Чарующие сны над пропастью

      — Ну как, согрелась? — спросил Керли, отхлебывая напиток из своей кружки.       — Да, почти, — благодарно кивнула Гермиона и слегка поежилась.       Они сидели в пустующем Дырявом котле, куда отправились за чаем с согревающим зельем, после своей ночной прогулки по парку. Все-таки на улице становилось все холоднее, а в волшебном кабачке сейчас горел камин, было тепло, тихо и малолюдно.       — В общем, поговори с Малфоем о Верити, если представится такая возможность. Я знаю, что скоро у вас состоится разговор, правда несколько иного содержания. Но знаешь, одно другому не мешает… Я действительно, чувствую себя виноватым в этой истории.       — Я уверена, что Верити и без тебя поспорила бы, уж такой у нее характер, — пожала плечами Гермиона. — А о чем мы будем говорить с Драко? Что ты слышал?       — О, нет, — слегка ухмыльнувшись, махнул рукой Керли. — Это уж пускай он сам тебе рассказывает. Я в эту историю категорически не хочу влезать.       Гермиона опустила глаза. Ей сложно было общаться с Керли Дюком. Она постоянно ощущала его превосходство над собой. Это состояние было для Гермионы крайне непривычным, она всегда считала себя одной из самых умных представителей своего поколения и с почтением относилась к более зрелым и мудрым волшебникам, в основном преподавателям Хогвартса. Керли же не подходил ни под одну из категорий — он вроде бы и был старше нее, но не настолько, чтобы считать его представителем другого поколения. И при этом у Гермионы постоянно появлялось чувство, что он ее умнее, или делает вид, что умнее. К тому же рядом с ним она сама казалась себе навязчивой и недалекой. Все время появлялось ощущение, что он не хочет говорить, хочет, чтобы его оставили одного, а она вроде как прилипала или очередная поклонница.       Кроме всего прочего он, в самом деле, был прорицателем, он знал слишком много и о прошлом и о будущем, хотя и слышал только голоса. Это смущало Гермиону — что он там мог услышать из ее разговоров с Драко? Или с Роном, например?       С Роном они не общались в последние дни. Один раз Гермиона отправилась в Нору, чтобы его повидать, но Рон вел себя высокомерно, отчужденно и по-детски капризно. Он нарочито демонстрировал Гермионе, насколько обижен на нее, а ее саму вовсе не вдохновляла перспектива возиться с его капризами, самооценкой и всеми остальными проблемами. Поэтому Гермиона просто разозлилась и ушла из Норы.       А ведь вполне возможно, Керли Дюк уже знает, чем закончится ее следующий разговор с Роном, раз знает, о чем они в скором времени поговорят с Драко. Но Керли обычно молчит и не раскрывает секреты своих снов. А выпытывать из него эту информацию вроде как не солидно.       — Я думаю, что он придет сюда, — прервал тишину Керли. — Я слышал пару раз голос Тома. И тем интереснее этот факт, что пойти сюда предложила именно ты.       — Каково это? — решилась спросить Гермиона. — Знать будущее?       Керли пожал плечами и помолчал некоторое время, попивая свой чай с зельем.        — Не знаю, мне кажется, что это большая ответственность. Я порой слышу вещи, которые меня априори не касаются, и в тоже время они — что-то интимное, личное для других людей. Очень важно не выдать их секретов никому случайно, особенно когда у нас есть общий круг знакомых. Да и вообще стараться не показывать своей осведомленности. Мне кажется, что из-за таких вещей меня будут недолюбливать.       Он слегка улыбнулся и посмотрел на Гермиону из-под бровей взглядом, в котором читались интерес и озорство, что было удивительно для нее, ведь такого выражения лица у, всегда хмурого, Керли Дюка девушка совсем не ожидала увидеть. Она в ответ с пониманием улыбнулась, но не успела ничего ответить, как улыбка сползла с лица Керли, и он молниеносно поднялся со своего стула, уставившись на входную дверь.       — Ну что ж, думаю, мое присутствие при данном разговоре будет лишним, — быстро проговорил он.       