обматывать шую шарфом. - Я же задохнусь! - возмутился тот и попытался стянуть предмет одежды, как получил за это по рукам. - Ян Чонин, тебе просто невероятно повезло, что прямо сейчас мы уезжаем, иначе… Съемки будут проходить на улице. На дворе зима, и никто никакую теплую одежду нам не предоставит, поэтому одеваемся мы в свою. Так что будь добр, Нини, не выводи меня. - Почему ты такой заботливый? Почему я не могу делать то, что хочу? Я почти дебютировал, как айдол, а до сих пор не имею собственного мнения! - Началось… - Минхо, стоявший все это время в коридоре и ждавший лидера и макнэ закатил глаза. - Каждый день мы обсуждаем одно и то же! - Пошли, Йена, - Феликс, который до этого уже вышел из квартиры на лестничную площадку, вернулся и взял Нини за руку, чтобы хоть как-то устроить этот процесс. - Ты расстроен, потому что тебе жарко, поэтому нужно срочно выйти на улицу. - Как думаешь, Чонин перерастет это? - с сожалением спросил уставший от всего этого детского сада Чан, когда они с Минхо покинули общежитие последними, закрывая дверь на ключ. - Все, что сейчас происходит. - Да, думаю, что да. Наверное, мы и сами такими были, просто не замечали этого. Они вызвали лифт. - Не правда, я был послушным, - возразил Чан, а Минхо громко рассмеялся. - Послушным? Это до того, как попал в «3рачу» или после? - Я даже во времена «3рачи» не вел себя так, как Йена. - Ой, не верю тебе, Кристофер, не верю. Ты и сейчас от него далеко не ушел. - Минхо снова засмеялся, глядя на обиженное лицо своего друга. Съемки у мальчиков происходили в пригороде Сеула, в лесопарке. И хоть продюсеры сказали, что отснимут материал быстро, пришлось по нескольку раз переделывать начало и конец, поэтому они целый день проводили на улице, иногда греясь в машинах, на которых их сюда привезли. Но Чонин не понимал, почему другие так тепло одеты и как им не жарко, и даже иногда холодно. На улице всего лишь шесть градусов ниже ноля. Разве это повод, чтобы укутываться с ног до головы, тем более, когда они бегали по улице и согревались естественным образом? Между прочим, он читал, что есть места на планете Земля, где бедные дети ходят в школу и при минут пятидесяти и даже не жалуются. А минус шесть - это ни о чем. Ему было безумно жарко, и каждый раз, когда его одногруппники отворачивались и не обращали на него внимание, он снимал с себя шапку, шарф и расстегивался, чтобы хоть немного охладиться и не сгореть живьем в теплой зимней куртке. - Чонин-а, разве старшие тебе не говорили, чтобы ты не ходил раздетый? - Хенджин любил те моменты, когда ни Чана, ни Минхо, ни Чанбина не было и он по праву брал бразды правления в свои руки, чувствуя себя полноправным хёном, хотя остальные ребята с трудом воспринимали его, как взрослого. - Мало ли что они говорили. Тебе например, что курить вредно, но ты ведь все равно куришь, верно? - парировал Чонин. Хенджин отлично давил на него. Но и сам Йена знал все слабые стороны своего товарища. - Это было один раз! - возмутился тот. - И то я проспорил и решил попробовать. Все так или иначе пробует курить в этом возрасте. - А ты докажи, что курил всего лишь один раз. Тебе не поверят, так что предлагаю сохранить секреты друг друга и сделать вид, что ничего не было. Хенджин нахмурился. - Ты маленькая бестия. Откуда ты вообще взялся такой хитрый и вредный? Чонин довольно ухмыльнулся и демонстративно застегнул куртку, когда увидел, что к ним идут другие. Хенджин недовольно покачал головой. - Ты в последнее время очень нервный и странный. Бесись сколько хочешь, но правда, лучше не повторяй мой опыт. Легкие после болезни восстанавливаются не сразу и не быстро. - Со мной все будет хорошо, - заверил его макнэ. - Ну смотри, - Хван развел руками. Он полностью исполнил свой долг: проконтролировал младшего. А если тот не захотел подчиняться - это уже его проблемы. Так считал Хенджин.***
Самым первым, что с Чонином что-то не так, заметил Чан, обладающий идеальным слухом и прекрасно знающий, как кто из его мальчиков поет. И во время одной из репетиций во вторник, он обратил внимание на то, что голос Йены не такой, как обычно. Какой-то тихий и непривычно слабый. Да и сам Чонин больше не психовал и не раздражался из-за каждой мелочи. Он вел себя необычно спокойно, скромно, стоя с самого края их шеренги, в которую они выстроились, прогоняя одну за другой их песни. И, кажется, Крис знал, в чем дело. Он остановил поющих каждый свою партию мальчиков, и попросил Чонина удалиться с практики и пойти в общежитие. Тот от удивления округлил глаза, да и остальные тоже с непониманием смотрели на лидера. - Я приду позже и обязательно поговорю с тобой, - сурово предупредил макнэ Чан, когда тот стал спешно собирать свои вещи, пока не покинул комнату для репетиций. - За что ты так с ним? - осмелился задать вопрос Чанбин. Когда Крис был зол, никто не лез ему под руку, но ему правда было интересно, с чем связано столь внезапное решение. - Он сильно фальшивит. У него воспалено горло, это слышно, - Чан нахмурился, а потом объявил небольшой перерыв. - Но когда же он успел простыть? Я же закутывал его… - Я видел, что он расстегивался на холоде, - вдруг вставил Хенджин. - А ты в курсе, что свидетелей убивают первыми? - усмехнулся Минхо. - Если его мать узнает об этом, от нас с вами ничего не останется. - Хенджин-и, почему ты ничего не сказал ни Чонину, ни мне? - Крис обернулся и посмотрел на одногруппника испепеляющим взглядом. У того пропал дар речи. - Я сделал ему замечание. Но он меня не послушал. - Почему не сказал мне? - повторил свой вопрос Чан. - Потому что, когда мы поговорили с Нини на эту тему, он увидел вас вдалеке и сам застегнулся. Крис громко застонал. До их заключительного концерта оставалось всего лишь полторы недели, а ему еще не хватало болеющего ребенка, учитывая, что каждый час каждого дня был на счету. Это было именно то, от чего он изо всех сил старался вчера уберечь Йену. Но у него не получилось, ведь Нини все равно оказался упрямее. К слову, Чонин чувствовал себя прекрасно и не понимал, почему Крис