Гермиона инстинктивно обернулась и поняла, что имел в виду Керли. В помещение зашел Драко Малфой с чемоданом в руках, и уже о чем-то переговаривался с хозяином заведения — Томом.       — Постой, ты же не можешь уйти так быстро, он поймет, что ты специально. Или еще чего доброго решит, что мы тайно видимся и что-то скрываем.       — А мы что-то скрываем? — вопрос Керли прозвучал вполне серьезно, только вот в глазах Гермиона заметила некоторую необъяснимую иронию, но не успела это обдумать, когда он продолжил: — Мне ведь очень скоро нужно уезжать, так что при всем желании остаться, я бы этого сделать не смог.       Драко уже заметил их и стоял рядом со своим чемоданом, слегка растерянно поглядывая на Гермиону и Керли Дюка. Он бросил еще пару слов Тому, сунул старику несколько золотых монет и направился к столику в углу, где сидели Керли и Гермиона, в то время когда Том подхватил чемодан и направился к лестнице, ведущей в сдающиеся здесь комнаты.       — Доброй ночи, — слегка удивленно приподняв брови, поздоровался Драко.       — Уже почти утро, — Керли протянул ладонь для рукопожатия. — И мне уже пора.       — Привет, — смущено проболтала Гермиона.       — Вы что, провели здесь ночь? — прямолинейно спросил Драко, поглядывая на Гермиону напряженным серьезным взглядом.       — Что? — удивленно вскинула брови Гермиона. — Нет, ты что? Мы сюда недавно пришли, попить чаю, а перед этим гуляли в парке.       — Ты не обязана оправдываться, — в полголоса шепнул ей Керли.       — Но я не!.. — Гермиона сама остановила себя, поняв, что действительно оправдывалась. Ей стало безмерно неловко от мысли о том, что Малфой подумал, будто они с Керли провели здесь ночь вместе.       Тем временем Драко присел на стул за их столиком.       — Я бы тоже выпил чаю, — сказал он и потер лицо ладонями. — Если вы не против.       — Не против! — почти выкрикнула взволнованная Гермиона. — А Керли уходит.       Угрюмый гитарист пару раз кивнул, вроде как соглашаясь с, какими-то неведомыми никому, своими личными мыслями.       — Да, я ухожу, маякнешь мне тогда когда будет собрание, хорошо? — спросил он у Гермионы.       Та в ответ быстро кивнула и скомкано попрощалась. Едва дождавшись, когда Керли выйдет, Гермиона тут же обратила свой взгляд на Драко.       — Что случилось? На тебе лица нет… И этот чемодан…       — Да, я ушел из дома, — удрученно кивнул Драко.       — Чего-нибудь желаете, мистер Малфой? — послышался голос Тома, который только что вернулся со второго этажа.       — Да, чай с согревающим зельем, как и мисс Грейнджер, пожалуйста, — кивнул Драко.       Том поклонился и отошел от столика, а Драко так и продолжил молчать. Тогда Гермиона торопливо пересела на стул рядом с ним и положила руку ему на плечо.       — Драко, ты можешь мне доверять, — осторожно начала она. — Расскажи и возможно я смогу помочь… Или как-то хотя бы поддержать тебя.       — Вряд ли, — коротко и сухо ответил Драко.       Он украдкой взглянул на ее взволнованное лицо и его вдруг осенило. Ну, надо же! Действительно ведь можно все ей рассказать, она естественно будет на его стороне, будет сожалеть, сочувствовать, вон сейчас как разволновалась. И тогда, Драко решил, что если он снова ее поцелует, Гермиона уже точно не сможет его отвергнуть. Это ведь гениальная идея! И хотя Драко на самом деле не хотелось рассказывать об этом совсем никому, он решил, что самый лучший выход из любой беды — извлечь из нее пользу. Конечно, существовал сценарий, при котором она и сейчас его отвергнет, но терять-то уже особо нечего: он и так в бесконечно бедственном положении, так что хуже вряд ли станет. Куда уж хуже?       — Я расскажу, — едва слышно выговорил он. — Только это должно остаться между нами.       — Конечно! — выпалила Гермиона и, участливо заглядывая ему в глаза, еще раз погладила по плечу.       Эти прикосновения грели сердце как бальзам, ее искреннее участие действительно радовало Драко.       — Не знаю даже, как сказать, — замялся он. — Сегодня ночью встретил в своем доме Фреда Уизли.       — Да? Что он там делал? — нахмурилась Гермиона, предчувствуя что-то совсем нехорошее.       — Встретил… в постели моей матери, — закончил Драко и опустил глаза.       На мгновение он пожалел о сказанном. В груди болезненно кольнуло, и к тому же он чувствовал, как наливается кровью его лицо от стыда и позора. А Гермиона только ошарашено выдохнула и прикрыла рот ладошкой.       — Ты хочешь сказать… — осторожно начала она уточнять. — Хочешь сказать, что они… что-то делали?       — Что-то? — взвелся Драко. — Уж не сомневайся, они были заняты так, что вообще не заметили бы меня, если бы я случайно не опрокинул мамины канделябры!       — Постой, успокойся, — Гермиона схватила его за руку и заглянула в глаза. — Ну, всякое случается в жизни.       Драко посмотрел на нее осуждающе. Он немного не так представлял себе этот разговор. Он должен был пожаловаться, сидеть весь такой несчастный, удрученный и, в его плане, Гермиона сама должна была броситься ему на шею и поцеловать, успокаивая. Вместо этого Драко чувствовал, что злится на нее, на мать, на всех бесчисленных Уизли и не может себя заставить отыграть нужную роль до конца.       — Драко, мне очень жаль, — тихо проронила Гермиона, внимательно следя за его реакцией.       Вот он — нужный момент, решил Драко и одним быстрым движением приблизил свое лицо к ней. Гермиона не отпрянула, но взгляд ее выдавал легкую панику.       — Умоляю, не отталкивай меня, — прошептал Драко прямо в ее губы, прежде чем поцеловать.       Гермиона тут же приоткрыла рот, вероятно собираясь ответить, но не получила такой возможности. Он поцеловал ее отчаянно, настойчиво и требовательно. Она нужна ему сейчас во всех смыслах этого понятия, неужели маленькая гриффиндорская умница не понимает этого? Драко чувствовал, как отчаянно нуждается в ее близости. Если она спасет его из этой мглы, из жизни полной уныния и чувства вины, если общество перестанет коситься на него, как на прокаженного благодаря ей, Драко клялся себе, что отблагодарит ее настолько, насколько это возможно.       Несколько секунд ее бездействия и о, чудо — она ответила! Она приоткрыла свои маленькие губки ему навстречу, она нерешительно коснулась его лица руками, она не была напряжена, когда он обхватил ее за талию.       — Драко, — только и успела вымолвить Гермиона, когда они на мгновение оторвались друг от друга, прежде чем он вновь накрыл ее губы своими, перечеркивая все разговоры.              

***

             — Ты должен с ним поговорить, — в полголоса настаивала Гермиона.       — Ничего я ему не должен, — отбрыкивался Фред, переходя от стеллажа к стеллажу в своем магазине, активно создавая иллюзию сильной занятости. — Расширяй границы сознания, Грейнджер.       — Фред, как ты можешь? В конце концов, ты женат, а миссис Малфой старше тебя в два раза! — не унималась Гермиона.       — Но ее возраст никак не отразился на ее красоте и темпераменте, дорогая, — чеширский кот смог бы изыскать способ удавиться от зависти к расплывшейся улыбке Фреда.       — Ты специально это сделал? Чтобы насолить Драко? — подозрительно сощурившись, прошипела Гермиона.       — Ты превращаешься в такого же параноика, как и сам Малфой, — отмахнулся Фред, а потом придвинулся поближе к Гермионе и заговорил ласково и проникновенно. — К тому же я думаю, моему младшему братику будет интересно узнать о твоей такой трогательной заботе о белобрысом однокурснике.       Гермиона залилась краской и несколько мгновений, которые только явственней обличали ее вину, молчала. Потом все же взяла себя в руки и вытащила из рукава последний козырь:       — Тогда я расскажу вашей маме! Что-то мне подсказывает, что ее совсем не порадует тайный роман ее сына, к тому же женатого, с миссис Малфой!       — Вот вечно ты приплетаешь маму, ябеда! — фыркнул Фред. Потом несколько секунд смотрел на ее торжествующее лицо, явно обдумывая ситуацию и наконец, сдался: — Ладно, я поговорю с ним. Но только когда представится такая возможность, специально встречи с ним искать не стану.       — В разговоре центровой темой должно стать твое извинение, — начала «поучать» Гермиона.       — Чего? — возмутился Фред, но подруга его деловито перебила:       — И ты должен прекратить встречи с его матерью!       Фред неожиданно посерьезнел и посмотрел на Гермиону осуждающе.       — Ты видимо не до конца понимаешь, Грейнджер, — тихо сказал он. — Ее муж давно превратился в растение, питающееся только алкоголем, ее сын замкнулся в себе и своих внутренних проблемах, как в ракушке. На нее и ее чувства всем плевать. И ей нужен мужчина, ей нужна поддержка и внимание. Она никогда не жалуется, не говорит о том, как ей плохо, но это все очень легко можно прочесть в ее глазах, в том, как отчаянно она цепляется за возможность прильнуть к мужскому плечу и оказаться в мужских объятиях. Ей очень одиноко, Гермиона, и если бы Малфой хотя бы подумал об этом и попробовал проявить внимание к матери, уверен между мной и ею ничего бы не было.       Гермиона ошарашено смотрела на Фреда. С того самого момента, как Драко рассказал ей о произошедшем, она ни на минуту всерьез не задумалась о мотивациях его матери, о том, что заставило ее закрутить роман с Фредом Уизли. И эта отповедь любовника Нарциссы Малфой заставила Гермиону взглянуть на ситуацию иначе, что все равно не решало проблему с депрессией, в которой прибывал Драко.       — Отлично, — тихо пробормотала она. — А о Драко она не думала? Может если бы она тоже попробовала сама помочь ему, поддержать, и ей не было бы так одиноко, и он бы начал вылезать из своей «ракушки» и всем было бы хорошо. Вместо этого, она только усугубляет отчуждение между ними, заведя интрижку с его ровесником, с которым у Драко, к тому же весьма неоднозначные взаимоотношения с самой школы.       — Ты не думала, что может в этом и есть весь смысл? Я — для нее человек из другого мира, не из мира, где есть ее муж, ее сын, все ее знакомые и так называемые друзья, которые бросили ее одну.       Гермиона не знала, что ответить, ей не нравился этот разговор. Она с пониманием и жалостью относилась к матери Драко, но с еще большим пониманием относилась к переживаниям самого Драко. И теперь они с Фредом ссорились, точно ссорятся сама Нарцисса и Драко, выговаривали все то, что сын с матерью не сказали друг другу. Только вот если бы это действительно был разговор между Драко и его матерью, в конце концов, они имели бы возможность поплакать друг у друга на плече и взаимно простить, а Гермиона и Фред являлись лишь их отражениями в кривых зеркалах не имеющие реальной возможности совершить действия без воли отражаемого.       Ее размышления прервал возбужденный голос Джорджа, который бежал к ним, сбивая товар со стеллажей.       — Письмо! К нам пришло письмо! Той же совой, которую мы отправляли всем подряд волшебникам про замок! Кто-то ответил нам! — кричал он.       — Да ну! Отрывай скорее! — всполошился Фред, с жадностью глядя на конверт в руках брата.       — Подождите, может, соберем всех? — попыталась остановить их Гермиона.       — Какая разница? — поморщился Фред. — Сейчас узнаем, может, там и ничего важного нет, и тогда будем решать собираться или нет.       Гермиона не успела возразить, когда Фред уже сам выхватил письмо из рук Джорджа и нетерпеливо вскрыл его, вытащив смятый листок неестественно желтого цвета.       Молниеносно все склонились над ярким пергаментом и с разочарованием прочли всего два слова: «Кто вы?».       — Мы должны собраться, — голос Гермионы был полон решимости. — Возможно, кто-то узнает почерк и к тому же бумага необычная. Если нет, будем проводить расследование и все равно узнаем, кто нам ответил, возможно, автор знает что-то о замке. Мы обязаны собраться прямо сегодня же вечером.              