так драматизирует. Ничего не болело, нигде не кололо и не тянуло. С ним было все хорошо, но тем не менее он решил, что пока его возможности испытывать судьбу и проверять лидера на прочность исчерпались. Он послушно ждал хёна дома, чтобы поговорить с ним и доказать, что его состояние даже лучше, чем у космонавтов и летчиков. Но Чан почему-то ему не поверил. Он с первых минут нахождения в квартире не был настроен на конструктивный диалог и выслушивание оправданий от макнэ. Ему все было предельно ясно: вместо того, чтобы исполнить просьбу одеться и не раздеваться на улице, он сделал все в точности наоборот. И, зайдя в спальню самых младших ребят, Чан сел на кровать Нини. И тот подошел к нему и уже начал оправдываться, как вдруг его нагнули, опустили животом на матрас, и стал шлепать. - Ты почему не слушаешься? - спрашивал Крис, удерживая Чонина на месте одной рукой. - Ты сам головой не думаешь, так я за тебя думаю. И то ты отказываешься принимать во внимание мое мнение! Чан ударил очень сильно, и Йена всхлипнул. - Голос - это твоя возможность зарабатывать на жизнь, и ты так наплевательски к нему относишься! Сейчас, на данном этапе жизни, ты должен быть как никогда в хорошей форме! Чонин выпутался из рук Чана и вздрогнул. Прошло недели две с того момента, когда лидер сильно ругался на него в полицейском участке, и Нини забыл, насколько это страшно, когда Крис по-настоящему зол. - Ты раздевался, пока мы были на улице? - Мне было жарко! - Жар костей не ломит. - Это дурацкое и никому не нужное выражение, которое устарело! Ты заставил меня одеться, как на северный полюс! - То есть, это я виноват? - Крис вскинул брови. Чонин замялся. Как бы он ни хотел сказать «да», он не мог этого сделать. Остатки нравственности не позволяли ему говорить подобные вещи, но и «нет» он не ответил. - Ты должен был зайти в служебное помещение или пойти в машину и снять с себя одну из кофт, или футболку, но никак не расстегиваться и не разматываться, чтобы на твое горячее тело дул морозный воздух. - Там не было мороза. - Это так тебе казалось. Твоя мама звонит тебе каждый день по два раза. Как ты думаешь, сильно ли она удивится, когда услышит, что ты остался без голоса? - Со мной все в порядке! - взорвался Чонин. - Я лучше знаю свой организм и то, что с ним происходит! - Ладно, как скажешь, - Чан развел руками. - Тогда не буду больше ничего говорить. Он встал с кровати и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты, оставив макнэ в гордом одиночестве. Весь вечер Чонин обижался на Криса, считая, что мало того, он обвинил его беспочвенно, так еще и отшлепал ни за что, хотя ближе к ночи у Йены действительно начало першить в горле. И он старался не придавать этому значения и просто выпил горячий чай, стащив из запасов Чана немного меда, присылаемого ему из Австралии. Однако утром Чонина ждал то ли большой сюрприз, то ли самое ужасное разочарование в его жизни: он заболел, и к тому же сильно удивился этому, будто его вовсе не предупреждали все без исключения. Он встал с кровати и почувствовал тошнотворное чувство слабости, растекающейся по всему телу, и ужасную боль в горле. Приехали. Вот теперь это действительно была конечная малыша Нини, который лежал в кровати и не знал, что ему делать: сначала во всем признаться Чану и попросить прощение, либо же помолиться, чтобы мама ни о чем не узнала. А лучше все сразу. У него было еще целых полтора часа до школы, и Чонин решил поступить максимально хитро. Он вылез из постели и на цыпочках, пока половина одногруппников спала, а Минхо, просыпающийся раньше всех, принимал душ, пробрался на кухню, достал аптечку и разочаровался, потому что ревизию в ней не проводили ровно с тех пор, как болел Хенджин. Из полезного в ней был только пластырь, и разве что Нини мог приклеить его на свой горячий лоб. Он стал думать, где можно найти таблетки и у кого из ребят хранились лекарства отдельно от общей аптечки, как вопрос решился сам собой. Громкий кашель за спиной заставил Чонина подпрыгнуть от ужаса. Он обернулся и увидел Джисона, который с претензией смотрел на младшего, который явно занимался не тем, чем должен был в семь утра. - Что происходит? - Хан нахмурился, когда увидел, что макнэ без спроса рылся в аптечке. - Что случилось? - Голова болит, - соврал Йена и чуть не упал, когда услышал свой хриплый голос. Джисон печально покачал головой. - Черт тебя подери, Чонин-а, ты каким местом вообще думал? - он дотронулся до лба друга и понял, что в школу тот точно сегодня не пойдет. - Помоги мне найти какие-нибудь таблетки, и я пойду на занятия. К вечеру все пройдет, - взмолился Чонин. - Йена… - Об этом никто не должен знать! - Чана-хёна еще нет, поэтому я сейчас же все расскажу Минхо-хёну. - Нет, не выдавай меня! - Что у вас происходит? - на кухне нарисовался Хенджин, и ему не нравилось, что какая-то подозрительная активность творится без него. - Кое-кто заболел, - произнес Джисон, и Чонин посмотрел на него, как на предателя. - Хорошо, я схожу за Минхо, верни его обратно в кровать, - попросил Хенджин и с довольным видом отправился караулить хёна прямо под дверью ванной комнаты. Когда Минхо вышел, закутанный в полотенце и с мокрой головой, он почти не удивился, увидев Хенджина, который тут же поплелся за ним попятам. - Чонин заболел, - с нескрываемой радостью произнес Хенджин. Минхо заставил его отвернуться и стал переодеваться, параллельно спрашивая: - Ты пришел говоришь мне это, чтобы мы вместе посочувствовали Йене или чтобы вместе отругали его? Хенджин впал в ступор. - Почему тебе весело? - Минхо натянул футболку и разрешил Хвану смотреть на него, сколько душе угодно. - Потому что его предупреждал и ты, И Чанни-хён, и я… - Хенджин-а, я тоже тебе по сто раз говорю, как лучше сделать некоторые движения в хореографии, но ты же тоже меня не слушаешь. И что? Мне теперь порадоваться, когда пд-ним в следующий раз настучит тебе по голове? Минхо сердито сверкнул глазами и сказал, что наденет линзы и придет проверить больного. Чонину сильно повезло. Сегодня мама написала ему смс, что она проспала и опаздывает на работу, поэтому позвонит чуть позже, иначе конец света случился бы уже в половине восьмого утра. Он лежал, а Хан и Хенджин стояли рядом с ним и смотрели на него с таким видом, будто тот давно умер и его бездыханное тело бесхозно валяется на кровати. Минхо пришел не с пустыми руками. Он принес ложку, и Чонин тут же напрягся, не представляя, что старший может сделать этой ложкой. Но хён лишь включил фонарик на своем телефоне и попросил открыть рот, чтобы он смог посмотреть горло. - Поздравляю с ангиной, - сказал Хо. - Один уже бронхитом переболел, другой с ангиной слег. Замечательно! Мальчики, вы можете болеть тем, что никак не влияет на вашу работу?! Желательно, чтобы это были не легкие, не горло и не ноги? Вот, руки не так важны, ломайте их на здоровье. Он нахмурился. - Я напишу Бан Чану, чтобы он возвращался домой. Обрадую, что у него минус один участник. - Он уже знает, что я болею-ю-ю, - заныл Нини. - Он это еще вера понял, а я не поверил… Он попытался встать, однако его тут же опустили обратно. - Лежи и болей, - приказал Минхо. - Но я себя хорошо чувствую! - Да, я сейчас принесу термометр, и мы посмотрим, насколько ты себя хорошо чувствуешь. С болезни Хенджина у мальчиков остался бесконтактный термометр, который позволял измерять температуру в любое время и не тревожить болеющего человека. И Минхо даже с этой вещью выглядел очень страшно и грозно, от чего Чонин вжался в кровать. Ему казалось, что его сейчас застрелят. - Успокойся, умоляю, - раздраженно произнес Хо, удерживая Йену на месте, чтобы тот лежал спокойно и не уворачивался. - Я не буду тебя ничем бить. Тридцать восемь. Ну что же… Не хотел тепло одеваться? - Но я же… я… - жалобно проскулил Чонин, глядя на то, как хён набрал Криса и вышел из комнаты, чтобы сообщиться ему пренепреятнейшую новость. К нему зашли мальчики, которые уже во всю собирались в школу, и с грустью посмотрели на свернувшегося на кровати грустного ребенка, который дрожал то ли от того, что его морозило, то ли от страха. Он боялся того, что Чан вернется домой и будет снова ругать его за такую глупую детскую оплошность, и не знал, есть ли вообще ему прощение за то, что так отвратительно вел себя и за то, что по итогу выбыл из строя. До финального просмотра осталось чуть меньше двух недель, а горло Йены болело так, будто он проглотил горсть металлических опилок. И чем больше он думал о том, как плохо поступил, тем сильнее дрожал, обнимая себя руками, с ужасом ожидая «смертный час». - Ты чего? - Хенджин сел на край кровати и дотронулся рукой до лба Нини. - Сильно плохо? - Нет, - ответил Чонин и нахмурился, желая, чтобы его не трогали. Он не хотел, чтобы ему задавали лишние вопросы и жалели. Лучше, если бы все просто про него забыли, и он справился с тем, во что себя вогнал, как-нибудь самостоятельно. Хенджин почувствовал его настроение и пожал плечами. - Конечно, ему плохо. Маленький непослушный хлебушек, который очень не любит шапки, - Чанбин легонько похлопал Нини по попе, от чего тот насупился и прикрылся одеялом. - Идите куда шли… - проворчал он. - Я просто хочу немного полежать. Мальчики не стали спорить с ним. Они просто пожелали своему одногруппнику скорейшего выздоровления и покинули его комнату, в очередной раз оставив Йену один на один с его плохими мыслями, заставляя бояться каждого шороха. Когда через полчаса Чан пришел домой, он даже раздеваться не стал, и сразу пошел в спальню. Он выглядел испуганным и очень уставшим, дотронувшись до лба Нини с таким видом, будто его ладонь могла сказать точную температуру. - Что у тебя болит? - ласково, будто они вовсе и не ссорились вчера, спросил Чан, гладя Чонина по плечу. - Горло и голова. - А что еще беспокоит? Нос заложен? Ох… твою же… Лидер нервно покусывал нижнюю губу, смотря на Чонина, который даже дышать боялся лишний раз, чтобы не злить старшего да и вообще не привлекать к себе внимание. А Крис решил посоветоваться с Минхо, который суетился на кухне вокруг одногруппников, пытаясь проконтролировать то, что каждый из них поел перед школой. - Что думаешь по этому поводу? - спросил он, и Ли Ноу пожал плечами. - А что я могу думать? Плохо, очень плохо. На кону дебют группы, а он… - Не злись на него, Минхо-я. Думаю, что он сам до конца не верил в то, что такое действительно может случиться, как и мы. - Сходи с ним в больницу. У тебя как-то лучше получается справляться с ним. - А если вызвать врача домой? - У нас нет денег на это - Я где-нибудь найду. - Чанни, - Минхо серьезно посмотрел на него. - Это только вызов врача, а потом? Как выпишет лекарств на огромную сумму, мы в жизни не расплатимся с аптекой. Я не думаю, что его придурошная мать будет сильно помогать с деньгами. Как она чем-то помогла нам за месяц? Выносом мозга? - Но как можно Йену куда-то вести, он еле живой. - Не знаю. Ходят же как-то другие. Я верю в тебя, ты справишься. - А ты? - А я позвоню на работу и попрошу поставить мою смену с обеда. Чан согласно кивнул. Морально он был готов к такой ситуации, и ему ничего больше не осталось, как вернутся к своему макнэ, который уже уснул, так и оставшись свернутым в клубочек. И Чонину очень не понравилось то, что Крис тревожил его и без того беспокойный из-за температуры сон. - Собирайся, поедем в больницу. - Ч-что?.. Зачем? - Нужно, чтобы тебе выписали больничный, иначе ты никогда не закроешь пропуски в школе, - Чан вздохнул. - Сначала Хенджин, теперь ты. Вы меня решили на тот свет отправить? Собирайся, Нини. Это не обсуждается. - Но я хочу спать… - Йена, - устало произнес Чан. Больше всего сейчас он хотел лечь в постель, и меньше всего ходить по поликлинике вместе с больным Чонином. - Обещаю, что это ненадолго и ты вернешься домой и уснешь, и я не буду трогать тебя до самого вечера. Хорошо? Тот помотал головой, но у него все равно не было выбора. Чану пришлось чуть ли не насильно доставать Чонина из постели и заставлять его одеваться. Тот надел джинсы прямо поверх пижамных штанов, а толстовку поверх футболки, протестуя против того, чтобы