***

             Джордж с сожалением посмотрел на Верити. В последние дни с ней творилось что-то невообразимое. Взгляд потускнел, она ходила на работу без привычного яркого макияжа, в одежде, которая никак не сочеталась между собой, что опять же было весьма нехарактерно для Верити. Складывалось ощущение, что она потеряла интерес к жизни, как будто выполняла все, что положено просто потому, что «надо». И не поддавалась никаким попыткам разговорить себя, наоборот пугалась и точно зайчик, пряталась в кусты, как только у нее пытались выяснить, что происходит.       Джордж был уверен, что всему виной Малфой, и Верити чего-то недоговаривает о том, что произошло в его поместье. Но подруга молчала и значит, у Джорджа не было повода прихлопнуть точно букашку этого бездарного ублюдка.       Рабочий день подходил к концу, значит, все должны были собраться в скором времени. Только вот Луна что-то задерживалась сегодня. Магазин, в котором она работала, закрывался раньше, чем они, и Джордж нервничал, размышляя, почему ее до сих пор нет. А спросить у кого-то опасался, ведь его назойливость и беспокойство о жене брата могли выдать все их тайны.       Сложно было сказать, что между ними происходило. Джордж уже сомневался, не сон ли это — проведенная с ней ночь в обнимку на его кровати. Они почти не разговаривали, только сидели, тесно прижавшись друг к другу. Той ночью Луна сделала необычайное признание:       — Теперь я во всем разобралась, все поняла, — едва не плача, говорила она тогда. — Я поняла, почему на свадьбе подошла к тебе, хотя не могла вас различить. В твоем взгляде я видела восхищение мной, я видела, как ты взволнован и переживаешь, и потом я сама чувствовала, что иду верно, у меня не было никаких сомнений… Вы с Фредом запутали меня, понимаешь? Я не могла понять сама своих чувств, а здесь еще Фред вроде бы тоже самое, что и ты, только это не так оказалось… И я теперь уверена, что если дар оживления у меня от «Спящей красавицы», то оживили Фреда мои чувства к тебе.       — Молчи, — перебил ее тогда Джордж, не в силах справиться с эмоциями, которые переполняли его от ее слов. Он был счастлив, одновременно с тем, все его существо переполняли обида и отчаянье, он не мог понять, как теперь должен себя вести, что теперь делать. К тому же он так и не понял, когда она в него влюбилась и почему. Может, потому, что он сам оказался в нее по уши влюблен в отличие от Фреда, и она действительно запуталась и ей все равно кого любить? И, может, если бы Фред проявил к ней больше искренних чувств, она так же всецело полюбила бы его?       Хотя в ту ночь вопросы, оставшиеся без ответа, уходили на второй план, и он просто прижимал ее к себе, целовал ее, словно в последний раз в своей жизни, смотрел в ее влажные печальные глаза. Вполне вероятно, что это действительно был последний раз. Следующим вечером, отрезвленный дневными делами и раздумьями, он отвел ее в сторону и строго настрого наказал не приходить к нему ночью, даже если Фред снова уйдет. Джордж боялся не сдержать себя, ведь ее близость сводила с ума, обволакивала пеленой разум, а они и так зашли слишком далеко, отчего он просто не мог смотреть в глаза брату. К чему может привести их следующая ночная встреча?       Луна тогда очень погрустнела и дала обещание. С тех пор они не оставались наедине, и Джордж не находил себе места. С одной стороны — все правильно, так и должно быть. С другой — теперь стало еще хуже. Он знал о ее чувствах к себе, он знал, что она остается в этом доме только потому, что он ее попросил, он помнил, как сладостно было прикасаться к ней, целовать, ощущать ее рядом. Все эти воспоминания сводили его с ума, а если прибавить к этому чувство вины перед ней и перед братом, и тогда точно можно было отправляться в Мунго за пилюлями.       