его куда-то тащили в ужасном полуживом состоянии. В сон клонило невероятно. Каждая клеточка мальчика была наполнена усталостью, и он ничего не мог с этим поделать, а Чан не мог дать ему ничего жаропонижающего. Иначе зачем им идти к врачу с жалобой на температуру, если ее нет. И лидеру было плохо от того, что он видел, как с трудом стоит на ногах Йена, а он никак не мог ему помочь. - Я сам схожу к врачу и сам открою себе больничный, - ворчал Чонин, натягивая куртку, когда понял, что Чан пойдет с ним. - Я самостоятельный вообще-то. - Да, - согласился Минхо, наблюдая за картиной в прихожей. - Именно поэтому ты так классно самостоятельно загремел в полицию тогда. - Мне не нужна помощь. - Хорошо, - Хо за руку придержал Чана, который был готов броситься помогать Нини обуться. - Погоди, давай понаблюдаем. Мне интересно, как далеко он сможет уйти в таком состоянии. Перейдёт ли он вообще порог квартиры? Чонин гневно посмотрел на него и сел на стул, сначала развязывая шнурки, а потом завязывая их снова. Но на второй ноги внезапный прилив сил энергии куда-то делся. Голова закружилась, и Йена выпрямился, прислонился к стене и закрыл глаза. - Пять минут и пойду, - произнёс он, сидя с одним ботинком на ноге, другим в руке и в в расстегнутой куртке, концы которой торчали в равные стороны. - Весь в тебя. Ты такой же упрямый, - сказал Чан, глядя на Минхо, когда послышалось тихое сопение Чонина - он уснул.***
В детской поликлинике все было в желтых тонах, что делало это место одновременно милым и в то же время чересчур приторным. Особенно изображения мультяшных героев на стенах заставляли чувствовать себя довольно некомфортно в тем возрасте, когда ты вырос из этих мультиков. Было как всегда многолюдно, и мальчикам пришлось занять очередь. Видимо, начался сезон простудных заболеваний: очень много детей школьного возраста и матерей с грудничками. Но все вели себя тихо, никто не кричал, не плакал, не спорил. Кто-то стоял, кто-то сидел, и люди разговаривали вполголоса о чем-то между собой. Свободных мест на диванчиках не оказалось, поэтому Чан прислонился спиной к стене, приобнял за плечи Чонина. Тот был готов свалиться на пол прямо сейчас. И Крис прижимал его к себе, чтобы ему было хоть немного легче стоять. - Сильно плохо? - Порядок, - хмуро отозвался тот. - Хочу домой. - Я тоже, Йена. Ты даже не представляешь, насколько... - Чанни-хён, - вдруг выдал Чонин и покинул объятия Криса. На сегодня физического контакта с кем-то для него было достаточно. - Прошу тебя, не бросай меня. Он выглядел таким грустным и несчастным, как будто Чан привел его в больницу, чтобы сдать на опыты. - Прости меня, мне ужасно стыдно. Знаю, что я виноват и… - Йена, прекрати. Что сделано, то сделано. И я не бросаю тебя, можешь не переживать. - Ты не уйдешь? - Чонин с надеждой посмотрел на Чана. - Без тебя отсюда точно не уйду. Хотя, может быть… - Хён! - Я шучу, расслабься, - усмехнулся Крис. - Никуда ты не денешься. Я уже говорил, что ты у меня в пожизненном рабстве? - А если меня положат в больницу? - Йена, поверь, им не нужен маленький мальчик, который не в состоянии платить посуточно за койку в палате. Если даже Хенджина с его бронхитом не положили, так тебя с твоими тридцать восемь и красным горлом тем более. Чонин нехотя согласился с Крисом. Он не до конца верил в правдивость его слов, но все равно немного успокоился. Чан чувствовал себя настоящим отцом, и подобные мысли посещали его уже ни раз. Оставшиеся полчаса томительного ожидания под дверью кабинета, мальчики молчали, разглядывая рисунки на стенах. И по итогу немолодая женщина-врач, осмотрев и послушав Чонина, выписала им такой длинный лист назначений, что Крис понял - лечение макнэ влетит в копеечку. Пора было начинать думать о подработке, потому что он прекрасно знал, что от госпожи Ян нельзя было дождаться никаких денег. Их она высылала своему сыну раз в месяц и то такую сумму, которую впритык хватало на бытовые расходы и еду, не говоря уже о других потребностях, таких как одежда и хоть какие-то развлечения. Радовало только то, что что-то из медикаментов у них осталось еще с лечения Хенджина. Чан надеялся, что сходит в аптеку, пока Чонин будет сдавать кровь, чтобы сэкономить время и быстрее вернуться домой. Ему было очень жалко замученного Нини, да и сам он выглядел не лучше, постоянно потирая уставшие глаза, надеясь, что сегодня ему удастся поспать хотя бы немного. Еще тренировка с Минхо находилась под вопросом, да и в принципе весь репетиционный день. Кто-то же должен был остаться с младшим и присмотреть за ним. Но до аптеки так и не дошли. Сначала Йена убедил хёна в том, что тот просто обязан пойти сдавать кровь вместе с ним, иначе случится что-то непоправимо страшное. А потом Чан решил, что аптека подождет. Придя домой, он рассказал Минхо, что Чонину открыли больничный ровно на одну неделю, и тот кивнул. Это была приятная новость, потому что иначе Нини бы не разгреб все свои школьные долги. А потом бы получил сначала он и следом Чан от пд-нима за то, что собравшаяся дебютировать группа имеет какие-то проблемы с учебой. И Чан уже собирался идти в за лекарствами, зевая на ходу и чувствуя себя разбитым, сфотографировав список лекарств на случай, если он потеряет бумажку от врача, как в коридоре его окликнули: - Чанни-хён, - Чонин выполз из своей берлоги вслед за старшим. - Возьми мою карточку... Он протянул ему свою банковскую карту, на которую родители перечисляли ему деньги, но лидер покачал головой. - Я за все заплачу, не переживай. - Хён... пожалуйста, это очень дорого. - Знаю, и не думаю, что у тебя много денег, Нини. Тем более, ты вряд ли скажешь маме о том, что болеешь, чтобы она отправила тебе еще на лекарства. А свои карманные оставь себе. Чонин смотрел на то, как Чан обувался, стоя в одной пижаме посреди прихожей, а потом вдруг расплакался. Крис подумал о том, что нужно было уходить быстрее, потому что сейчас он стоял в полном недоумении и не знал, что делать с рыдающим не пойми из-за чего макнэ. - Ты такой хороший хё-ё-ён, - выл на