Счастливыми, в самом мазохистском смысле этого понятия, делали его моменты, когда она находилась рядом. Просто наблюдать за ней — такой забавной, неразгаданной, чистой и откровенной. Она порой несла полнейшие глупости, и это приводило Джорджа в неописуемый восторг, что он никак не мог себе объяснить. К тому же с недавних пор она сменила глухие длинные ночные сорочки, в которых ему приходилось ее встречать ранее на кухне или около ванной, на очаровательные пижамные шортики и футболку, которые открывали его взору и фантазии слишком многое. Украдкой наблюдать за ней теперь стало еще более сладкой пыткой.       А теперь она задерживалась, он не знал, что могло помешать ее традиционному появлению на пороге их магазина с нелепой сумочкой канареечного цвета из меха, пошитой в форме огромной человеческой руки. Он даже представить себе не мог, где она могла достать подобную вещь, или, может, сама сделала, но эта крохотная деталь, как и многие другие в арсенале Полумны вызывала в нем восторг и, в некотором смысле, умиление. Джордж только не мог понять, почему раньше этого всего не замечал? Куда смотрел и чем был так занят?       Его раздумья прервало появление Гермионы и Малфоя, выглядевшего очень мрачно и настороженно.       — Мы пришли! — пропела Гермиона. — Все уже собрались?       — Нет, вы первые, — ответил Джордж, — даже Луна еще не пришла с работы.       Неожиданно Джордж услышал хлопок и последовавший за ним грохот, но он не сразу сообразил, что случилось. Когда же сообразил, еще больше удивился — позади него на пол упала Верити, вероятно поскользнувшись на скользком полу, заодно повалив несколько коробок. Джордж бросился помогать подруге и поднимать коробки.       — Извини, пожалуйста, я уронила тут… — осипшим голосом пробормотала Верити. — Можно я пойду, закроете все сами? — она старалась не смотреть Джорджу в глаза.       — Да, конечно, — тихо согласился, пораженный ее странным поведением Джордж. — Что с тобой?       — Мне просто нужно идти, правда… — ответила Верити.       Но не успела она еще толком подняться на ноги и поправить кофту, как тут же вновь чуть не упала, и если бы Джордж не поддержал ее за руку, обязательно грохнулась бы на пол во второй раз.       — Ты здорова? — еще больше встревожился Джордж.       — Да, я в порядке, — дрожащим голосом пробормотала Верити и скользнула таящимся взглядом по нему.       Этого хватило, чтобы Джордж заметил слезы в ее глазах.       — Стоп, — ошарашено проговорил Джордж. — В чем дело? Я серьезно.       — Да отвали ты! — грубо выкрикнула Верити, отталкивая Джорджа в сторону. В голосе уже явственно звучали слезы.       Она пулей сорвалась с места и, схватив свое пальто с вешалки, молниеносно вылетела из магазина.       Все собравшиеся, включая Фреда и близняшек Кэрроу, с удивлением смотрели ей вслед. Кроме Малфоя, который, вероятно, сегодня же начал обучение в актерской школе и первая его роль, которая неплохо удавалась юному дарованию, была роль изваяния. Он не отвел взгляда от стены, на которую упрямо пялился с момента, как вошел в помещение, на его лице не дрогнул ни один мускул, не проскользнуло ни одной эмоции и он не проронил ни звука, даже в качестве приветствия для Флоры и Гестии.       Тягостное молчание и напряженно-удивленную атмосферу прервало появление на пороге Керли Дюка, которого все, опять же кроме Малфоя поприветствовали.       — Луну ждать не будем, — заявил Фред. — Она не знает точно, когда вернется. У них там какие-то соплохвосты рожают.       — Соплохвосты? — не поверила Гермиона.       — Ну не знаю, какие-то чудища, — поморщился Фред, — я не запомнил, когда она мне говорила. Короче пока они не разродятся, она не сможет уйти с работы. Так что начинаем без нее.       Джордж облегченно выдохнул. Просто какие-то волшебные животные рожают, значит, ничего не случилось. Тревогу вызывала теперь только Верити.       Он закрыл магазин и отправился вслед за всеми наверх, в кухню, ставшую привычной для их собраний.       — Вот, вот такой ответ пришел сегодня, — уже показывала письмо Гермиона в первую очередь Керли и Драко, потому что из присутствующих, только они не были в курсе. — Может, вы узнаете почерк или знаете где можно достать такой необычный пергамент.       