всю квартиру Нини так, что на его плач пришел взбудораженный Минхо, сделав младшему замечание, за то, что он стоял босыми ногами на холодном полу. - Мне так жаль! Я так виноват! - Все в порядке. - Нет, не в порядке! Я всех подвел! Чонин уткнулся в свои ладони, и Чан, не разуваясь, подошел к нему и крепко прижал ребенка к себе. - Ты никого не подвел. Все хорошо, - он гладил его по голове, от чего тот плакал только сильнее. - У нас важное выступление через две надели, а я… а я… Крис улыбнулся, потому что был полностью согласен с тем, что Нини поставил под вопрос работу группы, но он не мог на него злиться, особенно когда его куртку заливали слезами. - Не уходи… - взмолился Чонин. - Я же не на долго, Нини, прекрати. Я не ухожу из дома навсегда. Это, между прочим, было твое желание несколько дней назад. - Йена, успокойся и отпусти Чана, - Минхо покачал головой и попытался оторвать мальчика - тот ни в какую. - Хо, давай тогда ты, - попросил Крис, который понял, что его никуда не отпустят. Делать нечего, пришлось Минхо одеться и пойти в аптеку в то время, как Чан приказал Чонину лечь в постель и ждать его. А сам он взял из шкафа чистое полотенце, намочил его и пришел с ним к мальчику, который лежал и с несчастным видом смотрел в потолок. - Какой ты малыш… - устало произнес Чан. После выходки младшего, сон, как рукой сняло. Он положил отжатое влажное полотенце на его горячий лоб. - Мне очень стыдно, - снова заладил Чонин, когда старший почувствовал, насколько у него были холодные ноги, и сходил за носками. - Да, я согласен, что твое поведение было далеко не образцовым, но уже ничего не сделаешь, - Чан придвинул стул и сел рядом. - Мне страшно. У меня даже никого нет в этом городе. - Не бойся. Пока я рядом, тебе не о чем беспокоиться. - Моя мама всегда говорила мне, что если я заболею, то не смогу учиться, а без образования я буду никому не нужен и, скорее всего, умру от голода. - Даже если ты не сможешь закончить школу, пойдешь в уличные музыканты. С твоим-то слухом и голосом ты точно не пропадешь. Йена, мне очень жаль, что у тебя такая мама, но не думай о плохих вещах. Ни ребята, ни я, мы никому не дадим тебя в обиду. - Прости, что я доставляю тебе неудобство, - жалобно проскулил Чонин. Чан взглянул на время в телефоне. Пошел третий день без сна, но он пока держался. - Ты не доставляешь мне никаких неудобств. И сейчас точно не стоит об этом говорить. Крис чувствовал себя отвратительно. Глядя на маленького тревожного Нини, он невольно вспоминал себя в его возрасте, а то и раньше, когда точно так же лежал, болел и думал о том, как сильно хочется к родителям домой. Чан как никто другой знал отяжеляющие душу чувство одиночества. И, самое главное, - страх. Переживая о том, что в один момент ты просто останешься один и никто не сможет тебе помочь. Поэтому ему хотелось как можно больше находиться возле постели макнэ, чтобы тот знал одну вещь - его никогда, и никто не бросит. Ни в этом доме, ни в таком состоянии. Минхо вернулся из аптеки довольно быстро и принес целый пакет лекарств, после чего Чан быстро выудил бутылку с изображением пингвиненка Пороро, которого обожали корейские дети, и стал читать инструкцию. - Смотри, что купил, - Хо показал ему пеструю коробочку. - Детские витамины-мармеладки? Хан постоянно такие покупает. - Да, Хенджин тоже их любит. Вот я и купил несколько упаковок. На них все равно была скидка. - Ты превращаешься в мою маму. - Ой, Крис, кто бы говорил. Ты сам экономишь буквально на всем. Мальчики посмотрели друг на друга. Они оба понимали, что это было далеко не все, а потом Минхо достал несколько шприцов и коробку с ампулами. - На крайний случай, - объяснил он. - «Скорая» нас разорит, поэтому… - Просто спрячь это куда-нибудь подальше, желательно в самый дальний угол, чтобы мелкие не увидели. Минхо согласился с ним, а Чан достал из коробки с жаропонижающим мерную ложку, развел сироп водой, как было написано в инструкции, и пошел спасать от температуры уже почти уснувшего второй раз Нини. Чан и Минхо договорились о том, что не будут тренироваться сегодня. Бан еле стоял на ногах, да и Чонина оставить было не на кого. У учащихся в школе одногруппников умела своя целая куча проблем с уроками, поэтому вся надежда оставалась на Криса, который убедился в том, что медленно, но верно температура Йены поползла в низ, проводил Минхо в компанию, и без сил свалился на свою кровать. Появилась мысль обратиться за помощью к маме Хенджина, которая была всегда рада помочь мальчикам, особенно когда дело касалось чьего-то здоровья. Но Чан решил, что пока они справляются. Самым страшным было, чтобы госпожа Ян не узнала, что ее чадо валяется в другом городе с температурой тридцать восемь. И ладно если бы она просто переживала за сына. Чан очень боялся, что ей это не понравится настолько, что она начнет ругаться на Нини. А отчитывала она его всегда так, что ее леденящий душу спокойный голос в один миг, превратившийся в крик, раздавался из динамиков и пугал не только ребят, но и Чонина, который стоял и тихо плакал, сжимая телефон, в надежде, что этот ад скоро закончится. И Крис как никто другой боялся этого конфликта между госпожой Ян и всеми.***