Керли недоуменно пожал плечами, а Малфой вообще скользнул по письму едва заинтересованным взглядом и вновь уставился на стену.       — Слушай, — не выдержал Фред. — Хватит строить из себя тут монахиню обиженную, вроде большой мальчик уже! Святая невинность, что б тебя!       — А ты мне указания не раздавай, — тихо и угрожающе прорычал Малфой.       Дверь тихонечко приоткрылась, и только Джордж успел заметить, что в кухню бесшумно проскользнула Полумна, встав за его спиной. Все остальные увлеченно и настороженно наблюдали за перепалкой.       — Ладно, давай выйдем, поговорим, чтобы не напрягать собрание своими разборками, — поморщившись, заявил Фред.       — Пошел ты! — послышалось еще одно тихое рычание из уст Малфоя, в тандеме со злым колючим взглядом из-под бровей.       — Драко, ну пожалуйста, — проныла Гермиона рядом. — Мы же говорили…       — Да мне плевать, — огрызнулся Малфой.       — Малфой, не будь ребенком! — Фред явно сдерживал себя, чтобы всерьез не нагрубить. — Прямо, игрушку отобрали…       — А ты не строй из себя моего папочку, рыжий урод! — неожиданно выкрикнул Малфой, подскакивая со своего стула.       — Если надо будет и поставлю в угол, чтобы ты научился уважительно вести себя с матерью! — распалялся в ответ Фред.       Неожиданно для всех, Малфой одним молниеносным движением преодолел расстояние до Фреда и бросился на него с кулаками. Завязалась ожесточенная драка, девушки загалдели, стараясь разнять не на шутку рассердившихся парней. А Фред и Драко сцепились точно две мантикоры, старающиеся поскорее ужалить друг друга, ну или на худой конец посильнее треснуть.       Джордж тоже не остался в стороне — он вместе с Керли Дюком вскоре разняли дерущихся, в отличие от девочек, которые почти ничего не смогли сделать.       — Я убью тебя, понял? — выкрикнул Малфой, красный от злости, отбиваясь от Керли, Гермионы и одной из Кэрроу. — За то, что ты сделал, я убью тебя! Так что оборачивайся на улице! Я задушу тебя голыми руками, выродок!       — Кишка тонка, Малфой! — не остался в долгу Фред.       — Это мы еще посмотрим!       — Не можешь смириться с тем, что твой никчемный папаша не может осчастливить твою мамочку? — едко выкрикнул Фред, поправляя на себе одежду.       — Фред! — попыталась осадить его Гермиона.       — Какого черта тут происходит? — послышался неестественно громкий голос одной из близняшек Кэрроу.       — У тебя что-то было с Нарциссой? — тихо спросила вторая.       Гермиона в этот момент что-то настойчиво нашептывала Малфою, который задышал ровнее и вроде бы начал успокаиваться.       Флора и Гестия так внимательно и серьезно смотрели на Фреда, который явно стушевался и прятал от них глаза. Потом обреченно выдохнул и пробормотал себе под нос:       — Ну, нет, вот же, черт возьми…       — Свинья! — выкрикнула одна из сестер и, схватив за руку вторую, совершила попытку покинуть кухню.       Фред преградил девочкам дорогу и что-то зашептал, неслышно для остальных.       Джордж присел на стул, размышляя о том, что в последнее время совсем не интересовался делами Фреда, и тот, воспользовавшись моментом, успел, вероятно, очень много начудить в отношениях с женщинами.       — Ты только посмотри на них, — услышал он позади себя смеющийся голос Луны.       И тут же ощутил, как она сложила руки на его плечах и слегка приобняла за шею.       — Они такие трогательные… — хихикая, заявила его любимая девочка, потершись щекой о его щеку.       — Это ты сейчас говоришь о своем муже и своих приятельницах-близняшках, которых ты привела в наш дом? — хрипло переспросил Джордж, понимая, что его голова опустошается от всех возможных мыслей, а всему виной ее прикосновения.       — Конечно, — снова хихикнула Луна. — Ну и достанется же ему от них.       Внезапно Джордж ощутил, что она больше не касается его, Луна отошла в сторону и протянула руку к письму, которое они должны были сегодня детально изучить.       — А что, папа прислал сову? — послышался ее звонкий голосок.