На следующий день температура Чонина стабильно держалась на отметке тридцать семь и пять. Вроде, не критично, но очень неприятно, от чего у макнэ не было сил, и он лежал пластом на диване и бездумно пялился в телевизор, где показывали какую-то передачу про охоту на диких кабанов. Не интересно, зато голова не болела, как от ярких и очень насыщенных мультиков. Школьный день подходил к концу, и сменить Чана и Минхо любезно согласился Чанбин, у которого не было никаких проблем с подготовкой к их выступлению. Вот только Чонин начал возмущаться, что не нужно с ним сидеть, что он не маленький и вполне может в случае чего или позвонить, или вызвать врача. На что Чан ответил, что не хочет потом бегать по всем больницам и выяснять, в какую именно увезли его одногруппника. Ему хватило ситуации с полицией. А после шутки Минхо, что Чанбин - это няня Чонина, тот и вовсе стал дотошно просить оставить его одного. - Мой малыш хлебушек болеет, - с довольной ухмылкой протянул Чанбин, закинувший рюкзак в комнату и вымывший руки, чтобы случайно не заразить Йену еще чем-нибудь, принесенным с улицы. - Нет, хён, не надо! - взмолился Чонин, но было поздно. Чанбин залез на диван и начал тискать Нини, трогая его за покрасневшие от температуры щеки и причитая, что мальчиков милее и красивее он еще не видел. - Мне плохо, не мучай меня! Хё-ё-ён! - Тебе плохо, потому что тебя неправильно лечат, - усмехнулся Бинни, заключив Чонина в своих объятиях и устроившись с ним поудобнее. - Сейчас я покажу, как надо… Он наклонился, чтобы чмокнуть Йену, но тот заверещал. - Нет, уйди! Ты заболеешь! - Я не болел уже лет пять, не переживай. Мой иммунитет крепче, чем твой и Хенджина вместе взятые, - Чанбин смеялся, все еще пытаясь поцеловать Йену, который бился в его руках, пытаясь уйти от поцелуя. Но слабость не позволила даже близко стоять с сильным рэпером, и тот все-таки дотронулся губами до лба ребенка, нахмурился и потом приложил ладонь. - Ты почему у нас такой температурный? Воды мало пьешь? - Бинни, будь добр, покорми его, он не ел ничего с утра, - раздался голос Чана за спиной. Тот натягивал на себя толстовку и выглядел так, будто не спал два дня подряд. Хотя так оно и было. - И про лекарства не забудьте. Таблетка до еды и сироп, двадцать миллилитров которого нужно развести в стакане воды. - И горло, - напомнил Минхо, спешно собирающий сумку. - Да, и горло, - дополнил Чан. - Есть спрей, но если заставишь его прополоскать, то будет вообще прекрасно. - Какие заботливые у нас две мамы, да, Нини? - хихикнул Чанбин и ущипнул Чонина за бок. - Ты почему ничего не ел целый день? Хочешь заработать истощение? - Хён, отстань от меня, - Чонин попытался притвориться мертвым, но на Чанбина это не подействовало. - Мелкий, пошли, я буду тебя кормить. - Я не хочу есть. - Вот-вот, и так целый день, - произнес Минхо. - Чтобы покормил его. Хотя бы немного, чем угодно. - А если он будет отказываться? - Значит через истерику и слезы. - Его или мои? - уточнил Чанбин. - Ваши вместе взятые. Мы ушли, - бросил Минхо, и входная дверь с грохотом захлопнулась. Чанбин остался с Чонином один на один, и Нини лежал на диване и даже не хотел шевелиться. - Хэй, тебе все равно придется есть, хочешь ты или нет. Иначе откуда организму брать силы иначе? - Но я не хочу есть, меня тошнит! - заныл Чонин и уткнулся носом в подушку. - Пожалуйста, просто оставь меня в покое! - Йена, чуть-чуть. - Я даже чуть-чуть не хочу! - Я буду кормить тебя с ложки. - У тебя ничего не получится! - Ошибаешься, - Чанбин усмехнулся. Он зажег печку и разогрел оставленный в кастрюле суп, налив совсем смешное количество для растущего мальчика, в небольшую глубокую тарелку. Потом пришлось немного поругаться на Чонина, чтобы тот пошел на кухню, но, как сказал, Нини, у него не было сил даже на то, чтобы идти. И тогда Чанбин принес тарелку в гостиную, сел напротив мальчика и приготовил ложку. - Какой позор… - протянул Чонин, когда понял, что его сейчас будут кормить, как младенца. - Это не позор, это забота о таком маленьком дурачке, как ты. Ешь сам или я помогу тебе. - Но меня стошнит… - пришлось взять тарелку в свои руки. - Тебя уже тошнит от голода, не выдумывай. Чонин тяжело вздохнул и съел ложку супа, зажмурившись. - Горло… - Терпи. Потом лекарства примешь, и станет легче. - Ну, Чанбин-хён. - Йена, если ты ничего не съешь, то нас обоих убьют. А я еще хочу жить, - Чанбин сначала хмурился, но, когда Чонин посмотрел на него искренними умоляющими глазами, тяжело вздохнул. - Что ты хочешь из еды? Что бы ты точно сейчас съел и без моих уговоров? Чонин задумался, а Чанбин в это время достал телефон и уже приготовился заказать все, что попросит его любимый макнэ из любого ресторана на выбор, как его обломали: - Хочу вареную картошку. Без всего. Чанбин озадачился. - Ты сейчас серьезно? Я даже не знаю, где можно заказать столь необычные изыски, - он открыл первый попавшийся ресторан в приложении доставки и стал листать меню. Но, кажется, модные корейские заведения не знали о существовании такого блюда. - Ее можно просто сварить. Моя мама обычно так делала, когда я болел. - Можно, но… - Чанбин осекся. Не хотелось лишний раз соглашаться с тем, что он действительно не умеет готовить. - Йена, если я сварю тебе картошку, ты пообещаешь мне, что поешь? - Да. - Ты уверен в этом? Чонин утвердительно закивал и впихнул тарелку со злосчастным супом обратно Бинни-хёну в руки, так и не съев больше ни ложки. Он лег на диван, а рэпер впал в ступор от осознания, что ему прямо сейчас придется самостоятельно справиться со столь сложной для него задачей. Он даже мог сварить рис (иногда), но это, кажется, был уже другой уровень готовки. На этот раз более высокий и продвинутый. Чанбин чертыхался, стоя на кухне и разглядывая полупустые полки холодильника. Где хранилась половина продуктов он не знал, потому что зачастую на кухне орудовали две феи кулинарии - Минхо и Феликс. Но почему-то даже Чонин был в курсе, где у них хранилась картошка, указав хёну на балкон. - Жаль свидетелей нет, Йена, я делаю это первый раз в жизни и то только ради тебя, - проворчал Чанбин, достав из пакета несколько штук и с сожалением осознав, что их сейчас придется мыть. И, самое ужасное - чистить. Он издал протяжный стон, наполненный отчаянием. Чонин лежал так, что ему была видна половина происходящего. Он гордился Чанбином, но в то же время забавлялся и умилялся с того, какое отвращение было на его лице, особенно когда Бинни включил воду и с картофеля стала стекать грязная вода. Почему же их не могли сразу продать почищенными? Почему люди до сих пор не облегчили себе задачу? Но помыть картошку - половина беды. Кожура была толстая, Чанбин проверил ее ногтем. Избавиться от нее оказалось невозможным без чего-либо острого, а Чанбин никогда не держал в руках ничего острее обеденного ножа. - Хё-ё-ё-ён! - протянул осипший Чонин. - Давай я тебе помогу? - Нет. Раз уж ты болеешь, так болей. Я со всем справлюсь, - заверил его Чанбин, с трудом откапав в самом дальнем углу кухонного шкафа глубокую тарелку. Он разложил все необходимое для сложнейшей операции перед собой на столе: большое количество салфеток, чтобы вытирать то ли воду, то ли пот со лба; разделочную доску и несколько ножей. Один из них был довольно внушающих размеров, а другой длиной с указательный палец Чанбина. Это было самое сложное, чем он занимался в своей жизни. Писать музыку оказалось легче, чем избавить картошку от кожуры. И через какое-то время, когда Чанбин так и не смог приступить к делу, пришлось открыть интернет и найти учебное пособие. У женщины на видео все получилось так легко и просто, и Чанбин завидовал ей, в то время как сам даже не до конца понимал, как правильно держать в руке нож, боясь отрезать себе палец или даже половину руки. Чонин приплелся на кухню спустя тридцать минут мучительных сопений товарища. Он сел на соседний стул и взял второй нож, большой. Чанбин схватился за сердце. - Ты что делаешь?! - воскликнул он. - Положи, ты же порежешься! Но, к его удивлению, Йена справлялся лучше. Им обоим было очень далеко до женщины-домохозяйки на видео на Ютубе, но Чонин смог срезать хотя бы маленький кусочек. Он сам толком не знал, как это делается, просто наблюдая за своей матерью, но у него получилось хотя бы то-то. - Вдвоем быстрее, - Нини пожал плечами, устало сложив локти на стол. - Правда я не знаю, насколько быстрее. Зачем ты вообще развел эту деятельность? - Потому что я хочу накормить тебя, - в привычной манере произнес Чанбин, посмотрев на мастер-класс от донсэна еще раз. Он кивнул, сказав, что, все понял и выгнал упирающегося Чонина с кухни. Ему хотелось сделать все «от» и «до» самому. Он очень хотел порадовать макнэ своими стараниями. Чонин успел уснуть на диване, пока Бинни мучался с картошкой. У него ушел час на то, чтобы почистить четыре штуки, он весь вспотел и вспомнил такие маты, о которых не вспоминал еще со школьных времен. Он не понимал, почему три из них посерели, и нормально ли это вообще. На запах испортились они или нет, было невозможно - картошка ничем не пахло. Но дело было сделано. Осталось только помолиться всем богам, зажечь газ и поставить это дело вариться, а там уже смотреть на результат. Его учили пользоваться газовыми конфорками, но каждый раз для него это был огромный стресс. Чанбин стоял возле печки и смотрел на то, как начинали появляться пузыри на поверхности воды. Сначала один, затем пять, десять… И вдруг все забурлило, закипело с такой силой, что Бинни испугался и попытался уменьшить огонь, лишь бы остановить выплескивание воды, которая заливала половину печки. Это был отвратительный опыт, и он не хотел бы его повторить снова. Когда картошка была готова, или даже слишком готова, буквально развалившись на куски прямо в кастрюле, Чанбин не рискнул сливать воду. Он взял ложку, выловил то, что получилось, размял это дело в тарелке и вынес на балкон, чтобы еда немного остыла, пока он будил Нини, спавшего очень крепко и вовсе забывшего про еду. - У нас был уговор, - Чанбин чувствовал себя таким уставшим, будто два часа позанимался в зале. Чонин с трудом разлепил глаза, соображая, где он находится, а потом кивнул, словив себя на мысли, что давно хочет есть, однако аппетита вообще не было. Бинни усадил его за стол и представил ему свой шедевр, как настоящее ресторанное блюдо, которое можно попробовать только от такого шеф-повара, как он. Это развеселило Нини. Он даже посмеялся с того, каким Чанбин был забавным в фартуке и с заколотой челкой, которая раздражала его все то время, пока рэпер был сосредоточен на картошке. Он порхал по кухне, накрывая на стол. И лучшей похвалой для него было то, что его еда вызвала у Чонина аппетит. Ребенок начал есть. Ему было больно глотать, но он все равно ел, прекрасно понимая, что иначе еще несколько дней и умрет от голодной смерти. Чанбину было очень приятно. Первое за всю его жизнь блюдо, которое он приготовил самостоятельно, и его кто-то оценил. Он почувствовал себя настоящей мамой, с гордостью погладив по голове Йену, который, на самом деле, никогда в своей жизни не ел настолько соленую еду. Но Чонин ничего не сказал об этом хёну, который смотрел на него с такой радостью в глазах, будто только что произошло что-то действительно грандиозное. На самом деле, все думали, что Нини быстро поправится. Что он отлежится и уже ближайшие дни приступит к тренировкам. Однако в этот же день вечером стало понятно, что его болезнь затянулась на долго, когда сначала вверх поползла температура, а потом вылезли другие сопутствующие «прелести». Эти два дня, Чан не ходил на групповые тренировки, которые начинались всегда часа в три дня, когда все собирались в компании после школы. Максимум, что он мог сделать - придти на полчаса, проконтролировать, как идет процесс подготовки и пойти домой, заниматься тем, что можно было сделать в стенах квартиры. Он боялся оставлять макнэ без присмотра, особенно учитывая опыт с Хенджином, хотя прекрасно знал, что у него у самого будут потом больше неприятности и с пд-нимом, и с хореографом, и с учителем по вокалу. Крис сидел с ноутбуком за столом и еще раз тщательно обрабатывал готовые треки, с которыми они должны были выступать, как почувствовал, как уже некоторое время кто-то стоит у него над душой и безотрывно смотрит на него. Он поежился. По спине пробежался неприятный холодок осознания, что в комнате, помимо него, есть кто-то еще, и из-за наушников он даже не услышал, как зашли в спальню. Но Чан догадывался кто это мог быть. Йена был похож на призрака, такой же белый и бесшумный, с потерянным взглядом, и Крис вопросительно изогнул брови. - Йена-а-а? - устало спросил лидер. - Что случилось? - Я оглох на одно ухо, - испуганно, но все еще сохраняя самообладание, произнес Чонин. - Что? - Чанни-хён, я не слышу на одно ухо… - глаза Чонина расширялись от страха. - Такое ощущение, будто что-то давит изнутри. Я, кажется, оглох. - Такое бывает, когда горло болит… - Крис устало потянулся. - Ухо внутри просто отекло, но не бойся, слух вернется. - Но мне больно. И неприятно. Как-будто кто-то щекочет мой мозг. Чан посмотрел на время. Одиннадцать вечера, а макнэ преподнес ему очередной сюрприз на ночь глядя. Уже и больницы-то все закрылись, и приемный день давно закончился, а Чонин стоял с несчастным видом, прижимая ладонь к больному ушку. - И что будем делать? - Крис выглядел хмурым. Ему стало так страшно от той мысли, что его одногруппник лишился не только голоса, но еще и слуха. И самое ужасное - не известно на сколько. - Я не знаю… - пролепетал Чонин. - Хорошо, тогда я что-нибудь придумаю. Чан отправил Йену в комнату, а сам откинулся на стуле, покачиваясь на задних ножках и глядя в потолок. Он не собирался заводить детей в двадцать лет, но жизнь сама распорядилась так, что теперь он чувствовал себя многодетным отцом. В голове крутился рой из разных мыслей: что делать с Чонином, сможет ли он принять участие в концерте через две недели, сильно ли болезнь отразится на его прогрессе в танцах и вокале, во сколько придут другие ребята, и чем они будут ужинать. И в таком хаосе Чан жил, считая с самого начала знакомства с танцорами. Но в этот раз Кристофер поступил чуть умнее, потому что он позвонил человеку, к которому обещал обращаться каждый раз, когда ему становилось тяжело. Он позвонил госпоже Хван, рассказал ситуацию и попросил у нее совета. И та с огромной радостью помогла ему, посоветовала капли, попросила Чана не переживать и сказала, что завтра заедет ближе к вечеру и навестит их. И Крис был безумно благодарен ей, сидя поздно с телефоном в руке, устало потирая лицо и понимая, что сейчас, практически ночью, ему придется одеваться и идти в круглосуточную аптеку, где его запомнили еще с того времени, когда болел Хенджин. Да и вообще с группой постоянно что-то случалось, поэтому фармацевты сочувственно смотрели на парня и спрашивали у него, что же стряслось на этот раз. Чан понадеялся, что с Чонином ничего не случится за то время, пока он сходит за каплями, поэтому накинул куртку прямо поверх спортивного костюма, в котором ходил дома, написал Минхо и покинул квартиру. Черная полоса не заканчивалась. Но зато его окружали замечательные люди, которые поддерживали его во всех ситуациях. Чан был рад тому, в жизни ему встретились мальчики, и Минхо, и мама Хенджина, и Енкей. Все они делали его жизнь в Корее не такой ужасной, какой она была на самом деле. Чонин обрадовался, когда Чан вернулся. Из-за температуры он резко стал сентиментальным и ласковым, и сильно переживал, когда оставался один. Сказывались его детские травмы и отсутствие должной поддержки. Мальчики почти не общались с Йеной. Когда болел Хенджин, все только и делали, что крутились возле Хвана: постоянно интересовались самочувствием, предлагали какую-то помощь. Феликс и вовсе каждую свободную минуту проводил возле постели больного. Но когда заболел Йена, то за два дня его постельного режима, к нему практически никто не подошел, не считая сидевшего с ним Чанбина. Все были заняты своими делами и предстоящим концертом, лишь изредка переглядываясь с макнэ взглядами. Даже Сынмин был холоден с Нини, почти не разговаривая с ним, делая свои вещи и не обращая на него никакого внимания. Единственными люди, которые постоянно были с Чонином - Минхо и, особенно Чан, готовый сделать все, что угодно, лишь бы любимый младший братик пошел на поправку. Сейчас он переживал за него больше, чем за себя, подогревая капли в горячей воде, как было написано в инструкции, пока Нини сидел на стуле и послушно ждал своей участи. Несмотря на усталость, Чану было весело, потому что если раньше для Йены не было ничего хуже лекарства для горла, то сейчас ушные капли заняли почетное первое место в его рейтинги ужасных вещей, которые хранились в их аптечке. - А зачем тебе вата? - Чонин с недоверием покосился на Чана, когда тот вытащил из воды флакончик с каплями и приказал ему лечь на диван. - Я запихаю ее тебе в ухо. Йена посмотрел на Криса, как на дурачка, решив, что это самая не смешная штука, которую он слышал за всю жизнь и смиренно лег на подушку здоровой стороной. Он правда думал, что хён пошутил, но, когда, закапав лекарство, тот начал пихать ему вату в ухо, да ещё и в большом количестве, ему стало не по себе. Рука сама потянулась наверх и тут же получила за это. - Так надо. И это не обсуждается, - Чан решил, что Нини испортит все его старания, сходил за пластырем и намертво заклеил ухо макнэ, который поежился, лишившись слуха полностью. - Лучше так, чем отит, Нини. - Чан-хён, а что мне делать? Я без голоса и слуха не смогу… - Не сможешь, - согласился Крис. Лучше сразу было сказать правду, чем врать ребенку. - Я подвел тебя, себя и всю команду, - тихо произнес Чонин, и у Чана уже дернулся глаз. Он мог составить целый список того, сколько раз младший извинился перед ним за то, что заболел. - Я давно простил тебя Нини, успокойся. Сейчас твоя самая главная задача выздороветь, а потом мы как-нибудь наверстаем упущенное, я тебе обещаю. Вдруг Йена подвинулся ближе к Чану и осторожно обнял его. Крис очень удивился, потому что обычно Чонин не обнимал его, и на душе стало так тепло и приятно от этого. По сути, он ничем не мог помочь мальчику, считая, что все, что он делал - это пустяки. Обычные обязанности каждого старшего брата. Но для Нини он имел огромное значение, просто существуя в его жизни. Входная дверь открылась, и в квартиру проникли веселые громкие голоса. Даже после выматывающей работы мальчики оставались позитивными и очень шумными. И квартира снова стала живой и уютной. - Ты похож на контуженного после войны, - рассмеялся Хенджин, увидев, что стало с Чонином, и тот неловко улыбнулся. Несмотря на то, что они мало общались, он не чувствовал в шутках ребят никакой злости, и агрессии в свою сторону. И жизнь с мальчиками нравилась ему гораздо больше, чем с его родной семьей. Их дом был маленьким, но всегда наполненным теплом и братской любовью, которой так не хватало Нини в его обычной жизни в Пусане.